Драконья принцесса

Руки мои сжались в кулаки, а ногти впились в ладони. Я смотрела на себя в зеркало и видела что-то другое, что вызывало у меня этот свирепый, ледяной взгляд. Это словно была чужая я, сродни отражению через несколько зеркал, каждое из которых стоит под углом или в тени. Не хотела бы я перейти дорогу кому-то с подобным взглядом.

Я постаралась встряхнуться, но немного отпустило меня только после ромашковой ванны. Есть не хотелось, я недоумевала, что со мной происходит в последнее время. Я будто не я. Особенно сегодня. Может, в аптеке что-то не то понюхала или выпила? Может, всему виной фиалковый гриб?

С этими мыслями я и уснула, чтобы спустя какое-то время проснуться от ужаса под взглядом демона. Из мрака ночи на меня смотрели огромные, отливающие всеми оттенками золота, нечеловеческие глаза, радужки которых пересекали вертикальные зрачки!

Мне стало нечем дышать, из груди рвался крик. Словно меня обуял кошмарный сон, который неизвестно как просочился в реальность. Сердце, казалось, вот-вот разорвётся. Потом я завизжала не своим голосом и сделала попытку соскочить с кровати и броситься наутёк, но при этом почему-то упала с табурета, который стоял у туалетного столика.

Я ничего не понимала. Лихорадочно озираясь, я попыталась найти обладателя ужасных глаз. В голове роились глупые мысли, что пришёл мой конец, и наступают последние секунды жизни. И вот-вот в горло мне вонзятся страшные зубы неведомой твари, а из груди вырвут сердце её когти.

Но я никого так и не увидела… Всё указывало на то, что я одна в комнате. По крайней мере, спустя и пять, и десять минут никто меня так и не съел.

Я потрясла головой. Что же это было? И как я оказалась за туалетным столиком, ведь совершенно точно я ложилась в кровать.

Дрожащей рукой я зажгла свечу и убрала со лба взмокшую прядь. Осмотрелась. Никого. Как и во всём остальном доме. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что на белилах в ближайшую неделю можно будет здорово сэкономить. Такой бледной я себя ещё никогда не видела.

До утра оставалось совсем немного, чтобы заснуть не могло быть и речи. Поджав колени и завернувшись в одеяло, я пыталась осмыслить произошедшее. Всё это попахивало колдовством. А я знала только одну ведьму – Грезеллу. Получается, мачеха натравила на меня какую-то тварь, но та мне толком ничего не сделала. Только ужасно напугала. В чём смысл?

Измученная этими мыслями, пережитым потрясением и полубессоной ночью, я отправилась на работу, выбрав на этот раз тёмно-лиловое платье.

Половину дня я трясущимися руками варила новую порцию зелья правды, дотошно вымеряя доли унций ингредиентов, так как понимала – очередного провала не перенесут ни моя гордость, ни карьера. Одновременно приходилось ловить на себе удивлённые взгляды Клода и холодные – Ламара. Артур оставался ко мне равнодушен. Во всём этом имелся только один плюс: я отвлеклась от мыслей об ужасном звере.

И только зайдя в уборную, я хлопнула себя по лбу, поняв в чём дело. Бородавки! Точнее, та из них, что прежде красовалась на правой щеке сегодня переехала на левую! Всему виной были ночные бдения, но меня это не оправдывало. Всего второй день на работе, а вся конспирация оказалась под угрозой.

Поразмыслив, я решила оставить самовольный реквизит на месте. Пусть зельевары помучаются, гадая, показалось им или нет. И вообще, какое им дело до моих бородавок?

Волшебным образом эти мысли помогли мне настроиться на более уверенную волну. Я сюда зачем устроилась работать? Чтобы раздобыть редкие компоненты для антизелий, наварить и перепробовать которые мне предстояло в немалом количестве.

Итак, для первой попытки мне недоставало тёртого когтя болотного вылезня и выдержки из корня пятисотлетнего дуба. Второе теоретически я бы смогла приготовить и сама, но очень не хотелось тратить на это время.

Дождавшись, когда на мне закончится один из ингредиентов, я отправилась в кладовую. Чего здесь только не было! Сушёные языки незатыков, красный перцовый порошок с острова Нейду и маленькие заспиртованные тварюшки, названия которых я к своему стыду не знала, поразили меня больше всего. Я, однако, многого ещё и не увидела, потому что быстро нашла требуемое. Когти и выдержка нашли своё место в потайных карманах моего платья, а я, невинно хлопая глазами, вернулась на рабочее место.

– Что-то ты долго, – заметил Ламар.

– Ты по мне соскучился? – я не пожелала оправдываться.

Он фыркнул и пробормотал что-то типа "ты себя в зеркале видела?" достаточно громко, чтобы я услышала. Меня это устраивало, хотя желание дать ногой под зад этой занозе стало почти нестерпимым. Утешало только то, что он отстал со своими неудобными вопросами.

А вообще, я огорчилась. Да, обманом устроилась на эту работу, да, опростоволосилась в первый день, да, на вид я не сахар. И что, теперь не любить меня за это?! Ещё я немного подворовывала, но это уже мелочи.

В остальном день прошёл спокойно, и я с трудом дождалась его окончания. Сегодня моё зелье ничем не отличалось от остальных. Меня это обрадовало безумно, но больше никого не впечатлило. Мне так и хотелось сказать: вот видите, я же говорила, что умею! Но в ответ на сухой кивок Норотустры, я только молча тоже кивнула. В итоге мои банки с зельем правды отправились во дворец в числе прочих, а я поехала домой.

Дома я быстро переоделась и смыла грим, потом перекусила и исполненная нетерпения побежала в кабинет, где в уголке была устроена минилаборатория.

Первым я решила приготовить поисковое антизелье. Конечно, если бы на мне сидел магический маячок, меня бы уже нашли. Но всё равно я хотела убедиться в собственной безопасности.

Итак, в ход пошли цветочная пыльца, ссыпанная с цветов ветром, корень валерианы, дубовая выдержка, перья аиста, соколиный помёт и когти вылезня. В процессе варки эти ингредиенты должны были обрести магические свойства и показать, есть ли на мне поисковое заклятие. А в идеале ещё и избавить от него.

Через два часа и семь сошедших потов передо мной на столе стоял стакан антизелья. Дрожащей от волнения рукой я поднесла его ко рту и долго не решалась выпить. Всё боялась, что же зелье покажет.

Но оно ничего не показало. Возможно, я опять что-то не так сварила, но мне было легче думать, что на мне нет поисковой магии. И это должно было бы меня обрадовать, но я огорчилась. Ведь я так и не приблизилась к разгадке того, чем наградила меня мачеха.

Стоя в ванной с маленьким зеркальцем в руке напротив большого, я снова смотрела на пурпурную спираль, что ввинчивалась мне в спину. За прошедшие дни она никуда не делась, хотя на вид вроде стала меньше. Наверное, этот факт должен был меня порадовать, мол, исчезает проклятие. Но на деле мне казалось, что магия ввинчивается в меня, проникает глубже, к сердцу, достав до которого она выполнит своё предназначение. А это не сулило мне ничего хорошего. Я же так ни на шаг и не приблизилась к избавлению от проклятия.

***

Остаток вечера я провела в кровати в компании стакана тёплого молока, тарелки с печеньками и газеты. Всем этим добром я успела разжиться в лавке неподалёку, когда шла домой. Я решила, что нуждаюсь в источнике сведений, который не будет задавать мне каверзные вопросы. А ещё я боялась выключить свет и в темноте опять увидеть глаза демона.

Я развернула газету. Новость о смерти короля уже переехала на третью полосу. Здесь же располагалось якобы моё кратенькое интервью, в котором я делилась с народом горечью утраты. Ни слова о предстоящей коронации, конечно, нигде не было сказано. Будто это нормально, что наследница престола на него не взойдёт, уступив вакантное место мачехе.

Об отце здесь сказали немало хорошего, а в конце для тех, кто вышел из глухого леса, было ещё раз сказано, что король скончался от сердечного приступа.

Конечно, это было враньё, такое же, как и моё интервью. Король на здоровье не жаловался и в свои последние дни был привычно бодр.

Я сложила газету и некоторое время жевала печенья, уставившись в стену. Пока я на кровати попу просиживаю и барахтаюсь с антизельями, Грезелла взгромоздилась на престол. Нашёлся ли хоть кто-то, кто вставил за меня словечко? Это вряд ли. Умом-то я понимала, чтобы вступаться за права несчастной принцессы-сиротки надо её заиметь в рукаве. Я же разумно предпочитала прятаться как от врагов, так и от друзей. Как бы вторые не оказались первыми. Грэмивальд не в счёт. Он никогда не совался в политику, сосредоточившись сугубо на своих алхимических делах.

Тяжело вздохнув, я взялась за "Колдовские зелья", которые ожидали очереди на моё внимание тут же на кровати.

Следующим я решила сварить антизелье на убийственную магию. Ведь королева не влюбить меня в себя хотела, а либо поймать, либо прикончить. Скорее всего, и то, и другое. И вот здесь всё было непросто, потому что заклинаний способных уничтожить человека, я подозревала, существовало много. И антизелье, какой бы у него ни был богатый состав, не могло от всех них меня спасти. Слишком много переменных.

Что там, кстати, за состав?

Я закусила губу, читая длинный перечень компонентов, о существовании половины которых я прежде и не подозревала.

Ведьмин багульник и тёртые копыта пожилой ослицы – это ещё ладно. А вот как быть с калом вороны, упавшим с высоты ста восьми метров в молоко верблюда? Или с шерстью белого гризли? Свежая слюна тролля тоже вызывала сомнения, как и алмазная крошка.

Я представила, как стучусь в троллью пещеру на этот раз не с совочком, а с пробиркой… Остальные перечисленные ингредиенты тоже вселяли безнадёгу. Я и не знала, что шерсть белого гризли где-то используется, а уж как добывается подходящий вороний кал сложно было и представить.

Далеко за полночь я легла спать, всё-таки отважившись выключить свет. Некоторое время я ожидала, что в меня вот-вот воткнутся когти вчерашнего демона. Кстати, почему он нашёл меня, а мачеха нет? Почему она ещё не постучалась в мою дверь, торжествующе потирая ладони? Где-то здесь затерялась неувязка, но я так и не смогла понять, где.

Потом эти страхи и сомнения вытеснили нелёгкие думы об антизелье. Мне почему-то казалось, что нужного добра я не найду у Норотустры. При всём многообразии его кладовой, он всё же работал для нужд простых людей, а они вряд ли заказывали что-то из толчёных алмазов или слюны тролля…

Глава 3

Утром следующего дня я была полна решимости перевернуть кладовую аптеки вверх дном и найти всё, что мне нужно.

В гардеробе мой выбор пал на тёмно-красное платье, на фоне которого я выглядела особенно бледно, а круги под глазами обретали небывалую глубину. В последний раз я оглядела себя в зеркале, проверяя всё ли на месте. Пенсне, бородавки и закрашенный зуб исправно выполняли свою функцию по моей маскировке. В общем, я была та ещё красотка.

Я вышла из дома и принялась ловить извозчика. Обычно мне приходилось идти пешком до половины квартала, но вдруг с искрами из-под копыт остановился кэб, и кучер, сверкая улыбкой не первой свежести, пропитым голосом мне сказал:

– Садись, красавица! Домчу с ветерком!

Я обернулась в поисках незамеченной красотки, способной затормозить извозчика одним движением руки или мановением ресниц, или что там у неё. Было очень любопытно взглянуть на неё, но… поблизости никого не оказалось. Вообще. То есть на десять шагов вокруг никого не было.

Глаза мои едва не стали больше пенсне. Это я красавица? Может, он слепой? Тогда надо отобрать у него права на управление кэбом, а то ещё задавит кого-нибудь. Но в карету я всё же села, так как торопилась на работу.

У меня мелькнула мысль, что мужчина издевается над бедной, обиженной природой девушкой, а потом я поняла, что он просто пьян. Даже денег с меня не взял, бедолага. На прощание он отсыпал мне килограмм комплиментов, так что в аптеку я вошла примерно такого же цвета, как и платье.

Поэтому легко понять моё удивление, когда Альбер – клерк – чуть не расшиб себе лицо, стремясь скорее встретить меня наидобрейшей из своих улыбок. А ведь он недолюбливал меня с первого дня.

– Госпожа Гоша, вы сегодня великолепны! Блистаете как никогда! Позвольте придержать для вас дверь?

Расстилаясь и улыбаясь во все тридцать два зуба, он так и норовил ухватить меня за руку или приобнять за талию на коротком пути через торговый зал. Я ему тоже улыбнулась, намеренно сверкнув закрашенным зубом ему прямо в лицо. Точно? Ничего не перепутал? Это я великолепна и блистательна?

Манёвр возымел скорее обратное действие, и я поняла, что притворяться так невозможно. То есть вариант с розыгрышем и сговором отпал сам собой.

Недоумевая над поведением Альбера, я вошла в лабораторию и порадовалась, что необходимость обслуживать клиентов сюда его не пустит. И тут ко мне повернулись три довольные, осчастливленные моим появлением, физиономии зельеваров. Занавес!

– Гоша, тебе так идёт это платье! – сказал Клод с горячностью, свойственной его возрасту.

– Давай я за тебя сегодня поработаю? – предложил Артур с просительными нотками в голосе.

– Наконец-то ты пришла, а то без тебя здесь совсем невыносимо, радость ты моя! – страстно выступил Ламар, чем окончательно пошатнул мою картину мира.

Я отчаянно краснела и пыталась подобрать челюсть с пола. Что-то бормоча, я проскользнула к своему столику, очень стараясь не попасть ни в чьи загребущие руки.

Тут бы и начать всем работать – поприветствовали друг друга и хватит. Но не тут-то было. Артур всё норовил вытереть мой стол от несуществующей пыли, Клод увивался рядом, как муха, предлагая подать то одно, то другое. А Ламар смотрел на это безобразие и всё больше мрачнел от ревности, что огнём полыхала в его чёрных глазах.

– Что здесь происхоо…дит? Гошенька, радость моя, как сегодня твоё настроение?

Норотустра буквально ворвался в лабораторию из своего маленького кабинета, видимо, услышав гвалт, поднятый зельеварами. И его раздражённый по вполне понятным причинам тон сначала меня почти обрадовал. Почти, потому что я была готова провалиться от стыда сквозь землю, но одновременно он доказывал, что я в своём уме. Но потом Филипе будто подменили, и он засюсюкал со мной как и остальные. Затем начальник умолк, надулся и покраснел, словно от натуги. Круглыми от удивления глазами я смотрела, как Норотустра что-то раздражённо фырча, буквально силком запихивает себя обратно в кабинет.

Там что-то дзинькнуло, треснуло и разбилось. Появилось впечатление, что за той дверью ворочается медведь, а не обычно тихий хозяин аптеки.

Потом он снова вышел. Донельзя мрачный и избегающий смотреть в мою сторону.

– Артур зайди, – приказал Норотустра.

Зельевар неохотно подчинился. По всему было видно, что оставлять меня в компании коллег он не горит желанием. Зато через пять минут он вышел другим человеком. В мою сторону ни взгляда, весь сосредоточенный на работе…

После Артура пришла очередь Клода, а затем Ламара. И если первый после выхода от начальника выглядел смущённым, то второй посмотрел на меня с такой неприязнью, что я почувствовала себя весьма неуютно. Чем же они там занимаются?

– Госпожа Макрон, будьте любезны!

Меня пригласили в кабинет начальства широким саркастическим жестом по всему видать на ковёр. Голос обычно сдержанного Норотустры был пропитан сарказмом и раздражением.

– Приворотными зельями балуетесь? – огорошил меня он, едва я закрыла за собой дверь.

– Что?!

Я чуть не села на пол прямо здесь, а величине моих глаз можно было только позавидовать. Вот уж не ожидала.

– Только не надо отпираться. Это бесполезно! – продолжил напирать Филипе. – Теперь я понимаю, зачем вы ко мне устроились! Чтобы выйти замуж!

– Что?! – снова взвыла я.

– Вы повторяетесь, – ехидно уведомил меня он.

– Да как вы смеете?!

Я была полна негодования! И вдруг до меня дошло… Антизелье! Побочный эффект! Точно, там было указано что-то подобное напротив слова "иногда". Что ж во всём этом безобразии был единственный плюс: антизелье я всё-таки сварила на совесть.

Филипе всё понял по моим глазам. Точнее то, что я в курсе, откуда взялся приворотный эффект, детали вроде его побочности начальника не интересовали.

– Подло заниматься такими вещами, госпожа Макрон. И я не понимаю, зачем особе вашей… Ммм… – Норотустра замялся, стараясь выразиться дипломатично, но отчаялся в этой попытке. – Вроде вас. Зачем вам столько ухажёров? Неужто одного было бы мало?

Это был верх наглости! Какое его дело, сколько мне мало, а сколько много? И при чём здесь моя наружность?! Главное оно ведь внутри.

Пока я полнилась негодованием, Филипе рассказал, что он давно сварил себе комплексный антидот, который сегодня его и спас, не дав потерять рассудок под действием моих чар. Между делом меня похвалили за искусность приготовления приворота, да ещё настолько широко направленного, а затем заявили, что я уволена. Вот так, за несоответствие этическим стандартам компании.

Я молча ловила ртом воздух, сидя на своём стуле. Голова кружилась, я чувствовала нехватку кислорода от обрушившейся на меня несправедливости. Все планы по собственному спасению пошли прахом, стоило лишь совершить одну маленькую ошибку – не учесть влияние побочных эффектов. Да что там, возможно, эта ошибка и не тянула на звание маленькой, а была большой, или огромной, или непростительной с точки зрения приворожённых зельеваров. Но это ничего не меняло, ведь одной мне было не выбраться. Не будет больше антизелий, я не узнаю природу магии, которой наградила меня мачеха, не смогу от неё избавиться, и в итоге королева получит, что хотела.

– Это побочный эффект, господин Норотустра, от выпитого мной вчера антизелья, – устало произнесла я, сознавая полноту своего поражения.

Терять мне было нечего, я решила признаться в части своих проблем. И я особенно не надеялась, что Филипе оттает, просто хотелось выговориться, снять хотя бы толику груза с души.

– И зачем вам это понадобилось? – после некоторого колебания спросил аптекарь.

– Мне не повезло с мачехой, – призналась я. – Она ведьма и наградила меня проклятием.

Я неопределённо обвела вокруг себя рукой, предлагая Норотустре самому решить, в чём оно заключается. Он, конечно, сразу подумал на внешность, а во мне зародилась надежда на лучший исход этого разговора.

– Бедное дитя! – сердобольно воскликнул он, на что я вдохновенно поведала, какой красоткой была прежде. Чувствовала, что железо надо ковать пока горячо.

А ещё о том, какой прекрасной была моя жизнь, и замуж я собиралась, и каждое утро любимая собака Грета приносила мне тапочки, а будущее рисовало светлые картины со счастливым браком и семью детьми. В общем, отвела душу в отместку за его желание меня уволить. Думаю, после такой исповеди его должна была замучить совесть.

Его и замучила. Филипе настолько проникся моей историей, что попросил рассказать всё о проклятии. Я решила, что лишним это не будет и описала лиловую спираль у себя на спине. Аптекарь нахмурился, а потом задумчиво сказал:

– Странно, по описанию похоже на совсем другой вид магии. Вы уверены, что результат отразился только на вашей внешности?

Я заскрипела зубами, чтобы не спросить какой такой вид магии он подозревает, но удержалась, боясь ненароком испортить легенду. Пришлось покивать, вводя в заблуждение единственного человека, способного с одного взгляда определить направленность розовой молнии. Поступить иначе было бы слишком рискованно и на скользкую дорожку признания того, кто я, я встать не решилась. Я предпочла следовать первоначальному, более долгосрочному, но безопасному плану, где предать меня было в принципе некому. Старина Грэм не в счёт.

После всего этого меня, конечно, не уволили, и от начальника я вышла весьма довольная этим фактом. И тут же натолкнулась на три пары напряжённых глаз, настороженно провожающих каждое моё движение. Мама дорогая, как же мне теперь работать с тремя мужиками, пребывающими в полной уверенности, что я извращенка и хотела их в себя влюбить? Причём всех сразу.

В обстановке холодной подозрительности и неприязни украсть что-то из кладовки оказалось невозможным! Это никуда не годилось, и в конце дня я пошла жаловаться Норотустре. Жаловалась я, конечно, не на невыполнимость своих воровских планов, а на ужасное отношение коллег. Действительно, под колкими, а порой прожигающими взглядами, не то что работать, а просто находиться в лаборатории было невыносимо.

Филипе обещал поговорить с зельеварами, а мне посоветовал набраться терпения. Мол, мужчины не все любят, когда их и по доброй воле охомутовывают, а тут приворот. На это я ему заявила, что он сам заварил эту кашу, не разобравшись, вот пусть и отмывает моё хрустально-чистое имя. Домой я ушла с гордо поднятой головой, оставив коллег ломать голову над тем, почему меня ещё не уволили.

***

Но дома мне стало очень грустно и одиноко. Странно, уж от одиночества я раньше никогда не страдала. В шумном дворце мне было уютнее в компании с книгами, которые никогда не страдали приступами лести или жеманства, как это бывало с придворными. Злые языки порой даже приписывали мне скудость ума в связи с этим, но я не обращала внимания.

А сейчас эти воспоминания меня необычайно разозлили! Где это видано, чтобы злословить о будущей королеве?! Попадись они мне сейчас, я бы их себя уважать заставила! Пусть не дыбой и розгами, но ссылкой и конфискацией пары имений эти умники поняли бы кто здесь главный. Но я уже говорила, что королевский род давно сдавал свои позиции, постепенно утрачивая влияние при дворе. А вместе с влиянием утратился и страх перед королём, что породило несколько группировок среди дворян, одна из которых во главе с графом Левлесом подсунула королю Грезеллу вскоре после смерти моей матери.

Откровенно полноватая Грезелла особой красотой не блистала, молодостью тоже. Но чем-то она пленила отца. Говорят, умом. И ещё обещанием родить наследника, который возродит величие Дрюдраков на троне Гордиславы, нашей страны. Как по мне, так отцу следовало жениться на какой-нибудь принцессе из соседней державы. Это было бы лучше для престижа нашего рода, да и наследника она бы тоже постаралась родить. Но то ли не нашлось подходящих претенденток, то ли сплоховали дипломаты, но сватовство к дочкам заграничных монархов так и не состоялось. Кто знает, может, Левлес приложил к этому руку, или Грезелла что-то наколдовала. Печальный итог известен.

В результате довольно-таки быстро у меня появилась мачеха. Внезапно она оказалась матерью взрослого сына, которого и не замедлила предъявить двору. А там сразу же, не без мачехиной подачи, конечно, зашептались, что не за горами наша с Францем свадьба.

Помню, меня такой поворот расстроил неимоверно, но куда деваться я не знала. Вспоминая себя ту, я сейчас давалась диву. Почему я не пыталась бороться? Мне кажется, я стала совсем другим человеком в сравнении с прежней Маргаритой. И понадобилось для этого всего лишь всё потерять, оказаться в шаге от гибели и осознать, что рассчитывать я могу только на себя. Оказывается, это осознание очень бодрит и вызывает из глубины души силы, о которых раньше и не подозревала.

Думаю, сейчас я бы и в путешествие одна рискнула отправиться. Не пропала бы! Но теперь я о побеге из Хольтенбурга не помышляла. Наоборот, я желала вернуть трон и наказать заговорщиков по всей строгости. А именно плахой!

Но возвращаясь мыслями к прошлому, я вспомнила, что спасла меня тогда Клотильда. Видя, как я мучаюсь от перспективы стать женой Франца – верзилы с тремя извилинами, моя верная служанка узнала, что у короля на меня другие планы. Он не настолько подпал под влияние новой жены, чтобы отказаться от давно созревшего плана породниться с одним королевством – Госпарой.

Мысль эта была очень здравая. Новый союз нёс нам торговые выгоды, что помогло бы наполнить королевскую казну. Госпара была процветающей морской державой и сильным союзником. Заручившись её поддержкой, отец вновь обрёл бы авторитет и власть. Не понадобилась бы ему и драконья кровь.

Я этой новости обрадовалась. Возможно, на фоне Франца, а может, на самом деле, но сын госпарского короля принц Грегориан мне понравился. Я нашла его портрет и заставила Клотильду разузнать о женихе подробности. Оказалось, он любит море и отличный мореход, который на собственной каравелле гоняет пиратов, позабыв о своей королевской крови. Ещё Грегориан любил музыку и всячески поощрял искусства в стране.

Помню, всё это меня так сильно воодушевило, что в голове нарисовался образ героя-любовника, в который я влюбилась заранее. Теперь мне было смешно от этого. Мол, всё равно, лишь бы не за Франца.

Но судьба распорядилась иначе и никакой свадьбы не случилось. Грегориан вскоре пожаловал с посольством, якобы налаживать дружеские связи. На самом деле это были смотрины, которые я провалила. Передо мной предстал высокий атлет, с синими, как море глазами, непослушными тёмными волосами до плеч и мечом на бедре явно не для красоты… Я же не блистала яркой внешностью и обладала весьма скромным характером, так что заронить искру интереса в душу возможного жениха не смогла. Наоборот, видя, какой он красавец и умница, я чувствовала себя последней замухрышкой с застрявшим кое-где языком. И от этого я, конечно, немела и смущалась ещё больше.