Курская аномалия

– Ух, и гад же ты, Борька! Не будь ты моим другом…

Зимин парировал в том же ключе:

– Ну, началось. Да, не знай я тебя с тех пор, когда мы сидели на соседних горшках, мы бы вообще не беседовали сейчас на эту тему. И хватит уже переливать из пустого в порожнее, – он оставил легкомысленный тон. – Соберись. Речь пойдет об очень важных вещах – о научной работе, на которую я лично потратил много лет. Так что, прошу отнестись к моим словам с максимальной серьезностью.

Журналист поднял руки вверх, словно, капитулируя:

– Ладно, ладно… Не бухти. Ты же знаешь, у нас вечно одно и то же: по полгода не видимся, а встретимся и давай в остроумии упражняться. Нет, чтобы делом заняться.

– Всё я знаю. Поэтому, кончай выпендриваться. Давай-ка лучше, вникай в суть и мотай на ус.

Каширин перестал улыбаться.

– Сижу. Молчу. Слушаю. – Он смиренно сложил руки на животе, но уже через секунду снова затарахтел. – Можно последний вопрос?

Зимин недовольно поморщился.

– Ну?

– Это как-то связано с дядей Ваней?

– Если ты Ивана Степановича имеешь в виду, то – да, – вынужденно подтвердил Борис его догадку. – В чём, в чём, а в проницательности тебе не откажешь.

– Неужто, мой протеже и вправду оказался, деревенским самородком, типа Ванги? – оживился Глеб.

– Вообще-то, между ними ничего общего, но если тебе удобнее и проще мыслить сравнительными категориями, то кое в чём он, пожалуй, даже покруче покойницы будет. Видишь ли, у Антонюка очень своеобразный мозг – можешь мне поверить, в таких вещах я кое-что понимаю. Этот человек не только улавливает сильные энергетические импульсы из прошлого и воспроизводит в сновидениях когда-то реально происходившие события. Он способен кодировать увиденные во сне сцены и транслировать зашифрованную таким образом информацию на специально для этой цели предназначенное устройство, которое добросовестно фиксирует поступающий сигнал, потом декодирует и выдаёт готовый продукт… Грубо говоря, преобразует грёзы в озвученное видеоизображение. Как тебе такой сюжетец?

Глеб с сомнением поцокал языком и недоверчиво спросил:

– Разыгрываешь?

– Ничуть. Я серьёзен, как никогда.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… – рассеянно промурлыкал журналист и, не обращая внимания на немой протест Зимина, который на дух не переносил табачного дыма, закурил. – Это что же получается? Вы из сновидений документальный фильм делаете?

– В каком-то смысле… Но это возможно исключительно в данном конкретном случае. С тобой, со мной да и с миллионами других людей – такой номер не пройдёт, а с Антонюком – запросто. В двух словах всего не объяснишь… В общем, ты оказался прав: он – уникум. При чём, как нельзя более, подходящий – в мою тему вписался идеально. Тут нам повезло – как говорится, попадание в десятку. И поскольку, ты не из последних, кто к этому руку приложил…

– Что значит, не из последних? Да если бы не я… – громогласно возроптал до крайности возмущённый Глеб.

– Хорошо, хорошо… Только не горлопань – у меня и без того от жары башка трещит… – попытался утихомирить его Зимин и, перейдя на гнусный менторский тон, начал сначала. – Поскольку, исключительно благодаря тебе, стало вообще возможно проведение подобного эксперимента, то было бы справедливо, чтобы освещением в прессе хода полевых испытаний занимался именно ты. Доволен? Получил сатисфакцию? Надеюсь, такая оценка руководящей и направляющей роли Глеба Каширина в грядущих событиях тебя больше устраивает?

– Безусловно! – Удовлетворенно кивнул журналист. – Только, мне не совсем ясно, о каких полевых испытаниях идёт речь? Вы же не танк на полигоне обкатывать собираетесь.

– Не стоит понимать так буквально. Под этим термином понимается экспериментальная оценка качества нашей, специально для этой цели, разработанной аппаратуры. Программа-то серьёзная – в ней, помимо группы от моего института, задействовано целое творческое содружество высоколобых интеллектуалов и технарей, которые в рамках эксперимента такого понаизобретали, что о-го-го! Кое-что уже апробировано, кое-что находится в стадии тестирования… В общем, грядут полноценные полевые испытания, – пояснил он и насмешливо прибавил. – Тем более что местом проведения эксперимента выбрана граница Белгородской и Курской области, а полей там предостаточно – лесостепь, как-никак.

На вульгарный каламбур Глеб никак не отреагировал, зато, у него сразу вырвалось порядком подзабытое название:

– Курская магнитная аномалия… – раздумчиво изрёк он, ни к кому не адресуясь, и пояснил ход своих мыслей. – Она как раз где-то там находится.

– Возможно. – Пожал плечами Борис. – Но мы при выборе места руководствовались совершенно иными соображениями.

– Это, какими же, позвольте полюбопытствовать? – спросил матёрый ловец сенсаций, поудобнее устраиваясь на пластиковом стуле.

Зимин, скептически наблюдавший за приготовившимся слушать журналистом, позволил себе спаясничать:

– Сколько мне помнится, ещё несколько минут назад ты ужасно спешил.

– Забудь! – небрежно отмахнулся Глеб и уставился на него. – Ну-с, я с нетерпением жду комментов.

– Только имей в виду, это надолго. Думаю, я и в полчаса не уложусь.

– Ничего, я потерплю, – снисходительно согласился Каширин.

– Как знаешь… Но чтобы у тебя сложилось чёткое представление о сути готовящегося эксперимента, сделаю одно м-а-а-а-аленькое уточнение, – для наглядности Борис выразительно сдвинул большой и указательный пальцы правой руки, оставив между ними небольшой просвет. – Твой Антонюк не просто так видит сны, перекликающиеся с реальностью многолетней давности, он впитывает информацию растворённую в окружающем пространстве. Причём, делает это избирательно…

Похоже, такое пояснение понимания слушателю не добавило, а скорее, наоборот, ещё больше озадачило. Тогда Борис взялся за дело обстоятельно.

– Надеюсь, что, хотя бы, отдалённое представление о временами возникающем у человека психоэмоциональном напряжении, именуемом стрессом, ты имеешь?

Глеб кивнул, и Зимин приступил к разъяснительному монологу:

– Отлично. Так вот, именно стресс является предметом моего исследования. Общеизвестно, что он провоцирует ускорение обмена веществ в организме, что, в свою очередь, сопровождается выделением значительного количества энергии. Не стану утомлять тебя цифрами, но на сегодняшний день экспериментальным путём установлена следующая закономерность: лишь около восьмидесяти пяти процентов энергии, производимой человеческим организмом в состоянии стресса, расходуется на повышение температуры поверхности тела, активизацию некоторых химических реакций и прочее… Спрашивается, куда деваются оставшиеся пятнадцать?

Каширин, разумеется, понятия не имел, куда они деваются, да и вообще, пока всё то, о чём столь обыденно вещал Зимин, напоминало ему тёмный лес в безлунную ночь. Поэтому, вместо ответа он лишь пожал плечами.

– А, не доводилось тебе часом слышать что-нибудь об эмоциональной энергии? – продолжал допытываться Борис.

Глеб порылся в памяти, силясь припомнить хоть что-нибудь похожее, но не смог. Зимин понимающе кивнул:

– Не напрягайся. Этот термин не так давно ввёл я сам… – с нажимом добавил он, пристально глядя на друга – не начнёт ли тот по привычке язвить и ехидничать. Но журналист помалкивал и с непритворным интересом ждал продолжения. Борис поспешил удовлетворить его любопытство: – Источником эмоциональной энергии является человек, и, по моему глубокому убеждению, она обладает свойствами, присущими всем прочим видам энергии, а, следовательно, может быть измерена соответствующими приборами. Это во-первых… Во-вторых, она является носителем информации. В-третьих, имеет свойство оседать и накапливаться на различных объектах, окружающих людей. Как раз эмоциональная энергия и составляет те неуловимые пятнадцать процентов, которые не задействованы организмом в борьбе со стрессом и непроизвольно выбрасываются в окружающее пространство. Количество энергии, выделяемой одним человеком, ничтожно, и, вероятнее всего, она довольно быстро рассеивается или преобразуется в иные виды энергии. Но что происходит, когда множество людей постоянно находится в состоянии психоэмоционального напряжения в течение длительного промежутка времени, к примеру, в условиях военных действий? Мой гипотетический ответ – выделяемая ими эмоциональная энергия, не успевая рассеяться, находит себе некую нишу, где концентрируется. Проще говоря, бедняжка, забивается в укромное местечко и сохраняется там, как горячий чай в термосе… Я доступно излагаю?

– Более или менее. – Одобрительно кивнул Глеб. – Давай, дальше!

– Только вот, если источником такой энергии может быть кто угодно, то её… как бы покорректнее выразиться… приёмником, может стать далеко не всякий. В чём уникальность Антонюка? Как я уже говорил, он пока единственный, кто способен подключаться к емкостям, многие годы аккумулировавшим эмоциональную энергию генерированную когда-то жившими людьми, преобразовывать её в зримые образы, кодировать, а потом ещё и транслировать зашифрованную информацию. Моя задача сводится к минимуму – обеспечить запись, декодирование и воспроизведение, – видимо сочтя, что в дальнейших пояснениях нет необходимости, Борис, как само собой разумеющееся, изрек. – Вот поэтому мы и отправляемся в Белгородскую и Курскую область.

Каширин протестующе замотал головой.

– Стоп, стоп, стоп! Почему именно в те края?

– Ниши-аккумуляторы, о которых только что говорилось, могут, разумеется, возникнуть где угодно. Но логично было бы предположить, и в этом мнении многие учёные единодушны, что уровень психоэмоционального напряжения, должен зашкаливать на полях сражений, в которых участвовали и гибли многие тысячи людей. Полагаю, в таких местах аккумулирована огромная эмоциональная энергия, которую при помощи Ивана Степановича я собираюсь превратить в зримое проявление былых событий… – Борис подождал хоть какой-нибудь реакции, но на лице Глеба по-прежнему читалось одно лишь искреннее непонимание. – Ну, не тупи! Где на территории бывшего СССР произошло одно из крупнейших сражений Великой отечественной войны?

– На Курской дуге, – на автомате, не раздумывая, откликнулся журналист.

– Правильно, – подтвердил Зимин. – Ну и где же ещё, как не там, искать наши так назваемые аккумуляторы?

На лице журналиста появилось осмысленное выражение.

– Вот, значит, как? Дай-ка попробую сформулировать, а ты, если ошибусь, поправишь… – Зимин не возражал. – Если я правильно понял, содержание снов дяди Вани формируется под воздействием эмоциональной энергии, присутствующей в окружающей среде, и чем выше её концентрация в каком-то конкретном месте, тем сильнее воздействие на приёмник, в роли которого выступает дядя Ваня. А местность с повышенной концентрацией этой энергии, если следовать твоей логике, вероятнее всего находится где-то в тех краях – на линии Орёл-Курск-Белгород, так?

Борис сделал рукой неопределённый жест, очевидно, долженствовавший означать согласие:

– Примерно так.

– С этим, стало быть, разобрались. Теперь, у меня возникает закономерный вопрос: как дядя Ваня умудрится выхватывать из моря эмоций множества людей, из каши наслаивающихся одно на другое воспоминаний, что-то конкретное? Ведь, насколько мне известно, по рассказам бабушки, он воссоздаёт во сне вполне определённые эпизоды из жизни вполне конкретного человека, ну, может быть, нескольких человек каким-то образом связанных между собой…

Зимин беспомощно развёл руками.

– Ну, ты спросил! Мы только в начале пути. Особенности функционирования человеческого мозга покуда досконально не изучены. Не гони, брат. Дай срок – постепенно во всём разберёмся. Для того эксперимент и затевается.

Друзья так увлеклись беседой, что не обращали внимания на время, напрочь позабыв о жаре, духоте и прочих неудобствах. Они даже не заметили, как день стал клониться к вечеру. Единственное о чём Глеб вспоминал с завидным постоянством, так это о кофе – перед ним уже выстроилась шеренга из восьми опорожнённых чашечек.

– Так, что? – Борис пытливо посмотрел на друга. – Принимаешь моё предложение?

Тот кивнул.

– Конечно, принимаю, но с одним непременным условием… – Зимин вопросительно воззрился на журналиста. – Давай твой эксперимент начнём с Поповки.

Удивлённый Борис счёл не лишним полюбопытствовать:

– Зачем тебе это?

Глеб по-мужицки поскрёб затылок:

– Да, считай, что блажь… Ещё с детства… Бабушка частенько войну вспоминала. Она, ведь совсем ещё девчонкой вместе с матерью и младшим братом два года прожила на оккупированной территории, как это тогда называлось. Порассказала про своё житьё-бытьё под немцами. Иной раз, как представишь, что там творилось, волосы дыбом встают. Сколько себя помню, всегда мечтал – не со слов бабули узнать, а воочию, что ли, убедиться… К тому же… – судя по всему, эта мысль посетила его только что. Он поднял указательный палец вверх. – Если твои теоретические выкладки, хоть наполовину соответствуют истине, то Поповка для подобных исследований самое то. Боевых действий там, правда, не было, но можешь поверить, стрессов у тамошних обитателей в военные годы хватало.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.