Старинное зеркало в туманном городе

И тут же снова встретила его улыбку. Теперь Марина, как следует, рассмотрела ее. Ей очень нравится улыбка этого призрака!

– Так что же произошло сегодня?

Марина рассказала ему о том, как встретила похожую на нее женщину с четырьмя детьми. И о том, как стояла возле старых водонапорных башен…

– Все понимаю, – задумчиво сказал Иоганн Рихтер. – Анна и Жанна…

…Он хорошо знает этих двух призраков. Марина не первая, кого они подвели к самоубийству. Он и прежде спасал таких людей. Жаль, что не может положить этому конец. Не может ничего сделать с Анной и Жанной.

Почему? Ответ на этот вопрос известен лишь ему. Тайна, которую никто никогда не узнает.

Иоганн Рихтер всегда обходит стороной кирпичные башни…

– Какие еще Анна и Жанна? – удивленно спросила Марина.

– Это давняя и длинная история. Никогда не подходи к этим башням. Но довольно, не нужно сегодня говорить об этом, – мягко сказал призрак, – тебе сейчас надо отдохнуть.

– Наверное, – у Марины просто слипаются глаза.

Она ничего не может сделать с собой. Безумно хочется спать…

Но один вопрос все равно вертится в голове. Марина уверена, что знает ответ на него, но все равно очень хочется его задать:

– Зачем ты сегодня пришел в эту квартиру, Иоганн Рихтер?

– К тебе пришел. Удержать тебя от шага в окно.

– Думаю, тебе это удалось. Не знаю, почему только.

Марина развалилась в кресле. Можно сказать, полулежит, так ее тянет ко сну.

Но в ней сейчас не только это желание. Ей интересен собеседник. Она хочет разговаривать с ним, гонит от себя сон.

– Скажи, кто ты, Иоганн Рихтер?

Он не сразу ответил. Сначала посмотрел в сторону окна. Оно было слегка открыто, оттого в комнате стало свежо.

Марине холодно, но она пока это не замечает, хотя слегка ежится.

Окно закрылось, когда призрак глядел на него, и ручка в нем повернулась так, чтобы оно ночью снова не распахнулось.

Марина это заметила и восприняла, как должное. Она сейчас не с обычным человеком, а с призраком.

– Кто я? Призрак, вот и все, – Иоганн Рихтер пожал плечами. – Тень. Ничего более.

Он нервно, невесело улыбнулся. Подошел к зеркалу, вошел в него. И… исчез.

– Adieu (до свидания – фр.)! – услышала Марина его голос.

Она вскочила с кресла, подбежала к зеркалу. В нем отражалась только современная обстановка квартиры. И, конечно, сама Марина.

Она безумно хотела спать. Думала даже лечь на небольшой диван в прихожей, но заставила себя дойти до кровати.

…Марина заснула полностью раздетой. Всегда любила чувствовать себя ночью свободной от всего. Лишь в последние месяцы она стала надевать сорочку…

Иоганн Рихтер вздохнул с облегчением. Он вовремя появился в этой квартире, вовремя заговорил с Мариной. Помог ей отойти от края пропасти.

Анна и Жанна подвели к ней молодую женщину. Опять они. Набрали силу в густом холодном тумане…

Его мысли снова и снова возвращаются к Марине. Интересно, но гипноз, которым призрак отлично владеет, применять не пришлось. Он просто разговаривал с ней.

Почувствовал ее.

Кажется, даже слишком хорошо. И раньше приятно было смотреть на нее, наблюдать за каждым ее шагом, а сегодня…

Сегодня он с трудом заставил себя уйти. Потому лишь, что знал – ей надо было отдохнуть, выспаться. Иначе, наверное, до сих пор говорил бы с ней.

Бред какой-то. У него никогда ни к кому не было такой тяги. Даже к Айне.

Кстати, она, наверное, уже в Фундаментальной библиотеке Академии наук Латвии. Ждет его. Он часто там бывает. Исследователь, даже став призраком, остается собой.

Иоганн Рихтер направляется в библиотеку. Идет по узким улицам старого города. Некоторые из них почти не изменились за столетия. С годами это его все больше и больше радует.

По пути в библиотеку он принимает одно-единственное решение. Продолжит наблюдать за Мариной. И обязательно, как минимум, раз проведает ее. Просто для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Только для этого, Иоганн Рихтер подчеркивает это про себя. Другой цели, констатирует он, нет и не может быть. Во-первых, он даже при жизни почти не ухаживал за женщинами. Во-вторых, – и это главное, – он – призрак, а Марина – живой человек.

Живая…

Между ними ничего быть не может.

Эта ночь не стала тяжелой для Марины. Такой, какими были почти все ночи в последние месяцы, когда она просто мучалась. Просыпалась по несколько раз, курила, потом долго не могла заснуть, продолжая думать о своей беде.

Сегодня спала, как сурок. Очень уставший, немного пьяный сурок, обалдевший к тому же от встречи с призраком. Призраком, улыбка которого так понравилась…

Спала спокойно, без снов, а едва проснулась, сразу вспомнила минувший день. Сколько всего произошло!

Решила покончить с собой, а потом…

Потом появился Иоганн Рихтер. Сегодня эта встреча кажется сном, настолько все было необычно.

«Так не бывает в жизни, тебе все пригрезилось!» – говорит разум Марины.

«Нет, он был, точно был здесь», – отвечает ее душа.

Марина, как всегда, слушает больше душу, чем разум. Хотя все равно трудно до конца поверить в реальность вчерашней встречи. Может, правда, выпила слишком много? Марина почти не пьет, вчерашние несколько рюмок для нее хорошая доза, вот после них и приснилось не пойми что. Возможно, и так, конечно, но в это Марина не верит.

И о самоубийстве она не думает. Правда, к окну подошла почти сразу, после того, как встала. Но только затем, чтобы покурить возле него. У нее больше не было желания сделать шаг в пустоту. Оно ушло после вчерашнего дня.

Горе, печаль Марины по-прежнему с ней. Но от края пропасти она отошла. Теперь самой страшно подумать о том, что могла сделать с собой.

Следующие дни она жила почти, как прежде. Как и раньше, изредка разговаривала по телефону с родителями и с дядей. На улицу выходила лишь вечерами.

Но уже старалась видеть то, что вокруг. Она хорошо запомнила слова Иоганна Рихтера.

«Просто смотрите вокруг себя», – сказал он.

Она приняла это, теперь живет не только своим горем, но и снова начинает глядеть на мир. На Ригу, на этот таинственный и красивый город. У Марины на душе сумерки, она видит их отзвуки в зданиях города, в их тенях, в тучах, даже в тумане. Находит созвучие настроения своей души с окружающим миром. И этот мир будто берет на себя часть ее грусти. От этого ей становится легче.

Скоро Марина поймала себя на том, что уже ждет каждой новой прогулки, старается сделать ее длиннее. И у окна она по-другому проводит время. Смотрит на город. Он такой грустный в балтийском тумане. Ей все больше нравится видеть его…

Правда, горестные мысли часто поглощают ее. Тогда Марина снова ничего не видит вокруг себя. Но это уже не кромешные сумерки.

Глава 6

Однажды Марина долго бродила по городу. И тоска была с ней. Полностью в этот день захватила ее душу, погрузила в себя.

Оттого молодая женщина не заметила туч. А дождь сразу пошел, едва они закрыли солнце. Дождь сильный и неожиданный.

Марина не взяла с собой зонтик – весь день небо было чистым. Когда хлынул дождь, она стояла на набережной, спрятаться не успела. За несколько секунд промокла до нитки. Но ей вдруг стало очень хорошо.

Теплый дождь будто смыл тяжесть с души. Потому она не побежала в какой-нибудь магазин или бар. Она осталась под дождем.

Смотрела на город. Впервые по-настоящему смогла увидеть его.

Рига в дожде была такой красивой. Очертания домов казалась слегка размытыми, а краски – более яркие.

Марина откинула челку со лба – ей хотелось вобрать все в себя!

Город в этом общем для него и Марины дожде стал удивительно близким молодой женщине. Она шла к себе, в сторону костела святого Екаба, и любовалась Ригой. Впервые ощутила магию ее древней сказки.

Почувствовала ауру этого города. Сказку, открывающуюся не каждому и не сразу. Сказку вьющихся улочек, шпилей храмов, к одному из которых она сейчас шла. Не торопясь. Даже разулась, хотела всем телом почувствовать Ригу. На душе было хорошо. Так, как давно не было.

В свою квартиру Марина вернулась счастливой. Она не сразу заметила, как замерзла.

Долго стояла под душем, потом, надев махровый длинный халат, села в кресло, выпила две чашки черного чая с бальзамом. Согрелась, кресло поставила возле окна, снова смотрела на город, который сегодня по-настоящему открыла для себя.

Так и заснула в кресле – усталость и бальзам взяли свое.

Ни разу не проснулась. Такие хорошие ночи у нее теперь бывают все чаще.

Встала поздно. Пришедший ночью туман рассеивался. Силуэты шпилей церквей становились все более и более четкими.

Марина долго смотрела на них. Она даже забыла про завтрак. Лишь потом быстро выпила кофе, и сразу пошла в город.

Хотела быть ближе к нему.

Андрис тем днем впервые увидел Марину. Она шла босиком под дождем.

Он направлялся к святому Екабу, когда начался дождь. Зонтика у Андриса, как и Марины, не оказалось. Он забежал в магазин одежды «NewYorker» на улице Калкю, из-за стекла витрины смотрел на Ригу в дожде. Созерцал ее.

Художник очень любит такие мгновения, когда можно просто смотреть, принимать в себя красоту. Потом он обязательно пишет увиденное. Делится им с людьми.

…Возле стекла, за которым стоял Андрис, прошла девушка. Стройная, маленькая ростом, промокшая так, что видно всю ее фигуру, будто раздета.

Дождь ей не помеха, идет медленно. Как и Андрис, любуется Ригой. В глазах у нее счастье, чистота… и грусть. Глубокая, но сейчас ее потеснила радость от красоты мира. А сами глаза – зеленые. Как у него.

Девушка посмотрела в его сторону, но не увидела Андриса. Она жила одной жизнью с городом и дождем, а Андрис был не в городе и не под дождем. Он был за стеклом магазина.

Но Андрис ее рассмотрел. Увидел ее глаза, увидел всю. Почувствовал ее.

Непонятно откуда пришло, но его тянет к ней. Он чувствует, что им может быть хорошо вдвоем. Они подходят друг к другу.

Ему захотелось выбежать из магазина, подойти к ней, взять за руку. Правда, Андрис так никогда не знакомился. Но если бы дело было только в этом, он обязательно преодолел бы себя.

Да, у него и незнакомки все могло бы быть хорошо, если бы не одно «но»…

Это «НО» написано в жизни Андриса огромными буквами, оно наложило на нее свою черную тень.

Его болезнь, его страх…

Что толку подходить к ней, зачем? Что это даст ему, ей, им обоим?

Они не смогут, никогда не смогут быть вместе. Из-за его болезни, из-за креста, который он, Андрис, непонятно за чьи грехи, несет почти двадцать лет.

Он остался за стеклом модного магазина, лишь взглядом проводил босоногую незнакомку.

Она ушла. Андрис остался в «NewYorker».

В Риге продолжался сильный июньский дождь.

Марина принимает Ригу в себя. Она любуется Домским собором, может бродить часами по переулкам, широким бульварам этого города.

«Какой ты красивый», – каждый раз думает Марина, когда видит шпиль кирхи святого Петра.

«Ты величавый, добрый», – это она уже смотрит на Домский собор.

С почтением относится к Русскому кафедральному собору. Часто ставит здесь свечи.

Марине нравятся обе церкви святой Гертруды – они уже за пределами старого города. Как сестры эти две Гертруды – «старая» и «новая».

Но ближе всего ей костел святого Екаба. Может, потому, что он недалеко от дома, в котором она живет?

Марина хорошо рассмотрела этот костел. Шпиль – длинный, узкий, устремлен в небо. Его зеленая краска слегка выцвела. Основание храма – массивное, но не подавляет. Просто другим, иначе как мощным, оно не может быть. В каждом камне, во всем обличии костела – эта добрая мощь…

Марина смогла многое разглядеть в Риге. Уловила ее оттенки. Очарование силуэтов кирх в минуты заката. Таинственную мрачность узких улиц в тающем свете позднего вечера. Игрушечную доброту разноцветных домов, согретых дневным солнцем.

Марина, как следует, рассмотрела и украшенный несколькими башенками дом на бульваре Мейеровича, в котором она живет. Этот дом – в двух цветах – в коричневом и песочном. На фасаде доминирует коричневый, а со стороны двора больше песочного. Во всем облике дома – теплая, неброская красота. Она тянет к себе, успокаивает. В таком доме хочется жить!

А если перейти бульвар Мейеровича, то попадаешь в парк, через который проложен Рижский канал. Марина полюбила стоять на узких мостиках, переброшенных через него. По каналу иногда проплывают маленькие прогулочные кораблики. Отсюда видны парк, старый город. А как красиво все освещено ночью! Как в сказке…

В прогулках, – они занимают все большее место в жизни Марины, – она иногда забывает обо всем плохом. И так происходит все чаще и чаще.

Теперь, когда она увидела город, когда начала его узнавать, чувствует, как сама меняется. Ее настроение, мысли начинает формировать окружающий мир, в котором царит этот древний город. Его красота, добрые чувства, которые он рождает, теснят тоску.

Она не ушла, но ощущения безысходности нет. Марине лучше, намного лучше!

Все происходит так, как сказал Иоганн Рихтер. Он дал совет не забывать о мире вокруг себя.

…Марина то и дело посматривает на старое зеркало в прихожей. Зеркало, в котором увидела призрака, спасшего ее.

Зеркало… Оно, как окно в другой мир. Целый мир за стеклом в старинной раме. Но Бог с ним, с миром. Главное – он, Иоганн Рихтер. Мысль о том, что он есть, будоражит.

Он страшно интересный! И глаза у них одного цвета.

Вдруг Марина снова увидит его?

Ей очень хочется этого. Она ждет, очень ждет встречи!

И Иоганн Рихтер думает о встрече с Мариной. Хочет говорить с ней, а не наблюдать за ней тайно. Он продолжает это делать.

Видит – Марина сейчас совсем по-другому себя чувствует. Это радует, но и огорчает его. Нет необходимости «проведать», как собирался.

Им вообще незачем видеться.

Но все равно Иоганн Рихтер думает о ней. Даже когда наблюдает за другими людьми, даже когда работает в библиотеке. Не читается. Он откладывает книгу, а перед глазами – Марина. Тоненькая, хрупкая, зеленоглазая.

Айна увидела, что он изменился.

– Что с тобой происходит? – прямо спросила.

Айна…

Она интересная. Высокая, стройная. У нее удивительные глаза – темножелтые. Волосы светлые, очень длинные. Свободно спадают на плечи.

При жизни она очень любила белый цвет и сейчас любит его. Все на ней белое – юбка, рубашка, шаль. Обувь Айна не признает, всегда ходит босиком. На запястьях у нее – серебряные браслеты в виде тоненьких змеек.

Айна интересная, красивая… и проницательная.

Сейчас она пристально смотрит на Иоганна Рихтера. Он читает подозрение в ее взгляде. Еще бы, он никогда так не вел себя в библиотеке.

– Все в порядке, Айна, не волнуйся, все хорошо, – говорит он.

Опять пытается читать книгу. Получается неважно.

Марина…

Она далеко…

А вот Айна рядом. Призрак снова ловит на себе ее вопросительный взгляд…

Она не просто любит, она боготворит Иоганна Рихтера. И он привязан к ней.

Но никогда Айна не занимала его мысли так, как занимает Марина.

Он вообще мало думал о женщинах. Так было и при жизни, и в века призрачного бытия. На первом месте у Иоганна Рихтера всегда было дело, которому он посвятил себя.

Когда-то, в шестнадцатом веке, он был аптекарем и врачом…

Глава 7

Тогда, в шестнадцатом веке, Иоганн Рихтер занимался, в основном, не рутинными аптекарско-докторскими делами. Он был одним из тех немногих людей, которые в то время пытались бороться с психическими заболеваниями.

Был очень увлечен этим. Создавал настойки, порошки. Для этого экспериментировал сам, вел переписку с другими врачами, жившими в разных странах.

Он также посещал старых латышек, знавших кое-что о том, как боролись с душевными недугами во времена язычества.

Когда-то на Балтике людей лечили жрицы-девственницы. Некоторые их тайны в зашифрованном изложении сохранились в преданиях. Они стали известны Иоганну Рихтеру.

Для лечения врач применял и свои уникальные возможности. Он мог силой своего взгляда успокоить человека, вывести его из депрессии, внушить ему почти все, что сочтет нужным. Короче говоря, воздействовать на него.

Потом, спустя века, он стал называть свое воздействие гипнозом.

Впрочем, его гипноз совсем непохож на обычный. Тот, на кого воздействует Иоганн Рихтер, не хочет спать. К тому же, он может о чем угодно говорить с пациентом, а одновременно делать свое дело. Его гипноз совершенно не заметен для того, к кому применяется.

Но Иоганн Рихтер редко использует гипноз тайно от человека, которого лечит. Делает это лишь в тех случаях, когда другого выхода нет.

При жизни врач не очень любил людей. Больше интересовался их болезнями. Был одержим мечтой победить эти недуги. Верил в силу разума. Был атеистом, демонстративно не ходил в церковь.

Католическое духовенство закрывало на это глаза. Причина лояльности была простая – Иоганн Рихтер вылечил двух священников.

Врач был поглощен работой. Почти не обращал внимания на женщин. Хотя им нравился. Сильная личность, обаятельный, ироничный…

Не раз бывало, что молодые горожанки приходили к нему, жаловались на выдуманные недуги. Врач сразу понимал маленькие женские хитрости. Первые минуты он с интересом общался с дамой, чуть-чуть флиртовал с ней. Когда же визит затягивался, он начинал сердиться из-за того, что у него отнимают время.

Но одна женщина в его жизни все-таки появилась.

Айна…

Ему уже было около тридцати, когда нашел ее в декабре на улице. Девочка-подросток была больна. Сильно простудилась, но главное – ее мучили галлюцинации.

Иоганн Рихтер взял девочку домой, начал лечить ее от простуды, видений. Ему пришлось нелегко, но он справился с этими недугами.

Когда Айна немного поправилась, то рассказала врачу свою историю.

Она сирота. Была служанкой в доме богатого горожанина. Он очень любил собак. Айна ухаживала за щенками. Почтенный собаковод так загонял девочку, что она возненавидела не только хозяина, но и самих щенков.

Потом, – она не знала, почему это произошло, – один из них умер у нее на руках. Щенок был здоров, ничто не предвещало беды. Затем также на руках скончался второй. Она была в шоке.

Хозяин щенков тоже. Он сделал свои выводы. Заподозрил, что Айна – ведьма, выгнал ее из дома. Зимой, на холод, легко одетую.

Декабрь дал ей простуду, шок породил галлюцинации.

Благодаря Иоганну Рихтеру Айна выздоровела, но перенесенный недуг наложил на нее свою печать. Она стала нервной, вспыльчивой.

Айна осталась у врача. Он не смог выставить ее за дверь. Ей было некуда идти. К тому же, девочка восхищалась врачом, его работой. Едва выздоровела, стала стараться помочь ему.

Иоганна Рихтера никогда не тяготило одиночество, но теперь, когда в доме появилась эта девочка, ему стало уютнее.

Все шло хорошо. Но однажды дрозд, живший в доме врача в клетке, удрал из нее: кто-то забыл закрыть дверцу. Птица заметалась по комнате, опрокинула сосуды с порошками, настойками, погубив результаты многих часов работы. А сама сломала крыло.

Они оба, – и врач, и Айна, – разозлились на дрозда. Когда поймали, врач сразу начал накладывать шину на крыло птицы, а Айна крепко держала ее.

Дрозд через несколько минут умер…

Это была потеря для Иоганна Рихтера. Восемь лет эта птица жила у него.

Врач взял мертвого дрозда в руки. И вдруг…

Вдруг он вспомнил про щенков…

У него возникла страшная мысль. Не могут ли руки Айны нести смерть тем, на кого она разгневана? И в том, и в другом случае девочка была очень зла на живых существ, которых держала в руках.

Это предположение показалось Иоганну Рихтеру маловероятным, тем не менее, врач решил проверить его.

Незаметно для Айны он принес в дом лягушку и спрятал под кровать девочки. Знал, что она страшно боится, ненавидит лягушек!

Айна пришла в ужас, когда обнаружила лягушку. Девушке пришлось взять ее в руки, чтобы выкинуть из дома. Айна смотрела на лягушку с отвращением и гневом, пока несла ее через комнаты.

Скоро Иоганн Рихтер прервал свою работу, вышел на улицу. Он сразу увидел лягушку. Она была мертвой.

Ему стало ясно – руки Айны обладают зловещей силой.

Врач все рассказал девочке. Она была потрясена. Чуть снова не повредилась в уме.

Что им теперь с этим делать? Айна вспыльчива, она, наверное, может и человека убить!

Иоганн Рихтер быстро нашел то, что могло стать выходом. Дал Айне кожаные перчатки. Попросил надеть, взять в руки лягушку. Айна глядела на нее не с меньшим отвращением, чем на первую. Но с лягушкой не произошло ничего плохого.

С тех пор Айна всегда носила перчатки. За исключением времени, когда оставалась наедине с Иоганном. Тогда в перчатках не было нужды – она никогда не злилась на врача.

Так и они жили несколько лет. Поглощенный психиатрией Иоганн Рихтер не заметил, как Айна повзрослела и… полюбила его.

Врач узнал об этом, когда она пришла к нему в постель. С тех пор они были вместе не только днями, но и ночами.

Она всегда страстно ласкала его. Но об одном никогда не забывала: на шее у Иоганна – большое родимое пятно, к которому нельзя прикасаться. Это опасно, может вызвать болезнь.

Айна любила Иоганна. А он…

Он позволял ей любить себя. Ценил Айну, и тело девушки ему очень нравилось. Но на первом месте у Иоганна Рихтера оставалось лечение психических заболеваний.

Он брался за самые сложные случаи. Как-то один известный в Ливонском ордене рыцарь-монах впал в буйство. Он был хорошим бойцом. Когда помешался, убил троих, затем заперся в трапезной монастыря. Никто не отваживался туда войти. В ордене, на уровне самого гроссмейстера, долго думали, что делать с этим рыцарем. Решили, в конце концов, схватить его и убить.

Иоганн Рихтер смог предотвратить трагедию. Он на считанные минуты опередил отряд воинов, посланных орденом, вошел в трапезную. Воины хорошо знали врача, они решили дать ему время на то, чтобы он попытаться привести их соратника в чувство. На успех этого они, впрочем, не очень надеялись.

Скоро в дверях трапезной появились два человека. Врач и рыцарь. Последний был уже тише воды, ниже травы. Иоганн Рихтер применил к нему ударный гипноз, затем дал усиленный набор лекарств «скорой помощи».

Орденские власти были рады, что ценный боец пришел в себя, даже не стали наказывать его за убийства.

А врач пришел домой довольный.

– Ты был уверен, что гипноз подействует? – спросила Айна, когда узнала о том, что случилось.

– Нет, конечно, – лукаво подмигнул ей Иоганн Рихтер. – Может, подействует, думал, а, может, и нет. Был интересный больной, и интересный эксперимент. Правда?

Айна не могла с этим согласиться:

– Из-за этого эксперимента я могла лишиться тебя!

У самой на глазах слезы. Страшно испугалась за Иоганна, но и была горда им. Только он, ее любимый, способен на такой подвиг!

Ночью она так страстно ласкала врача, что у него на спине появились глубокие царапины.

Иоганн Рихтер потом долго лечил этого рыцаря, закреплял успех первого воздействия.

Они, можно сказать, подружились. Рыцарь привязался к врачу. А Иоганн Рихтер, когда видел его, прежде всего вспоминал об успешном лечении этого человека. Болезни, медицина – были для него главным…

В то время на землю Ливонского ордена пришло лютеранство. Приверженцы новой веры захватывали костелы, расправлялись со священниками. Орденские власти оказались бессильны перед толпой, которая стала править в Риге, ее окрестностях.

Иоганн Рихтер стал жертвой этой толпы.

Он случайно «залечил» одного лютеранина до смерти. Тот страдал эпилепсией, обратился к нему. Произошла обычная врачебная ошибка – Иоганн Рихтер ошибся в дозировке лекарства, которое, как он знал, делает менее мучительной эту болезнь.

Умерший был известным человеком, одним из известных сторонников новой веры.

Когда выяснилось, что он умер из-за лекарства Иоганна Рихтера, лютеране припомнили врачу все. И еще одну смерть, произошедшую по его вине пару лет тому назад, и, конечно, его атеизм.

Фанатики ворвались в его дом. Он не сопротивлялся. Видел – бесполезное дело. Но Айна пыталась встать между ним и разъяренными лютеранами. Девушку ударили молотком по голове, она потеряла сознание.

Врача схватили. Суда не было. Они сами решили, что делать с ним.

Его замуровали живым в церкви святого Екаба, который лютеране сделали своей кирхой.

Никто из тех, кого лечил Иоганн Рихтер, не пришел к нему на помощь. Люди боялись толпы.

Только его друг, рыцарь, конечно, не остался бы в стороне. Но он жил под Ригой. Лишь на следующий день узнал о том, что стряслось.

Рыцарь никому не стал мстить. Единственное, что сделал, снова стал католиком. До этого, он, как и почти все рыцари Ливонии, перешел в лютеранство.