Долгая дорога на Север

Иван Веденеев

Долгая дорога на Север

I

Старое деревянное колесо наехало на выпирающий из мостовой булыжник. Повозку, ведомую тройкой лошадей, как следуют тряхнуло, и сидящие внутри люди сонливо заворчали. Утро только занималось, многие до сих пор дремали. На возницу посыпались проклятия, но он был настоящим профессионалом своего дела. Успевал и курить, и править, и ругаться на пассажиров. Его повозка шла третьей в колонне. Всего их было четыре. По обе стороны от старого широкого тракта медленно плыли плотно приставленные друг к другу избы и даже дома из камня. С момента выезда из Столицы прошло уже три дня, но поселения до сих пор не закончились. Люди устраивались поближе к городу, и в случае нападения разбойников, у них были шансы получить от него защиту.

Один из проснувшихся пассажиров достал из кармана плоскую маленькую коробочку и, откинув крышку, внимательно посмотрел на компас. На носу у мужичка держались очки с круглыми линзами, а из кармана жилета торчала цепочка, по-видимому, от часов. Выглядел он не бедно, но почему-то выбрал для путешествия торговый караван. Рядом с ним, закутавшись в плащ до самой макушки, дремал какой-то бедолага.

Незнакомец не подавал признаков жизни, однако, представительному господину это не помешало. Он по простецки толкнул спящего в плечо и подождал, пока из-за ворота покажется бледное уставшее лицо со слегка выступающими скулами, немного заостренным носом и почти фиолетовыми мешками под серыми, ничего не выражающими глазами. На переносице у пассажира виднелся заживающий горизонтальный шрам, казавшийся из-за светлой кожи красным.

– Вот скажи мне, друг! Почему этот тракт называется Северным, ведь мы едем не на север, а скорее на северо-восток?

Разбеженый ничего не ответил, и лишь слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее и снова накрывая себя плащом.

– А все потому, – продолжил мужчина в очках, который совсем не нуждался в комментариях, – что когда-то давным-давно, еще до Войны, многие тысячи лет назад, на месте, где сейчас располагается Белая пустыня, Северный тракт резко уходил на, прости за тавтологию, север! Вот!

– Заткнешься ты наконец или нет?! – рявкнули на говорливого мужичка откуда-то сзади. – Ишь, балабол нашелся. Больно умный? Люди спать хотят!

– Простите-простите. Я не планировал вас тревожить. Просто понимаете, история – настолько великая моя страсть, что порой я плохо себя контролирую. Очень уж хочется поделиться хоть с кем-то своими удивительными открытиями. Вот например, совсем недавно, ко мне в руки попалась…

– Умолкни!

Другой недовольный пассажир снял с ноги ботинок и со всей силы швырнул его в плохо контролирующего себя любителя истории, на что тот только и успел, что сжаться и закрыть лицо руками. Из-под плаща рядом с ним вылезла ладонь в плотной кожаной перчатке и небрежно отбила снаряд в сторону.

– Спасибо, – прошептал спасенный и, вновь не дождавшись ответа, добавил: – Какой неразговорчивый молодой человек…

Через пару секунд в повозке наступила тишина, нарушаемая лишь хрипом лошадей и цокотом копыт о каменную мостовую. Возница все так же весело дымил трубкой, а вокруг разрасталось зарево рассвета.

Ближе к обеду повозки остановились на почтовой станции небольшого придорожного городка, состоящего из пяти десятков домов. Пассажиры дружно повскакивали с мест, чтобы немного размять затекшие конечности и сбегать по важным делам. Денек обещал быть погожим и теплым, но несмотря на это, сосед историка как будто страдал от холода, кутался в свой плащ и даже накинул на голову капюшон. Перчаток он тоже не снял, и выглядел крайне нелюдимо. Ни с кем не разговаривал, и лишь стоял поодаль, рассматривая свои высокие ботинки на шнуровке. Оружия при нем не было, но кто знал, что скрывали его длинные одеяния.

– Выспался? – говорун в очках засунул большие пальцы в карманы жилета и весело оглядывался по сторонам. – Кстати, меня зовут Ричард. Историк. Прямиком из Конгломерата Ив.

Мужичок погладил округлый живот и поклонился.

– Ав..раил, – мужчина в плаще замешкался, но все же договорил.

– Э, как тебя угораздило… Впрочем, не мне судить о местных нравах и именах. Мое дело, как я уже успел заметить, – история. А раз так, не расскажешь ли что-нибудь интересное, чтобы скоротать время? Остальные оказались грубиянами и послали меня куда подальше.

Похоже, сей факт его не смущал. Во всяком случае вида Ричард не показывал. Был бодр и свеж, как-будто и не трясся в повозке под трое суток.

– Нет, – безучастно ответил Авраил и направился обратно к кузову.

– Да что ж мне так не везет! – воскликнул толстячок, взмахнув руками. – Добрый месяц путешествия, а среди спутников лишь невежды и молчуны.

– Скоро отправляемся. Залезайте, ждать не будем! – начали зазывать возницы, разобравшись с перекусом. – Следующая остановка только вечером. Много не пейте!

Пассажиры медленно собрались у повозок. Женщины возмущались, мужчины звенели купленными и захваченными из дома бутылками, а дети носились между ногами и верещали. Каждый экипаж вмещал в себя около полутора десятка людей. Большинство из них успело познакомиться, а некоторые уже и рассорились.

Колонна медленно тронулась дальше и через каких-нибудь десять минут вновь вырулила на Северный тракт, оставив обжитые места позади. Следующая станция была для путешественников пересадочной. Часть из них, вероятнее всего, сойдет и расползется по округе, другая – переберется в новые повозки и продолжит движение вглубь.

Ричард исправно выдержал аж два часа и не проронил за все это время ни единого слова. Навстречу каравану проехало порядка десятка повозок с людьми, телег со скрабом, и кривая, запряженная быками тачка с крестьянскими детьми. Были и ходоки с узлами, причем, по десять человек к ряду. Историк на них даже не глянул, а вот остальные пассажиры принялись перешептываться. Кто-то тихо и обеспокоено, другие – совершенно уж не стесняясь.

– Видали? Столько лошадей в былые годы и за месяц не встретишь, не то, что разом… А сколько пеших? Для ярмарок уж не сезон, не случилось ли чего? – проговорил седовласый, но еще довольно крепкий мужичок.

– Поди ж их разбери! Мож, захотелось под бок к Императору? Дело хорошее! И сытно, и безопасно, – ответил пассажир с мозолистыми ладонями лесоруба.

– Дурачье! – кто-то рядом с историком презрительно шмыгнул носом. – Разговоры-то уж давно кажись бродят, а вы как только родились! Бежит народ с востока. Бежит!

– Чой-то?

– Разное толкуют, кто о чем… Мол и бандитов развелось, что совсем житья нет. Да вот еще что… старики шепчут, повылезало в тех краях совсем уже странное и подозрительное… Чего и словами нормально не опишешь, пока сам не столкнешься, а опосля может и говорить-то уже не сможешь…

Ричард, привыкший скорее болтать, а не слушать, начал нетерпеливо ерзать, с трудом удерживая язык за зубами.

– Бандиты… Эка невидаль? Испокон веков от них покоя не было! Ничего, привыкли помаленьку. Не в этом тут дело, не в этом!

– Уж не Ханство ли воду мутит? Мало им своих земель, на чужие посягнули?

– А что? И-то верно! У них все степи да пустыни, вот и решили по наши леса и черноземы повадиться.

– До поры до времени, пока Император им шеи не намылит и обратно не прогонит!

Мужики дружно рассмеялись, и на этом разговор мог бы спокойно закончиться, но тут вмешался молчавший до этого Ричард. Он расстегнул несколько верхних пуговок на своей жилетке, поправил очки и, вдохнув полной грудью, откашлялся.

– У нас в Конгломерате Ив, как должно быть, вам всем известно, есть Парийский Оракул, слава которого выходит далеко за пределы прекрасного…

– Ты смотри, опять завелся! Коль есть что по делу сказать – давай, а не эти твои, интермедии… – к мужскому смеху добавился и более звонкий женский.

Тут-то бы Ричарду расстроиться и даже оскорбиться, но не из подобного теста был сделан «знаменитый» историк из Ив.

– Государства, – он даже закатил глаза, совсем не глядя на слушателей.

– Давайте его поколотим! – предложил довольно крупный детина с ободранными кулаками. – Ну как замолчит?

– Господа! Меня очень сильно задели ваши слова о событиях на востоке. Поимейте же терпения! Сейчас я вам кое-что расскажу, ибо все это было предсказано Оракулом добрую сотню лет назад, когда ваш покорный слуга еще даже не родился.

– Вот же ж тогда было здорово, – вставил какой-то остроумный юноша.

– Пусть расскажет, – Авраил, переставший притворяться спящим, сидел спиной к борту повозки и во все глаза рассматривал двигающийся в противоположном направлении лес.

– О, мой друг! – воскликнул Ричард. – Для тебя, все, что угодно!

Когда они стали друзьями, было загадкой.

– Оракул предсказал, что Великие Бедствия придут с Востока и поразят все известные человечеству земли до самого водного покрова. И падет на наши головы огненный дождь, и погибнет мир, каким мы его знаем, и возродиться человечество в первобытном облике, и ждут его долгие годы забвения и постепенного развития! – говорящий поднял ладони к небу и для достижения наилучшего эффекта перестал дышать.

Слушающие его пассажиры замолкли, почесывая затылки, шикая на детей и о чем-то усиленно задумавшись.

– Сумасшедший, – наконец прокомментировал верзила. – Может, все-таки поколотим?

Благостное выражение лица быстро сошло с Ричарда и он немного сконфузился. Похоже, сталкиваться с подобной реакцией на слова о Великих Бедствиях ему еще не доводилось.

– Нихай его, вроде не буйный, – отмахнулся другой мужчина, обнимая жену. – Нам, так и вовсе, сходить у Башни.

– Дикари, – историк вернулся на свое место. – Ну ничего, вот доберусь до границы с Белой пустыней – самолично во всем и разберусь! Уверен, пророчество Оракула начало сбываться…

Эти его слова уже никто не слышал, вернувшись к своим делам, сну и созерцанию проплывающих мимо пейзажей. Возница присвистнул на лошадей, и экипаж поехал немного живее. К вечеру, как и было обещано, вдали, за небольшим лесом, начала вырисовываться устремившаяся к небу Башня. Это была самая первая сторожевая твердыня Империи, и многие справедливо считали, что между ней и Столицей пролегают самые безопасные земли Морасии. И чем сильнее отдаляться от нее к горному хребту перед Белой пустыней – тем больше у человека шансов столкнуться с дикой и необжитой природой и группами осмелевших разбойников.

Караван остановился на окраине прилегающего к Башне города. Он был крупнее и выше всех предыдущих и имел при себе не какую-то почтовую станцию, а самый настоящий вокзал.

Часть путешественников тут же собрала свои вещички и была такова. Остались лишь те, чей путь лежал дальше. Среди них находился историк и Авраил, и так же группа одиноких мужчин. Семейные в большинстве своем сошли, но среди ожидающих прибытия извозчиков топтались несколько пар с детьми. Повозки подали почти сразу. Они оказались чуть меньше, и их количество сократилось до трех. Вещи разрешили погрузить уже сейчас, а вот отправление назначали на раннее утро, отчего пассажирам предлагалось либо идти спать в отдельное помещение на плотно стоящие друг к другу койки, либо бродить по городу, в котором велась довольно-таки сносная ночная жизнь.

Неунывающий Ричард, скраб которого помещался в крохотную наплечную сумку, по привычке засунул в карманы руки и направился к ближайшей вывеске питейного заведения искать приключений. Пока шел внимательно осмотрел все особенности местной архитектуры, пошутил, как умел, с торгующими собой дамами и смело протиснулся сквозь скрипящие двери кабака.

В зале оказалось сильно накурено. Трубки были практически у всех, а вдобавок, камин порядком подзабился, и выхлоп тянуло внутрь. Открытые окна не спасали, но никого это, кажется, не беспокоило. Здесь пили. И пили вдрызг, на полную катушку. Поэтому о таких мелочах как свежий воздух попросту не заботились.

Полненький историк прошел между столиками, заранее извиняясь перед сидящими за ними людьми, и взобрался на высокий стул у барной стойке.

– Кварту пива, пожалуйста!

– Пожалуйста, – фыркнул хозяин, но напиток все-таки подал.

Кружка с грохотом опустилась на столешницу, разбрызгивая по сторонам пену, и испачкав чудный жилет Ричарда. Он тут возмутиться, но беззубая улыбка соседа быстро вернула его к реальности и даже заставила отвернуться. Однако, было уже поздно.

– И хто это у нас тут такой вешливый и недовольный? – прошаркал мужчина в замызганной рубахе с рубцом около левого уха.

Он сидел от историка справа и монотонно тыкал между пальцами ножом.

– Ричард, историк. Очень… приятно.

– Ишторик… Што? – клинок замер в воздухе, ожидая пока его хозяин закончит свою мыслительную деятельность. – Ну, рашшкаживай!

– А…

– Ишторию! Ты ше ишторик! Шам шкажал!

Ричард снял очки и потер переносицу. Все заготовленные годами слова куда-то подевались, и сидящий рядом человек начал терять терпение. Ситуацию спасло внезапное появление какого-то растрепанного и запыхавшегося мужчины, который ввалился в таверну, откидывая своим телом створки.

– Башня! Башня горит! – крикнул неизвестный и выбежал обратно на улицу.

В кабаке началось движение. На сознательных граждан посетители таверны никак не походили, но все же дружно повскакивали со своих мест и направились к выходу. Людская волна подхватила несчастного Ричарда с собой. Через минуту разношерстная компания оказалась около основания Первой сторожевой Башни. Языки пламени вырывались из ее крохотных окошек, словно газовые горелки, но ворота оставались закрыты.

Протрезвевшие разом мужчины бросились к створам, но судя по всему, они были заперты на внутренние засовы. Через мгновения откуда-то возникли топоры, и толпа увеличилась вдвое. Все они, под удивленными взглядами Ричарда, принялись крошить доски, периодически меняясь, когда идущий из щелей жар становился совсем невмоготу.

– Неужто поджог? – промолвил историк, отступая назад и натыкаясь на кого-то спиной.

– Похоже, – Авраил придержал его руками, после чего развернулся и скрылся между стоящих поодаль зевак.

– Мог бы и помочь… – промямлил Ричард, оглядываясь в поисках знакомого. – Так, а куда он, спрашивается, подевался…

В этот момент горожане организовали подачу воды, и ему-таки нашлось занятие: передавать по цепочке ведра. Уже через минуту единственное, о чем он продолжал думать – как бы не пролить лишней капли и сохранять при этом достаточный темп.

Наконец, внутри что-то громыхнуло, и ворота резко распахнулись, словно от удара тарана. Мужчины с топорами разлетелись в стороны, а в проеме показался вяло двигающийся неизвестный в доспехах. Он сделал всего несколько шагов, без сил свалился на мостовую, и за его спиной взметнулась стена пламени.

Кроме стражника никого не было. Остальные либо сгорели заживо либо задохнулись от дыма. И хотя стены этого величественного сооружения совсем не пострадали, ее деревянное нутро проело до основания. Утром, когда местные еще продолжали заливать пепелище водой, возница созвал всех путешественников к повозкам. Остаться, чтобы узнать подробности что же все-таки случилось, Ричарду не удалось.

Когда деревянные колеса стучали по булыжникам, а лошади мерно похрапывали, морщась от первых лучей солнца, историк бессильно опустился на доски и заснул глубоким сном на радость всем остальным. Ему снились кошмары, продолжавшиеся потом и наяву, ведь даже после полудня, когда колонна отдалилась от Башни на многие километры в носу еще свербило от удушливого запаха гари, который, казалось, пропитал всю одежду, спутников и даже настил телеги.

Молчаливый Авраил как обычно зарылся с головой в плащ. От него так жде несло пеплом, но Ричарда был сильно разочарован и негодовал, почему этот, как ему казалось, благородный человек не соизволил помочь городским с воротами Башни. И куда он, собственно, подевался, когда все, даже самые пропитые завсегдатае кабаков таскали по цепочке ведра?

Ни утро, ни следующий вечер не принесли ответов, зато, чтобы хоть как-то скоротать монотонную дорогу, ему удалось немного пообщаться с остальными пассажирами, активно обсуждающими вчерашние события.

– Говорю вам, это был поджог! – гнул свое детина с огромными кулаками. – Местные поссорились со стражниками и не нашли ничего лучше, чем подкинуть им красного петуха…

– Так ведь внутри Башни все деревянное, а электричества, насколько я знаю, нет? – возражал другой, менее крупный господин в традиционной докторской накидке. – Зажгли как обычно свечи, да одну и уронили…

– Верно, какое там электричество, чай не в Столице… Вот бы допросить выжившего, коль он еще не откинулся.

– Выглядел потрепанным, но вроде целым, – вставил свое слово Ричард.

– Еще бы, в одиночку раскрыть тяжеленные ворота во время пожара и задыхаясь от дыма! – здоровяк, который был раза в полтора крупнее, гордо выставил вперед грудь, как будто все эти подвиги принадлежали именно ему. – Но если я прав, поджигатели попробуют замести следы…

– Добить выжившего под покровом ночи? – историк поежился. – Да кто на это способен?

– Дядя, откуда ты, говоришь, родом? Что, у вас так не принято?

– Никогда не интересовался…

– Значит, просто повезло. Жизнь не спрашивает, а просто бьет дубиной по голове. Без предупреждения и вопросов, надо оно тебе или нет.

– Дворовая философия, – усмехнулся врач. – Однако, лучше и не скажешь. Эй, сколько там до привала? Всю задницу уже отсидел.

– Часа два, не меньше! – ответил возница, вглядываясь в положение солнца и жуя соломинку. – Терпите, братцы. Здеся тормозить нельзя. Места тихие, разбойничьи. Вот проскочим, тогда и пожалуйста.

Пассажиры дружно высунулись за борт. Мелкий лесок вдоль тракта, какие-то одинокие развалины на холме да заросшие сорняком поля – вот и все, за что цеплялись их глаза. На опасность ничего не указывало, однако, в словах бывалого извозчика никто не сомневался. Тем более, что тот внезапно растерял былую беззаботность и внимательно всматривался вперед.

Повозка, на которой ехал Ричард шла в самом хвосте колонны, метрах в пяти от предыдущей, и с его места можно было наблюдать за всем, что творится в ее кузове. Однако, тракт и дальнейший путь оставались закрыты, и ориентироваться приходилось на других.

В какой-то момент, когда все увлеклись осмотром пейзажей, из плаща выбрался Авраил. Его лицо было таким же уставшим, как утром и всегда до этого, но глаза выглядели живее обычного. Казалось, он заметил что-то, невидимое для остальных и следил за этим не отрываясь.

– Приближается…

– Доброе утро, – съязвил Ричард. – Как спалось?

– Никак. Готовьтесь.

Авраил накинул на плечи плащ, а затем проделал какое-то странное движение, похожее на те, что присущи стражникам, кладущим ладони на рукояти своих клинков. Вот только, в отличие от них, у него оружия не было.

Возникшую на секунду тишину нарушило протяжное лошадиное ржание где-то ва начале колонны. Через мгновение к нему присоединился гул, а затем и надрывный человеческий вскрик. Первым среагировал возница. Он принялся тормозить повозку и заворачивать внезапно встревожившихся коней. В то же время над деревянным бортом возвысился массивный силуэт громилы, сжимающего в руках дубину. Где он ее прятал – никто не понял, но этого и не требовалось. Мужчина смело соскочил на землю и кинулся вперед, к источнику звуков хаоса.

Ричард любознательно вытянул голову и тут же втянул ее обратно. Рядом с ним воткнулась и задрожала стрела с мятым серым оперением. Он пригнулся, но сверху уже зависли новые. Одна угодила извозчику в плечо, а вторая упала на соломенную подстилку повозки в виде половинок. Авраил нахмурился, разжимая кулак. Встал во весь рост и прыгнул. Через пару секунд и он скрылся за следующей телегой.

Ричард его больше не видел. Раненный, но все еще живой возница умудрился-таки развернуть коней и погнать их обратно к городу. Этим он спас и себя, и все остальных пассажиров. Что случилось с первыми телегами – осталось неясным, но выехавшие на место боя стражники нашли лишь трупы, разбросанные повсюду стрелы и засохшие пятна крови. Ни здоровяка, ни Авраила среди убитых не было.

Путешествие историка из Конгломерата Ив немного задержалось, поскольку никто из местных извозчиков еще долго не решался ехать в сторону второй Башни. Лишь спустя неделю пребывания в городе нашелся-таки один смельчак, а может просто дурачок, содравший с пассажиров вдвое больше условленной суммы. С ним-то и двинулись, и даже успешно добрались до установленного места в целости и сохранности. Кто-то винил удачу, а кто-то сговор с бандитами, кому и пошли дополнительные деньги от извозчика.

Во всяком случае, упав на кровать недели через две, Ричард думал всего о трех вещах. О пропавших спутниках, чудесном спасения из засады и об убитом стражнике Первой Башни, которого нашли с ножом в горле спустя всего пару часов после их злополучного выезда.

II

Мирон – молодой страж Второй Башни сидел на самой ее вершине и, свесив ноги, вглядывался в серую предрассветную дымку, которая обволакивала поля вокруг города. Ни справа, ни слева, ни спереди от него ничего не шевелилось. Люди спали, природа просыпалась, а Северный тракт, прошивающий их городок насквозь, был пуст.

Юноша поежился. Здесь, на высоте, оказалось довольно прохладно, а куртку он оставил в комнате, подсунув под одеяло, чтобы она изображала его спящее тело. До побудки было полтора часа, но он любил немного погулять, встретить рассвет и, как и все мальчишки его возраста, немного помечтать. Крышу Башни он облюбовал недавно. Все предыдущие вылазки совершались через тайных ход в фундаменте, и вели его по пустым улочкам города мимо уже закрытых кабаков, борделя и кладбища на самой окраине. Прямиком сквозь редкий лесок, вливающийся в густую непролазную чащу. Там, на крохотной поляне белели поваленные и потрескавшиеся колонны, вперемешку с ржавой пылью и сочно-черной почвой. Обычно он усаживался на один такой искусственный камень и запросто выпадал из реальности на добрые полчаса, однако, едва не попавшись, решил сменить место для самоволки на что-то более близкое.

Этим чем-то и стала для него Башня с ее смотровой площадкой, окруженной короной из каменных зубцов. Сюда можно было забраться по ветхой лесенке, пройдя три неиспользуемых теперь этажа. Сесть на самый край и глядеть. Вперед, назад или в стороны. Сторожевой пост возвели на равнине, и сверху открывался прекрасный вид.

Наконец, когда Мирон собрался уже спускаться и встал с карниза, вдалеке, на тракте появилась крохотная точка. Она медленно увеличивалась в размерах: неизвестный двигался пешком со стороны Первой Башни. Стражник сощурился, и даже перегнулся через квадратный зубец. Понятнее не стало. До точки оставалось еще порядка километра. Чего нельзя было сказать об утренней побудке, которая должна была случиться уже скоро.

Командир громко хлопнул дверью казарменной комнаты и удалился по своим делам. Мирон выдохнул, поскольку так и не успел снять с себя штаны и обувь, спрятавшись под одеялом. Остальные к его выходкам привыкли и не сдавали, а усатая и лысая буря благополучно прошла мимо. Через час юношу отправили дежурить на рыночную площадь. Отличная точка. Можно было послушать свежие сплетни, и день тянулся не так нудно, как обычно. К тому же, некоторые особо сердобольные жители, повадились его подкармливать.

Вот и теперь, мерно пережевывая свежую булочку с маком, юный стражник следил за разговором кожевника и пекаря.

– Да уж, странный тип… Прошел по тракту в одиночку, без сопровождения.

– Ну? И что?

– Да ничего такого. Спросил «Где у вас тут можно отдохнуть?»… и все. Соседка сказала, что встретила его рано утром, на рассвете. Видать, не останавливался даже ночью. Какое безрассудство!

Мирон вытянулся от любопытства. Без сомнений, это и была та самая точка на дороге.

– А что стражники? – не унимался человек в колпаке и испачканном мукой фартуке.

– Действительно, что? – кожевник обернулся к застывшему неподалеку Мирону.

– Эээ… Я не знаю. Приказов не поступало. Думаете – разбойник? Стоит проверить?

– Видел бы ты его рожу. Чисто бандитская! Свежий шрам от глаза до глаза. А сам-то, а, весь в черном, в плаще и платок до самого носа. Как-будто не лето!

– Куда пошел? – юноша неуверенно коснулся своей дубинки на поясе.

– Прямиком к кладбищу, – пекарь махнул в нужную сторону. – Кажется, это… Минут двадцать назад, да?

– Верно, – подтвердил кожевник.

Мирона так и подмывало сорваться с места и последовать за неизвестным, но вот беда, если об этом узнает командир – ему точно не поздоровиться. Юноша воровато оглянулся по сторонам, но коллег нигде не было. Эмоции победили здравый смысл, и он побежал к кладбищу. По той самой знакомой дороге, которой не раз и не два хаживал в самоволку ранним утром. На пути ему встретилось несколько человек, и все они подтверждали слова пекаря и кожевника. Незнакомец был здесь, причем недавно.