Доктор Хаос

Они подошли к машине Степаныча, оперлись о нее спинами.

– Да, ночка нехреновая вышла, – усмехнулся Костян. – Щас в душ и спать скорее. Устал я что-то. Рядом с этим шизанутым дышалось трудно. Как будто весь воздух из кабинета вытянул.

– Твоя-то что, ждет? – спросил Степаныч, закуривая и вполголоса чертыхаясь – он чуть не опалил усы. Костян тоже вынул пачку.

– Какое там, – Костян щелкнул зажигалкой и непроизвольно чихнул, когда непрошеная струйка дыма залезла ему в нос. – Спит, наверное, без задних ног.

– А моя ждет, прикинь, – Степаныч улыбнулся. – Дочку уложит и вяжет. Дурочка, каждое ночное дежурство переживает. Хотя сколько мы с ней уже?

– Шесть лет, даже я помню. Мы ж на твоей свадьбе гуляли, когда я только перевелся из районного.

– Ох, время летит! И ведь каждый раз так, ночью вернешься – сидит в кресле, вяжет носок какой-нибудь, сериал смотрит, и часы рядом.. Иногда бесит, конечно, но в целом приятно. Хорошо, когда дома ждут.

– Эх, Николай ты Степаныч, – Костян затянулся посильнее и выдохнул дым, лукаво погладывая на напарника. – Вот тебе уже под полтинник, усищи отрастил, как веники, а все туда же – дома его ждут! А как же рыбалка, гараж, ну, какая-никакая мужская воля? Подкаблучник ты, вот что я скажу!

– Та-а, все мы подкаблучники, когда баба хорошая достается, – подмигнул ему Степаныч. – Сам рад таким быть. Все равно все ради них делаем. А вот подвернулась бы какая мозгоклюйка, сразу бы и в гараж, и на рыбалку – куда угодно, только чтоб такую не видеть.

– Согласен, братан, – и опера пожали друг другу руки.

Костян решил не говорить Степанычу, что последние две недели его жена тоже не спит по ночам. Говорит какую-то ерунду, что во сне уже несколько раз видела, как Костяна убивают. Причем каждый раз одинаково. Темная фигура подходит сзади и бьет в спину ножом с такой силой, что его кончик высовывается спереди между ребер. С него срывается капля крови и медленно падает на землю. Причем ее падение вызывает такой грохот, что Машка каждый раз просыпается. Когда Костян приезжал домой, она бросалась ему на шею, зареванная, и каждый раз просила звонить с ночного. И он каждый раз забывал.

Вытащив мобилу, Костян нашел номер Машки и ткнул пальцем в сенсорный экран. Степаныч удивленно поднял брови.

– А вдруг не спит? – ответил на его немой вопрос Костян. – Она на беззвучный ставит все равно, не разбужу.

В телефоне щелкнуло. Степаныч дурашливо поднял руки и отошел в сторону.

– Маш, привет, это я, – буркнул Костян в трубку. – Да, уже еду. Не, ниче, все нормально. Кстати, прикинь – мы наконец-то душителя поймали. Так точно, Хаоса. Со Степанычем, конечно. Да все хорошо у нас, я тебе говорю. В дурку отправили, сейчас приеду, расскажу. Все, давай.

Он выключил телефон и еще раз затянулся.

– А я Светке звонить не буду, – цыкнул зубом Степаныч. – Че ее баловать? Приеду, там и поговорим.

– Как хочешь, – Костян щелчком пальца отправил окурок в урну, не попал и досадливо поморщился.

Глава 4

Дебилы, самые настоящие дебилы.

Так думала Яна, глядя с тоской на своих беснующихся коллег. Сколько счастья из-за того, что рабочий день объявили коротким из-за вечернего корпоратива. И ладно бы дали премию в размере двух окладов, или корпоратив был бы не в стенах любимой работы, а где-нибудь в Египте. Так нет, всё как обычно. Сядем за накрытые столы в одном из кинозалов, потом понесутся дежурные тосты, каждый из отделов покажет сценку или споет песенку под фанеру, ну и, наконец, танцы-обжиманцы.

– Янка! Дууууу! – подскочил и задудел ей прямо под нос из дурацкой вувузелы кадровик, вечно улыбающийся неизвестно чему толстяк Толик. – Круто! Отдыхаем!

– А то ты прямо такой заработанный, – вздернула нос Яна.

– Ну, знаешь, работы у меня хватает! – оскорбился Толик, и вувузела его поникла. – Но когда есть возможность бухнуть, да еще в приятной компании…

Он набрал в рот воздуху и вновь мерзко и пронзительно задудел.

– Когда, интересно, ты упускал такую возможность? – подошел сзади Санек, вихрастый остроглазый паренек из юротдела. – Вчера от тебя такой фан был, когда ты к нам с утра зашел!

– А кто тебе сказал, что была приятная компания? Может, я один надрался? С горя?

– Да уж конечно, один, – хмыкнул Санек и покосился в угол, где красилась хорошенькая, но глупенькая Леночка, помощница Толика по подбору персонала.

– Ты на что это намекаешь, подлец? – загремел Толик, но глаза его смеялись.

– Я не намекаю, я всегда говорю правду, потому как юрист.

– Юрист, а юрист, – Толик игриво хлопнул Санька по плечу, – сам-то что ушами хлопаешь? Вот хотя бы Янку взял в оборот, а то она у нас одна да одна..

– Между прочим, у меня есть парень, – гордо сказала Яна. – Не чета вам, не курит, не пьет, спортом занимается.

– Ага, и телефоны рекламирует, – кивнул Толик. – Хью Джекманом звать.

Яна покраснела.

– И ничего похожего! Никакой не Хью. Его Егором зовут! Нормальный парень..

В этот момент телефон Яны заиграл тему «Шерлока».

– Вот! – Яна триумфально помахала трубкой. – Слопали?

Она вскочила и унеслась на кухню.

– Врет? – спросил Толик у Санька.

– А то, – кивнул тот. – Брат у нее есть старший, вот он как раз и есть этот Егор. Я их видел как-то вместе, он за ней после работы заезжал.

– Точно брат?

– Ну, знаешь, любовники так себя не ведут, – туманно объяснил Санек.

Впрочем, Толик быстро потерял интерес к братской любви Яны. Он уже несся в сторону кабинета замдиректора, надсадно трубя из вувузелы.

– Сеньор Лижизад, – прокомментировал Санек, глядя, как Толик, распахнув дверь начальницкого кабинета, вовсю расписывает красоту и внешность Инессы Алексеевны.

– Санище! – услышал он сзади и обернулся как раз вовремя, чтобы хлопнуть по подставленной руке Лехи-айтишника. – Гуляем? Ты с кем седня? С Валькой?

– Пока не знаю.. Сам знаешь, я недолго. Валюха может и забежит на пять сек, а потом мы вместе свалим.

– Пятница-развратница, – подмигнул Леха и потер тронутую ранней лысиной голову. – Ну что ж, дело молодое… Развлекайтесь, детишки. Стройте планы на будущее, там, нари-нари. А дядя Леша уже пожил, повидал свое, ему эти длительные отношения уже во где!

– Понятно, грязный ты старикашка, – кивнул Санек. – Опять Яну клеить будешь?

– Неприступные крепости – мой конек, – Леха насупился и скрестил руки на груди. – Казань брал¸ Кемь брал, Яну не брал..пока.

– Ну ты смотри, а то ей брат звонил, опять приедет ее забирать, только и видали твою Казань.

– Нее, я буду нежен, – хищно сузил глаза айтишник. – Сяду рядышком, поухаживаю, шампанское там, нари-нари, потом потанцуем. Глядишь, и выйдет чо.

– Чтобы боком не вышло, гляди, – заметил Санек. – А то, как в прошлый раз, домой приведешь, а там бывшая!

– Да, неудобненько вышло, – Леха подвигал бровями. – Но я-то свое все равно получил.

– Ну да, ну да. С кем, интересно? Сам на сам?

– Почему же? Катюха осталась, бывшая в другой комнате легла. Утром вместе завтракали.

– Шикардос, – покрутил головой Санек.

– Да, я обаятельный, – кротко сказал Леха. – Ладно, надо идти, плейлист готовить, нари-нари, потом киномеху отнести, чтобы на плеер загрузил.

– Мы так скоро до караоке доберемся, – покачал головой Санек.

– Это вряд ли, зрители в фойе услышат наши вопли и сбегут туда, откуда не возвращаются. План упадет. Премию не получим. Тебе это надо? И мне это не надо. Лан, я побег.

Яна тем временем общалась с братом.

– Егорчик, ну пожалуйста, забери меня часиков в десять, – умоляла она. – Ты знаешь, как я не люблю на метро поздно добираться. Мало ли каких уродов земля носит. Может и поближе ко мне занести.

– Ян, не могу я сегодня, – оправдывался брат. – У меня конференция бог знает до скольки затянется, я, собственно, тебе поэтому и звоню, предупредить, чтобы ты не волновалась. А потом я сразу в командировку улетаю, пока не знаю, до которого. Блин, говорил тебе, поближе ко мне квартиру снимай. Нет же, тебе возле работы надо! Вот теперь и чапай домой ночью.

– Ну и пойду, пусть меня убьют, а ты виноват будешь!

– Так, ты глупости не говори. Кто тебя убьет? Из метро два шага пешком до твоей хаты. Я тебе звонить буду, если смогу, конечно.

– Спасибо! От твоих звонков насильник сразу наденет штаны и убежит.

– Ян…

– Давай, всё, поговорили!

Яна отключилась и налила себе воды из кулера. Блин, как же не хочется сидеть на этом празднике жизни! Но начальству надо угождать, а оно не любит, когда организованные и оплаченные им праздники не посещают. Что Инна, что шеф Сережа, оба вечно морды кроят, когда говоришь, что не сможешь прийти, или что тебе нужно пораньше домой. Корпоративный дух насаждают, как же! Да кому он нужен, лучше бы зарплату без задержек платили и к людям относились по-человечески, а не проявляли заботу только в дни рождения или календарные праздники…

– О! Яночка! Свет мой ясный, сахар мой сладкий! Ты что здесь?

Это Димас. Неплохой, в общем-то парень, киноинженер, как бог разбирается во всяких линзах и проекторах. Только считает себя невозможным ловеласом и клеится ко всем без разбору.

– Мой бог, ты пьешь водичку? Как же это возможно? Настоящей королеве бала пристало пить только чистый спирт! Ну, или в крайнем случае шампанское! – и Димас, как факир, извлек из-за спины полный бокал.

– Дим, ты где его взял? Столы только накрывают..

– Чтобы я и не знал, где взять бухла? Обижаааешь! – протянул Димас. – На! Отведай из моего кубка!

– Я вообще-то не хотела сегодня пить, что-то голова побаливает, – неохотно взяла бокал Яна. – Разве что из уважения.

– Уважение? И это все, что ты испытываешь к такому чудо-парню, как я?

– Даже этого много, – Яна отхлебнула пузырящегося напитка. – Каплю уважения и щепотку симпатии.

– Она говорит, как стихи складывает, – обратился Димас к невидимой аудитории. – Может, закрепим наше уважение дружеским поцелуем? В щечку?

– Дима, отвали, – Яна сунула ему в руки бокал и пошла к выходу из кухни. Лицо Димаса на миг перекосила досадливая гримаса, но потом он тряхнул головой, расплылся в ухмылке и осушил бокал.

– Ниче, – бодро сказал он себе. – Девчонок много, я один. Эта шпана не в счет.

– За шпану конечно, можно и выхватить, – Димас, пока пил шампанское, не заметил, как за его спиной материализовался инженер Вовка, хоть и невысокий, но мускулистый мужик, обладающий лишь зачатками чувства юмора и любящий поскандалить.

– Вовчик, я не про тебя, я про другую шпану, – показал куда-то за его спину Димас, и, когда технарь стал оборачиваться, ловко обогнул его, сказал «Пардон» и торжественно удалился из кухни, размахивая бокалом как тамбурмажором.

– Догоню – убью, – пообещал Вовка, никого, впрочем, убивать не собиравшийся. Он открыл холодильник и принялся копаться в нем в поисках перекусить. Инженер никогда не гнушался чужими обедами, и сотрудники офиса часто ворчали, обнаружив отсутствие бутера с колбасой, полупустую коробку с соком или два вместо трех бананов.

– Ребята! – пронеся по офису зычный голос шефа. – Через пять минут собираемся в переговорке!

Ровно через десять минут все уже томились в комнате для совещаний. Ждали Сергея. Перешептывались. Димас копался в планшете. Рекламщик Андрюха, хитро шевеля усами, переписывался с кем-то по «вацапу». Вовка жевал похищенный из недр холодильника бутерброд. Менеджер по кинопрокату, или, как он себя любил называть, букер Геша что-то строчил в ежедневник. Симпатичная брюнеточка Танюха прихорашивалась. Яна вздыхала и разглядывала ногти. Остальные шушукались или отправляли сообщения в телефонах. Через минуту вошел шеф, Инна и миниатюрная, вечно улыбчивая секретарша Катюшка, которую все в офисе звали Катёнком – такая она была вся из себя уютная и пушистая, хотя, когда нужно, могла выпустить коготки.

– Господа, – начал Сергей, как всегда, игнорировавший в разговоре присутствие дам и чесавший всех под одну гребенку, – ни для кого не секрет, что поводом для нашего корпоратива стал не только грядущий день кино, но и новость о прибавлении в нашей сети. Я все-таки довел до конца переговоры, и рад сообщить, что в нашей семье прибавление! Мы купили еще одну небольшую компанию, состоящую из пяти кинотеатров, и теперь у нас всего семнадцать «детей»! Что в преддверии Нового года является еще более хорошей новостью.

Все зааплодировали. Новость и вправду была хорошая. В Новый год кинотеатры получают максимальную прибыль, и теперь, став больше, их сеть сможет легко перевыполнить план. Тут и до Египта недалеко. Даже Яна воспряла духом. Видать, не зря все же решила остаться. За такую новость не грех и выпить.

– Господа! – вновь призвал всех к вниманию шеф. – Сегодня у нас, как вы уже знаете, корпоратив.

– Что, серьезно? – скроил дурацкую озадаченную физиономию Толик.

– Я и не знал, – покрутил головой Леха.

– Кого позвать? – бормотнул Геша.

– Урааа, – не поднимая головы от телефона, пробасил рекламщик.

– Начало в девятнадцать-ноль-ноль. Есть время привести себя в порядок. Девушки, вы можете не беспокоиться, сотрудницы нашего бара сделают все сами и накроют столы в седьмом зале. Пока красьтесь там, репетируйте номера, ну, и готовьтесь к пьянке! Учили меня отец мой и мать: бухать так бухать, стрелять так стрелять…

Все засмеялись. Кто-то действительно от шутки шефа, кто-то подобострастно, кто-то просто так, чтобы не отстать от всех. К последним принадлежала и Яна. Ну никак она не могла стать членом команды, как ни старалась. Видно, есть такие люди, принципиальные одиночки, которым комфортно отдыхать только наедине с собой. Или с любимым человеком, но такого Яна пока не встретила…

Глава 5

Жорик с трудом разлепил глаза. Он долго не мог уснуть, и сон одолел его уже с зарей. Которой, впрочем, все равно не было видно – окна в лечебнице были тщательно закрашены некими абстрактными видами природы, птичками-бабочками и прочей пасторальной ерундистикой. Кровать была намертво привинчена к полу, от ее ножки шла тонкая и прочная цепь наручников, которые в данном случае следовало бы назвать «наножниками», ибо одна их часть охватывала лодыжку Жорика, не давая ни малейшей возможности сбежать. Впрочем, наручники тоже присутствовали, одна рука Жорика была пристегнута к основанию кровати такой же цепочкой, по счастью, длинной, так что определенная степень свободы у него была.

– Сколько времени? – подал он голос.

– Сейчас без четверти шесть. Вечера, если интересно, – раздался знакомый бархатный голос.

– А-а-а, профессор! – обрадовался Силовайскому, как старому приятелю, Жорик.

– Хорошо, что не добавили «итить твою мать», – заметил профессор.

– М-м-м, Шариков, – продемонстрировал свое знание киноклассики Жорик.

– Ого! – озадаченно сказал Силовайский. – А вы у нас не чужды культуре?

– Еще бы не чужд, – кивнул Жорик. – Я кино люблю. Особенно сериалы.

– Ужасы, конечно, – уточнил профессор, делая какие-то заметки в блокноте.

– Почему сразу ужасы? Детективы, триллеры. Хотя комедии тоже люблю. «Кухня» мне понравилась, и «Физрук» тоже. Научились наши снимать, а?

– Понятно, – в голосе профессора послышалось легкое разочарование.

– Нет, ну я классику тоже люблю, – поспешил реабилитироваться Жорик. – «Вечный зов», «Место встречи..» Кстати, чтоб вы знали, если бы Жеглов существовал на самом деле, он мои поступки однозначно бы одобрил.

– Ни в коем разе, – покачал головой профессор. – Ваши поступки в здравом уме одобряет только один-единственный человек – вы сами. Что, собственно, и заставляет усомниться в вышеупомянутом здравом уме. Ничего, надеюсь, курс лечения, который вас ожидает, заставит как минимум открыть вам глаза на то, что вы совершили.

– А как максимум?

– Как я уже говорил, изучение вашего разума, ваших инстинктов, побуждающих вас к столь разрушительным действиям, поможет нам избавить общество от таких, как вы, выявляя их, что называется, в зародыше. Но для начала давайте попробуем вспомнить все ваши жертвы. Начиная с первой. Говорите, а я буду записывать.

– Доктор, вы же умный человек, – прищурился Жорик. – Давайте поторгуемся.

– Давайте, – неожиданно охотно согласился Силовайский. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы на мне не ставили никаких опытов!

– Хорошо, а что вы подразумеваете под опытами? Вы ждете, что мы будем вырезать у вас кусочки мозга, вскроем черепушку, начнем тыкать туда иголками, наблюдая за вашими затейливыми и разнообразными реакциями вроде пускания слюны и непроизвольных взрывов хохота?

– Ну, – Жорик замялся, глядя, как ехидно щурится профессор, – что-то вроде того.

– Милейший, – профессор потер руки, – это прошлый век. Я бы даже сказал, позапрошлый. Мы с вами живем в эпоху высоких технологий. Любые исследования внутри вас мы можем провести, абсолютно не прибегая к хирургическим операциям. Не считать же за таковые несколько проглоченных пилюлек с микросхемами?

– Погодите, а как же слухи о ваших нечеловеческих экспериментах? Я читал…

– Разумеется, вы читали. Желтую прессу, разнообразные блоги, басни вроде бы очевидцев и прочую чепуху? Неужели вы, достаточно образованный человек, хотя и совершающий жуткие вещи, верите во все эти бредни? Не скрою, у меня в клинике есть подвальные помещения, но они предназначены для хранения ценного оборудования и весьма дорогих лекарств. А вы уж было решили, что я держу там мутантов, помесь бобика со свиньей или еще что-то в этом роде?

Жорик был в замешательстве. Он действительно читал различные статьи, поначалу заинтересовавшись исследованиями доктора, который вроде бы подходил к той же проблеме, которую пытался решать он, Жорик. Только с другой стороны. Он пытался очистить общество с помощью медицинских препаратов и научных открытий. Но Жорик знал, что пока дойдет до конкретных результатов, пройдут годы, а то, и десятилетия. Мир же требовал очищения уже сегодня, сейчас.

– Дорогой мой, – профессор подошел к Жорику и успокаивающе положил руку ему на плечо, – поверьте, никто не собирается вас кроить и кромсать. Да, мы будем изучать вас и пытаться что-то склеить в вашем треснувшем сознании, но все это будет исключительно научно и никак не по-мясницки. А пока давайте вспоминать. Итак, первый раз вы убили…

– Семь лет назад.

– Это была ваша девушка, о которой вы упоминали?

– Как вы узнали? – прищурился Жорик. – Я о ней говорил только тем двум придуркам.

– У меня было время сделать несколько звонков, кое-что уточнить и, как говорится, свести факты воедино, – сказал профессор. – Да, этим двум, как вы их опрометчиво назвали, придуркам я тоже звонил.

– Почему же опрометчиво? Придурки и есть.

– Но им же удалось арестовать вас. Вас, неуловимого Доктора Хаоса!

– Это была случайность, вы же понимаете. Если бы в машине были бы другие патрульные, повезло бы другим.

– Вся наша жизнь – цепочка случайностей, – склонил голову Силовайский.

– Коллега, давайте без шаблонов, – Жорик поморщился. – От вас-то я этого никак не ожидал.

– Итак, – не обратив внимание на «коллегу», профессор потер руки. – Кому же не повезло стать вашей первой жертвой?

– Собаке, – коротко ответил Жорик.

Видимо, в глазах Силовайского отразилось разочарование, и убийца добавил:

– Наверное, после ее убийства я, что называется, поверил в себя. В свою силу, если быть точным. В свою избранность я поверил позже. А пока была собака. Дворовый пес сестры по кличке Бульдог. Хотя ничего от бульдога у него не было, обычный двортерьер. Но не любил меня жутко. Постоянно лаял, хотя знал меня больше пяти лет. Истерически так лаял, взахлеб. Набрасывался, путался укусить.

– Вы били его? Кричали?

– Никогда! Я даже кормил его. Но не с руки, так, бросал куски колбасы. Это были единственные минуты, когда он на меня не орал. Даже, наверное, секунды – проглатывал колбасу и опять принимался за свое. Мало-помалу меня это выводило из себя. Ну и однажды ночью я пробрался к сестре. Бульдог начал орать, но домашние привыкли к ночным руладам пса, и не реагировали…

Жорик как наяву увидел эту картинку. Бульдог уже сипит от злости, а не лает, когда видит, как в ночи к нему крадется объект его ненависти. Бросается к нему, цепь натягивается до предела, но отбрасывает пса назад. Он опять совершает бросок. У Жорика в руках черенок от лопаты. Короткий замах.. И палка медленно опускается. Жорик не в силах нанести удар. Он видит глаза собаки, так близко, практически в упор. В глазах он видит нечто, что не дает ему завершить месть. Что-то кроткое, может, даже умоляющее. Бульдог замирает.. И внезапно кидается на него. Когти царапают по куртке, а зубы едва не впиваются Жорику в руку, которой тот держит черенок. И все, минутная жалость проходит. Палка стукает пса по виску. Мощно, от души. Легкий хруст хрупкой кости, взвизг, и Бульдог воняющим псиной ковриком падает на землю. Жорик смотрит по сторонам, но тишину ничто не нарушает. Затем он обворачивает пса в здоровенную тряпку, приготовленную накануне, и тащит в уличный туалет, в который поздней осенней порой практически никто не ходит. На его счастье, дерьмо не успели откачать. Положив Бульдога на землю, Жорик тихо, стараясь не шуметь, снимает деревянный «насест» с дыркой-сидушкой. Вновь поднимает пса, и вдруг чувствует, что тот еще жив. Бульдог дергается, слабо пытается выбраться из обмотавшей его тряпки. Но Жорик без сожаления кидает вонючий сверток в еще более вонючую жижу метровой глубины (специально вчера измерил, погружая в дерьмо корявый дрын). Чвакает жижа, принимая в себя дар природы. На поверхности еще какое-то время появляются судорожно разгоняющие дерьмо собачьи лапы, со дня подымается несколько пузырей, которые лопаются, соприкоснувшись с воздухом. Жорик для верности тыкает в глубину дрыном, задевая мягкое и дергающееся. После, размахнувшись, запускает дрын, как копье, на соседский огород. И идет домой, мимоходом обрывая цепь, на которой раньше сидел безвременно утопший Бульдог. Собаку, конечно, искали, слез и соплей было немерено. Жорик принимал самое деятельное участие в поисках. Которые, естественно, ни к чему не привели.

– Любопытно, – была единственная реакция профессора на рассказ Жорика. – А человека когда первый раз лишить жизни изволили? Ваша девушка?

– Да что вы к ней прикопались?! – рассердился Жорик.

– Обычное дело для таких, как вы, срывать свой гнев на родных.

– Да нет, – покачал головой Жорик. – Первым был мужчина.

– Любовник?

– Банально. Нет, настоящий человечий очисток. Сосед наш, Сашка-алкаш. Мерзкий тип. Реально засоряющий наш мир своим присутствием.

– Может, стоило направить свою энергию на помощь этому человеку? Открыть ему глаза. Заставить остановиться. Устроить на работу. Вот это была бы настоящая помощь.

– Доктор, – как маленькому, ласково сказал Жорик, – вот вы иногда производите впечатление умного человека, а как скажете что – дурак дураком. Знаете поговорку – горбатого могила исправит? Вот все те, кого я покарал, как раз те самые горбатые. А некоторые из них, как верблюды, двугорбые. Тех уж точно только могила.

– Итак, Сашка-алкаш, – профессор опять потер руки, как будто рассказ приносил ему удовлетворение, хотя лицо у него было самое что ни на есть несчастное. – Продолжайте.

Жорик прикрыл глаза и продолжил ровным медитативным голосом…

Глава 6

Сашка-алкаш жил в соседнем доме одного с Жориком двора, в утлой саманной развалюшке. Каждый вечер он, еще довольно молодой мужик, бритый налысо от регулярных посещений трезваков, сидел на приступке своего дома и либо затягивался сигаретой (он курил самые дешевые, покупал оптом на местном рынке), либо прихлебывал из пластиковой бутылки пиво, опять-таки копеечное. Пялился на мир из двух узеньких щелок, заменяющих ему глаза.

Когда в его плавающее поле зрения попал проходящий по двору Жорик, Сашка оживился.

– О! Жора! Слышь, ты это.. – алкаш оторвал задницу от крыльца, пошатнулся, но устоял на ногах, и потащился за ним, искательно заглядывая в глаза. – Ну эт`самое.. Червонец не займешь? Очень надо, не хватает немножко!

– Тебе всегда не хватает, – отрезал Жорик. – На той неделе на сигареты, на этой на пиво. Сегодня на что?

– А мне эт`самое. Мне за свет надо платить, во! Не хватает вообще-то сотки, но я набрал тут уже, – Сашка полез в карман и вынул руку с грудой грязной мелочи, в которой затесалось несколько мятых зеленых «десяток». – Жировка пришла уже, отключат же за неуплату. А как я без света? Читать же надо!

Вот это всегда поражало Жорика. Сашка много читал. Запоем. Причем телевизор не смотрел, может, ему было неинтересно. То, что телек у Сашки есть, правда, старый черно-белый, еще ламповый динозавр «Крым», Жорик знал. Но по вечерам из его окон лился только тусклый свет лампочки-сороковки. Сашка читал все подряд: женские романы, фантастику, детективы и даже учебники, смотря что удавалось находить на мусорках. Раньше он был весьма неплохим электриком, Жорик даже помнил то время, когда Сашка ходил на работу в относительно свежей рубашке, и все соседи обращались к нему на предмет починки всякой техники или замены проводки. Но после смерти матери, которая, собственно, и спаивала Сашку в отсутствие постоянных собутыльников, Сашка ушел в штопор. Его выгнали с работы, регулярно отрезали свет и газ за неуплату. Он с такими же, как он сам, колдырями-кустарями искал шабашки возле местного рынка. Любители копеечной починки находились всегда, ибо Сашка брал за ремонт всегда пивом или водкой. Деньги в доме делала Сашкина сестра, которая уже давно не жила с выпивохой-братом, но время от времени подкидывала на оплату коммуналки, все-таки дом был записан на нее.