Убийства во Флит-хаусе

В тот же вечер он отправился на встречу анонимных алкоголиков.

Это стало началом его путешествия назад, к трезвости.

Вообще-то оно оказалось кошмарным, куда более трудным, чем предполагал Дэвид. Однако по мере того, как проходили недели, а он по-прежнему оставался трезвым, в голове начинало проясняться.

Дэвид проконсультировался с юристом в Фолтсхэме, женщиной по имени Диана Прайс, и та отметила, что скорость, с которой Анджелина получила судебный запрет, просто удивительна.

– Вашу жену ведь не госпитализировали, – сказала Диана, – хотя она и провела некоторое время в отделении неотложной помощи. И, разумеется, вы должны видеться с сыном, пусть даже и под присмотром.

– А деньги? – спросил Дэвид. – Не знаю, на что жена живет; наш совместный счет практически пуст.

– На компенсацию, которую вам выплатили при сокращении?

– Она поступила на счет моего жилищно-строительного кооператива, Анджелина ее тронуть не может.

– Уже неплохо.

– Да, конечно, но это мои единственные финансы. Я без работы, и дом в любом случае придется продать. Я не смогу платить по закладной и ссудам. Анджи до сих пор не желает со мной разговаривать, а мне бы забрать кое-какие вещи. Я ведь остался в том, в чем был, другой одежды нет.

– Давайте я напишу ее адвокату, и посмотрим, как обстоят дела. Шестого числа следующего месяца у вас назначен суд, но я должна спросить – имелись ли у вас с женой проблемы в отношениях раньше, до этого случая?

Дэвид стал вспоминать. В последние месяцы он настолько погрузился в переживания о деньгах, что совсем упустил из виду свой брак. Каково было реальное положение дел? Секс стал редкостью, да, но опять же – Дэвид очень поздно возвращался…

– Общение у нас, пожалуй, не очень ладилось, – ответил он. – Хотя по-настоящему мы не ссорились, и если не считать того единственного раза, мне и в голову не приходило ударить Анджи.

– Просто… – Диана покачала головой. – Обычно жена все-таки дает мужу возможность объясниться. Я не пытаюсь оправдать ваше поведение, но если она вас любит, то разве не должна вникнуть в ситуацию и хотя бы попытаться понять, что вас спровоцировало?

– Возможно, Анджи меня боится.

– Возможно. Только не забывайте – она ведь солгала вам о желании иметь ребенка. На ее месте я постаралась бы выяснить отношения, хотя бы даже ради Рори. Ладно, я напишу, и подождем развития событий.

Несколько дней Дэвид провел в мучительном ожидании, меряя шагами маленькую коттеджную кухню. Прошла неделя, и наконец Диана вызвала его к себе.

– Что сказала Анджи? – спросил он.

– Боюсь, у меня для вас две новости, хорошая и плохая, – мягко проговорила Диана. – Ваша жена готова отозвать обвинение в нападении и судебный запрет.

Сердце Дэвида затопила надежда.

– Однако взамен она хочет быстрый развод. В качестве причины укажет в заявлении неадекватное поведение супруга – и больше ничего, если только вы не станете это опротестовывать.

– Что?! – Дэвид опешил.

– Кроме того, Рори останется жить с ней в вашем семейном доме.

Дэвиду стало нехорошо, руки задрожали.

– Почему Анджи хочет развестись? Мы ничего не обсудили… Она, наверное, даже не знает о том, что я потерял работу. Если бы знала, то понимала – дом надо продать.

– По словам ее адвоката, это не имеет значения, – ответила Диана. – Анджелина заявляет, что выкупит вашу долю.

– Выкупит мою долю?! Да каким же образом?!

– Дом находится в совместном владении. После всех выплат по закладной каждый из вас получит свою долю. Анджелина предлагает следующее: она остается в доме, берет на себя обязательства по закладной и выплачивает вам вашу часть. Таким образом, право собственности полностью перейдет к Анджелине.

– Бред какой-то! У нее ничего нет, ни дохода, ни тем более сбережений. Где она возьмет деньги на выплату закладной, не говоря уж о моей доле?!

Диана пожала плечами:

– Понятия не имею, но таково желание вашей жены. Послушайте, Дэвид, вам надо это осмыслить. Берите письмо, отправляйтесь домой и хорошенько все обдумайте. А потом сообщите, что мне делать.

– Какие у меня варианты?

– Вы можете назвать это предложение блефом, бросить жене вызов и предстать перед судом по обвинению в нападении. Однако тут будет ее слово против вашего. Можете побороться за опекунство над Рори, чтобы он жил с вами, но суд обычно встает на сторону матери, особенно в случае домашнего насилия. Можете превратить развод в долгий и изматывающий процесс, хотя этого я бы тоже не советовала.

– Хотите сказать, что Анджи загнала меня в угол?

– Хочу сказать, что вам необходимо принять решение. Да, решение, несомненно, болезненное, зато у вас не будет судимости, развод пройдет чисто, дешево и быстро, а самое главное – вы сможете видеться с Рори.

– Прекрасно! – съязвил Дэвид. – Еще вчера я виделся с сыном, когда хотел, готовил ему завтраки и гонял с ним в футбол, а сегодня жена сообщает, что я смогу встречаться с Рори только пару раз в год!

– Все не так страшно. Он учится на еженедельном пансионе, и мы попросим, чтобы сын проводил с вами каждые вторые выходные и половину каникул. Уверена, Анджелина согласится.

– Ужасно благородно с ее стороны! Боже! Что я такого делал, кроме как любил своего сына? И что я такого делал жене, кроме как обеспечивал все ее желания?

Внутри начала вскипать знакомая жгучая ярость.

– Спасибо, Диана. Я с вами свяжусь.

* * *

Это было четыре месяца назад. На сегодняшний день финансовые взаимоотношения были окончательно определены, и хотя Дэвид выражал большие сомнения в способностях Анджелины собрать деньги для выкупа его доли, Диана письменно сообщила, что в ближайшие дни ему должен прийти чек.

Сумма покроет банковские ссуды, а на остаток можно будет начать новую жизнь – в каком-нибудь крохотном бунгало, да и то если повезет, с горечью думал Дэвид. Впрочем, о деньгах он больше не волновался. Теперь его заботил только Рори.

Дэвид жил ради визитов сына раз в две недели и, хотя тот стал куда сдержаннее, был решительно настроен наладить прежние отношения.

Однако Дэвид чувствовал – с Рори творится что-то неладное.

Несколько дней назад звонил Себастьян Фредерикс, педагог-воспитатель школы Святого Стефана, чтобы обсудить пару «вопросов». По его словам, Рори все сильнее уходил в себя, и Фредерикс за него тревожился.

– Рори приедет ко мне только через выходные, у него в субботу поездка с хором, мистер Фредерикс. Можно мне навестить сына в школе?

– Давайте я лучше попрошу его вам позвонить? Дальше будем действовать по обстоятельствам. Не хочется, чтобы Рори подумал, будто на него давят, и совсем замкнулся.

– Раз вы так считаете… Приглядите за ним, пожалуйста.

– Конечно, мистер Миллар. До свидания.

Дэвид чувствовал себя беспомощным, ему отчаянно хотелось увидеть сына. Впереди маячил длинный день, и мысли сами собой переключились на спиртное.

В тот вечер Дэвид впервые за много месяцев напился – и поехал в школу. Решил встретиться с Рори, что бы там кто потом ни сказал. Его мальчик в беде, Дэвид знает!

Это произошло четыре дня назад. Воспоминания о том вечере расплывались. Дэвид помнил, как бродил по Флит-Хаусу, искал в безлюдных коридорах Рори, стучал в двери комнат, но общежитие было пустым, а поиски сына – бесплодными.

Как он добрался домой, Дэвид не помнил.

Теперь он забрасывал сообщениями Фредерикса и директора, но никто не перезванивал.

Мобильный телефон ожил. Дэвид схватил трубку:

– Дэвид Миллар.

– Пап, это я. – У Рори, похоже, перехватило дыхание.

– Рори, о боже! Наконец-то! Как ты?

– Папа… я… – Он приглушенно всхлипнул. – Очень боюсь.

– Чего?

– Я… Кто меня теперь защитит?

– Рори, о чем ты? Расскажи.

– Нет. Ты не сможешь мне помочь, никто не сможет.

Связь оборвалась.

Дэвид перезвонил. Услышал безответные гудки. Сообразил, что номер, скорее всего, принадлежит ученическому таксофону во Флит-Хаусе, и набрал приемную директора:

– Это Дэвид Миллар. Мне нужно поговорить с директором, срочно! Только что звонил мой сын, Рори, он очень расстроен.

– Я передам директору, мистер Миллар, и прослежу, чтобы он с вами связался.

– Нет, я должен поговорить с ним сейчас же!

– Это невозможно, он на уроке, но я передам ваше сообщение.

– Значит, вызовите директора с урока! Мой сын в беде, с ним что-то случилось!

– Я попрошу мистера Джонса перезвонить вам как можно скорее, мистер Миллар. Ему очень… некогда сейчас, но он знает про вас.

– Я просил вас вчера, и что? Ничего вы ему не передали! Скажите, дело срочное, хорошо? – взмолился Дэвид.

– Скажу, только, пожалуйста, не волнуйтесь. Рори, наверное, скучает по дому. Первые недели второго семестра, это всегда тяжело. Хотите, попробую связать вас с мистером Фредериксом из Флит-Хауса?

– Да, соедините, пожалуйста.

– Не кладите трубку.

Дэвид ждал, расхаживая туда-сюда по крошечной гостиной.

Послышался щелчок, и включился автоответчик воспитателя Фредерикса. От безысходности Дэвид оставил еще одно сообщение.

Прошло полчаса, ни директор, ни воспитатель не перезвонили, и Дэвид совсем потерял голову от тревоги.

Он поедет в школу, к Рори! Дэвид забрался в старенький «Рено», купленный пару недель назад. Повернул ключ зажигания, но машина не завелась.

– Ах ты ж черт!!!

Дэвид в бешенстве стукнул по рулевому колесу, увидев индикатор включенных фар. Значит, аккумулятор разрядился.

Соседей поблизости нет, никто не поможет «прикурить». Придется завтра утром звонить в автомастерскую…

Дэвид вернулся в дом в страшном возбуждении. Открыл кухонный шкафчик и достал бутылку виски.

Глава четвертая

Отъехав от коттеджа, Джаз направила машину на запад, к Питерборо.

– Главное – выяснить, по ошибке или нет Чарли Кавендиш принял аспирин. В первую очередь посетите родителей, соберите у них общие сведения о сыне. Адель Кавендиш, его мать, вас ждет. Удачи, инспектор Хантер. Рад вновь приветствовать вас в команде. Будем надеяться, вы приняли верное решение.

– Благодарю, сэр. Я тоже надеюсь.

Джаз вставила в магнитофон кассету Мэйси Грэй и подумала – не удивится ли мать Чарли детективу уголовного розыска, прибывшему на пятнадцатилетнем «Мини Купере» оранжевого цвета? Сержант Майлз пригонит служебный автомобиль завтра, ну а сегодня сойдет и так.

Еще утром Джаз не думала не гадала, что днем ей предстоит допрашивать родителей погибшего ребенка. Она предпочла не зацикливаться на этом факте. Как говорил отец, жизнь коротка, остается лишь полагаться на интуицию.

Если не выйдет… К черту! По окончании дела – взять да и уволиться по всем правилам!

* * *

Через час Джаз прибыла в Ратленд. Раньше она лишь проезжала через него по шоссе А1 на север и теперь была удивлена, до чего здесь красиво. Здания из бледно-желтого песчаника и холмистая местность напоминали Котсуолдс.

Пару раз свернув не туда, Джаз наконец отыскала извилистый подъезд к дому Кавендишей. Припарковала «Мини» между старым «Лендровером» и забрызганным грязью «Мерседесом» возле величественного особняка в стиле королевы Анны.

Поднимаясь по ступеням к роскошному входу, Джаз оценила и лошадей, пасущихся на поле рядом с домом, и бесподобный вид на холмистые просторы. Идиллическая картина, даже в холодный зимний день.

Джаз нажала на кнопку звонка сбоку от тяжелой двустворчатой двери. Послышались шаги, затем звук поворачивающегося ключа и отодвигаемых засовов. Наконец на пороге предстала женщина одного с Джаз роста, стройная, в безукоризненно подобранной одежде: полосатая рубашка, кашемировый кардиган, темные брюки и синие кожаные мокасины. Густые каштановые волосы были красиво и коротко подстрижены; очень ухоженную – пусть и старомодную – внешность дополнял легкий макияж на глазах и губах.

– Простите, мы почти не используем парадную дверь. Обычно все заходят сзади. – Хозяйка протянула руку. – Адель Кавендиш. Вы, должно быть, инспектор Хантер.

– Да. Спасибо, что согласились на встречу. – Джаз пожала предложенную ладонь.

– Прошу вас, входите.

Адель провела Джаз через элегантную прихожую с шикарной изогнутой лестницей в изысканную гостиную с застекленными дверями на террасу. Обстановку составляла старинная мебель, окна были задрапированы тяжелыми портьерами с цветочным рисунком, на бюро стояли семейные фотографии, а на каминной доске – фарфоровые статуэтки.

– Садитесь, пожалуйста. – Адель указала на диван с обивкой из цветастого ситца. – Что вам предложить? Чаю? Кофе?

– Спасибо, ничего не нужно. – Джаз достала из портфеля блокнот и ручку. – Простите, что беспокою вас в такое тяжелое время.

Адель скрестила руки на груди, встала у застекленных дверей спиной к Джаз.

– Честно говоря, до сих пор не доходит. В голове не укладывается, что Чарли нет. – Адель повернулась, в глазах вспыхнула боль. – А тут еще, оказывается, его смерть можно было предотвратить, это не эпилепсия, и я… – Она покачала головой. Безутешная, отошла от окна и, сев на краешек дивана напротив Джаз, обняла себя за плечи. – Простите. Что от меня требуется?

– Ваш муж дома? Наверное, вам было бы легче беседовать вместе. Мои вопросы могут причинить вам боль.

– Его нет. – Адель пожала плечами. – Он в лондонской квартире. Я предупредила его о вашем приезде, но муж ведет сейчас крупное дело, которое, видимо, важнее смерти нашего сына. – Она горько усмехнулась. – По словам мужа, он попросил выделить для расследования лучших специалистов и выяснить, что же на самом деле произошло с Чарли. Мы не можем ничего делать, пока коронер не вынесет решения, и это самое ужасное. Как жить дальше, если сын до сих пор в морге?

– Миссис Кавендиш, я понимаю, вам сейчас не до расследования, но вы наверняка хотите узнать, как и почему Чарли умер.

Лицо Адели смягчилось, она кивнула.

– Вы правы. Конечно, хочу. Прошу, приступайте. Давайте с этим покончим.

По мере того как Адель рассказывала, начинал вырисовываться портрет богатого и довольно избалованного подростка.

– Я больше не могла иметь детей, и мы позволяли ему слишком многое; это, наверное, естественно.

– Они с отцом ладили?

– Уильям был разочарован тем, что Чарли не блистал в учебе. Его непоступление в Итон стало большим ударом. Муж всегда считал Чарли просто лентяем. – Адель вздохнула. – Пожалуй, справедливо считал. Чарли выручало обаяние. Он любил спорт и направлял энергию на общение и развлечения, жил в свое удовольствие. Теперь я этому в известном смысле рада.

– То есть отношения Чарли с отцом были несколько натянутыми?

– Чарли хотел поступать в Мальборо, куда подались многие его товарищи по школе, но Уильям отказал. Назвал колледж чересчур либеральным. Хотите знать правду? Думаю, Уильям отправил Чарли в Святого Стефана в наказание за то, что сын не поступил в Итон. Меня все устраивало, я сама родилась и выросла в Норфолке. Это достойная школа, хотя признаю – она не столь высокого уровня, как хотелось бы.

– По-вашему, Чарли был там счастлив?

– Не особенно, нет. – Адель вновь вздохнула. – Он воспринимал пребывание в Святом Стефане как провал, считал себя неудачником. На Рождество Чарли приезжал домой – тогда я видела его последний раз – и все твердил, что ждет не дождется выпуска.

– Собирался поступать в университет?

– Да, хотя… – Адель поднесла руку ко лбу. – Господи, все так сложно. Перед отъездом Чарли в школу они с Уильямом поругались. Чарли хотел сделать годичный перерыв, как сейчас принято, – пока не знал, чем заняться в жизни, и собирался отложить подачу документов в университет на год, до своего возвращения.

– Чтобы обдумать карьерное направление? – подсказала Джаз.

– Совершенно верно. Уильям вышел из себя, обозвал Чарли тунеядцем. Муж всегда считал, что сын пойдет по его стопам в юриспруденцию, но у того оказалось другое мнение.

– Это было три недели назад? Чем закончился спор? Они до чего-нибудь договорились?

– Нет. – Адель покачала головой. – Увы. Уильям заявил, что не оплатит Чарли годичных каникул, если тот сперва не поступит в университет. В начале января я отвезла Чарли назад в школу. – Адель разглядывала свои ладони. – С тех пор отец с ним не разговаривал.

– Теперь ваш муж, наверное, из-за этого очень расстроен?

– Без сомнения; хотя по нему не заметно. – Адель посмотрела на Джаз. – Традиционная выдержка, крепкий характер и все такое прочее… Однако в глубине души Уильям любил Чарли до умопомрачения, я знаю. Они были очень похожи: волевые, упрямые. Потому, видимо, и ссорились часто.

– Когда вы отвозили Чарли в школу, как он держался?

– Был тише обычного, по понятным причинам.

– Миссис Кавендиш, я должна задать страшный вопрос, – медленно проговорила Джаз. – Однако не задать не могу. Учитывая ссору между отцом и сыном и ощущение Чарли себя неудачником, мог ли он намеренно лишить себя жизни?

Адель в ужасе уставилась на Джаз.

– Вы спрашиваете, не совершил ли Чарли самоубийства из-за ссоры с отцом? Нет! Ни в коем случае! – Адель яростно помотала головой. – Если бы вы встретились с Чарли, то поняли бы. Его проблемы с отцом были следствием Чарлиной жажды жизни, а не страха перед ней. Таких активных и энергичных людей еще поискать!

Остатки сдержанности рухнули, и Адель Кавендиш разрыдалась. Вынула из кармана платок, высморкалась.

– Простите, но мысль о том, что Чарли лишил себя жизни… это уже слишком.

– Извините меня, миссис Кавендиш, я обязана была спросить, – мягко ответила Джаз. – Полагаю, коронер рассказал вам, что Чарли умер от анафилактического шока, вызванного аллергической реакцией на аспирин?

– Да, коронер звонил Уильяму вчера вечером.

– Тогда… – Джаз помолчала. – Самоубийство могло бы все объяснить, вам не кажется?

– Нет! Совсем не кажется! Чарли так не поступил бы. Он принял таблетки по ошибке, никак иначе.

Джаз подождала, пока Адель вновь высморкается и спрячет платок в карман, затем уточнила:

– Чарли точно знал о своей аллергии на аспирин?

– Конечно. Мы вбили ему это в голову. Сами узнали, когда сыну было пять. У него поднялась температура, и я дала ему жаропонижающее на основе аспирина. Через пару минут Чарли начал задыхаться, забился в судорогах, очень страшно. К счастью, «Скорая» успела вовремя, и его реанимировали, но он был на волосок от смерти. Именно тот случай запустил эпилепсию – так часто бывает, – с тех пор Чарли ежедневно утром и вечером принимал таблетки для предотвращения приступов и обходил десятой дорогой аспирин.

– В крови была обнаружена доза, эквивалентная двум таблеткам аспирина. Следов борьбы не имелось, поэтому версию о том, что Чарли заставили принять лекарство силой, можно отбросить.

– Он пил?

– Доза алкоголя в крови говорит всего лишь об одной пинте пива, так что пьян ваш сын не был.

– Уж лучше бы, наверное, был, – задумчиво проговорила Адель. – Неизвестно, что ему довелось пережить в последние минуты. Жуткая смерть. Да еще в одиночестве…

Джаз дала Адели возможность собраться, спросила:

– Миссис Кавендиш, имелись ли у вашего сына враги, недоброжелатели? Не упоминал ли он кого-нибудь из школы – одноклассника или учителя, к примеру?

Адель ответила не сразу:

– Уверена, что недоброжелатели у Чарли имелись. Сильные личности вызывают у других враждебные чувства, согласны?

Джаз кивнула.

– Хотя, если вы спрашиваете, убил ли кто-нибудь Чарли… Нет, это вздор!

– У Чарли была девушка?

– О, у него было много девушек. – Адель слабо улыбнулась. – Они регулярно приходили и уходили, так и положено, когда тебе восемнадцать и ты красив. Совместное обучение, пожалуй, единственное, что нравилось Чарли в Святом Стефане.

Джаз убрала блокнот с ручкой в портфель.

– Что ж, пока на этом все. Спасибо за помощь, миссис Кавендиш. Я сделаю все, чтобы разобраться в произошедшем с Чарли, обещаю.

– Ответы нужны Уильяму. Мне же просто нужен сын. – Адель встала. – Хочу выпить, – добавила она, словно про себя.

Джаз проследовала за хозяйкой к выходу из гостиной.

– Вы не возражаете, если я взгляну на комнату Чарли? Это поможет мне его лучше узнать.

– Конечно, не возражаю. Сюда.

– У вас красивый дом, миссис Кавендиш, – похвалила Джаз, поднимаясь по шикарной дубовой лестнице.

– Спасибо. Я хотела, чтобы Чарли рос за городом, как я. – Адель остановилась наверху, повернулась к Джаз: – Мы переехали сюда, чтобы Уильям мог ежедневно добираться до работы. Всего час поездом от Питерборо, но Уильям вскоре счел это утомительным и арендовал квартиру в Лондоне. Муж не любитель деревенской жизни.

Джаз не успела ответить – Адель резко отвернулась и пошла по коридору.

– Вот комната Чарли, – сказала, застыв у двери. – Оставлю вас одну, хорошо? Я пока не в состоянии видеть его вещи…

– Конечно. У вас есть лекарство Чарли от эпилепсии?

– Пойду поищу. – Адель обняла себя за плечи и удалилась.

Комната Чарли имела обычные подростковые атрибуты: криво повешенные постеры на стене, фотографии команды по регби на тумбе возле телевизора и музыкального центра, неряшливые стопки книг на полке.

На подушке лежал плюшевый медведь без шерсти. Джаз взяла его в руки.

Пару лет назад она посещала курсы по оказанию психологической помощи людям, перенесшим утрату, и усвоила, что ни один родитель не в силах свыкнуться с потерей ребенка. Пары часто распадаются, родители не умеют поддержать друг друга в горе, чувствуют себя брошенными и разобщенными. Судя по увиденному и услышанному здесь, Адель Кавендиш не получала большого утешения от мужа.

Джаз наклонилась разглядеть фотографию на прикроватной тумбочке. Отец с сыном в лыжных костюмах на вершине горы. Оба широкоплечие и крепкие, светловолосые, с одинаковыми голубыми глазами.

Джаз осмотрела комнату в поисках подсказок. Кем ты был, Чарли? Она выдвинула ящики стола, пролистала несколько журналов по регби, открыла пару писем от друзей и, не обнаружив ничего интересного, вернулась на лестницу.

Миссис Кавендиш сидела на последней ступеньке, баюкала в руках бокал. Джаз опустилась рядом.

– Нашли что-нибудь?

– Ничего особенного, – откровенно ответила она.

– Вот таблетки. – Адель достала из кармана упаковку. – Можете забрать и остальные. Чарли… они больше не понадобятся.

– Нет.

Джаз взяла упаковку и после короткого молчания поинтересовалась:

– У Чарли есть компьютер?

– Конечно, у кого сейчас его нет? Только он в школе. – Адель глотнула джина. – Я так понимаю, мне нужно будет как-то забрать вещи Чарли.

– Если хотите, мы отправим их вам после того, как осмотрим.

– Правда? – Адель чуть расслабилась. – Назовите меня трусихой, но мысль о том, чтобы туда ехать и терпеть притворное сочувствие на самодовольной физиономии директора, повергает меня в ужас.

– Вы не трусиха, миссис Кавендиш. Люди горюют по-разному. – Джаз безотчетно обняла Адель за плечи.

– Бесконечный поток посетителей и открыток с соболезнованиями. Не могу заставить себя даже открыть их. – Она указала на стопку конвертов на столике в прихожей. – Я понимаю, люди пытаются меня поддержать, но от этого его смерть становится такой реальной… – Адель посмотрела на Джаз, лицо исказилось от муки. – Он был для меня всем, понимаете, всем.

– У меня нет детей, так что я могу лишь представить. Можно обратиться к психологам, они помогут…

– Боже, нет! – Адель отшатнулась, встала. – Не надо мне их покровительственных советов и разной психоболтовни. Я справлюсь, ясное дело. Что мне еще остается? – просто сказала она. – Вам, наверное, надо заниматься расследованием дальше?

Джаз тоже поднялась, пошла за хозяйкой к выходу.

– Сообщите, когда будут какие-нибудь новости? – Адель открыла парадные двери.

– Конечно. До свидания, миссис Кавендиш.

Джаз начала спускаться с крыльца. Двери за ней со стуком захлопнулись.

Она осторожно повела машину по подъездной дороге, прочь от прекрасного дома на живописных холмах и его безутешной обитательницы.

* * *

Адель Кавендиш пересекла прихожую и вошла в кухню. Доверху наполнила бокал джином, сделала большой глоток. Затем достала мобильный телефон и набрала номер.

– Это я. Она приезжала. Да, было ужасно. Когда встретишься с ней, ради бога, ничего не говори. Я… это невыносимо. – Адель помолчала, слушая. – Спасибо. Знаю, что не станешь.

Она отключилась, на губах мелькнула тень улыбки и тут же исчезла – стоило вспомнить о страшном грузе вины, который Адели придется нести до конца своих дней.

Глава пятая

Выглянув из окна на следующее утро, Джаз увидела пустую Солтхаус-роуд. Майлз должен был заехать в семь тридцать, добрых полчаса назад. Позвонив ему, Джаз услышала автоответчик. Это несколько успокаивало: видимо, Майлз где-то рядом, просто у него нет сигнала. Джаз оставила короткое сообщение. Если через десять минут он так и не появится, она поедет в школу Святого Стефана на своем «Мини Купере» и встретится с Майлзом уже на месте.