Записки сумасшедшего менеджера

Телефон Макса трещал, заливаясь трелями. Максим посмотрел на экран, звонила Ираида Анжеловна. Макс нажал кнопку приёма, в телефоне что то громко тараторило.

– Курсы, какие курсы? Суббота же – непонимающе буркнул в трубку Макс – а…вспомнил, хорошо, скоро буду.

– Забыл совсем – пояснил вопросительно глядящему на него Петровичу Макс – верёвочные курсы у нас сегодня с коллегами. Надо идти.

– Это что-то из туризма? Кружок скалолазания? – спросил Сергей.

– Да не, корпоративное мероприятие, единение, тимбилдинг, все дела. Конкурсы, эстафеты, прыжки со стола – пояснил ему Макс – всем быть обязательно, фирма платит.

– Ааа, «Весёлые старты»! – понимающе протянул Петрович – Полезное дело, ну давай, пока, не подкачай там, удачи!

– Пойду я. Счастливо оставаться – Макс пошагал в сторону стадиона, находящегося неподалёку, где уже вяло бродили его коллеги, собравшиеся на очередной тимбилдинг, который, по мнению руководства, должен был помирить «мудаков с не мудаками».

– Ты это, алкоголя не пей только там, не надо – напутствовал вслед Петрович.

Максим лишь махнул рукой, не оборачиваясь.

«Узелок завяжется, узелок развяжется»

Войдя на стадион, Максим увидел, что менеджеры его фирмы, все, как один, выстраиваются «по линейке», под чутким руководством какой-то полнотелой аниматорши (позже, он узнал, что эта тетенька – коучер-креатор, а на «аниматоршу» она сильно обижается). Аниматорше помогала Ираида Анжеловна, как обычно, громко и визгливо вращающаяся не по делу вокруг всего коллектива. На шее её был повязан ярко-алый длинный шёлковый шарф с корпоративной символикой, который она надевала на каждое мероприятие, проводившееся в их фирме. Шарф развевался от стремительных движений Ираиды, словно государственный флаг над Кремлёвским дворцом в ветреный день. В отличие от тщедушной иссиня-бледной Анжеловны, аниматорша была дородной бабой, способной не только коня ударом на скаку одним кулаком вырубить, но и угоревшего пожарного из горящей избы на себе вынести. Громко командуя менеджерским сбродом субботнего утра, она напоминала одновременно – матрону, командующую батальоном, терминатора в роли Арнольда Шварцнегера и трансформера Мегатрона. Максим сразу же прозвал её – «Аниматронша».

Тем временем, Аниматронше удалось расставить менеджеров, заплетающихся в своих собственных ногах и, зычно рявкнув, успокоить разбушевавшуюся, и только мешавшую ей Анжеловну, которая так же, как и все, заняла место в общем построении.

– Сегодня, вы собрались здесь, чтобы познать единение и проникнуться общим духом одной команды! – шаблонно прогремела своим командным голосом Аниматронша – и каждый уйдёт отсюда с изменённым сознанием, а иначе не получится! Под руководством наших коучеров, вы раскроете свои скрытые таланты и ещё вспомните этот субботний день! – голос Аниматронши грохотал, отражаясь от трибун стадиона, словно голос маршала, принимающего парад на Красной площади.

– Я сейчас с её криков со страху обоссусь – пробубнил стоявший рядом с Максом Васёк – новенький айтишник, пришедший недавно и ещё не успевший познать коллективный дзен.

– Ничего, терпи, потом конкурсы начнутся, ты ещё и обосраться сможешь – не преминул напутственно и очень серьёзно ответить ему Макс.

Васёк замолчал, видимо задумавшись о будущем.

Аниматронша, разделив пришедших на стадион сотрудников компании на четыре команды, провозгласила начало «верёвочного курса». Правда, никаких верёвок участники курса пока у организаторов не замечали.

Время шло нудно, но вместе с тем быстро – чередой. Шаблонные задания, почерпнутые то ли из книжки свадебного тамады, то ли из сборника «Спортивные занятия в пионерском лагере», следовали одно за другим. Менеджеры обнимаясь, скакали на одной ноге, бродили с завязанными глазами по расчерченным мелом лабиринтам, и прочее-прочее-прочее, что, по мнению создателей этой впариваемой различным организациям системы, должно было, если не объединить, так хоть утихомирить порой тихо бунтующий в курилках офисный персонал.

Завершалось, всё так же стандартно – испытанием на доверие. Испытание на доверие заключалось в том, чтобы залезши на стол, повернуться к коллегам стоящим внизу, у стола, спиной и упасть в их подставленные руки. Проходили его уже с десяток раз и эксцессов никто не ожидал. Через ловящие руки в этот раз прошло уже порядка двадцати сотрудников, на стол взгромоздился Виталий – здоровый детина, под два метра ростом с метровым разворотом плеч, коллеги напрягли свои хилые предплечья, готовясь поймать падающее стодвадцатикилограммовое тело.

– Я доверяю вам! – весело прокричал Виталий и оттолкнувшись от края стола полетел вниз, в это время в тридцати метрах от точки действия, где веселилась какая-то свадебная компания, шарахнул оглушительный взрыв, в небо одна за другой стартанули ракеты из пиротехнической батареи, все как по команде отвлеклись буквально на долю секунды, но этой доли секунды хватило, чтобы Виталий, пролетев с метровой высоты, шмякнулся спиной на траву газона, лишь тихонько охнув при приземлении. Все замерли.

– Живой?

Виталий прокряхтел, и поднялся.

– Ну, молодцы, можно понадеяться, хоть в разведку с вами иди – Виталя ещё умудрялся шутить, растирая ушибленное плечо. Вопреки ожиданиям, он даже не матерился. Аниматронша сбавила орущие командные нотки в голосе и суетилась вокруг пострадавшего, причитая, словно бабушка над внуком. На счастье организаторов, Виталя был крепкий мужик, прошедший и ту самую разведку в армии и школу САМБО с детских лет, а потому, сразу рефлекторно сгруппировался, не понадеявшись на своих собратьев по тусовкам у кофе-машины. Тут же, откуда-то из окружившей толпы вынырнула рука с фляжкой коньяка, протянув его Витале, для снятия стресса.

Дальше всё же решили прекратить прыжки со стола и более сегодня не испытывать судьбу. Пока «высокое жюри» из команды организаторов подсчитывало баллы команд, полученные за выполнение заданий, коллектив конторы разбрёлся по стадиону. Максим, бесцельно бродя по территории стадиона, наткнулся в его уголке на детскую площадку с развивающими тренажёрами, где, оседлав детскую карусель, лениво вращался Васёк с двумя девчонками из бухгалтерии, Максим подошёл к ним и крутанув побыстрее карусель, запрыгнул на её площадку.

– Как вам сегодня? – для проформы спросил он

– Да что-то на детсад похоже, если честно – отозвалась Марина, одна из девушек.

Вдалеке показалась стремительно шагающая Ираида в своём развевающемся алом шарфе.

– А вы чего здесь в сторонке уединились от коллектива? – задорно, с нотками нудятины спросила она ребят.

– Да вот, решили обсудить карусель продаж на примере – вспомнив свои видения, с иронией ответил за всех Максим – Ираида Анжеловна, подскажите, как же нам раскрутить карусель продаж?

Ираида уже подошла к по прежнему вращающейся карусели, и зачем-то ходила рядом с ней параллельно вращению, держась за поручень. Шарф её предательски опасно трепыхал у поручня, словно желая обвить его. Васёк, сидящий рядом, ловким движением руки, которое заметил только Макс, обвил его вокруг поручня, захлестнув петлей в затяг. Ираида не заметила предательского движения и продолжала своё исступленно-активное безумие.

– Да вот так же, всё просто. Кто ничего не делает, тот ничего не раскрутит, всё надо брать в свои руки – с этими словами она стала исступлённо ускоряться и бежать , раскручивая карусель выше комфортных оборотов.

– Меня сейчас от неё стошнит – тихо прошептала Марина.

– Надо крутиться на рынке, надо крутиться на рынке, под сидячего менеджера продажи не текут – тараторила, ускоряя свой бег, какую-то ересь Ираида, совершенно не замечая окружающих реалий, а конкретно – замотавшегося шарфа и мокрой травы под ногами.

Вдруг она поскользнулась и упала, выпустив из рук поручень, а предательски затянувшийся на поручне шарф, потянул её следом за выпущенной из рук и раскрученной карусели, одновременно затягиваясь на шее Ираиды. Ираида Анжеловна захрипела, суча ручонками и стараясь ухватиться за траву, пыталась остановиться. Дав возможность раскрученной ею самой «карусели продаж» сделать полный оборот и сбавить скорость путём торможения якорем из Ираиды, Максим спрыгнул с карусели и остановил вращение тяжёлой конструкции, пробороздив ботинками пару метров по окружности.

Коллеги, освободили безумную активистку от затянушегося шарфа, для порядка посочувствовав неудачнице дня, и пошли к месту сбора команды. Грязная и всклокоченная Анжеловна предпочла по тихой удалиться восвояси, не привлекая внимания коллектива.

– Где наш «активатор продаж» – спросил Виталий – Она вроде к вам ушла.

– Да ей что-то душно стало, решила уйти – ответил Васёк.

– Душному – душное – философски заметил Виталий. Больше никто не заметил её отсутствия, и дилемма лишних вопросов и неудобных ответов решилась сама собой.

Результаты конкурсных заданий, конечно же, особо никого не интересовали, всем хотелось уже поскорее завершить официальную часть этого «балета» и перейти к неофициозу, в стороне от ненужных и посторонних «коучеров» во главе с Аниматроншей. Поэтому после окончания тимбилдинга, часть сотрудников фирмы, в их числе и Максим, направились в караоке-бар неподалёку, где и провели остаток времени, оторвавшись на славу, кому и насколько хватило сил.

Наш паровоз в тупик летит

С Максимом творились какие-то странные вещи – он будто наблюдал за самим собой со стороны, словно актёр фильма, просматривающий отснятый материал со своим участием. Вот он, под проливным дождём, в будёновке и шинели, в яростном ожесточении бьёт молотком по костылям шпал, загоняя их в твёрдую древесину, один за другим, непонятно зачем. Рельс, которые логично было бы крепить этими костылями к шпалам и которые были бы здесь очень уместны, не было. Нет, он просто бил костыли в дерево, словно маленький мальчик, которому отец дал банку гвоздей, молоток и толстую доску. Вокруг него, точно так же изображали кипучую деятельность, его коллеги по офису: кто-то молотил кувалдой по мокрому пню, пытаясь вогнать его в песчаную насыпь, кто-то пытался распилить беззубой ножовкой узловатый сосновый кряж, кто-то с сосредоточенным видом переливал воду из одного ведра в другое, затем обратно. Двое человек выдёргивали с помощью большого гвоздодёра забитые Максимом костыли и давали ему, чтобы он снова их забил. Все коллеги были одеты, кто во что горазд, словно участники гражданской войны. Повсюду мелькали фуражки, бескозырки, бушлаты, гимнастёрки, сапоги, ботинки с обмотками – полная коллекция лета моды 1918 года. Где-то далеко впереди, очевидно в поисках потерянных рельс, натужно и басовито свистел паровоз, словно прося помощи. Вдруг, от паровоза отделилась какая-то маленькая частичка и стала быстро приближаться к работникам, увеличиваясь в размерах. Максим вгляделся – к ним бежал какой-то человек. Немного погодя, он узнал в бегущем Замполита – так между собой сотрудники звали заместителя директора их регионального отделения. Замполит этот, не шарил в тонкостях дел, которые ему поручали, но успешно мог втирать очки руководству, ловко перепоручая другим сотрудникам, задачи, порученные непосредственно ему, при случае сваливая на них вину за неудачи в наспех порученных делах, а в случае успеха – так же ловко и беззастенчиво объясняя всё своим умелым руководством. В коллективе за эти качества его любили особой любовью. Развевающиеся на бегу полы суконной шинели Замполита, смахивали на крылья, галифе синего цвета с красными лампасами, были заправлены в начищенные хромовые сапоги, натянутая до ушей фуражка со звездой съехала набекрень. Судя по представившейся взору коллег с кувалдами картине – Замполиту на старте было дано сильно мотивирующее ускорение.

– Коллеги, нам необходимо ускориться – переведя дыхание, шаблонно начал Замполит – паровоз нас ждёт, а Родина на нас надеется. Время бежит, и мы не можем его догнать без нашего «красного» агитационного паровоза. Руководством горкома партии нам поставлена задача – догнать и обогнать вражеский белый биплан.

– Так рельс нет же – заметил Максим – как паровоз поедет?

– Партия решила положить вместо рельс двутавровые балки, форма та же, а содержание не важно! – кричал, словно в каком-то нелепом мухоморном дурмане Замполит – не важно то, что мы делаем, главное – мы что-то делаем и не допускаем простоя.

– Пожрать бы для рывка! – заметил толстый Никита из отдела технического сопровождения.

– Вперёд, тогда вперёд! Вперёд к паровозу, там стынет знатный обед приготовленный комсомолками!

Замполит выхватил из рук Максима кувалду и вручил её Никите, а ножовку, отнятую им у Никиты, вручил Максиму.

– Не стойте без дела! Нет шпал, нет обеда! Так весь мир работает! – Замполит зачем то сорвал со своей головы фуражку и, зажав в кулаке, потряс ею в распростёртой вверх руке. Может это был душевный порыв эмоций, а может просто – вытряхал вшей, которых мог подхватить в вагоне-теплушке. Произнеся прощальный спич, он, топоча сапогами по насыпи, побежал обратно.

Максим с Никитой молча проводили Замполита взглядами, обменялись инструментами, вернув каждому свой, привычный. Раздражённая его сумбурным вмешательством, бригада снова принялась за свою работу. Удивительно, но несмотря на то, что работники не двигались с места, оставаясь там же, где были, с каждым ударом кувалды по костылю и с каждым перелитым из полного в пустое ведром воды, расстояние между бригадой и паровозом сокращалось. Максим каким-то подсознанием ощущал всю абсурдность и нелепость происходящего, но сути дела уловить пока не мог.

Тем временем, постепенно сдвигающаяся под ударами кувалды планета, провернулась под ногами добровольных путейцев, и Максим уткнулся в щиток паровоза. Паровоз был окутан клубами избытков пара, вырывавшегося из клапанов. Сзади к нему были прицеплены тендер с углём и платформа с двутаврами. Посредине этого маленького состава виднелся штабной мягкий вагон синего цвета, что говорило о его первоклассности, следом за ним был прицеплен вагон-теплушка, в котором размещалась ударная сила революции – пролетариат, занятый на обслуге штабного вагона и в агитбригаде. Замыкала состав железнодорожная платформа, обшитая высокими бортами, с настоящим артиллерийским орудием на корме, торчащем из импровизированной башенки. На серых бортах платформы алела надпись краской – « Аврора степей». Замполит, взгромоздившийся на воздвигнутую на платформе мачту, вешал на неё красный флаг, на котором была нарисована улыбающаяся голова Чапаева и две скрещённые шашки под ней. На насыпи у платформы стояла женщина в кожаной куртке, и давала советы Замполиту. В женщине Максим узнал Ираиду Анжеловну. Голова Ираиды была покрыта красной косынкой, на боку, висела деревянная пистолетная кобура с торчащей из неё рукояткой «маузера».

– Эй, лентяи, где обещанный обед? – крикнул толстый Никита, трудовой народ жрать желает!

– Повежливей можно?! – обиделась Ираида, тем не менее, поспешившая к вагону-теплушке – сейчас вынесут, потерпите – Анжеловна скрылась внутри вагона.

Спустя десять минут из дверей тамбура показалась незнакомая повариха в засаленном халате, покрытом въевшимися в ткань и побуревшими от времени пятнами жира, в мощных, с вздувшимися венами руках поварихи, были два армейских ведёрных термоса. Следом вынырнула Ираида с полиэтиленовыми пакетами, в которых были нарезанный ломтями хлеб и одноразовая пластиковая посуда: тарелки и ложки.

В термосах были пшеничная каша с жидкими вкраплениями тушёнки и чай, не сильно насыщенного янтарного оттенка.

– Это что? Это обед ? Что это за кидалово? – с обидой и недоумением протянул толстый Никита.

– Обед, обед, а что ты хотел? Война же идёт, война гражданская, посмотри вокруг, на тебе форма красноармейца, а ты её позоришь такими глупыми вопросами, словно недорезанный буржуй – затараторила торопливо Ираида – бери и ешь, а то чекисты тебя с собой заберут.

Она кивнула головой вбок и скосила взгляд, показывая куда-то в сторону, где сидя на бревне два чекиста резались в карты. Это были двухметровые детины, с лицами суровых исполнителей, на которых напрочь отсутствовала печать интеллекта. Их маленькие глазки недобро сверкающие из-под выступающих надбровных дуг, не сулили ничего хорошего тем, кто попал в их поле зрения. Огромные дубовые спины чекистов, утянутые портупейными ремнями, казалось, были напрочь лишены возможности сгибаться, отчего, попеременно кидая карты на бревно, своими движениями стражи идеалов партии напоминали механический деревянный сувенир, где мужик с медведем, сидящие на подвижном брусочке, попеременно долбят по нему топориками.

Мгновенно оценив ситуацию, Никита понял, что к чекистам он не хочет и, пробудив в себе пролетарский аппетит, громко чавкая и швыркая, обжигаясь, начал торопливо поглощать ложкой революционное варево.

В это время, привлекая внимание собравшихся возле поезда, играя на большой духовой трубе, на платформу-сцену вышел мужик с крючковатым носом, сросшимися бровями и огромной нечёсаной бородой, чем то напоминавший Карабаса- Барабаса и произнеся сакральное

– По гнезду контрреволюции, ударным слогом советских агитбригад, аагонь! – выстрелил из кормового орудия, осыпав собравшихся вылетевшими из ствола древесными опилками, крашенными фуксином.

Вдарил туш и под его звуки на импровизированную сцену спотыкаясь, торопливо поднялись Замполит и Анжеловна. Замполит громко прокашлялся в кулак и туш стих.

Анжеловна встала по стойке смирно и отрапортовала в сторону жующих кашу рабочих.

– Сегодня мы начинаем новый путь! Этот новый путь приведёт нас к дороге в светлое будущее, откуда откроются перспективы заманчивых свершений! Но, как вы уже заметили, я не умею говорить складных великих речей       и поэтому передаю слово Моисею Карловичу, нашему комиссару по политической пропаганде!

Максим с удивлением обнаружил, что за три года работы в фирме, он первый раз услышал, как на самом деле звали Замполита.

– Вот, что я вам скажу, дорогие мои бойцы трудового фронта! – начал Замполит – Сегодня в завтрашний день не все могут смотреть. Вернее смотреть могут не только лишь все, мало кто может это делать. И поэтому, мы, должны двигаться вперёд, чтобы не только не отстать от загнивающего капитализма, но и обогнать его в этом отставании! Сменим замшелые кандалы капитализма на блестящие цепи пролетариата! Вперёд, на пути к славе! Укладываем двутавры на шпалы!

Ираида, оскалившись в натянутой улыбке, истерично захлопала в ладоши, но её никто не поддержал. Чтобы сгладить неловкую тишину, бородатый мужик, отставивший свою трубу в сторону и стоявший с патефоном в руках, ловко накинул иглу на пластинку, и окрестности огласило протяжное «Наш паровоз вперёд летит, кому не остановка, иного нет у нас пути – в руках у нас винтовка»

Максим не раз слышал эту песню и раньше, но никак не мог понять смысл фразы «Кому не остановка», вероятно по этой логике остановка кому то всё-таки была, но только тому, у кого винтовка в руках. Вероятно, это был паровоз со смертниками, начинённый взрывчаткой и напрочь лишённый тормозов, как и его пассажиры с винтовками.

Отдохнувшие и набравшиеся сил после незамысловатого обеда, соратники Максима принялись сгружать двенадцатиметровые двутавры с платформы, не столько воодушевлённые бредовыми лозунгами Замполита, сколько подгоняемые желанием поскорее вырваться из этого асинхронного и нелогичного во временных интервалах исторических эпох, сумбура.

Вскоре, вся платформа была очищена от металла, а по уложенным с утра шпалам в закат уходили серые параллельные нитки двутавров, издалека и неискушённым глазом смахивающие на рельсы.

Ираида схватила красный флаг на двухметровом древке в свои руки и размахивая из-стороны в сторону его полотнищем, бросилась по шпалам вперёд паровоза. Замполит, взгромоздившийся на паровоз, простёр руку вперёд и скомандовал

– Поехали!

Паровоз издал пару гудков и начал сучить колёсами по рельсам, колёса крутились на месте, клубы пара окутывали тело паровоза, но паровоз не двигался с места.

– Давайте толкать! – так же сверху паровоза крикнул Замполит. Все, кто был рядом, навалились на паровоз, толкая его вперёд. Паровоз не двигался с места, по-прежнему полируя рельсы под собой, стоя на одном месте. Впереди, среди параллельных ниток нетронутых колёсами двутавров, показалась возвращавшаяся Анжеловна, ранее успевшая в своём безумном стремлении уже скрыться за линией горизонта. Она по прежнему махала флагом, волосы её торчали разномастными прядями, выбившись из- под скособоченной красной косынки.

– Чего отстали, чего стоите, чего на месте топчитесь? – тараторила Ираида бегая и размахивая флагом вокруг пыхтящего паровоза и таких же пыхтящих и уже взмокших людей, пытающихся столкнуть паровоз.

С паровоза в рупор орал Замполит

– Поднатужимся! Взяли! Напряглись! Толкнули! Разом!

Озлобленные и уставшие работники елозили ногами по щебню железнодорожной насыпи, ругали Замполита и Ираиду, доставалось и паровозу. Ираида нарезала круги с флагом вокруг паровоза и несла своё

– Не время отставать! Прогресс не дремлет! Конкуренты не спят! Под лежачий камень вода не течёт! И какую-то прочую невнятную чушь из написанных ушлыми дельцами брошюрок по управлению организациями, которые она собирала, читала, но понять их бесперспективность не могла в силу отсутствия у неё критического мышления.

– Слушайте, может у паровоза что-то заклинило? – подал голос взмокший Виталий – ну не может быть такого. Толкаем-толкаем и без толку.

Ираида подбежала к Виталию и тыча в него древком флага прокричала в истерике

– Ты что, сволочь буржуйская, самый умный тут!? Отдохнуть решил!? Не время озираться, белые на хвосте! Толкаем, толкаем! Не останавливаемся!

– А где машинист? – подал голос Никита, я его не вижу в кабине что-то.

Не обращая внимания на так и бегающую вокруг Ираиду, все коллеги всё-таки в едином порыве остановились и посмотрели наверх. В кабине никого не было. Но пар из паровоза, тем не менее шёл, а колёса по- прежнему елозили, стачивая рельсы. Виталий поднялся в кабину и выругался от увиденной картины. Рычаги управления были подмотаны верёвками на максимальной подаче, но кабина была пуста.

– Вот, собака! Нет его! Машиниста нет! – прокричал Виталий сверху зычным голосом.

– Расстреляю, уволю, на рецепшн посажу!– верещала Ираида размахивая маузером, и злобно зыркая глазами. Флаг она так и не выпускала, держа его левой рукой.

Вдалеке из кустов показались машинист с кочегаром, слегка пошатываясь и беззаботно улыбаясь, они шли по направлению к своему паровозу. В руках машиниста, покачиваясь при каждом шаге, булькала трёхлитровая бутыль самогона, кочегар, голову которого украшала бескозырка, тащил плетёную корзину с какими-то газетными свёртками.

– Гуляем, братва! Отощали поди на пролетарской каше!? – весело приветствовал кочегар уставших, взмокших от пота и запыхавшихся от безрезультатной работы, бойцов трудового фронта – держи, налетай! – кочегар поставил огромную корзину на грубо сколоченный стол, собранный из пустых патронных ящиков и каких-то щитов. В корзине были разнообразные закуски: варёный картофель, малосольные хрустящие огурчики, сало, копчёная колбаса, много зеленого лука и ещё каких-то мясистых листьев, сверху всего этого богатства лежали три большие ковриги ещё теплого, ароматного ржаного хлеба.

Кочегар освободил затёкшие от крепкой хватки руки, поставив «четверть» с самогоном на стол.

Максим с товарищами побросали бесполезную работу, и подошли к столу, разбирая припасы и разливая самогонку по алюминиевым кружкам. Увидев это непотребство, Ираида, тряся маузером в руке, подбежала к работникам, заверещала и начала требовать продолжения работы, дескать, паровоз сам по себе не поедет, но справедливо была послана к Замполиту. Замполит, до того до сих пор что то кричащий с паровоза в пустоту, вдруг, увидев полное неповиновение со стороны рабочего класса, дернулся, и поскользнувшись, вероятно на каком-то масляном пятне, полетел с паровоза вниз, с глухим стуком припечатавшись плечом о щебень, а головой об рельс и замолчал, лёжа прямо у паровозного щитка скотоотбойника1.

– Убили! Убили! Заорала Анжеловна и грохнулась в обморок от переизбытка чувств, прямо у стола.

Кочегар с машинистом подошли к Замполиту, и прислушались. Машинист, нагнувшись к лицу лежащего Замполита, отпрянул с кислой миной на лице.

– Дышит, засранец комиссарский.. Нализался спиртом уже где-то..

По пути в свою будку, проходя вдоль ряда огромных колёс и шатунов паровоза, машинист вдруг нагнулся, что-то вынул из-под колеса и зашёлся в безудержном смехе. В руках его была какая-то массивная и тяжёлая по виду железяка с ручкой, трясущаяся вместе с содрогающимся от смеха машинистом.

– Вот же вы чудилы, вы же башмак из-под колеса даже не убрали! Куда уехать то хотели?

– Так ты ж зачем, морда железнодорожная, нам таку пакость сотворил? – обиженно и недоуменно спросил Виталий.