Добро пожаловать в Ад, или «Богом забытые души!»

Со стороны могло показаться, что любящие дети играют в реслинг со своим отцом, если бы для Густава не было все так серьезно. Тот который толкнул, сейчас обхватил шею преподобного и пытался его душить, наклонившись своей мерзкой физиономией. От этой вони, который издавал рот этого существа, можно было бы потерять сознание. Густав ударил его кулаком прямо в челюсть, от чего она просто отлетела. Другой рукой Густав схватил его за паклю, если можно так выразиться, вместо волос. И то что покрывало череп этой мерзости, осталось как есть, но только в руке преподобного. Густав отшвырнул его. Один так и остался валяться под ногами Густава кряхтя и пытаясь выбраться. Еще один ухватился за его ногу и старался ее прокусить. Густав, не церемонясь, взял того за кадык, тем самым ослабив хватку. Двое, которые что-то искали остались там же, только обернулись и следили безучастно за этим поединком. Густав вскочил, но не разобравшись побежал в обратную сторону.

Эпизод №9

Пробежав несколько домов, он увидел у одного подъезда девочку, сидящую прямо на ступенях, и рисуя мелком какой-то портрет. Что-то знакомое показалось в ней. Перед ним сидела та женщина, в кукольном платьице.

– Я есть хочу. – Первая человеческая речь, которую услышав Густав, в этом затерянном Богом месте.

– А где твои приятели? – Густав, подозрительно стал озираться по сторонам.

– Они меня бросили. – Ответила эта, «девочка».

– Послушай, где мы и что это за место?

– Нам здесь плохо, здесь нет еды и спать не получается. Мы потеряли счет времени. Его здесь нет.

– Как вы сюда попали, и почему вы такие маленькие?

– Я бросила свою дочь, когда ей было четыре года и мужа. Я предала их. Я стеснялась свою хромую дочь, и испытывала постоянно перед ней чувство вины. Эта родовая травма, будь она проклята, не давала мне жить. Я думала, что покончу со всем этим, начав новую жизнь. Я даже влюбилась в одного человека, но он оказался редкостной сволочью. Нигде не работал только пил. Скоро и я начала пить. Через год я так опустилась что, если куда и устраивалась на работу, через короткое время меня выгоняли. Я стала жутко не красивой. Я не хотела с этим мириться, и не могла так больше жить. Я решила во что бы то ни стало увидеть свою дочь. Спустя два года, на последние деньги, я вернулась в родной город. Пришла к дому, и когда я ее увидела, слезы навернулись у меня на глазах. Шло такое милое создание, и напевала какую-то песенку. Как же я себя ненавидела. Я подошла к ней и хотела взять за руку, но Настя отпрянула от меня. Она меня не узнала, испугалась и убежала. Взбежав на свое крыльцо, она еще раз посмотрела на меня и скрылась. Я не смогла пойти следом. В эту ночь я ночевала в хосписе. Я сильно заболела, что-то вроде лихорадки. Меня пытались лечить, но я отказалась от еды. Ох если бы я этого не сделала, я бы сейчас наверно была бы жива. Мне не дает покоя эта мысль, ведь я могла бы с ней встретиться и поговорить. Попросить прощения за все! А сейчас! – она вздохнула, – я так хотела бы ее увидеть, хотя бы во сне, но я не могу спать. Я когда-то хорошо рисовала. Я хочу ее вспомнить, но не могу!

– Подожди. – Густав силился понять. – Ты что умерла? Это мы, в аду что ли?

– Выходит так, хотя мне не с чем сравнивать.

– А эти, кто с тобой был и этот с палкой. Они-то, кто, убийцы?

– Да, это убийцы, наркоманы, пьяницы, насильники, э-э… в прошлом.

– В прошлом, – с издевкой, изрек Густав.

– А почему, ты с ними?

– Я поначалу ходила одна. Мне трудно одной, и я все время думаю о Насте, и еще хочу есть. Если я поем, я думаю, то захочу спать. А во сне я увижу мою, Настю.

– Странно что тебе хочется есть, а не скажем, чего-нибудь выпить.

– Здесь нет воды, а значит и нечего выпить.

– Я про алкоголь.

– Я тоже. Откуда взяться алкоголю, если здесь вообще нет воды.

– А как же вы выживаете? О, черт! – Ругнулся Густав и тут же осекся.

– Видишь, что с нами здесь стало?

– Вы какие-то сморщенные, безликие, а почему вы маленькие? – Густав присел перед ней на корточки и их глаза встретились.

– Ты скоро устанешь от них бегать, они выпьют из тебя всю кровь, и ты станешь таким же, как и мы.

Густава охватила вселенская тоска, защемило сердце, захотелось крикнуть: «ЭТО СОН». Он смотрел на нее, в ее большие глаза, и эти глаза как бы говорили: нет, они смотрели обреченно. В них не было жизни. Но и эта пустота в глазах, пугающая и в то же время завораживающая, поделилась с Густавом, чем-то своим, очень сокровенным. На секунду, в них, Густав куда-то провалился, как ему показалось. Он увидел хромую девочку с отцом. Они гуляли по парку, держась за руки. Девочка что-то говорила отцу, смеялась, показывала куда-то в глубь парка, где вероятнее всего были аттракционы, судя по колесу обозрения. Потом потянула отца за руку. Густав даже прочел по ее губам: «Ну что же ты папа». – И они побежали.

Эпизод №10

Эдвард, приехал первый в больницу. Получив у дежурной, сведения о больном и оставив свои данные, ему выдали белый халат и девушка, мед. Сестра, проводила Эдварда до палаты интенсивной терапии, и попросила подождать в коридоре лечащего врача. Из других палат, изредка выходили и заходили больные. Эдвард вставал, чуть расхаживался, потом садился, временами посматривая на дверь. Так продолжалось минут пятнадцать. Уже не выдержав, собравшись с духом, он осторожно приоткрыл дверь палаты и заглянув, увидел отца Густава, всего в капельницах и проводах. Уже намереваясь потихоньку войти он вздрогнул от неожиданности, так как кто-то тронул его за плечо. Обернувшись он увидел Оливию и рядом с ней мужчину, тоже в халате.

– Привет Эдди! Как я рада тебя видеть! – она обняла Эдварда, так же быстро отстранилась и показала на мужчину, – познакомься, это лечащий врач моего отца, мистер Андерс.

Они кивнули друг другу.

– Мистер Андерс любезно разрешил навестить отца.

– Только я вас очень прошу не долго. Через пол часа, начнется кварцевание палаты, вы можете зайти потом в мой кабинет, я думаю нам будет, о чем поговорить.

– Пойдем к отцу! – Оливия открыла дверь, взяла Эдварда за руку, и они подошли к кровати отца Густава и какое-то время, затаив дыхание, наблюдали за всеми этими сообщающимися сосудами к которым отец Густав был подключен.

– Папа ты меня слышишь? – Оливия взяла отца за руку и легонько погладила ее.

– Как же ты нас всех напугал. Знай, что мы все тебя очень любим, и ждем твоего возвращения. Господи, мы молим Тебя. – Она посмотрела на, Эдварда.

Он понимающе кивнул.

– «Господи, Отец наш небесный, дай рабу Твоему, еще принести много плода, еще много спасенных душ, во славу Твою, Господи». – Эдвард на секунду задумался и продолжил. – «Много званных, но мало избранных. Отец Густав, он как раз один из немногих людей, которые готовы служить денно и нощно, чтобы слава Твоя воссияла по всей земле. Презри на раба Твоего и, если он где-то оступился Господи прошу Тебя, окропи, омой и прости его во имя Иисуса Христа. Аминь!»

Как раз в это самое мгновение, когда Эдвард заканчивал молитву, душа Густава в аду, была охвачена вселенской тоской и как уже было упомянуто выше, у него защемило сердце и захотелось крикнуть, «ЭТО СОН!».

В эту секунду губы отца Густава чуть дрогнули. Он будто силился что-то сказать, но вместо этого получился гортанный выдох и маска, плотно облегавшая его рот и нос, очевидно для подачи кислорода, слегка запотела. Дисплей показывающий диаграмму сердечного ритма вывел последнюю синусоиду и запищал. Ровная линия на приборе зловеще пересекла края монитора и писк усилился. Открылась дверь, и в палату вбежали две женщины в халатах.

– Быстрее, быстрее, помогите ему! – закричала Оливия! – спасите его!

Лечащий врач, с порога крикнул Оливии и Эдварду, чтобы они вышли.

– Реанимацию срочно. – скомандовал мистер Андерс, несколько грубовато вытолкнув гостей, и закрыв за ними дверь.

Эпизод №11

– Густав миленький, подойди к маме!

Густав был в палате, куда он приехали к маме в больницу с отцом. У мамы обнаружили рак полгода назад. И последний месяц она была в больнице. Они с отцом раз в неделю выезжали в пригород. Для Густава встреча с мамой была всем. Ему было восемь. Он очень ее любил, и ему было одиноко без нее. Густав не понимал зачем она здесь, ведь он так скучает, и ждет субботы что бы с ней встретиться.

«Густав, дорогой, ты ведь уже большой мальчик, и я хочу тебе сказать, если Бог возьмет меня к себе, я буду всегда с тобой рядом. Знай. Я здесь. Твоя мама с тобой и молится за тебя. Я твой ангел-хранитель».

«Мама болеет, потерпи, она обязательно поправиться», – говорил отец, каждый раз, выезжая за ворота больницы. – «А поехали покатаемся на лодке! Поехали?!»

Он, говорил с таким ребячьим задором, что Густаву оставалось только кивать в предвкушении чего-то волшебного и грандиозного.

Впервые отец привез маленького Густава на лодочную станцию. Ему здесь было все интересно. Лодочник, типичный скандинав по имени Нильс, крупный бородатый дядька в тельняшке, с трубкой в зубах, без какого-либо пафоса объяснял отцу, как лучше грести, чтобы меньше уставать. Показывал куда-то за дальний поворот, и все время давал наставления: «И пожалуйста, мистер Ллойд, если что-то пойдет не так, во всяком случае если вам наскучит грести, причальте пожалуйста, только к правому берегу и оставьте там. Я найду лодку. Не беспокойтесь».

Мы сели в лодку, Нильс оттолкнул ее от берега, и отец сразу очень неуклюже начал грести, сильно поднимая весла, и неравномерно опуская в воду, так что лодка начала крутиться. Нильс же бегал по берегу, досадовал и кричал как надо управляться с веслами. Отец скорей всего его не слышал. Выражения его лица менялось от раза к разу. Когда я был совсем маленьким, отец любил корчить мне рожи, во всяком случае так говорила моя мать, что я заходился со смеху. Нечто наверно похожее сейчас происходило на лице отца. Эти забавные его гримасы, с высунутым языком, и как он осваивал это новое для себя дело, вконец «доконали» меня. Я катался со смеху на дне лодки, и эти минуты с отцом я запомнил на всю жизнь. В этот день мы никуда не уплыли. Минут через десять, устав на это смотреть, Нильс в огромных сапогах, я даже не понял, когда он их надел, зашел по пояс в воду и вытащил нас. Я не сколько не жалел, что мы не поплавали на лодке. Давно я не испытывал такую радость от близости с отцом.

В этот вечер отцу позвонили. Кто-то разговаривал с ним по телефону; он же молча слушал, потом положив трубку долго на меня смотрел. Я смотрел на него, а слезы лились у меня из глаз. Потом отец подошел и обнял меня. «Нет». – Я рыдал! – ты же говорил, что она поправиться! Почему! Ну почему! Я не хочу так! Нет!»

Эпизод №12

– Пульс есть. Пульс малый-замедленный. Зрачок реагирует! – сказала первая мед сестра. – Он оживает!

Мистер Андерс, передал второй мед сестре дефибриллятор. За последние сутки он два раза уже спасал жизнь отцу Густаву.

– Пульс выравнивается! – повторила первая мед сестра.

– Марта, понаблюдай его пожалуйста с пол часа. Я буду у себя.

– Мистер Андерс у него слезинки проступили, вероятно из-за перегрузки, – поспешила доложить вторая мед сестра, надевая кислородную маску отцу Густаву.

– Возможно! – уже в дверях обронил врач и вышел из палаты.

– Как, он? – тут же настигла его вопросом Оливия, все это время, никуда не отходя от двери.

– Ему нужен абсолютный покой. Пока не понятно, что спровоцировало терминальное состояние. Мы будем вести круглосуточное наблюдение.

– Я понимаю доктор, сколько? – Оливия была ко всему готова, но то что она услышала поразило ее.

– Послушайте Оливия, я вам так скажу. Когда мне привезли вчера вашего отца я понял, что это знак Божий. Я должен его спасти. Причина проста. Благодаря вашему отцу я остался жить, а потом сделал правильный выбор. Пойдемте.

В конце коридора они остановились у кабинета, на котором было написано: «Заведующий отделением, врач м-р Андерс».

Оливия и Эдвард зашли в кабинет мистера Андерса.

– Чай, кофе? – предложил мистер Андерс, тяжело, с выдохом, падая в свое кресло и рукой показывая на соседнее, напротив. – Нет, нет, спасибо! – Оливия, немного неуверенно опустилась в кресло, не зная, как себя вести.

Эдвард присел на кушетку возле двери. М-р. Андерс налил из графина стакан воды и протянул Оливии.

– Зовите меня просто Чарли. Знаете, Оливия я не верю в чудеса и в чудесные совпадения хотя, еще вчера утром собираясь на работу, мне мое чутье подсказывало, что этот день будет не совсем обычный. А к своей интуиции я прислушиваюсь, работа такая. Я ведь еще и хирург. Еще налить? – м-р. Андерс, взял у Оливии уже пустой стакан, собираясь налить снова.

– Нет спасибо! Мне уже лучше. Вы что-то сказали об отце, и что это какой-то знак. Я пока, простите ничего не понимаю.

(У Эдварда зазвонил телефон, и он, извинившись, вышел).

– Да, дорогая Оливия, я вам сейчас все расскажу. Немного терпения. Так вот! – м-р Андерс встал с кресла и прошелся по кабинету собираясь с мыслями, – так вот! Я учился в техническом вузе, и то что я сейчас хирург, то же одно из стечений обстоятельств. Так вот, бывало, что только вечером заканчивались последние пары, ехать было всего три остановки, и я любил пройтись, поразмышлять, особенно если погода хорошая, с улыбкой продолжал м-р. Андерс. В тот вечер мне моя интуиция ничего не подсказала. Пройдя где-то треть пути, я услышал крик о помощи. Кричала девушка. Я увидел подвыпивших парней, которые тащили ее, прикрывая ей рот и избивая. Их было трое. Понятно, что они хотели от нее. Я не мог пройти мимо. И не думая, что со мной может произойти, подошел и крикнул, что бы ее оставили в покое. Знаете, Оливия, я никогда не был бойцом. В детстве я занимался немного борьбой, ходил за компанию с друзьями из класса, но лучше бы я ходил на бокс. Тот который был ближе ко мне, сразу нанес удар. Я устоял на ногах, кинулся тому в ноги и повалил, но не успел даже ударить, как остальные двое от девушки переключились на меня. Поначалу я как-то пытался прикрываться руками. Один из них ногой столкнул меня со своего товарища. И они уже все втроем начали меня пинать, и наверняка за пинали бы до смерти, если бы не машина вашего отца. Заезжая во двор своего дома, как он потом мне рассказал, он случайно осветил фарами всю бучу, и недолго думая выбежал из машины прямо на них. Раскидал их. Он выбежал в рясе с крестом в руках, как он потом говорил, навещая меня в палате. «Изрядно я Чарли приложил одного крестом по лбу, во славу Господа, что бы он запомнил это на всю жизнь…». Но это уже потом со слов отца Густава. Меня он практически без сознания привез на своей машине. У меня было сотрясение мозга, три поломанных ребра, и к тому же треснула лицевая кость. После такой переделки я очень долго восстанавливался. Ваш отец, пока мы ехали до больницы все время повторял слова из Библии. Потом я уже выучил стихи 40-го псалма наизусть: «Господь не даст ему быть побежденным врагами,

Он защитит его и будет жизнь его беречь,

Он на земле его благословит.

В болезни силы даст ему Господь.

Вновь сделает его здоровым».

– А эта, девушка? – поинтересовалась Оливия.

– Я не знаю, я ее более не встречал. Если б и встретил, то думаю не узнал бы. Не в этом дело. Я через этот случай обрел для себя духовного отца. Отец Густав дал мне начатки веры. Научил молиться. Мне нравятся его проповеди. Хотя бы раз в неделю я обязательно приезжаю на службу, иногда с женой. Вы меня не знаете, а я вас видел вместе.

– Да, да! – Оливия, многозначительно посмотрела, на мистера Андерса, – отец припоминал и не раз этот случай, когда он говорил, что однажды спас жизнь одного молодого человека. Мой Отец говорил о вас, м-р Андерс!

– Пожалуйста Оливия, просто Чарли! Если бы ни это стечение обстоятельств, я скорей всего не познакомился бы со своей женой и не пошел бы в медицинский. Не за что не догадаетесь, кто сейчас находится в палате с отцом Густавом!

– Это ваша жена?

– Да! Ее зовут Марта! Я потом вас познакомлю. И я постараюсь сделать все возможное что бы, отец Густав, выздоровел.

Чарли встал, немного походил по кабинету и продолжил.

– Давайте больше не будем возобновлять разговор о деньгах. Я правда считаю своим долгом поставить, вашего отца, на ноги.

Оливия пыталась как-то оспорить.

– Но, это же очень дорого! – в замешательстве начала она…

– Оливия пожалуйста. Я уже все для себя решил.

Эпизод №13

Эдварду звонил Эрик, тот за которым он был в браке полтора года, как уже было упомянуто выше. Увидев это имя на своем телефоне, Эдвард сначала даже не понял, что за Эрик. Услышав голос, его даже передернуло. Почему-то в этот момент вспомнилась довольно таки фамильярная поздравительная открытка от настоятеля Петера, из церкви «Святая Элеонора», которая начиналась так: «Поздравляю с супружеским союзом прекрасную пару, в лице Эдика и Эрика …», – его даже передернуло, и он захотел сплюнуть, но вокруг было все по больничному чисто, и он сглотнул. За два дня произошло столько событий, а самое главное, это встреча с Иисусом. Он был уже не тот Эдик, из поздравительной открытки. На другом конце он услышал.

– Эдди, как я рад тебе! Ты уже вернулся из Калининграда? Ну расскажи! Ну как прошло? Прости, я так хотел с тобой съездить, но тут, ты же знаешь, эта выставка! Мы же год с тобой к ней готовились. Алее… ты слышишь?

– Да я тебя слушаю. – Эдварду сейчас совсем не хотелось вести диалог.

– Эдди, что-то случилось? У тебя, какой-то голос.

– Я, тебя слушаю.

– Хорошо, что ты здесь. Сегодня финал. Помнишь мы придумали палантин мужской до колен и брюки, где две штанины из разных цветов. После двух дней показа, сегодня объявят главного призера. Все, даже жюри, фоткаются, с нашими моделями. Эдди, дорогой, мы станем лауреатами. Это, «Джек-Пот»! Это грандиозно! Это такие возможности открывает перед нами! В 19 ч. начало. Мы должны вместе подняться с тобой на сцену. Я уже вижу завтрашние заголовки газет.

– Эрик, не хочу тебя огорчать, но меня не будет. Мне нужно буде потом с тобой поговорить. Я сейчас в больнице, с Оливией… отец Густав…

– А, ну да. – Перебил Эрик. – Она мне позвонила утром по ошибке, набирая твой номер. Эдди мне очень жаль, я всегда буду помнить отца Густава. Ну как же он не вовремя… Такой день…

– Что ты мелишь? Что не вовремя?

– Мне правда жаль! Сколько ему было лет?

– Он жив, идиот!

– Что? Что ты сказал? Ты назвал меня идиотом? Я не заслужил такого обращения. Эдди, ты…!! У тебя кто-то появился? Я знаю у тебя кто-то есть. Кто он? Эдди…

– Слишком много слов. Я завтра позвоню.

С этими словами Эдвард отключил сотовый, намереваясь зайти обратно в кабинет, м-ра Андерса. Желание забежать по нужде в туалет, пересилило. Буквально за мгновение ему до жути стало плохо. Эдвард успел забежать в кабинку туалета и его начало, «полоскать». Минуты через две, придя в себя, он решил умыться, но воды не было. Вернее, не было холодной воды. Обжигая руки и лицо он, чертыхаясь, привел себя относительно в порядок.

Эпизод №14

«Дождусь Оливию в машине!» – сказал себе Эдвард, спускаясь по лестнице в вестибюль больницы, – «подышу свежим воздухом». На улице, заприметив одинокую лавочку, он решил оттуда понаблюдать за входом, что б не пропустить Оливию. Удобно расположившись, Эдвард зашел на свою страничку, в соц. сетях. За два дня, пока он отсутствовал, ничего, «из ряда вон», не произошло. Как обычно, до десятка смазливых мажоров, признавались ему в вечной любви. Через его страницу, с его же разрешения и конечно не бесплатно, велась движуха, различной рекламы. Цель была одна: совращать, в первую очередь, не окрепшие мозги молодежи, и прежде всего несовершеннолетних.

С его странички все желающие могли найти любую порно тематику, включая видео, на любой вкус. Плюс ко всему у всех только и проскальзывала тема предстоящего лгбт-праздника. Они все его ждали, и были на нем помешаны. Чат на эту тему просто не замолкал. «Грядущий, гей-парад». Он уточнил число, на своих часах. Уже через два дня. «Уже скоро, начнется это мракобесие», – подумал он, при этом очередной раз посмотрев на двери больницы. – «Господи, что я могу сделать, что бы это не состоялось?» Он глубоко вздохнул. Сколько времени, сколько лет, он здесь был для всех, «Гуру» и локомотивом, новых сексуальных веяний, жрецом разврата и похоти. При том при всем еще и служитель, пастор в церкви. Кошмар! Он принял решение уже сегодня развенчать все свои гнусные дела, в сети. «Господи», – в очередной раз повторил он, – «только по Твоей милости я еще жив».

Первые шаги всегда даются непросто. Для него это было, как если бы под водой, он решился сдернуть кислородную маску, и сбросить кислородный баллон. Эдвард вспомнил маму. Как она хорошо плавала. По прибытии в Стокгольм, его мать закончила курсы по дайвингу и была инициатором того, что бы, Эдуард полюбил эту связь со стихией и подводный мир. Это увлечение дайвингом во многом поспособствовало, чтобы Эдвард забыл ту свою первую, не состоявшуюся любовь. Даже ныряя потом с инструктором, вечером, он с восторгом делился с мамой о подводной жизни. Мать была счастлива за сына, пока не стала замечать какую-то холодность в разговоре с ним по поводу того, а именно как Эдуард, старался пресекать все разговоры, касающиеся женщин. И то что молодой человек все чаще стал восхищаться своим инструктором, в том числе красотой его тела, очень настораживало, ее. И пошло-поехало. После череды смены партнеров Эдуард встретил Эрика.

Эдвард, сейчас был погружен в себя. Он уже представить себе не мог как, как можно желать вместо женщины, себе подобного. Он понял, что Иисус полностью освободил его. Иисус! Эдвард встал, ему захотелось пройтись. «Да где же Оливия?» Ему явно не терпелось поделиться с ней последними событиями из своей жизни. Он набрал ее номер, как раз в момент, когда она выходила из больницы. Оливия взяла трубку.

– Але. А я тебя вижу! – крикнула она, помахав, ему рукой. – Я тебя потеряла!

Оливия, еще эмоционально восторженная поступком м-ра Андерса, сообщила Эдварду о намерении последнего полностью оплатить лечение отца Густава.

– Знаешь, Эдди! – продолжала она, – в наш век, это такая редкость. Это дорогого стоит. Я его позвала завтра на ужин. Ты же то же придешь, правда? Ничего не знаю. Мне нужна твоя поддержка, слышишь?

– Да-да, хорошо Оливия, я буду. Хотя мне столько нужно сделать за эти два дня. Я как раз хотел с тобой поговорить на одну очень важную для меня тему. Может даже попросить, твоего совета.

– Ты же знаешь, для тебя все что могу… после Отца, конечно

– Я так понимаю, ты приехала на такси; поехали ко мне, проще будет показать тебе все на своем компьютере, и кое-что рассказать.

Оливию, долго уговаривать не пришлось. Будучи очень любопытной от природы, в свои 25 лет, она успела уже два раза выйти замуж и развестись. Эдди ей нравился. Оливия всегда была к нему не равнодушна и, хотя Эдвард был на двенадцать лет ее старше, если бы он не был геем, как знать, как бы сложилась ее жизнь.

– Давай только купим что-нибудь перекусить по дороге, – сказала Оливия, берясь за дверцу машины. – Ой, а можно я поведу?

Эдварду ничего не оставалось, как показать на водительское сиденье.

Эпизод №15

Будучи дома, Эдвард дождался, когда Оливия «прикончит» второй кусок пиццы, и немного издалека начал рассказывать ей о своей встрече, с Иисусом Христом.

– Эдди, ты меня разыгрываешь? – Оливия, выросшая в верующей семье, все равно не могла поверить в то что говорил Эдвард.

– Нисколько. Сейчас я серьезен, как никогда. Я отъявленный грешник и вот, так вот! – развел Эдвард руками.

– Может тебе приснилось?

– Нет! Это было так явно, когда я упал к, Его ногам… и потом… – он вспоминал свои ощущения, – понимаешь, тот Эдвард, как же тебе объяснить… он мне стал противен, вернее того Эда больше нет. У меня даже мысль с мужчиной, в сексуальном контексте, приводит к такому протесту, и я чувствую, что должен сделать все, чтобы гей-парад не состоялся.

– Эдди, ну ты … что ты можешь сделать? Ты представляешь, на каком уровне это все уже оговорено, и какая политика за этим стоит? – Оливия встала и подошла к Эдварду, который сидя за компьютером открывал свою страничку, – во всяком случае, то что Эдди ты уже не гей, мне уже приятно слышать! – она его обняла сзади, и потерлась носиком о его макушку.

– Оливия подожди, ты только посмотри сюда. Видишь? 16000, подписчиков. И это люди Оливия, послушай, это люди, которым я можно сказать «перепрошил» мозги. Многие из них, когда-то нормальные, из-за меня поменяли здравые человеческие ценности. Ты только представь кто тебе это сейчас говорит, пастор церкви, духовное лицо и помощник отца Густава, твоего отца. А твой отец, он же до конца верил в меня, молился за меня, хотя и знал, знал. Я ничтожество Оливия, ну как такое возможно? Я в своих глазах сейчас полное ничтожество. Ну почему, ну почему скажи мне, он меня не выгнал вон, не выгнал с позором. Как такое возможно, я… я – гей, принимаю и исповедую людей, несу службу, как? – его лицо сделалось пунцовым, неистовые глаза были влажные от слез, их сотрясала боль.