История елочной игрушки, или как наряжали советскую елку

Когда в период Контрреформации в середине XVI века мистерии были повсеместно запрещены, елки переместились в дома горожан, где их стали украшать фруктами, сладостями, а позднее – свечами. Первоначально в качестве украшений использовались не целые деревья, а сосновые и еловые ветви. Этот обычай был упомянут уже в 1494 году в знаменитом стихотворном сочинении известного немецкого ученого и гуманиста Себастьяна Бранта «Корабль дураков», своего рода светской Библии того времени. Позднее в правобережье и левобережье Рейна стали устанавливать небольшие рождественские деревца, которые обычно либо размещали на столе, либо подвешивали к потолку. В 1535 году такие деревца продавались на страсбургском рынке (см.: Damaschke S. Glaubenskriegum den Tannenbaum // www.dw-world.de).

В литературе и большинстве справочных изданий преобладает утверждение, что первая рождественская елка (точнее сосна) была установлена в 1521 году в Эльзасе. Церковная запись упоминает об установке рождественского дерева в Страсбургском соборе в 1539 году. Были ли эти деревья украшены, источники не сообщают. Однако уже в XV – первой половине XVI века вырубка их в Германии была такой активной, что законодательно было запрещено рубить в лесу более одного дерева на человека (см.: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts: Kunst, Kitch und Kuriositäten. München, 1993. S. 7).

Первые упоминания об украшенных «райских» деревьях, установленных вне церкви, относятся ко второй половине XVI века, когда они появляются на общественных праздниках цехов и братств и уже дистанцируются от «игры в рай». В обнаруженной И. Вебер-Келлерманн бременской гильдейской хронике 1570 года сообщается об установке для детей в здании гильдии небольшой елки, украшенной яблоками, орехами, финиками, соленым печеньем и бумажными цветами (Weber-Kellerman I. Das Weihnachtsfest: Eine Kultur und Sozialgeschichte der Weihnachtszeit. Luzern; Frankfurt/M., 1978). На немецких рождественских базарах второй половины XVI века, например на нюрнбергском (Nürnberger Christkindlesmarkt), продавались имбирные пряники и другие рождественские украшения (см.: Нюрнбергское Рождество // www.dw-world.de/dw/article/0,4509179,00.html).

Уже тогда обычай украшать елку был разнесен по городам «немецкой» Европы, в частности, он обнаруживается в 1597 году в Базеле, где установленные в скорняжных цехах рождественские деревья украшали яблоками и сыром. Сведения о расходах на украшение рождественских деревьев содержатся также в счетах торговцев эльзасского города Тюркхайма за 1597–1669 годы, где упомянуты затраты на приобретение яблок, облаток, цветной бумаги и нити. Похожим образом украшенные деревья устанавливали члены городского совета, цеховые мастера, священники и другие почтенные горожане в Шлеттштадте, Фрайберге и Берне (см. подробно: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 7). К 1605 году относится письменное свидетельство об установке в домах страсбургских горожан рождественских елок, украшенных бумажными розами, яблоками, вафлями, золотой фольгой, сахаром и другими предметами (см.: Tille A. Die Geschichte der deutschen Weihnacht. Leipsic, 1893. S. 258. Цит. по: Miles C.A. Christmas Customs and Traditions: Their History and Significance. N.Y., 1976 (first published in 1912). P. 265).

Недовольная «языческим» украшением елки, церковь оставила свои свидетельства в пользу распространенности этого обычая в Германии. В трактате знаменитого страсбургского теолога и проповедника Иоганна Конрада Даннхауэра, относящемся к 1645 году, резко осуждалась «увешенная куклами и сластями» устанавливаемая в домах рождественская ель. Автор трактата называл ее «Lappalie» («мелочностью») и «Kinderspiel» («детской игрой»), а также недопустимой заменой «слову Божьему, с коим и следует праздник сей встречать» (цит. по: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 8).

Более широкое распространение украшенное рождественское дерево получило в Германии во второй половине XVIII века, но происходило это распространение неравномерно – на протестантском севере гораздо быстрее и успешнее, чем на католическом юге, где по-прежнему принято было насмехаться над этой евангелической традицией, а сам протестантизм именовать «религией рождественской елки» (рождественская елка как конфессиональный символ протестантизма противопоставлялась католическому рождественскому вертепу) (об этом см.: Damaschke S. Glaubenskriegum den Tannenbaum. Op. cit.), и в городах несоизмеримо быстрее, чем в деревне (например, в Баварии к середине XIX столетия в сельской местности рождественская елка была практически не известна, и ситуация не изменилась здесь вплоть до начала ХХ века; в Саксонии на протяжении всего XIX века вместо живой елки обычно использовались так называемые «пирамиды» – деревянные конструкции пирамидальной формы, украшенные цветной бумагой и свечами, моду на которые ввели резчики из саксонского города Эрцгебирге, а в некоторых южнонемецких землях было принято украшать не всю елку, а только елочную верхушку (см.: Rietschel G. Weihnachten in Kirche, Kunst und Volksleben. Bielefeld; Leipsic, 1902. P. 151. Цит. по: Miles C.A. Christmas Customs and Traditions. P. 266; Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 266; Нарожная С. Рождественские пирамиды // Антикватория. 2004. № 1. С. 102–103; Рождество в Дрездене // www.decorbells.ru/travel_dres_w.htm и др.).

Лишь объединение страны привело к известной унификации елочного убранства. Решающую роль в распространении елочной традиции сыграла франко-прусская война 1870 года, когда рождественские елки стали устанавливаться в окопах (обычно офицерами) как знак связи с родиной (см.: Damaschke S. Glaubenskriegum den Tannenbaum. Op. cit.).

Интересно заметить, что помимо елок для «живых» в Германии существовали и елки для «мертвых». На Рождество они устанавливались на кладбищах. Могилы убирали омелой и падубом и ставили маленькие елочки с мерцающими огоньками, может быть для того, чтобы разделить с ушедшими радость наступившего праздника. Сообщения об этой традиции встречаются в немецкой и британской периодической печати рубежа XIX–XX веков.

49

Об этом см., например: Hewitt J. The Christmas Tree. N.Y., 2007. P. 12.

50

Wylie I.A.R. My German Year. L., 1910. P. 68.

51

Miles C.A. Christmas Customs and Traditions. P. 264.

52

Ibid.

53

Sidgwick A. Home Life in Germany. L., 1908. P. 176.

54

Об этом см.: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 44.

55

Гофман Э.Т.А. Щелкунчик и мышиный король // Гофман Э.Т.А. Крейслериана: Новеллы. М., 1990. С. 108.

56

Диккенс Ч. Рождественская елка. C. 394.

57

См. подробнее: Душечкина Е.В. Русская елка. С. 61–63.

58

Wortman R. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monarchy. Vol. I. From Peter the Great to the Death of Nicholas I. Princeton, 1995. P. 402.

59

Об этом см.: Белова А.В. «Женское детство» в дворянской культуре России 18 – середины 19 века // Социальная история: Ежегодник. 2008. СПб., 2008. С. 45–46.

60

Душечкина Е.В. Русская елка. С. 71. Датируя это событие, Е.В. Душечкина ссылается на опубликованный в 1912 году рассказ Сергея Ауслендера «Святки в старом Петербурге». Рассказ включает в себя мемуары генерала Балтакова «Первая елка», где речь идет о рождественской елке, устроенной отцом генерала для своих детей и их гостей в конце 1830-х годов по примеру царской семьи («“Вы после государя первые обычай этот немецкий приняли”, – сказал один старый генерал батюшке. “Да, было трогательно видеть в прошлом году во дворце, какую радость не только у детей, но и у людей старых вызвало это нововведение”, – отвечал отец». Когда праздник закончился, в детскую зашла мать ребенка с утешительными словами: «Не горюй. Каждый год будет возвращаться елка к тебе, потом к твоим детям и внукам» (см.: Ауслендер С. Святки в старом Петербурге // Большая книга Рождества. С. 166)). Безусловно, весьма сложно датировать факт проведения первой русской домашней елки по этому единственному и трудно верифицируемому источнику информации. Автор рецензии на книгу Е.В. Душечкиной М. Строганов приводит хронологически гораздо более ранние примеры из мемуарных источников, которые свидетельствуют о распространении рождественской елки среди уездных дворян Тверской губернии уже в конце 1820-х годов. Однако, как совершенно справедливо замечает М. Строганов, в данном случае принципиальное значение имеет не конкретная дата, а обнаружение механизма вхождения праздника елки (и добавим от себя – его атрибутов) в русский быт. Нельзя не согласиться с автором рецензии и в том, что в XIX веке вхождение это было «естественное, многолетнее и подспудное», лишь впоследствии признанное властью (Строганов М. [Рец.] Е.В. Душечкина. Русская елка. Указ. соч. // Новое литературное обозрение. 2004. № 65 // magazines.ru/nlo/2004/65/book38-pr.html).

61

Считается, что в Великобритании украшенную свечами ель в состав рождественских празднеств впервые ввела в 1800 году супруга Георга III королева Шарлотта Мекленбургская; в Вене первое украшенное рождественское дерево установила в 1816 году принцесса Генриетта-Нассау-Вайльбургская; в Париже, в Тюильри, в 1840 году – герцогиня Орлеанская, урожденная принцесса Елена Мекленбургская (см.: Рождество во Франции // Большая книга Рождества. С. 279; Лихачева С. Рождество у англичан // Большая книга Рождества. С. 229). Что касается России, то, по другим данным, детские елки устраивались при дворе Павла I еще в конце XVIII века (Клинские елочные украшения. Мелихово, 2006. С. 7).

62

Обязательными элементами елок, оформленных в духе христианской рождественской символики, всегда были: освещение (свечи, позднее – электрические гирлянды), фрукты (вначале – яблоки, затем – мандарины, орехи, груши, виноград, как натуральные, так и искусственные) и изделия из теста, так называемая «произведения кондитерской архитектуры» – облатки, а затем фигурные пряники, печенье, конфеты и их имитация (см.: Душечкина Е.В. Русская елка. С. 140–141).

63

См., например, иллюстрацию к повести А. Вороновой «Святки в 1847 году» («Детские портреты». СПб., 1855), приведенную на вклейке в книге М.С. Костюхиной «Игрушка в детской литературе».

64

Толстой А. Детство Никиты // Толстой А. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. III. М., 1958. C. 176–177.

65

Об этом см.: Вишленкова Е.А., Малышева С.Ю., Сальникова А.А. Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX–XX вв. Казань, 2008. С. 129.

66

Соколова Э.В. Дом-музей Ф.И. Шаляпина // Россия и современный мир. 2009. № 2 (63). С. 232–234, 238–239.

67

В середине XIX века Казань входила в число крупнейших городов Российской империи, занимая по численности населения шестое место после Москвы, Петербурга, Одессы, Киева и Саратова. К концу XIX века Казань входила в пятерку крупнейших торговых городов европейской России (История Казани: В 2-х кн. Кн. 1. Казань, 1988. С. 195, 197; Свердлова Л.М. На перекрестке торговых путей. Казань, 1991. С. 36–37).

68

Отчет по губернскому городу Казани за 1844 год. Казань, 1845.

69

Сведения о торговых домах, действующих в России в 1892 году. СПб., 1893; Торгово-промышленная Россия: Справочная книга для купцов и фабрикантов. СПб., 1899. Ст. 2373.

70

Бусыгин Е.П. Счастье жить и творить. Казань, 2007. С. 28.

71

Галанин С.Ф. Казань и казанцы: Реклама второй половины XIX века. Казань, 2008. С. 112.

72

Пинегин М. Казань в ее прошлом и настоящем. Казань, 2005 (печ. по изд.: СПБ., 1890). С. 613.

73

Эту центральную улицу города историк Н.П. Загоскин назвал казанским Невским проспектом (Загоскин Н.П. Спутник по Казани: Иллюстрированный указатель достопримечательностей и справочная книжка города. Казань, 2005 (печ. по изд.: Казань, 1895). С. 566).

74

Загоскин Н.П. Спутник по Казани. С. 720–721, 725. См. также перечень рекламных объявлений казанских торговых домов и магазинов: Галанин С.Ф. Газетная реклама. Казань, 1999, а также: Республика Татарстан: Памятники истории и культуры: Каталог-справочник. Казань, 1993. С. 126.

75

Галанин С.Ф. Казань и казанцы. С. 75–76, 103.

76

Там же. С. 43.

77

Рождественский альманах-реклама / Изд. А.В. Ястребского. Казань, 1899. Из трехтысячного тиража этого издания 2 тыс. номеров рассылались бесплатно (Галанин С.Ф. Казань и казанцы. С. 199).

78

Спутник по Казани. С. 714, 716. И в других городах России основная масса елочных украшений продавалась на базарах и ярмарках. Часто таковые функционировали при церквях и монастырях (см.: Базыкин С. Против религии! // Игрушка. 1937. № 8. С. 3).

79

Пинегин М. Казань в ее прошлом и настоящем. С. 623–624.

80

Большая доля немцев среди казанских ремесленников произвела значительное впечатление на побывавшего здесь в 1840-е годы англичанина Э. Турнерелли. Он называет, например, одну из центральных торговых улиц города – Большую Проломную – «улицей немцев» из-за расположившихся здесь многочисленных немецких ремесленных мастерских (см.: Turnerelli E. Kazan et ses habitants / Турнерелли Э. Казань и ее жители. Казань, 2005. С. 98 (репринт и перевод французского издания 1841 года)). Много немцев было и среди казанской интеллигенции: преподавателей Казанского университета, учителей казанских гимназий, врачей и аптекарей, инженеров и служащих.

81

Адо В. Вспоминая о прошлом… Записки русского интеллигента // Казань. 2000. № 7. С. 47. Шведские корни в какой-то степени объясняли особое почтение и уважение, проявляемое членами семьи Адо к рождественской елке.

82

Усманова А. Женщины и искусство: Политики репрезентации // Введение в гендерные исследования. Ч. I: Учебное пособие. Харьков; СПб., 2001. С. 479.

83

Рождественская елка // Большая книга Рождества. С. 663.

84

Камско-Волжская речь. 1913. 29 декабря. Дети-мусульмане, естественно, в этих праздниках не участвовали.

85

Загоскин Н.П. Спутник по Казани. С. 679.

86

См.: Душечкина Е.В. Русская елка. С. 78.

87

Вишленкова Е.А., Малышева С.Ю., Сальникова А.А. Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX–XX вв. С. 121.

88

По подсчетам историка Г.Н. Вульфсона, даже если казанская семьи экономила на освещении и ложилась спать с наступлением темноты, расход на свечи составлял не менее одного рубля в месяц (см.: Вульфсон Г.Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале в годы первой революционной ситуации. Казань, 1974. С. 83).

89

Станюкович К.М. Елка // Станюкович К.М. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. I. М., 1977. С. 173. Рассказ впервые был опубликован в 1880 году.

90

Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем (на примере городов Калуга, Елец, Ефремов). М., 1977. С. 284.

91

Тихомиров Д.И., Тихомирова Е.Н. Букварь. М., 2007 (репринтное издание). С. 154.

92

Зорин А.Н. Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. Ульяновск, 2000. С. 172.

93

Прокопьев Д. О елке // Советская игрушка. 1936. № 12. С. 21.

94

«Со всех концов губернии, – сообщали «Пензенские губернские ведомости» в 1904 году, – нам писали и теперь еще продолжают писать об устройстве елок. Некоторые относятся к устройству елок скептически, называют это сентиментальностью, “миндальничанием”… Нам не нужно знать, из каких побуждений устраивают елки – из тщеславия ли… из-за желания ли порисоваться своей добротой или из чистых побуждений внести в великий праздник луч радости и веселья детям, – нам важны цель и результаты» (Пензенские губернские ведомости. 1904. № 13. С. 2). Дамы-благотворительницы в рождественские дни сами обходили городские трущобы, раздавая детям приглашения на устраиваемые публичные елки (см., например: Самарская газета. 1902. № 269. С. 2).

95

Чехов А.П. Ванька // Чехов А.П. Собр. соч.: В 8-ми т. Т. III. М., 1970. C. 108.

96

Швидченко Е. (Быстров Б.) Рождественская елка: Ее происхождение, смысл, значение и программа. СПб., 1898. С. 3.

97

Мамин-Сибиряк Д.Н. Около нодьи // Мамин-Сибиряк Д.Н. Емеля-охотник: Рассказы, повесть. Казань, 1982. С. 81.

98

Frank St.P. Confronting the Domestic Other: Rural Popular Culture and Its Enemies in Fin-de-Siecle Russia // Cultures in Flux: Lower-Class Values, Practices, and Resistance in Late Imperial Russia. Princeton, N.J., 1994. P. 98.

99

Илюха О.П. Школа и детство в карельской деревне в конце XIX – начале XX века. СПб., 2007. С. 240–241.

100

См.: Школьные праздники в деревне // Вестник Рязанского губернского земства. 1912. № 11–12. С. 80; Детский праздник // Орловский вестник. 1898. № 8. С. 2; Елка в частной воскресной школе // Рязанский листок. 1902. № 32. С. 1; Два школьных праздника // Народное образование. 1908. № 9. С. 275–277 и др.

101

Шурма Д. Елка // Волжский вестник. 1899. № 20. С. 3.

102

Оленев И.В. Карельский край и его будущее в связи с постройкою Мурманской железной дороги. Гельсингфорс, 1917. С. 111; Отчет о состоянии народных училищ Олонецкой губернии за 1898 г. Петрозаводск, 1899. С. 22. Цит. по: Илюха О.П. Школа и детство в карельской деревне в конце XIX – начале XX века. С. 241.

103

Цит. по: Frank St.P. Confronting the Domestic Other. P. 99.

104

См.: Жизнь крестьянских детей в 1890-х годах: Воспоминания учеников церковно-приходских школ // Городок в табакерке: Детство в России от Николая II до Бориса Ельцина (1890–1990): Антология текстов. «Взрослые о детях и дети о себе»: В 2-х частях. Ч. I: 1890–1940. М.; Тверь, 2008. С. 27.

105

Илюха О.П. Школа и детство в карельской деревне в конце XIX – начале XX века. С. 242.

106

Broido V. Daughter of Revolution. P. 28.

107

Кабо Е. Очерки рабочего быта: Опыт монографического исследования домашнего рабочего быта. М., 1928. С. 41, 45 и др.

108

Покровская А. Домашняя жизнь московских детей // Вестник просвещения. 1922. № 1. С. 14.

109

Харбинский вестник. 1904. № 94. С. 2. Цит. по: Ермаченко И.О. «В Харбине все спокойно»: Повседневные межкультурные контакты в зеркале городской газетной хроники (начало XX в.) // Повседневность российской провинции: История, язык и пространство. Казань, 2002. С. 90.

110

Воспоминания Ю.В. Крузенштерн-Петерец // Россияне в Азии. 1997. Вып. 4. С. 138.

111

Об этом см., в частности: Душечкина Е.В. Русская елка. С. 79.

112

Там же. С. 80.

113

Об этом см. подробнее: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 52.

114

Куприн А.И. Жизнь. Рождественская сказка // Куприн А.И. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. I. М., 1970. С. 375.

115

Желиховская В. Как я была маленькой. СПб., 1891. С. 186; Макарова С. Зимние вечера: Рассказы для маленьких детей. СПб., 1905. С. 186. Цит. по: Костюхина М.С. Игрушка в детской литературе. С. 32–33.

116

Диккенс Ч. Рождественская елка. C. 394.

117

«Украшение сухих ветвей елок светильниками и сладостями поучительно показывает, что наша природа, бесплотная и безжизненная ветвь, только во Иисусе Христе – источнике жизни, света и радости – может принести духовные плоды: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Галл. 5: 22–23)». Как провести рождественский пост, рождество и святки. М., 1997. С. 78.

Трактовку религиозной елочной символики можно найти в различных изданиях, хотя она (как, впрочем, и сами описываемые символы) является далеко не однозначной. В данной работе были использованы материалы из словаря символов, составленного Дж. Тресиддером. (см.: Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 2001. С. 12, 36, 42, 64, 107, 122–123, 158, 172, 245, 258, 261, 293, 324, 331, 359, 394–395, 427–428).

118

Иисус Христос в образе Спасителя часто держит в руках яблоко или указывает на него; Ева сорвала яблоко с Древа познания Добра и Зла (Тресиддер Дж. Словарь символов. С. 427).

119

В христианской символике виноград выступает в качестве символа духовного возрождения, а вино почитается как кровь Христова («Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь». Ин. 15:1).

120

Блок А. Рождество // Блок А. Собр. соч.: В 8-ми т. Т. II. М.; Л., 1960. С. 328.

121

Сухомлина А.В. Воспоминания дочери народовольца, 1962 // Городок в табакерке. Ч. I. С. 89. В данном случае речь идет о событиях, происходивших в конце 1890-х годов. В семье революционеров, где воспитывалась маленькая Анна, икон не было вообще.

122

Как утверждал В.Я. Пропп, фольклор есть явление интернациональное, которое не может быть исследовано глубоко в рамках одной народности, поскольку представляет собой наложение «исходных моделей этнографических субстратов разных народов» (Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 33).

123

Душечкина Е.В. Русская елка. С. 383.

124

Швидченко Е. (Быстров Б.) Рождественская елка. С. 8.

125

Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. С. 88–89. Отрывки из этих воспоминаний как наиболее ярко отражающих процесс изготовления домодельных елочных игрушек включены и в книгу Е.В. Душечкиной «Русская елка» (с. 153–154).

126

Изергина А.Н. О моем отце, художнике Н.Д. Бартраме // Бартрам Н.Д. Избранные статьи. Воспоминания о художнике. М., 1979. С. 97–98.

127

Там же. С. 98.

128

Адо В. Вспоминая о прошлом. С. 47.

129

Выдержки из воспоминаний современников об изготовлении самодельных елочных игрушек в дореволюционном Архангельске см.: Зеленина Т. Елка моего детства. С. 41–45.

130

Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. С. 92.

131

См.: Ершова О. Елочный ассортимент. С. 24.

132

Боруцкий В.И. Кустарный игрушечный промысел Московской губернии // Игрушка. Ее история и значение. М., 1912. С. 208; Игрушка – радость детей. М., 1912 (иллюстрации и описания к ним).

133

Иванов Е.В. Новый год и Рождество в открытках. СПб., 2000. С. 90.

134

Папье-маше (фр. papier mâché, букв. «жёваная бумага») – легко поддающаяся формовке масса, получаемая из бумаги с добавлением клеящих или склеивающих веществ (песка, цемента, муки, клея, крахмала, гипса, мела и пр.).

135

О производстве игрушек из папье-маше в Германии см.: Оршанский Л.Г. Исторический очерк развития игрушек и игрушечного производства на Западе и в России // Игрушка: Ее история и значение. М., 1912. С. 26.

136

Андреев Л. Ангелочек // Андреев Л. Рассказы. М., 1977. С. 41, 43.

137

Блок А. Сусальный ангел // Блок А. Собр. соч.: В 8-ми т. Т. III. М.; Л., 1960. С. 133.

138

О технике производства игрушек см., например: Кей Х. Куклы, игры и игрушки. М., 2003. С. 12–14. Многие из описываемых технологий применялись и при создании елочных украшений из аналогичных материалов.

139

Считается, что первые стеклянные шары для елки были изготовлены в середине XIX века в небольшом городке Лауше в Тюрингии. Первая стеклодувная мастерская была основана здесь еще в 1597 году. Со второй половины XVIII века в Лауше выдували маленькие бусинки из цветного или прозрачного стекла, часто в виде фруктов, служивших модным украшением дамских шляп и свадебных венков. Именно эти небольшие шарики послужили основой для зарождения стеклянных елочных украшений. Изнутри первые елочные шары (иногда их называют «ртутными») покрывали слоем свинца, что делало производство крайне вредным, а снаружи украшали блестками или расписывали. В ту пору стеклянные игрушки были грубоватыми и очень тяжелыми: тонкое стекло производить еще не умели. В 1867 году в Лауше был открыт первый газовый завод по производству тонкостенного стекла. Отныне в ассортимент игрушечников вошли не только шары, но и тонкостенные серебристые стеклянные предметы более сложной и замысловатой формы – виноградные гроздья, птички, рыбки, кувшинчики, дудочки и пр. Эти изделия отличались от своих предшественников не только хрупкостью и изяществом: применявшееся ранее свинцовое покрытие было заменено менее вредным и более качественным серебрением (на место свинцовой прослойки внутри шара пришел нитрат серебра), изобретенным на рубеже 1860–1870-х годов в Англии и усовершенствованным выдающимся немецким химиком Юстасом фон Либихом (см.: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 12–21). Однако «вредное» зеркальное покрытие частично использовалось в производстве елочной игрушки вплоть до конца XIX века. Газета «Московские ведомости» сообщала в 1887 году, что из лучших парижских магазинов в рождественские праздники 1886 года были изъяты игрушки, окрашенные «мышьяковистыми красками» (цит. по: Покровский Е.А Детские игры, преимущественно русские (в связи с историей, этнографией, педагогией и гигиеной). М., 1887. С. 73).