Распечатано на металле

Я подключилась к системам связи города и мой рот пришел в движение. Я почувствовала себя свободной. Я могла позволить себе говорить.

– Граждане! Дорогие друзья! Указ Великого Часового, обязующий вас пить таблетки счастья, – это план по вашей же ликвидации. Наркотик, который подмешивают вам ежедневно, постепенно убивает каждого из вас. Он порождает в вас смерть и ужас, и через некоторое время весь город будет заполнен иссохшими наркоманами, способными лишь двигаться по инерции и жалеть о каждом дне своего существования. Мы должны сбросить с себя кандалы. Выкидывайте таблетки! Уничтожьте эту гадость!

Я услышала, как в отделе связи поднялась паника, они блокировали мой сигнал. Я не успела закончить, но то, что мне удалось спасти людей от верной смерти, придавало мне сил и уверенности. Я почувствовала, как к моему затылку приставили пистолет. Я заметила, что вентиляция слева от меня была откручена. Именно через нее сюда проник агент Опеки. Я знала, что моя выходка это закончится этим, но моя игра все еще не была закончена.

– 991, приказом Часового я вынужден отправить вас в Перевоспитательную. Если вы сейчас же не поднимите руки вверх, я нажму на курок.

Что же, давай поиграем, сукин сын. Еще со времен тренировок с Уинстоном я помню, как можно отобрать оружие у человека, совершив всего лишь отвлекающий маневр.

Я подняла руки.

– То-то же!

Он опустил пистолет и уже замахнулся, чтобы ударить меня по сонной артерии. В это время я перехватила его руку и локтем ударила его по подбородку. Он оказался достаточно крепким, и только сматерился. Он быстро среагировал и ударил меня коленом. Я сжалась и перевела его руку в прямое положение. Я пробила левой рукой в живот, но он выстрелил мне в ногу. Я закричала и отпустила его, прижав рану рукой. Из последних сил я попыталась ударить его по лицу. Он выстоял, хотя был дезориентирован. Я накинулась на него, пыталась свалить с ног, но он приставил к моему животу пистолет и спустил курок еще раз. Из моего рта полилась кровь. Из дыры в животе тоже. Я не нашла в себе сил сопротивляться, я сползла на пол в агонии пыталась и боролась с болевым шоком, чтобы не умереть, хотя сейчас мне это хотелось. Я подняла глаза на него.

– Блядская ты дочь! Почему нельзя просто уже сдохнуть?

– Стреляешь… как сучка! – я сказала это с улыбкой, захлебываясь в крови.

– Скотина ебаная! – Он выстрелил мне в бок. – Получай, тварина! Получай!

Я ощутила дикую боль. Я хотела обматерить его, но не успела – прилетела новая пуля. Я не могла вытерпеть эту боль. Мне становилось легче… Я снова покидала свое тело. Тише, 1029, скоро ты будешь дома. Скоро все будет в порядке. Ты справилась. Ты осмелилась начать дело, которое не начал бы никто в этом мире. Прошу, осталось совсем чуть-чуть… Закрывай глаза… Погружайся в темноту, ей уже не так одиноко, когда ты ее навещаешь…

VI

«…Меня постоянно поражал тот факт, что если какое-нибудь животное или растение в природе очень полезно человеку или так или иначе привлекает его внимание, то почти повсеместно найдутся указания на их разновидности…» – Чарльз Дарвин «О происхождении видов»

Я слышу вокруг себя какой-то шепот, чье-то томное дыхание… Дышащий?! Этого не может быть, меня все-таки поймали? Я чувствую сильную тяжесть в ногах, а также тяжесть в районе шеи. На меня что-то надето, я это ощущаю. Я должна попробовать открыть глаза. Стоп… мои глаза открыты.

Я пытаюсь поднять руку, но она была связана, из-за чего я быстро перестаю предпринимать попытки хоть что-то сделать. Я слышу разговоры и шепоты, которые сопровождаются звонким стуком подошв по пол. Вдруг с моего лица снимают повязку, и мир приобретает свет. К сожалению, мой увиденный мир состоит из только одного стула напротив меня.

Из темноты на него сел Дышащий. Кажется, это допрос или что-то такое? Я не вымолвлю ему ни слова.

– Доброе утро, мисс 1029. Как себя ощущаете? – спросил он.

– Я в порядке, но у меня скоро рабочая смена, – стоп… я не говорю этого.

Все это воспоминание?

– Не бойтесь, скоро все закончится. Мы почти завершили нашу процедуру лечения. Остались буквально последние штрихи в виде психологического теста на выявление изъянов в системе пересоздания личности. Итак, я проанализировал досье, что Часовой отправил на вас, и давайте глянем, что нам удалось из вас слепить, – он достал какую-то бумажку и принялся отмечать пункты. – Первый вопрос. Что для вас главное в этой жизни?

– Порядок и жизни других, – пока похоже на меня.

Он что-то отмечает и продолжает.

– Как вас зовут?

– Мое имя 1029. У меня нет другого имени.

– Что для вас значит «Август»?

Очевидно он говорит не про месяц. Он говорит про Часового.

– Один из месяцев лета. Более у меня ни с чем это не ассоциируется.

Проблема в том, что я действительно чувствую, что тогда я говорила это не для галочки, это было действительно правда.

– Сколько лет прошло с момента революции?

– Три года.

Три года?! О господи, то есть из меня делали вот это целых три года?

– Кто был самым главным врагом революции?

– Мэрия и ее приспешники в виде полиции города.

– Отлично, вы почти прошли тестирование. Остался последний вопрос. Прошу не спешите с ответом, мы никуда не торопимся.

– Я вся во внимании.

– Что бы вы хотели поменять в своей жизни 1029?

Я почувствовала такой же дискомфорт, что и тогда. Словно во мне что-то билось, но я проглотила это, словно перерезала все оставшиеся связи с прошлым.

– Ничего, меня все устраивает.

Внезапно кто-то сзади Дышащего сказал: «Сегодня с нее достаточно». К нему подошел мужчина в той самой робе Часового. Он не полностью вышел на свет из-за чего мне было трудно разглядеть его черты лица, но он был стар, у него была невыразительная форма лица, легкая залысина и неаккуратная бородка. Это был Август, без всяких сомнений. Я узнаю его голос даже тут.

– Конечно, сэр. Мы как раз закончили. Я думаю, что она может спокойно выйти в жизнь. Во всяком случае, у меня есть гарантия, что в ближайшее время 1029 не сможет вспомнить абсолютно ничего. Я не могу гарантировать ее дальнейшее психическое благополучие, но во всяком случае нашему миру теперь ничего не грозит.

– Это хорошо, Дышащий. Но я прошу вас помнить, что если она все же вспомнит все… Даже те идеалы, что мы привили ей, не смогут сопротивляться ее истинной природе. Я очень надеюсь, что мы достигли понимания в этом вопросе.

– Конечно, господин, но боюсь, в случае чего я не смогу это контролировать.

– Вы профессионал в своем деле. Если вы не можете, то никто не может. А теперь усыпите ее. Аэлипия как раз расцвела. Она даже не запомнит этого разговора под действием цветка.

– Конечно, господин, сейчас я все сделаю.

Дышащий отошел куда-то во тьму, после чего принес горшок с красивым белым цветком, у которого было семь лепестков, а в центре сладко-пахнущее сердце.

– Прошу, 1029, понюхайте. Я обещаю, все будет в полном порядке.

Аэлипия… Я не помню, что это за цветок такой, но я была вынуждена понюхать его. Запах был очень приятным, душистым, нежным словно сладкие духи моей мамы. Я почувствовала вялость, затем сонливость, после чего мои глаза невольно закрылись и не разомкнулись более. Последнее, что я слышала – это то, как меня развязали и куда-то понесли…

Я проснулась не в своей квартире, я проснулась в той самой базе под землей, но в отличии от прошлой маленькой каморки, эта уже была достаточно большой. Я чувствовала себя все хуже и хуже, и сейчас я могла разве что повернуть голову вправо и посмотреть, кто тут есть. Я не хотела ухудшать свое состояние, но я насильно всмотрелась затуманенным взором.

Это были не жалкие осколки чего-то, ныне это было целое движение-сопротивление. Люди в рабочих комбинезонах что-то делали, чистили оружие, отдыхали, постоянно что-то чинили. Коуди все еще стоял у двери и наблюдал за тем, кто входит и выходит из убежища. Выделялась из всего этого немного загорелая девушка в легкой майке, с черными кудрями и кошкой в руках. Вскоре ко мне подошел и присел Мартин, который потрогал мой лоб и аккуратно поправил мою подушку.

– Доброе утро, 1029, – сказал он с легкой заботой.

– Привет, Мартин… почему я не дома?

– Мы посчитали, что опасно будет возвращать тебя обратно домой, поэтому сейчас ты находишься тут, в целостности и сохранности. К сожалению, ты ежедневно пыталась уйти от нас на работу. Пыталась говорить что-то про Часового и про что-то еще, но мы насильно сдержали тебя. Сегодня первое утро, когда ты не накинулась на меня или Отто с оскорблениями. Поэтому я сразу понял, что ты вновь в сознании. Я бы порекомендовал тебе полежать еще пару часиков перед тем как вернуться к жизни, выглядишь ты очень неважно. Как придешь в себя, то расскажу тебе все, хорошо?

– Спасибо, Мартин… Слушай у тебя нет ничего, что могло бы занять меня, пока я прихожу в себя? – Я действительно не замечала, как говорю с некоторым комом в горле. То ли из-за смущения, то ли из-за состояния, в котором я пребывала.

– К сожалению, я сейчас занят. Через несколько минут мне нужно провести операцию одному из наших. Я могу разве что дать тебе вот эти доклады по биологии, которые я делал для университета. Кстати, благодаря тебе меня выпустили с дипломом досрочно. Мне удалось вывести новый сорт пшеницы, который можно выращивать в крупных масштабах, и при том он не настолько требователен как другие. Поэтому сейчас я все время отдаю нашему делу… спасибо тебе, 1029, еще раз, – он дал мне стопку бумаг с анатомией и биологией. – А теперь прости, мне нужно идти. Позаботься о себе в первую очередь. Если будет хуже, то позови других, я надеюсь, они смогут помочь.

Он аккуратно наклонился к моему лбу и прислонился к нему губами. Он поцеловал меня в него, хотя и делал вид, что меряет температуру.

– Спасибо, Мартин. Я очень надеюсь, что рано или поздно все закончится.

– И я, 1029… Кстати, последние пару дней ты сильно болела, но сегодня жар спал. Так что лучше все же отслеживай свое состояние.

После разговора он ушел, а я осталась наедине с этими бумагами. Делать было нечего, поэтому я принялась листать доклады. Мне была интересна анатомия, ведь, как минимум, мне стоило бы узнать уязвимые места человека, дабы бить не только по лицу и шее.

Я начала листать и искать тут анатомию, и нашла ее. Тут было для начала что-то про сердце, потом легкие, скелет… половая система. Хм, я ведь действительно не знаю ничего про половую систему своего вида. Я не знаю, как на это отреагируют другие, но мое любопытство сейчас съест меня, если я не изучу все это. Я принялась вчитываться в содержание доклада. Я не читала научных статей со времен колледжа, ибо после революции подобные вещи были запрещены. Я уверена, что даже эти бумаги у Мартина – это нелегально находящиеся у него экземпляры. Тем не менее, может я и не понимала половину слов, но мой организм, кажется, все понимал. Как только я дошла до раздела «половой акт» мне стало очень жарко, и я отчаянно покраснела, а снизу все болело и чесалось, но при этом скорее не больно, а приятно. Я подумала, что все это лишь лихорадка или что-то в этом роде, чем я заразилась несколько дней назад, но нет, это было какое-то новое непонятное мне чувство. Я подозреваю, что это то, что называется тут «сексуальным возбуждением». Тут написано, что это чувство будет мучить меня еще некоторое время, и оно показывает то, что моему организму хочется ощутить партнера рядом.

Я не знаю сколько времени я провела за бумагами, но явно меньшем, чем пару часов. Я лежу не в своей одежде, на мне какая-то стерильная накидка и широкие трусы.

Я должна потерпеть и найти господина Отто, дабы переодеться. Я надеюсь, что это поможет мне отвлечься от своего состояния. Тем не менее, я теперь обязана заняться этим с Мартином, а не то иначе я вспомню об этом в самый ответственный момент. Я еле-еле встала с кровати. Силы все еще не до конца пришли ко мне, но я могла спокойно ходить. Из-за чувствительности внизу мне пришлось идти очень широкими нервными шагами, что явно привлекало ко мне только больше внимания.

Я дошла до той же металлической двери и постучала туда. Мне все также открыл господин Отто, который вновь немного преобразился. Он стал словно бы поживее, я не знаю какое конкретное слово подобрать к этому новому состоянию.

– С возвращением 1029! – он подметил то, что я неловко придерживаю себя в районе живота. – Все в порядке?

Я сначала засмущалась еще сильнее, но потом нашла в себе силы скрыть это и твердо произнести.

– Да, просто хотела бы переодеться. Чувствую себя очень неловко в этом.

– А, точно, прости. Мы сделали тебе отдельную комнату. Я хотел бы сказать тебе больше, но тебе стоит переодеться для начала. Мы сложили туда все твои вещи, в том числе и металлическую табличку с твоими часами. Кстати Мартин нашел твое старое убежище и принес оттуда ножички. Все это мы сложили туда. Не буду мешать тебе.

– Спасибо, Отто.

Я быстро проскользнула в эту дверь и закрылась изнутри. К счастью, они оставили ключ от нее в замке, видимо, специально для меня. Это была слабо освещенная фиолетовым светом комната, которая не отличалась изобилием мебели. Кровать, небольшой шкаф, тумбочка и все еще очень родная коробка с безделушками. На тумбочке лежали мои часы, а в коробке та самая металлическая табличка.

Я хотела бы все это аккуратно разложить и осмотреть все внимательнее, но ощущение влаги снизу не давало мне покоя. Я оделась в свое старое кружевное белье и быстро поняла, что я даже не знаю, что может возбудить мужчину. Точнее до этого момента я вообще не испытывала сексуального возбуждения, а что может раззадорить Мартина, я и не знала подавно. Я не уверена, что тридцатилетняя женщина в поношенном кружевном белье придется ему по вкусу. Но, как минимум, если я и опозорюсь, то точно не буду жалеть о том, что я не попробовала это сделать.

Я слегка осмотрела комнату и увидела, что тут есть зеркало во весь рост, и поняла, что хочу лицезреть свое уродство и красоту в одном флаконе немедленно. В темноте трудно было разглядеть что либо, но, подойдя поближе, я разглядела себя. Честно говоря, я не была так уродлива, как думала. На моем лице конечно все заметнее и заметнее становятся морщины, а кожа на руках уже не такая гладкая, как буквально пару мгновений тому назад. Мне немного холодно и неуютно внутри себя, словно я полое пространство, которое не понимает ничего. Я чувствовала себя словно даже это тело – не мое, хотя это полнейший бред. Мой разум подсказывает мне то, что тело мое, и всегда принадлежало мне.

Я проглочу эту мысль и вернусь лучше к переодеванию. Когда я уже натянула на себя рубашку ко мне постучали. Я подошла к двери почти вплотную и громким голосом спросила:

– Кто там?

– Это Мартин. Отто сказал, что ты неважно выглядишь. Я как раз закончил операцию.

Вот он мой шанс! Сейчас главное не струсить и не отступить в ненужный момент. Я открыла и впустила Мартина к себе, после чего аккуратно закрыла дверь на замок. Мое время пошло, сейчас нужно действовать решительно, словно я на задании. От Мартина разило кровью, а на его халате были огромные, густые красные пятна, которые постепенно принимали бурый оттенок.

– А ты быстро, – подметила я.

Боже, я ощущаю, что мое возбуждение только сильнее разгорается и вот-вот опозорит меня саму.

– Оказалось, что нашему счастливчику повезло, он отделался легким попаданием в ногу. Пуля не дошла до живота, а застряла в портсигаре, который он носил с собой. Я сам не ожидал такого, но чудеса в мире случаются, как видишь. Ты не против, если я сниму этот халат, а то его надо бы постирать?

– Нет, я вовсе не против.

Да! Потихоньку надо его раздеть. Он аккуратно снял свой медицинский халат и кинул его на тумбочку. Под халатом у него был теплый серый свитер, который очень хорошо подчеркивает его подтянутое тело. Он снял также свои окровавленные резиновые перчатки и положил их рядом с халатом. Его руки выглядели в разы нежнее моих, несмотря на то что он очень активно ими работает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.