Не там, где надо

Лекси вежливо кивнула.

– А знаете, что оно означает? Защитница мужчин! А мое имя – Андрос, то есть мужчина. Значит, вы будете защищать меня, – он хохотнул и зачерпнул полную ложку какого-то коричневого месива, которую тут же отправил себе в рот. Потом схватил с тарелки здоровенный ломоть белого сыра.

– Не желаете ли поесть? – спросил Деметриос, подбирая соус хлебом. – У меня есть холодный ростбиф, фета, хумус, дзадзики, палтус с оливками. И еще долмадес. Мой повар готовит их сам из виноградных листьев нашего сада, – он ткнул пальцем в какие-то неаппетитные зеленые рулончики длиной с палец.

– Спасибо, мистер Деметриос. Мы не голодны. Наверное стоит поговорить о деле, ради которого вы нас пригласили.

– Ох. Зовите меня Энди. Меня все зовут Энди. В Америке так принято – сразу к делу. А я до сих пор не привык, хотя живу здесь уже сорок лет. Я настоящий грек. У греков принято сначала накормить. Я скучаю по Греции.

Бросив взгляд на статую грустного Аполлона, я понимающе кивнул.

– Хорошо, мистер Стин. Или я могу называть вас Дуглас? Как вы догадались, речь пойдет о моей жене. Я хочу, чтобы вы за ней последили.

– Вы ее в чем-то подозреваете конкретном? – спросил я ровным голосом.

– Ох. Это сложно. Не знаю, с чего начать. Смотрите сами – вот моя жена Шейла.

Деметриос залез во внутренний карман пиджака и достал цветное фото, которое толкнул по столешнице в нашу сторону. На студийном снимке была изображена девушка явно не старше тридцати, а, может, и двадцати пяти лет. Она не была сногсшибательной красавицей, но была явно привлекательно и знала, как этим пользоваться. У Шейлы было личико сердечком и распахнутые голубые глаза. Каштановые волосы были уложены в два валика, а на лоб спускалась тщательно завитая челка. Губы были подкрашены в стиле Мэри Пикфорд. Высокую грудь облегало полосатое платье с кружевным воротником, руки, кокетливо переплетенные под острым подбородком, были затянуты в такие же кружевные перчатки. Вообще весь ее вид мне показался немного неестественным. Как будто она изображала ребенка, но при этом, очень старомодного ребенка, старающегося походить на довоенных кинозвезд. Если она ставила целью заарканить богатого старика – то избрала верную тактику. Может, Деметриос и был повелителем косметической моды для современных девушек, но сам он не смог устоять перед девушкой, которая напомнила ему о лучших годах его собственной молодости.

– Я вижу, о чем вы думаете, Дуглас. Что я, старый дурак, женился на девушке почти на тридцать лет моложе. Вся моя семья была против этого брака. И не только потому, что Шейла годится мне в дочери, она еще и не гречанка. Мы, греки, стараемся жениться только на своих. Так я познакомился со своей первой женой, Софией. Она была дочерью старых друзей моего отца. Нам едва исполнилось по двадцать лет. Думаю, это был удачный брак. Но София умерла всего через три года от лейкемии. Детей мы так и не успели завести.

– Я очень вам сочувствую.

– Я безумного горевал тогда. И решил все силы вложить в собственное дело. Убедил родственников ссудить меня деньгами, чтобы открыть косметический бизнес. Мы с самого начала мечтали о нем вместе с Софией. И вот, когда дело пошло, когда я стал зарабатывать столько, сколько и мечтать не мог, появилась Шейла. Мы познакомились на съемках рекламы для «Венеры и Марса». Поженились два года назад. Мне все говорили, что она выходит за меня замуж только из-за денег. Конечно, как может такой девушке понравиться глупый старый грек. Но мы были счастливы. Во всяком случае, я был. И Шейла казалась всем довольна. Я допускал, что она могла мне изменять. Я же не идиот. Хотя я надеялся, что мы сможем стать настоящей семьей, и она подарит мне долгожданного наследника. Даже если у нее были интрижки, тут не могло быть ничего серьезного. Она бы не ушла от меня. Шейла подписала брачный контракт. Мой юрист настоял.

– Очень разумно с вашей стороны. Так что же пошло не так?

– Ох, – Деметриос позвонил в колокольчик. Когда на зов явился дворецкий, он обратился к нему по-гречески. – Я попросил еще пива, – пояснил нам хозяин. – Может быть, хотите вина? У меня есть собственная винодельня в Напе. Называется «Эллада ойнос».

Мы с Лекси вежливо отказались. Я был уверен, что этикетка вина Деметриоса, как минимум, украшена меандром.

– К сожалению, врачи запретили мне пить красное вино, – с грустью промолвил Деметриос, погружая нос в очередной бокал пива. – Говорят, плохо для давления. Если хотите, могу дать вам с собой пару бутылочек.

– Энди, вы рассказывали о своих проблемах с супругой.

– Ах, да. Ох. Все началось где-то пару месяцев назад. Я заметил, что Шейла стала исчезать чаще, чем обычно. Раньше она ходила в клубы, встречалась с подругами. Они иногда отправлялись в море на катере, ныряли и загорали. Иногда могли уплыть на целый день. Но потом она стала исчезать уже на пару дней. Выходные я стараюсь проводить здесь, но часто дела требуют моего присутствия в Лос-Анджелесе. У меня есть городская квартира, и если я занят допоздна, то могу остаться там на ночь. Раньше Шейла могла приехать ко мне посреди недели, мы ходили куда-то вместе ужинать. Она перестала так делать. А когда я звонил сюда, слуги говорили, что хозяйка уехала. Когда я спрашивал у Шейлы, она всегда находила правдоподобное объяснение. Затем я заметил, что она стала тратить много денег. Все наличные, которые хранились у меня в кабинете, стали исчезать каждую неделю. Шейла отговаривалась тем, что постоянно забывает свою чековую книжку. При этом она продолжала совершать покупки по чекам. Я и не думал, что ее нужно в чем-то ограничивать. Но однажды произошел такой эпизод. Шейла купила новые платья в бутике Бойда Маршалла. Вы знаете такого модельера?

Лекси кивнула.

– Он сейчас как раз вошел в моду.

– Да. И она потратила две тысячи долларов. Я видел корешок в ее книжке, поскольку взял привычку проверять ее траты. А потом я случайно встретил Бойда в городе, мы были на одном благотворительно мероприятии. Шейла не приехала, сославшись на какое-то недомогание. Мы разговорились, и Бойд выразил сожаление, что моей жене не понравились его туалеты. Оказывается, она все вернула через два дня.

– Известный трюк, – подала голос Лекси.

– Что? – переспросил я.

– Мои приятельницы так часто делали в колледже, когда родители лишали их наличных. Говорили, что им нужно купить что-то нарядное. Конечно, не на тысячи долларов. Приходили в магазин, выбирали одежду или украшения. Родители индоссировали чек. А потом подруги все возвращали и говорили, что передумали. В магазине им выписывали чек. Только они его не депонировали, а шли в банк и сразу снимали наличные. Родители месяцами могли ни о чем не подозревать.

– Я тоже об этом подумал. Хотел уже спросить у Шейлы, почему ей не подошли костюмы от Бойда, но потом заметил ее драгоценности. Я подарил ей бриллиантовый гарнитур, довольно красивый. Жена надела его, когда мы пошли на вечеринку. И я увидел, что все крупные камни заменены подделками.

– Вы определили это на глаз?

– Ох. Я же происхожу из семьи потомственных ювелиров. Наша семья занималась камнями и золотом еще со Средних веков. У меня никогда душа не лежала к этому бизнесу, поэтому я и занял у братьев денег, чтобы начать свое косметическое дело. Но, поверьте, я могу отличить настоящий бриллиант от фальшивого.

– А Шейла об этом знала?

– Мы не особо разговаривали о наших семьях. Она приехала в Голливуд откуда-то с севера, кажется, Айова или Монтана. И ясно дала понять, что порвала все связи с родителями. А мои родственники не поддержали мое решение жениться на Шейле. Никто из них даже не приехал на свадьбу.

Я с сочувствием поглядел на Деметриоса. Этот человек так хорошо знал и ценил свою давно покинутую родину и культурные корни, а все равно оказался отвергнут собственными родственниками.

– Энди, почему вы не спросите у Шейлы прямо, что происходит, – удивилась Лекси. – Вы бы сэкономили время и деньги.

– Ох, потому что я боюсь, что она мне соврет. Пока что она на все вопросы отвечала очень складно. Вот и сейчас я не удивлюсь, если она скажет, что у нее в Северной Дакоте осталась любимая тетя, которой срочно требуется операция на сердце и обоих легких. И что она просто не хотела меня беспокоить такой ерундой. Понимаете, я не хочу с ней просто ссориться. Я хочу знать, что происходит. Завела ли она роман с каким-то бездельником, на которого тратит мои деньги. Может, ее шантажируют ошибками прошлого. Или у нее от скуки появились дорогостоящие привычки вроде азартных игр или наркотической зависимости. Хотя последнее вряд ли, Шейла ведет очень здоровый образ жизни. Мне просто нужно знать. Тогда я и решу, как поступать дальше. На самом деле, я вовсе не хочу ее терять. Если есть какая-то тайна из ее прошлого, в которой жене мне стыдно признаться, я постараюсь ей помочь.

Я верил ему и был готов прослезиться от умиления. Если бы у меня была дочь, я был бы не против, чтобы она мазалась косметикой, выпускаемой Энди.

Лекси напустила не себя деловой вид и занесла ручку над блокнотом. Ее интересовали практические детали. В какие клубы ходит миссис Деметриос, ее распорядок дня, имена ближайших подруг, марка и номер автомобиля. Нужно ли предоставить фотографии. Для меня это всегда был щекотливый вопрос, потому что я так и не научился правильно выставлять выдержку и экспозицию, поэтому большинство снимков особенно с дальнего расстояния у меня получались смазанными. Лекси же виртуозно пользовалась фотоаппаратом.

Когда с формальностями было покончено, мы обговорили наш гонорар и были готовы проститься, пока гостеприимный хозяин не надумал всучить нам в дорогу свое домашнее вино, консервированные оливки или тошнотворные долмадес. Деметриос с трудом выполз из кресла, чтобы пожать нам руки.

– Странно, я думал, вы не возьметесь за мое дело, – рассеянно сказал он.

– Почему?

– Ну как же. Ваш брат. Вначале убийство его коллеги неделю назад, а теперь арест. Я думал, с этим связано ваше постоянно отсутствие в офисе.

– Вы знакомы с Уорреном? И знаете, что мы братья?

– Конечно. Ведь его фирма занимается всей рекламой «Венеры и Марса». Именно поэтому я просил вас представиться другой фамилией. Кстати, как там Уоррен?

– Я не знаю, – замялся я. – На самом деле… мы тоже много лет не общались. Отец и братья стыдились, что я выбрал профессию частного детектива. За последние четыре года мы с Уорреном даже не созванивались. И я не знаю, чем сейчас могу ему помочь. В этом отношении у нас с вами много общего.

– Семья есть семья, – насупился Деметриос. – Ее не выбирают. Вообще мне странно это слышать. Потому что именно Уоррен мне вас и посоветовал.

– Что?!

– Да, именно так. В четверг незадолго до убийства Винса в «Ар энд Джи» была вечеринка для клиентов. У них шикарный офис в новом небоскребе в центре, там есть специальный зал для банкетов с фантастическим видом на город. Шейла со мной не пошла. Я нервничал, может, выпил лишнего, и мы разговорились с Уорреном. Я спросил его, не знает ли он хорошего частного детектива, чтобы не из крупной конторы и работал на совесть. Естественно, я что-то придумал, сказал, что это нужно одному моему родственнику, который не хочет раздувать скандала. И тогда Уоррен посоветовал вас. Он очень хорошо о вас отзывался. Сказал, что вы прирожденный следователь, что вы кристально честны и всегда доводите дело до конца. Он даже достал из бумажника ваше объявление, вырезанное из газеты. Сказал, что не знает, кто такой Бальтазар, – Деметриос выразительно посмотрел на Лекси. – Но лучше вас никого не найти. Я тогда же и переписал ваш номер. И позвонил на следующий день, в пятницу, когда оказалось, что Шейла опять куда-то уехала. Но вас не было на месте. Потом убили Винса, и стало не до того. Честно говоря, когда ваша секретарша второй раз меня отшила, я уже был готов махнуть на это дело рукой.

Я тщетно пытался скрыть изумление. Уоррен давал мне рекомендации!

– А как давно вы знаете моего брата?

– Около трех лет. «Ар энд Джи» с самого начала занималась продвижением марки «Венера и Марс». Раз вы никого из них не знаете, могу признаться, что подумываю о смене рекламного агента. За одну неделю они потеряли двух лучших сотрудников! Не уверен, что компания без них справится. Ох, а мы как раз планировали запуск нового продукта.

Мы заверили Энди Деметриоса, что будем держать его в курсе результатов расследования, и оставили наедине с его грустными думами и грустными статуями.

Глава 10

– Почему он все время говорит «ох»? – спросила Лекси, когда я заводил машину.

– Что?

– Он все время приговаривает это «ох», когда ему задают неприятный вопрос. Думаешь, это от греческого «охи»?

– Ты о чем?

– «Охи» по-гречески значит «нет». Это как будто защитная реакция. Ты так не думаешь?

Я недоуменно уставился на Лекси, положив руку на рычаг переключения передач.

– Какое это имеет отношение к нашему делу?

– Да просто так, мысли. Послушай, я вижу, что ты шокирован. На тебе лица нет. Ты так удивлен, что брат посоветовал твои услуги своему клиенту?

– И это тоже. Я думал, он вычеркнул меня из своей жизни. Но больше всего меня удивило, что он носил в бумажнике наше рекламное объявление. Как думаешь, зачем?

– Собирался позвонить? Наладить отношения? О, – Лекси наморщила лоб. – А вдруг он хотел сам тебя нанять, но не мог решиться?

– Вот-вот. Уоррен специально нашел объявление в газете, вырезал его, потом таскал в бумажнике. Отец сказал, что тоже нашел адрес нашей конторы через объявление. Я знаю своих родственников. Они не звонят поболтать просто так. Брат чего-то хотел от меня.

– Последить за женой? Вывести на чистую воду недобросовестных сотрудников?

– Не знаю.

– А я знаю, что тебе нужно делать, Дуг. Тебе нужно поговорить с братом.

– Что?

– Перестань меня все время переспрашивать. Я сама займусь делом мистера Ди, то есть Энди. А ты прекрати ходить с потерянным видом и сделай уже что-нибудь.

– Но ты… ты только что из больницы. И без машины.

– Машину я найду, не беспокойся. К тому же, сегодня я не собираюсь следить за миссис Ди, то есть красоткой Шейлой. У меня есть план!

Я вздрогнул. Больше всего я боялся планов, мгновенно созревающих в голове моей партнерши. Как правило, она со мной ими не делилась, потому что знала, что если мы поговорим хотя бы пять минут, я объясню ей, что все это – дурацкая затея. Более того, она сама предпочитала не думать над собственными планами, а действовать, пока идея еще казалась ей разумной и привлекательной.

– Лекси, я прямо сейчас отвезу тебя назад в больницу. А потом займусь слежкой за Шейлой.

– А вот и нет. Послушай, я вспомнила, что младшая сестра моей одноклассницы живет в Лагуна-Бич. Они с мужем построили тут дом. Джулс такая правильная, состоит во всех возможных клубах, поддерживает выставки местных художников, ходит под парусом, в общем, идеальная женушка. Когда мы учились в школе с Триш, ее сестра, она нас на пару лет была младше, все время ходила за нами хвостом. Я думаю, она будет счастлива со мной поболтать.

– О чем? Ты считаешь, что Лагуна-Бич это такая деревня, где все друг друга знают? Имя этой сестры есть в списке подруг Шейлы?

– Нет. Но и Энди далеко не все знает о своей жене, как мы поняли. А Джулия, сестра Триш, такая активная личность, я уверена, что она знает все слухи в этом городке. Особенно про семейную пару, которая живет в этом безумном Парфеноне. Дуг, если ты меня сейчас подбросишь до ближайшего отеля или кафе, я позвоню Триш на работу и узнаю новый телефон и адрес Джулии. И уже сегодня наверняка она расскажет мне о привычках Шейлы в десять раз больше, чем мы узнали от мистера Ди. Я буду держать тебя в курсе, обещаю. Буду звонить Мэриголд в контору и постоянно сообщать, где я нахожусь. А ты разбирайся тем временем со своим братом.

Мне пришлось признать, что на этот раз в плане Лекси было здравое зерно. Поэтому я довез ее до какого-то приличного маленького отеля, где еще не закончилось время ленча, и проводил за столик. Уходя я увидел, как плотоядно загорелись глаза девушки, когда она попросила меню, чтобы без помех насладиться своим маленьким вальтазаровым пиром.

– Лекси, – спросил я, вернувшись к столику. – А кем работает Триш?

– Она служит в министерстве юстиции. В Вашингтоне сейчас уже конец рабочего дня, но она все равно будет сидеть на месте дольше всех, уж я-то ее знаю.

Глава 11

Я возвращался в Лос-Анджелес и думал о братьях и сестрах и их разных судьбах. Лекси и ее единокровная сестра, отбывающая срок за убийство. Триш и Джулия. Первую я помнил, в школе она была классической блондинкой-хохотушкой, обожавшей вечеринки и млевшей от парней из футбольной команды. Надо же, теперь заводила Триш, которая на моей памяти умела только улыбаться, хлопать ресницами и мило врать родителям о том, как она провела вечер, упорно делает карьеру в минюсте. Может быть, мечтает стать сенатором или судьей. А ее неведомая младшая сестра, по выражению Лекси, ходившая за ней хвостом, вполне счастлива в роли жены и светской львицы в Лагуна-Бич.

А я и мои братья Джордж и Уоррен. Я всегда был уверен, что эти двое до самой смерти останутся лучшими друзьями. Почему-то меня грела мысль, что, хотя я сознательно выбрал одиночество, мои старшие братья есть друг у друга. Оказалось, их пути давно разошлись, а все, что сейчас волнует Джорджа – чтобы не пострадала его карьера и репутация собственной семьи.

Я давно привык вспоминать братьев как одно целое. Двухголового монстра, делившего общую спальню, синхронно выходящего из дома и решительно выгонявшего меня, если я просился в его компанию. Теперь же я попытался вспомнить отдельного Уоррена. Он был ниже и темнее Джорджа и не таким агрессивным. Когда я заканчивал школу, они оба приехали на мой выпускной, и я поразился, насколько обогнал их в росте. Хотя Джордж по-прежнему наводил на меня ужас, средний брат показался мне щуплым и дружелюбным. Я вспомнил, что Уоррен с детства стремился всех очаровать. По характеру он был скорее мошенником, чем громилой. Наверное поэтому ему удалось сделать карьеру в рекламе. Я был молчалив и застенчив, особенно после того, как лишился матери, Джордж сразу лез на рожон, а Уоррен улыбался. Он частенько брал на себя вину Джорджа за разные проделки, потому что отлично знал, как смягчить наказание, а то и вовсе повернуть ситуацию в свою пользу. Я очень редко видел, чтобы Уоррен выходил из себя – он предпочитал подкалывать и высмеивать врага, вынуждая того потерять самообладание, и лишь потом вступал в драку. Лишь несколько раз я видел брата в гневе. Больше всего мне запомнился случай, когда его обвинили в краже денег от продажи благотворительной выпечки. В тот раз он не пытался мило улыбаться и сочинять какие-то оправдания, просто яростно отрицал все обвинения, что оказалось довольно глупо, потому что банку из-под пожертвований обнаружили в его шкафчике. Уоррен лишь упорно утверждал, что банку ему подбросили, убежал в комнату и так хлопнул дверью, что полетела штукатурка. Потом я слышал сквозь стену, как он рыдал и чертыхался, а затем колотил о стену. Там даже остались следы, оставленные его окровавленными кулаками. Речь шла об отстранении от занятий, но отец сумел замять скандал, компенсировав украденные деньги и внеся солидный благотворительный взнос. Лишь потом я случайно узнал, что Уоррена обманули – ребята из футбольной команды выпускных классов сказали, что эти деньги собирали для них. Поэтому они попросили брата принести банку из кабинета тренера, где она хранилась, забрали всю наличность, а Уоррену обещали, что возьмут его с собой на тусовку после матча. Естественно, они его никуда не пригласили.

Спустя несколько лет один из выпускников со смехом вспоминал этот случай на встрече в школе и удивлялся, почему Уоррен их не сдал. Думаю, что брат все сразу понял, когда его вызвали в кабинет директора. Он впал в исступление, узнав, что его попросту развели, воспользовавшись тем, что он только что перешел в старшую школу и стремился завоевать авторитет. Но потом решил, что лучше прослыть вором, чем дураком.

Что я еще мог вспомнить о брате? Уоррен любил собак, в отличие от всех остальных членов нашей семьи. Он с удовольствием выгуливал соседских псин, находя общий язык даже с самыми злобными шавками. Один только раз случился прокол, когда мопс миссис Таунбридж после прогулки выбежал на дорогу, где его сбила машина. Миссис Таунбридж была уверена, что это Уоррен забыл закрыть заднюю дверь, когда привел собаку домой, но брат снова яростно это отрицал, стуча кулаками об стол. Впрочем, собака не умерла, а Уоррен вызывался бесплатно сидеть с ней, давать лекарства и выносить на лужайку, пока она не поправилась, поэтому миссис Таунбридж перестала к нему придираться.

Я вспомнил также добродушную жену брата Пегги, теперь уже бывшую, и его дочку – самую симпатичную из моих племянников. Оба сына Джорджа быстро впитали высокомерие матери и жажду успеха Стинов. Уже когда им исполнилось по десять-двенадцать лет, мне было неуютно в их компании.

Приехав в Лос-Анджелес, я зашел в первую попавшуюся закусочную, заказал себе сэндвич с индейкой и солодовый коктейль, а потом попросил у парня за стойкой телефон и набрал номер Пегги. Трубку сняли после второго звонка, но на другом конце провода раздался незнакомый женский голос.

– Что вам надо? – спросили довольно недружелюбно.

– Я бы хотел поговорить с Маргарет. С миссис Стин. Я же правильно набрал номер?

– Миссис Стин сейчас ни с кем не желает разговаривать. Не звоните сюда больше.

– Подождите, – закричал я, надеясь, что моя собеседница еще не бросила трубку. – Я не репортер. Я ее деверь Дуглас.

– Не знаю никакого Дугласа, – холодно произнесла женщина.

– Нашего старшего брата зовут Джордж. Я – младший. Спросите Пегги.

Ждать пришлось довольно долго.

– Дуг? – наконец раздался неуверенный голос моей невестки.

– Да, Пегги. Это я. Джордж мне дал твой новый номер. Как ты? Я бы хотел к тебе заехать. Узнать, как твои дела.

– Ты же знаешь, что мы с Уорреном развелись?

– Да, мне сказали. Но я волнуюсь за тебя и девочку.

– Пенни. Ты забыл, как зовут мою дочь.

Пегги и Пенни. Во всяком случае, общую канву я запомнил правильно.

– Ну вы тоже не слишком активно интересовались моей жизнью, – огрызнулся я.

– Прости, Дуг. Просто это все так ужасно. Я все еще не пришла в себя. Хоть мы и разошлись, но Уоррен по-прежнему отец Пенни. Я еще ей ничего не говорила. Меня осаждают репортеры. Я попросила свою подругу Миранду подходить к телефону, потому что я не могу совсем его отключить. Мне звонит адвокат, звонит ваш отец, мои родители, звонят из конторы Уоррена, чтобы узнать, что я буду говорить репортерам. Мне могут позвонить из школы Пенни, чтобы сообщить, что у нее неприятности. А чего ты хочешь?

– Я хочу узнать, что произошло. Чем я могу помочь тебе, Пенни и Уоррену.

– Но я почти ничего не знаю об этом деле! – вскрикнула Пегги. – Тебе лучше пообщаться с Вайолет, новой женой Уоррена. Или с его адвокатом.

– Я хочу для начала поговорить с тобой. Я могу к тебе сейчас приехать?

– Хорошо, – ответила она после паузы. – Хотя не вижу в этом смысла.

Глава 12

Через полчаса я был у дома Пегги, одного из множества каркасных строений, угнездившихся на крошечном участке среди таких же бюджетных построек в Долине. К счастью, у двери не толпились репортеры, которые по-видимому решили удовлетвориться только телефонными звонками.

Деверь мне открыла внушительная женщина борцовской наружности, едва уступающая моим собственным шести футам роста12.

– Я Миранда – лучшая подруга Пегги, – представилась она уже знакомым мне резким голосом.

Я с опаской отметил мускулатуру Миранды, отчетливо проступающую под шелковой блузкой. Завитые в тугие кольца волосы лежали на ее могучих плечах, широкие бедра придавали телу правильный центр тяжести. Между бровями залегла суровая вертикальная складка, которая, впрочем, не портила привлекательности пухлого лица со здоровым румянцем. Я бы предположил, что эта женщина на досуге занималась греблей или охотой на горных койотов или рубкой сосен – а может и всем вместе. Больше всего она напоминала портреты Боудикки13 на старых гравюрах. Интересно, что побудило милую Пегги завести себе в близкие приятельницы подобную даму-воительницу.

– Заходите, – рявкнула она и зарысила в гостиную.

Я огляделся. Домик Пегги был уютным, но явно небогатым. На первом этаже была общая комната с эркером и искусственным камином, которая соединялась со столовой и кухней. Наверх вела лестница, где, видимо, располагались спальни. Неудивительно, что Джордж уверенно заявил, что Уоррен обделил первую жену при разводе.

– Я говорила, что никогда о вас не слышала? – угрожающе спросила Миранда.

– Как и я о вас, – любезно ответил я.