Завоевание Константинополя

123

Тибо III, граф Шампанский. См. о нем выше, примеч. 14.

124

Эта вторая часть денежной суммы, собранной графом Тибо ради нужд Крестового похода, была затем использована для того, чтобы расплатиться с венецианцами в сроки, предусмотренные договором 1201 г.; средства, однако, оказались недостаточными для полного расчета.

125

Тибо, граф Шампанский, скончался 24 или 25 мая 1201 г.

126

Церковь Св. Этьена в Труа была построена в 1157 г. Анри Щедрым в память его первого паломничества в Палестину, притом по образцу одной из тамошних церквей. Сохранилось описание гробницы Тибо III, сделанное в 1704 г. каноником Жаном Гюго. Судя по этому описанию, вдова Тибо III – Бланш Наваррская воздвигла графу величественное надгробие, на котором он был представлен в облачении крестоносца.

127

Бланш – дочь Санчо VI Мудрого, короля Наварры (умер в 1194 г.) Ее дочь звали Марией. Сын, которым она была беременна, – он родился спустя несколько дней, вероятно, 30 мая 1201 г., – Тибо IV, граф Шампанский и король Наварры, известный трувер.

128

О мотивах отказа Эда, графа Бургундского (1193–1218), стать предводителем войска крестоносцев историки высказывали различные гипотезы: возможно, он сомневался в успехе Крестового похода и к тому же, подобно Иннокентию III, не доверял венецианцам.

129

По сведениям Робера де Клари, а также Эрнуля, граф Тибо III Шампанский в свое время якобы был избран предводителем Крестового похода. В литературе высказывались обоснованные сомнения на этот счет. Виллардуэн ничего не сообщает о каком-либо формальном избрании графа Шампанского командующим.

130

Тибо I, граф Бар-Ле-Дюк, которого Виллардуэн представляет кузеном Тибо III Шампанского, был, как и последний, внуком Тибо Великого. Оба эти сеньора – Эд III Бургундский и Тибо I Бар-Ле-Дюк являлись родственниками французского короля (в силу того, что Людовик VII был женат на Алисе Шампанской).

131

«В конце месяца» (al chief del mois), последовавшего за смертью Тибо III, т. е. около 25 июня 1201 г.

132

Бонифаций Монферратский (ок. 1150 – 4 сентября 1207) – знатный ломбардский сеньор, маркиз. Состоял в родстве с французским королем Филиппом II Августом и германским королем Филиппом Швабским, приходясь дядей (или кузеном) первому и дядей второму.

Вместе с тем маркиз был связан родственными узами с домом графов Шампанских (его свояченица Изабелла Иерусалимская во втором браке находилась замужем за графом Анри II Шампанским). Представители дома маркизов Монферратских играли заметную роль в Крестовых походах и в Латино-Иерусалимском королевстве, а также находились в тесных отношениях с Византийской империей. Отец Бонифация Гилельм III Старый (1135–1190?) участвовал во Втором Крестовом походе 1147–1149 гг. и долго жил в Палестине, а в 1187 г. в битве при Хаттине попал в число пленников Салаха-ад-Дина. Старший брат маркиза – Гилельм Длинный Меч, граф Яффы и Аскалона, был с 1176 г. женат на сестре Бодуэна IV Иерусалимского (1174–1185) Сибилле, дочери Амори I (1163–1174) (от этого брака уже после смерти отца родился Бодуэн V Иерусалимский (1185–1186), приходившийся Бонифацию племянником). Второй брат Бонифация, Ренэ, в 1179 г. женился на дочери византийского императора Мануила I Комнина Марии Порфирородной, получил титул кесаря и в качестве приданого супруги город Фессалонику (на правах фьефа). Ренэ был отравлен Андроником I Комнином. Еще один брат Бонифация – Конрад Монферратский в 1185 г. сочетался браком с сестрой Исаака II Ангела Феодорой и занимал некоторое время видное положение при византийском дворе. Содействовал Исааку II в подавлении мятежа Алексея Враны в Константинополе в 1186/87 гг. Затем, вызвав против себя недовольство придворной знати, вынужден был уехать из Константинополя на Восток. Оказал в 1187 г. серьезные услуги крестоносцам при обороне г. Тира в войне с Салахом-ад-Дином в 1187 и 1188 гг. Женился на наследнице Иерусалимского королевства Изабелле, дочери Амори I, с 1190 г. считался государем этого королевства, 28 апреля 1192 г. был убит ассасинами (мусульманская секта). Самому Бонифацию Монферратскому, в 1187 г. сражавшемуся с сарацинами под Тивериадой и попавшему в плен, где находился в течение года, Исаак II Ангел предлагал руку своей сестры Феодоры. В силу семейной традиции Бонифаций был гибеллином. Он поддерживал союзные отношения с Гогенштауфенами во время их войны против ломбардских коммун (1191 г.), сражался на стороне императора Генриха VI при завоевании им Сицилии в 1194 г. Таким образом, маркиз был заинтересован в Крестовом походе материально, а также связан с этим предприятием традициями своей семьи. Бонифаций Монферратский снискал репутацию щедрого сеньора, при его дворе нашли прибежище прославленные трубадуры Лимузена, Тулузы, Прованса (Раймбаут де Вакейрас – самый известный среди них). Во время Крестового похода, как видно будет из дальнейшего, он выступил наряду с Энрико Дандоло вершителем судеб всего предприятия.

133

Хроника Жоффруа де Виллардуэна – одна из немногих латинских хроник, сообщающая об обстоятельствах избрания маркиза Монферратского предводителем крестоносцев, в том числе о собственной инициативе маршала Шампанского в выдвижении этой кандидатуры. Гораздо менее осведомленные авторы – Робер де Клари и составитель Морейской хроники рисовали дело таким образом, будто почин в избрании Бонифация Монферратского принадлежал самим участникам суассонского совета баронов. Стоит отметить вместе с тем, что хронист уже в начале своего повествования выпячивает собственную роль даже в событиях, относящихся к предыстории похода: именно он, Виллардуэн, якобы обратился к совету баронов с предложением о «замене лидера», т. е. хронист стремится представить себя равным, если не первенствующим, в подготовке похода остальным баронам. На самом деле он занимал все же не столь высокое положение и, вероятно, преувеличивал степень своего участия в этих событиях.

134

Выражение «судили и рядили так и сяк» (assez i ot parole dites avant et arriere), употребляемое Виллардуэном, – весьма «гибкая» формулировка, которая, быть может, косвенно свидетельствует о разногласиях в совете баронов по поводу кандидатуры маркиза Монферратского. Не исключено, что сторонники графа Фландрского могли предвидеть сложности в будущих отношениях Бодуэна IX с Бонифацием. Хотя граф Фландрский был значительно моложе маркиза, но в силу своего положения и родственных связей имел основания претендовать на пост командующего. «Гибкость» манеры повествователя в данном случае, как и при изложении многих других фактов, подчеркивает лишний раз его старания оттенить собственное участие в руководстве походом, по крайней мере путем выдвижения собственного кандидата на пост верховного командира.

135

Жизель Бургундская, прабабка Филиппа II Августа, являлась бабкой Бонифация Монферратского. Согласно хронике-биографии папы («Деяниям Иннокентия III») Бонифаций Монферратский был назначен предводителем войска крестоносцев «по совету (соизволению) короля франков». Аналогичное мнение высказывали и некоторые другие хронисты – итальянец Созомен из Пистойи, а также, с определенными отклонениями в описании последовательности событий, автор Морейской хроники. Созомен писал совершенно недвусмысленно: «Князья по совету короля франков избрали Бонифация, маркиза Монферратского, вождем христиан». Морейская хроника, памятник в целом неточный и путаный, передает события в несколько иной последовательности, но сохраняет существенную основу «показаний» и «Деяний Иннокентия III», и Созомена из Пистойи: в ответ на обращение французских баронов Бонифаций заявляет их послам, что он должен сначала выяснить, желает ли король Франции, чтобы он взял на себя предводительство крестоносцами. Вместе со свитой маркиз «как можно быстрее отправился в город Париж, где нашел короля Франции и королеву, свою сестру» (последний факт – явный домысел). Он «сообщил им, каким образом и почему знатные сеньоры Франции и другие князья просили его стать предводителем крестоносцев и командовать всеми участниками похода». Король, по сведениям автора Морейской хроники, одобрил выбор баронов: «Что до меня, то мне весьма по душе сделанное вам предложение, и я полагаю, что вы должны принять его как можно скорее». Услышав такой совет, «маркиз склонил голову и почтительно приветствовал короля».

В научной литературе высказывалась точка зрения, будто в формулировке «по совету короля франков», употребляемой в официальной хронике-биографии папы, отразились скорее подозрения курии, где было известно о связях Филиппа II и Бонифация Монферратского, чем реальная связь событий. В действительности же, как полагал, к примеру, Ж. Фараль, французский король воспользовался Крестовым походом, чтобы поручить Бонифацию дипломатическую миссию в Рим, относившуюся к собственным делам капетингской короны. Возможно, допускал названный исследователь, маркиз Монферратский во время своего пребывания в Суассоне даже беседовал с королем о своем назначении и хлопотал о его одобрении.

136

Совет собрался в конце августа или в начале сентября 1201 г. Этот факт отмечает и Робер де Клари в III гл. своей хроники.

137

Аббатство Св. Марии – женский бенедиктинский монастырь, где почиталась гробница св. Дрозона, считавшегося покровителем тех, кто готовится отправиться в поход против мусульман.

138

Автор хроники «Константинопольское опустошение» и Робер де Клари излагают дело таким образом, что маркиз действительно получил в свое распоряжение деньги, собранные и завещанные графом Тибо III Шампанским для надобностей Крестового похода. По Роберу де Клари, эта сумма составила 25 тыс. марок. Возможно, что она-то и была передана венецианцам (якобы в Корби).

139

По рассказу Робера де Клари, Бонифаций Монферратский сперва якобы просил дать ему время поразмыслить, но это маловероятно: ведь он наверняка знал заранее, чего от него хотят, и отнюдь не был застигнут врасплох предложением баронов. В исторической литературе высказывалось даже предположение, будто еще во время возвращения из Венеции – через Монферрат – Жоффруа де Виллардуэн и Алар Макэро вели переговоры с маркизом на предмет привлечения его к Крестовому походу. Впрочем, эта гипотеза лишена прочной основы: в то время никто не мог предугадать ни кончины Тибо Шампанского, ни последовавшего затем отказа герцога Бургундского и графа Бар-Ле-Дюк от предложенного им после этого предводительства. Существеннее другое обстоятельство: выраженная Виллардуэном (см. выше, § 41) уверенность в том, что Бонифаций примет предложение взять на себя предводительство. Видимо, у маршала Шампанского имелись веские соображения на этот счет.

140

Одним из них был, вероятно, Пьетро из аббатства Св. Марии в Лочедио, в диоцезе Верчелли. Его имя встречается в различных источниках, повествующих о Четвертом Крестовом походе. Другим аббатом, как полагают, являлся де Трапп. «Белыми» называли в XII–XIII вв. августинских монахов, «черными» – бенедиктинцев. «Белые» аббаты вели обычный образ жизни «в миру», т. е. не обязаны были проживать в монастыре.

141

По-видимому, Фульк как официально назначенный папой римский проповедник Крестового похода и Нивелон Суассонский как высокопоставленный церковный иерарх собственноручно пришили крест на плечо маркизу с тем чтобы придать церемонии особую значительность и торжественность.

142

Сито, близ Дижона, – местонахождение центральной резиденции влиятельного тогда католического монашеского ордена цистерцианцев. Был основан в 1098 г. С начала XII в., со времени реорганизации ордена знаменитым церковным деятелем Бернаром Клервоским, этот орден назывался также орденом бернардинцев. Бернар Клервоский ввел суровые правила монашеского общежития: цистерцианцы обязаны были постоянно трудиться, соблюдать обет молчания, предаваться вечному посту и пр. Орден цистерцианцев играл крупную роль в организации Крестовых походов. В истории Четвертого Крестового похода получил особую известность цистерцианский аббат Ги де Во де Сернэй, о котором Виллардуэн упоминает далее, излагая события, разыгравшиеся в связи с захватом Задара.

143

В католической церкви праздник величания Св. Креста – 14 сентября 1201 г.

144

Эд де Шанлитт (год рождения неизвестен – май 1204) – знатный рыцарь, младший внук графа Гюга I Шампанского (отсюда прозвище – «шампанец») и Эльзы Бургундской. Этот граф, поверив в «диагноз» медиков, будто он неспособен иметь детей, отказался признать своим сыном Эда I Шампанца (прозвище было вырезано на его печати). Сеньорией последнего служил замок Шанлитт, принадлежавший опекуну его матери, сестры одного из графов Бургундских. Эд II, о котором упоминается в хронике, был сыном Эда I, участника Третьего Крестового похода, и Сибиллы, племянницы виконта Дижонского. Из Хроники Виллардуэна явствует, что Эд де Шанлитт не пользовался расположением ее автора, ибо принадлежал к группе противников завоевания Константинополя и был одним из главных заводил недовольных рыцарей, готовых распустить войско во время пребывания на Корфу. Не случайно в их перечне у Виллардуэна его имя значится первым (§ 114). Позднее, после высадки крестоносцев в Скутари, Эду де Шанлитту поручено было командовать отрядом, на который возлагалась охрана войска и фуражиров (§ 138). Эти рыцари вошли в шестой боевой отряд, состоявший из бургундцев (§ 138, 140). Говоря о его составе, хронист также упоминает на первом месте Эда де Шанлитта (§ 152). В феврале 1204 г. он сопровождал Анри д’Эно в рейде против г. Филеи на берегу Черного моря и в разгроме Алексея V Морчуфля (§ 226). Умер в мае 1204 г. и был торжественно похоронен в церкви Святых апостолов.

145

Гийом де Шанлитт (? – 1208?) – потомок Гюго I и Эльзы Бургундской, состоял в третьем браке с внучкой Людовика VI Толстого. Он приходился дядей (по жене) графу Эрве Неверскому. Гийом де Шанлитт являлся виконтом Дижона и держал эту сеньорию от матери. Известен как автор произведений куртуазной поэзии (сохранились отдельные отрывки). Взяв крест в 1201 г., в 1201 г. совершил много «благочестивых дарений», заняв 300 ливров у ростовщика Пьера Капитуш под залог доходов с Шанлитта и рент с шампанских ярмарок. Выступил в поход из Паси-сюр-Армансона, в полулье от Лезинна, из которого отправился Жоффруа де Виллардуэн. Во время похода находился с братом Эдом II. В дни вылазки греков у Влахернского дворца в июле 1203 г. был тяжело ранен камнем в руку (§ 167). Осенью 1203 г. сопровождал Алексея IV при завоевании византийских провинций (§ 201–202), в феврале 1204 г. участвовал в рейде на Филею (§ 226). В период распри Бонифация с Бодуэном Гийом де Шанлитт находился в окружении маркиза Монферратского, с которым был под Андринополем (§ 284). Участвовал в дальнейших военных кампаниях маркиза, пройдя Македонию, Фессалию, Беотию и Аттику и дойдя до Пелопоннеса. Хронист подчеркивает единодушие Гийома де Шанлитта со своим племянником – Жоффруа де Виллардуэном при завоевании Мореи. Гийом де Шанлитт стал сеньором всего северо-западного Пелопоннеса – в одном из писем от ноября 1205 г. Иннокентий называл его «князем всей провинции Ахайи». После его кончины эти земли перешли к племяннику Виллардуэна.

146

В 1202 г. Великий пост приходился на время с 27 февраля по 7 апреля.

147

Он и в самом деле заменил брата в качестве предводителя отряда крестоносцев, но не стал владельцем его сеньории. Правда, хронист Ригор, автор «Деяний Филиппа II Августа», именует его графом Першским, однако на самом деле он никогда такого титула не носил. Кстати сказать, и Виллардуэн тоже нигде не именует его графом.

148

О неверном, с точки зрения хрониста, шаге, который сделал Этьен Першский, см. § 79.

149

Пятидесятница, иначе Троица, – церковный праздник, отмечаемый на 50-й день после Пасхи. В 1202 г. этот день приходился на 2 июня. По аналогичному сообщению Робера де Клари, крестоносцы пустились в путь, когда миновала Пасха (гл. IX).

150

В узком смысле Монже-Сен-Бернарский перевал, в более широком значении хронист называет таким образом Альпы вообще.

151

Остров Лидо вблизи Венеции. Судя по рассказу Робера де Клари, крестоносцы размещались там по собственному выбору, поскольку в самой Венеции для них не нашлось места (гл. X). Иначе изображает ситуацию автор хроники «Константинопольское опустошение»: крестоносцы, согласно его рассказу, были вынуждены расположиться лагерем на этом острове, так как венецианцы выгнали их из самого города, подобно тому, как еще раньше их не пожелали принять в ломбардских городах: там даже было официально постановлено давать крестоносцам постой не более чем на одну ночь. В исследовательской литературе высказывалось также предположение, будто о размещении крестоносцев на о. Лидо было договорено еще при подписании договора с Венецией в 1201 г., однако это предположение, как мы полагаем, имеет надуманный характер. Вопрос о численности крестоносцев, собравшихся в Венеции к лету 1202 г., остается дискуссионным, ибо сведения хронистов расплывчаты и не совпадают между собой. По скрупулезным подсчетам итальянского историка А. Кариле, в Венецию прибыли 10 589 крестоносцев, а согласно мнению американского ученого Д. Э. Квеллера и ряда других медиевистов США, скорректировавших арифметические погрешности А. Кариле, – 11 166 или 13–14 тыс. человек. Бельгиец Б. Хендрике признает минимальную численность крестоносцев равной 11 167, максимальную же – 21 750 человек. Э. Г. Мак Нил и Р. Л. Уолф (США) оценивают ее в 10–12 тыс. человек. Так или иначе, все эти данные свидетельствуют о том, что в Венецию прибыла примерно третья часть тех, кто должен был явиться, как это предполагали французские послы, подписывая в 1201 г. договор с Венецией.

152

Зимой 1202/03 г. эта флотилия прибыла в Марсель, где корабли встали на якорь. Отсюда Жан де Нель, Тьерри Фландрский и Николя де Майи запросили дальнейших распоряжений у Бодуэна Фландрского, находившегося тогда в Задаре. Граф передал им приказ, согласно которому флоту надлежало плыть к Модоне, на юго-западе Пелопоннеса, на соединение с его силами. Командиры флота не исполнили приказа, и корабли двинулись непосредственно в Сирию (см. § 103, 229 и сл.). Причины такого неповиновения Виллардуэн сводит к «великой опасности», которой они якобы убоялись в Венеции, к страху перед этой «великой опасностью». Тенденциозность такой версии очевидна.

153

Марокканский пролив – Гибралтар.

154

Есть основания считать, что среди тех, кто отказался примкнуть к главному войску крестоносцев, многочисленнее всего были выходцы из Франции. Из 16 сеньоров, взявших крест (по рассказу Виллардуэна) в Экри, трое (Готье и Анри де Сен-Дени, Бернар де Морей, § 50) отправились через Марсель, семеро остальных (Рено де Монмирай, Робер и Ангерран де Бов, Симон и Гюи де Монфор, Робер Мовуазен, Дрэ де Крессоньяк, § 102, 106, 109) покинули войско в Задаре. По-видимому, они чувствовали себя в меньшей степени связанными договором с Венецией, поскольку не были представлены во время переговоров в 1201 г. Венецианцы не могли не предусмотреть подобного оборота дел: недаром в текст договора был включен пункт, по которому крестоносцам рекомендовалось заручиться по мере возможности гарантиями со стороны французской короны.

155

Упомянутые здесь рыцари направились через Марсель, предполагая, вероятно, держать затем путь на Восток, остановившись по дороге в Бриндизи, откуда обычно паломники отплывали в Палестину. Едва ли все эти рыцари ожидали в Марселе флот из Фландрии: сохранились сведения о том, что в начале июня 1203 г. крестоносцы повстречали у южных берегов Пелопоннеса два своих корабля, уже возвращавшихся из Сирии. Этот факт заставляет предположить, что они отправились туда еще летом 1202 г.

156

В апреле 1202 г. он проехал аббатства Клерво и Сито, в пользу которых совершил дарственные акты.

157

Луи Блуаский отправился в путь несколько позднее Бодуэна Фландрского – 4 мая 1202 г. он был еще в Шартре. Примечателен тот факт, что оказалось необходимым увещевать насчет явки в Венецию этого владетельного сеньора, через своих уполномоченных (Жана Фриэзского и Готье де Годонвилля), участвовавшего в переговорах с нею в 1201 г. Вероятно, пришлось также уговаривать и находившихся с ним рыцарей.

158

Павия расположена на дороге от горы Сенис к Венеции.

159

Виллардуэн называет эту провинцию в Южной Италии словом Пюй (Puille). Крестоносцы, направившиеся туда, предполагали, судя по всему, достичь, как уже отмечалось ранее, портового города Бриндизи, где пилигримы обычно погружались на корабли, чтобы затем плыть в Святую землю.

160

По сообщению Альбрика де Труафонтэна, относящемуся к 1202 г., этот рыцарь оставил войско лишь в Задаре, с тем чтобы плыть прямо в Сирию.

161

Он стал затем героем рыцарского романа, названного по его имени.

162

Виллардуэн, принадлежавший к той части знати, которая готова была пойти на компромисс с дожем, изображает ситуацию, сложившуюся во время пребывания крестоносцев на о. Лидо, в подчеркнуто благополучном виде. Иную картину рисует автор хроники «Константинопольское опустошение», правда, имеющий обыкновение сгущать тона, когда дело касается политики венецианцев. По его изображению, крестоносцы содержались на острове подобно узникам Венеции; хлеб им продавали очень дорого, они несли тяжкие потери от голода и болезней, вспыхнувших на почве недоедания («смертность была столь велика, что живые едва успевали хоронить умерших»).

163

Первый сбор денег был произведен среди всех крестоносцев – как у знати, так и у рядовых рыцарей и прочих воинов.

164

По-видимому, Дандоло и рассчитывал на неплатежеспособность крестоносцев: типичный маневр ростовщика, который затем предложит крестоносцам возместить «натурой» не выплаченный ими долг.

165

Вторичный сбор денег, о котором идет речь, был проведен лишь у состоятельных сеньоров, уплативших, таким образом, более того, чем они, собственно, должны были внести.

166

Судя по этому тексту, оппозиция предложениям об уплате была весьма внушительной, так что ни о какой жертвенной готовности баронов не может быть и речи. Не догадывались ли некоторые о коварных замыслах венецианцев?

167

Объяснение разногласий среди крестоносцев, которое предлагает хронист, не только поверхностно, но и неверно по существу. Едва ли можно представить себе, что большая часть баронов и рыцарей беспричинно (так получается у Виллардуэна!) или по какой-то злой воле вдруг возжаждала отказаться от крестоносного предприятия и готова была распустить войско. Виллардуэн, несомненно, стремился уже здесь, с самого начала повествования, оправдать линию вождей крестоносцев и собственную позицию в истолковании последующих событий (см. статью).

168

Очевидно, эта часть была не такой многочисленной.

169

Сохранился документ, свидетельствующий о том, что в октябре 1202 г. граф Бодуэн IX Фландрский занял в Венеции 118 марок.

170

Если Бонифаций Монферратский тоже участвовал в этой выплате денег, то данный эпизод, видимо, относится ко времени после 15 августа 1202 г.

171

Говоря таким образом, Энрико Дандоло в какой-то мере раскрывает карты своей политико-дипломатической игры; он отдает себе ясный отчет в том, что справедливость условий договора, навязанного венецианцами крестоносцам, не могла бы быть никем признана и, разойдись войско, вся Венеция была бы опозорена в глазах «общественного мнения». Разумеется, дож имел в виду в первую очередь Иннокентия III, который впоследствии и в самом деле с присущей ему решительностью и категоричностью осудил действия венецианцев (по крайней мере, на словах). Вкладывая мотивировку своих дальнейших предложений в уста дожа, хронист явно обнаруживает намерение оправдать его, а вместе с тем, и вождей крестоносной рати. Наивное на первый взгляд «озарение» дожа, который внесет им предложение завоевать Задар, есть не что иное, как реализация заранее продуманного решения: направить собранное в целях «освобождения Иерусалима» из всей Западной Европы войско против соперника Венеции – Задара.