Отдай свои крылья

Долиород чуть впереди, чёрные крылья сверкали в лунном свете. Где-то в отдалении раздался волчий вой: полнолуние всегда влияло на наших оборотней.

Преодолев магическую завесу, которая скрывает Академию от посторонних глаз, мы двинулись над морем, постепенно перемещаясь в мир людей.

Смещения сложно описать физическими понятиями. Наш мир находится как бы рядом, и в то же время выше, чем людской. Мы можем резко перейти в пространство людей, для них мы словно появляемся из ниоткуда. А можем медленно, постепенно перемещаться, наблюдая, как вокруг проявляются их города.

Сегодня мы летели в Вельт, нашу столицу, которая полностью находится под покровительством Оракула. Подлетали с моря, на берегу которого она раскинулась. Как раз недалеко от Академии – по меркам крылатых.

Нас пока видно не было, но мы уже различали внизу дома. Если в отдалённых уголках ещё можно было встретить экипажи с лошадьми, то здесь давно уже царил прогресс и самодвижущиеся машины на дорогах. Здания тянулись всё выше в небо, а фонари освещали широкие улицы.

Впереди сверкал огромный дворец Оракула, величественный, изысканный, завораживающий. Целые кружева белого мрамора украшали его фасады, а шпили пронзали ночное небо.

В одном из тёмных переулков мы снизились, убрали крылья, пока никто не видел. И к месту встречи подходили пешком.

Местечко тоже было выбрано неплохое, новомодное. Какой-то бар с огромным залом для танцев, украшенный светящимися магическими вывесками.

А может, и не магическими. Среди людей не так много магов, вот и пытаются найти иные варианты для улучшения жизни.

Уловив краем глаза движение, я повернулась к Долиороду. И как раз успела заметить, как костюм для тренировок преображается в людскую одежду: серые брюки, свободную светлую рубаху и лёгкую обувь с тканевым верхом. Волосы сами собой собрались в хвост, на котором сверкнула золотистая заколка.

Паук-защитник тоже растворился.

Навстречу начали попадаться люди – они не признавали в нас крылатых, не обращали особого внимания. До места мы добрались беспрепятственно.

Дол положил руку на мою талию, открывая передо мной прозрачную дверь.

За ней раздавалась музыка, по углам сверкали магические кристаллы, которые и изливали вполне приятные, ритмичные звуки.

Шагнув, я обвела взглядом зал и застыла.

– Ты не говорил, что будут и белые тоже! – прошипела, с трудом удерживая гнев.

Прямо в центре, на высоком стуле перед барной стойкой сидел Растон. А на его руках пристроилась та самая белобрысая! Гели или как там её.

Перед ними стояли бокалы, его рука скользила по её талии. И чувствовала себя парочка преотлично!

– И оборотни тоже, – отозвался мой спутник с лёгким смешком.

Это первая из всех вечеринок, которые я помню, проходит смесью потоков! Если не считать специальные балы, какие в конце семестров устраивает сама Академия. Тёмный и Светлый факультеты предпочитают отдыхать по-разному и в разных частях мира! По крайней мере города. И если оборотней ещё могут позвать, то представителей иного цвета – ни за что.

И что-то мне подсказывало, я знала, кто стал причиной всеобщей вечеринки. Со всех сторон мелькали любопытные взгляды.

Даже девица оглянулась на меня. Весьма надменно. А следом за ней и сам Растон. Усмехнулся – и продолжил своё занятие по облапыванию талии белобрысой Гели.

Ах, так?

Разозлившись, я ухватила за рубаху Долиорода и от души приложилась губами к его губам. Вложила столько страсти в поцелуй, что даже искра магии проскочила.

– Вау, – выдал парень, уставившись на меня влюблёнными глазами.

После перевёл их на Растона. Его взгляд протрезвел и он, ухватив меня за руку, потащил через весь зал куда-то… похоже, на балкон.

6

Здание стояло на холме, и напротив входа не было выхода на землю, а оказался второй или третий этаж. За перилами шумели деревья, виднелся тёмный склон.

Обернувшись, дружок Джеффа пустил магический импульс, запирая дверь, чтобы нам не помешали. И посмотрел на меня тяжёлым, взглядом.

Приподняв бровь, я не отводила глаз. В конце концов, пошла с ним сюда скорее ради эффектного зрелища, чем желая выяснять отношения.

– Ты знаешь, что ты всегда мне нравилась, Джун. Но использовать себя я не позволю.

– Использовать? – скрестила я руки на груди. – Ты на что это намекаешь, Дол?

– Что ты разъярилась, когда увидела своего… ммм… раба с этой блонди.

Свет! Неужели так заметно? Да и с чего вообще…

– Ты уличаешь меня в симпатии к белокрылому нюне? – я шагнула на него.

Долиород продолжал стоять:

– Может, в тебе проснулась собственница, откуда мне знать. Только раньше ты так меня не целовала.

– Я вообще никак тебя не целовала. И не поцелую больше!

Дол отшатнулся: мои глаза загорелись красным. Обычно тёмные этого контролировать не умеют, но я – я всегда отлично могла пользоваться не только силой проклятия, но и внешними проявлениями.

– Э-э-э… Джун… Джун-вин, остынь, – попятился он. – Остынь. Всё хорошо. Я понял, исправлюсь. Не нужно проклятий. Только не прыщи, пожалуйста! Их же потом месяцами выводить!

В детстве под моим тяжёлым неконтролируемым проклятием побывали, наверное, все члены нашего клана. Но детские чары легко снимаются, потому что дети сами быстро забывают обиды, их проще отвлечь чем-то хорошим и приятным. Да и силы не так много.

В Академии же злить меня боялись. И недаром.

– Прыщи? – фыркнула я презрительно, сделав ещё шаг к Долиороду и пытаясь взять под контроль ярость, которая вспыхнула и никак не хотела затухать. – О, нет, это слишком банально. Я лучше лишу тебя твоей шикарной шевелюры.

– Нет, Джун, только не святое! – Дол попытался усмехнуться, перевести в шутку.

Руки прикрыли волосы, глаза глянули просительно. И я действительно начала остывать.

Всё же мы росли вместе. Сколько шалостей проделали на острове Астамал, в замке нашего клана.

На мгновение перед глазами мелькнула картина Растона с его белокрылой.

– Ладно, – улыбнулась я. – Прости. Ты прав. Использовать друзей – отстой. Больше не буду.

Дол облегчённо выдохнул, тоже улыбнулся и протянул мне руку. Я коснулась её… и в этот момент из зала донёсся крик.

Страшный, полный отчаянья, пробирающий!

Не сговариваясь, мы почти снесли двери и ворвались внутрь.

Гели вскочила с колен Растона, тот тоже уже был на ногах. Белобрысая с воплями хваталась за голову, и её шикарные длинные белоснежные локоны стремительно выпадали. С каждым прикосновением – ещё и ещё. Она пыталась их удержать, но новые пряди слетали на пол.

Скоро под ней образовался такой милый, шелковистый и мягкий на вид белоснежный коврик. А сама красотка сверкала полированной лысиной.

– Это ты, Джун? – шепнул Дол.

– Я была с тобой, разве нет? – хмыкнула я.

Гели обернулась, глядя на меня с ненавистью. Растон пытался успокоить её, обхватить – кажется, кому-то очень не хватало крыльев.

Но люди не должны знать о наших вечеринках. Это правило жёстко контролируется, а его неисполнение карается. И Растон лишь обнимал её руками, словно хотел укрыть от взглядов. Но не мог.

– Защитник, – тихо произнесла я, и он напрягся.

Почувствовал. Но не откликнулся, даже не двинулся.

– Растон! – позвала я громко, коснувшись магической связки. – Ко мне!

В его глазах сверкнуло что-то яростное, гневное.

– Джун, – прозвучало с середины зала негромко, но почти угрожающе.

– Иди сюда!

Рыкнув нечто вроде «тьма побери», он двинулся в мою сторону, так сверкая глазами, что можно было бы собрать в накопитель силу, которую они излучали.

И как же мне это нравилось! Будто передо мной не светлая нюня, а настоящий, сильный мужчина. Какие, всегда мне казалось, бывают только среди тёмных.

– Растон! – о, а Рунния тут откуда? Разве вечеринка не для выпускников?

Белый оглянулся. Наверное, сказал что-то – я не слышала, возможно, просто проговорил губами.

Но его сестра обиженно поджала свои и бросилась к рыдающей Гели.

Не то чтобы мне совсем не было ту жаль… Но лицо я привыкла держать до конца. Репутацией обзаводиться долго, а разрушить её можно очень легко. Я этого делать не собиралась.

– Твоя выходка? – тихо спросил Растон, буравя меня взглядом.

– С чего бы? – передёрнула я плечами. – Меня и в зале-то не было. Может, лишай?

Я хотела было развернуться. Приказать ему следовать за мной. Но на миг засомневалась. Как это воспримут? Не решат ли, что я слишком в нём заинтересована? Я, Тёмная, – в Светлом!

– Потанцуем? – с вернувшейся на лицо усмешкой шепнул Растон. Я так и не поняла, сам ли предложил, или предположил, что этого хочу я. Или просто воспользовался паузой, чтобы я не успела его увести.

Миг – я даже не сообразила, что происходит, как светлокрылый закружил меня в быстром танце. Он вёл… безупречно. Не сказала бы, что как-то особенно искусно – танцы никогда не входили в род наших основных занятий. Но все его движения полностью сливались с музыкой, словно бы наполнялись ею, были пронизаны яркой светлой энергией – и в какой-то момент я тоже утонула. Отдалась – и музыке, и движениям, магическим искрам, которые, казалось, высекали высокие шпильки моих туфель на каменном полу.

И наши прикосновения. Они тоже высекали магические искры.

Растон был слишком близко. В кружении мы касались друг друга слишком остро, непозволительно часто. Моя грудь горела от прикосновения к его груди, все участки тела, особенно те, где кожа была открыта, почти физически жгло.

Может, он отравил меня? Я не понимала, что происходит, только сердце колотилось как оголтелое и хотелось продолжать, продолжать безумное кружение, которое всё ускорялось, ускорялось…

Музыка прервалась резко. Растон прижал меня к себе, и я ждала, на сумасшедшие доли мгновения даже захотела, чтобы он меня поцеловал!

В зале стояла густая, наполненная взглядами тишина. Все смотрели исключительно на нас.

Отстранилась рывком. Ничего не смогла прочитать в его пылающих глазах. С трудом нашла в себе силы усмехнуться:

– Ладно. Оставайся. Веселись. Заслужил.

Развернувшись, я в полной тишине поцокала через половину зала к двери. Буквально ощущая на себе десятки взглядов. Желая повести крыльями – но необходимость скрывать их сковывала.

И я шла. Шаг. Ещё шаг.

Вот она, дверь. Взмахнула рукой, отворяя створки. Магию тоже лучше не светить… но маги и среди людей случаются. Оракул – лучшее тому подтверждение.

Прохладный ночной ветер плеснул в лицо. Я чуть замедлила шаг, прислушиваясь. Вроде бы никто за мной не идёт. Ещё немного прошла, прежде чем оглянуться.

И правда никого.

Можно снизить темп. Расслабиться. Обдумать случившееся. И…

– Эй, красотка! – из ближайшей подворотни дохнуло перегаром, и какой-то пьянчуга едва сфокусировал на мне взгляд разбегающихся глаз.

Скривившись от отвращения, я щёлкнула пальцами, отправляя его в отключку. По-хорошему, стоило бы просмотреть жизненные потоки, ближайшее прошлое, но мне не хотелось. Настроение было не то. Да и, в конце концов, практика ещё не началась. И уж тем более, я пока не Высшая.

Мужик рухнул, загрохотав железными мусорными баками.

– Растон! – позвала я, воздействовав магией на нашу связку.

Миг, и белокрылый появился передо мной.

– Я уж почти подумал, что действительно отстанешь, – хмыкнул.

7

Отстать? Ну нет. Пусть все знают: он делает то, что я скажу!

– Как ты это сделала?! – раздался возглас, и я едва не вздрогнула. Оглянулась, ища взглядом его обладателя.

Мальчишка! Человек. Лет, может, пяти. Спрятался там же в тени возле подворотни. Похоже, всё видел – и как алкаш упал, и как Растон появился.

– Малыш, – шагнув вперёд, я присела рядом. Глянула в глаза, наскоро считывая прошлое: – Почему ты здесь?

Один, ночью!

– Я… заблудился.

Он лгал! Из страха.

Тот алкаш, оказывается, был его папашей. Который пошёл гулять с ребёнком, но при виде рюмки напрочь забыл и о сыне, и о том, куда собирался.

Эх, надо мне было всё-таки разобраться.

Всегда ведь так. Не сделаешь, как надо, – потом выгребаешь.

Впрочем… дома малыша ждала мама. Немолодая уставшая женщина, которая растила кроме него ещё троих детей. Но она наверняка сейчас волновалась и места себе не находила.

– Не бойся, малыш, я помогу тебе, – прошептала я, вложив в голос каплю магии, и он послушно закрыл глаза.

Так… «Дуга Оракула». Совсем маленькая. Мне даже менять ничего не нужно. Просто… пару минут назад он отвернулся. Не видел никакой странной тёти и никакого возникшего среди улицы дяди…

Пока магия чуть изменяла ребёнку реальность, я растворялась, становилась неощутимой. Растон сориентировался быстро, тоже сделался невидимым.

Мальчик поморгал, с недоумением осматриваясь. Не удержавшись, я провела ладонью по взъерошенным волосам. Невесомо, он не мог почувствовать. По крайней мере, физически.

Поймала на себе взгляд Растона. Этакую смесь пристального и задумчивого.

Хотела взять ребёнка за руку, но светлый едва слышно произнёс:

– Дай, я.

Я кивнула. Со светлыми люди ходят гораздо охотнее, чем с нами. Всё же светлые подсказывают, направляют, благословляют, исцеляют… Это мы – караем и ограничиваем. За дело, разумеется. Потому что «Дугу Оракула» тоже можем запустить только мы.

Но люди чувствуют, даже не видя нас, ощущают интуитивно. От кого меньше опасности.

Малыш доверчиво пошёл за Растоном, не видя его физически – но явно ощущая шестым чувством.

Чуть полюбовавшись на эту картину, я обогнала их и принялась выискивать нужный адрес по воспоминаниям малыша. Растон шёл за мной, продолжая вести его за руку, и тот доверчиво перебирал ножками.

Со стороны могло показаться, что он бредёт куда-то. Да и сам бы не объяснил, куда. Но никто из редких прохожих не обратил внимания на одиноко бредущего мальчишку.

И это было неприятно. Совершенно не вызывало желания обращать внимание и на кого-то из них.

Поглощённые в себя, они даже не представляли, что мимо проходит вероятная помощь. Светлый, который может предсказать будущее, предостеречь. И тёмная, которая может изменить ошибки прошлого. Подарить второй шанс.

Спустя минут пятнадцать или двадцать, от души попетляв по улицам, мы, наконец, оказались у старого, полуразваленного, давно не чиненного двухэтажного дома.

Его занимали столько семей, что у меня едва голова не разболелась! Чуть ли не в каждой комнате жила другая.

– Светик! – из распахнувшейся двери выскочила дородная женщина в замызганном переднике.

В голове ребёнка она выглядела иначе – моложе, светлее и мягче. И всё же я её узнала.

– Мама!

Женщина схватила сына в охапку – Растон едва успел отпустить.

– Где папа?

– Мы заблудились…

– Ох уж этот Греги, знала ведь, нельзя отпускать, так обещал, гад этакий, снова небось к рюмке присосался… – причитала женщина.

Огляделась, зябко поёжившись, и на доли мгновения показалось, она смотрит на нас.

Тоже из чувствительных. С ними всегда легче работать.

Шагнув, чуть сократив пространство, я оказалась рядом с ней.

– Ваш муж на улице Васильковой, – шепнула прямо в ухо.

Женщина меня не слышала. Во всяком случае, не обычным слухом. Но встрепенулась.

– Манька! – позвала. – Забери Светика домой! Толь! Идите с братом сюда!

К ней выскочила девочка лет одиннадцати, увела малыша с собой. А двое парней постарше поспешили к маме.

Какое-то время мы смотрели им вслед. После я двинулась вперёд.

– Проводим их? – спросил Растон.

В этом не было необходимости. Вельт даже не относится к зоне ответственности нашего клана. Да и к алкоголикам я никогда не испытывала жалости. Жалость – удел Светлых.

Но почему-то шла за ними, пока женщина со своими детьми не добралась до той самой подворотни.

Растон молча шагал рядом.

В подворотне женщина с сыновьями пыталась поднять мужа.

Среди пьяной ругани я вдруг услышала:

– Светик! Где Све…т… Он был… тут был… со мной!

Улыбнувшись, прошла мимо. Наверное, ещё не всё потеряно.

– Можешь возвращаться, я больше не потревожу тебя, – бросила, не глядя на Растона.

А мне бы разобраться в собственных эмоциях и найти на них управу.

– Ты нарушила правило, – произнёс он вместо ответа.

– Какое? – подняла я бровь.

– Откликаться только тем, кто зовёт.

– Мальчик ко мне обратился, – усмехнулась я лукаво. – Так что по факту – ничего не нарушила.

– Тёмные так классно изворачиваются.

– Дети не умеют правильно нас звать, – пожала я плечами.

Растон лишь кивнул. Я же ощутила, что ноги устали в этих туфлях на высоченных шпильках. Оттолкнулась и взлетела, беря курс на море.

Через миг лёгкий порыв ветра показал мне, что Растон взлетел следом. Я не стала ничего говорить, молча переходила на наш уровень мира, и дома истончались, таяли, оставаясь на своём.

До Академии мы долетели молча. В какой-то момент показалось, он хочет что-то сказать или спросить. Но светлый промолчал, и я развернулась к своей башне. А он полетел к своей.

Наверное, я понимала, почему он не захотел возвращаться на вечеринку. А вот разобраться в своих эмоциях так и не вышло. Плюнув на безнадёжное дело, я отправилась отдыхать.

Следующий день был наполнен лекциями, и я погрузилась в учёбу, на время забыв обо всём на свете.

Поэтому когда после последней пары меня окликнула асана Лемри, наша целительница из медкорпуса, я даже не сразу сообразила, о чём она.

– В тёмный час, Джун-вин, – проговорила невысокая, немолодая, но очень изящная рыжая женщина недюжинной магической силы.

– Благодарю, асана Лемри, – отозвалась я с некоторым недоумением.

– Вы пройдёте со мной? – мягко поинтересовалась она.

И тут я поняла. Вспомнила всё, что произошло вчера.

– Джун-вин, – поспешила она опередить мои возражения. – За предыдущие пять лет я множество раз снимала ваши невольные проклятия со студентов. Я отличаю вашу силу. Если вы откажетесь, асан Ламарк вынужден будет провести расследование, и след всё равно приведёт к вам. Вы ведь помните, какой лучший способ снять проклятие?

Выдохнув, я промолчала. Но тем не менее последовала за асаной.

Единственный правильный способ убрать проклятие – сделать это искренне. А для того нужно то ли раскаяться, то ли простить обидчика. Все остальные способы, воздействия целителей, не позволяют снять его полностью.

В детстве это давалось мне легко. Я быстро забывала обиды, и целителям оставалось совсем немного. Да и детская магия нестабильна.

Но сейчас у меня не возникало ни малейшего желания ни прощать, ни тем более каяться! Нефиг было обниматься с Растоном!

– Вы скоро выпускаетесь, Джун-вин. Сейчас вы ещё под защитой Академии, но должны понимать, что после получения диплома вы не сможете оставлять проклятия на любом, на ком пожелаете. Законы и правила необходимо соблюдать.

– Хорошо, – вздохнула я. – Попробую.

Асана с сияющей улыбкой ускорилась, и, придерживая сумку с учебниками, я поспешила за ней.

Я давно уже научилась контролировать спонтанные выплески магии. Каким же это образом Растон так на меня действовал, что сила снова вырвалась из-под контроля?

И всё же я рада, что эта белобрысая посветила своей лысиной.

Даже не смогла сдержать улыбку, вспоминая её физиономию вчера.

Асана Лемри вывела меня к портальному холлу, где сразу же взмахнула рукой, открывая проход в лазарет. Создавать порталы в неотведённых для этого местах строго запрещалось, во избежание неразберихи и несчастных случаев. В портальных же холлах специальные магические лучи поддерживали безопасность процесса.

Мы вышли в портальном холле медицинского корпуса. Сразу же повеяло тишиной, спокойствием. Мягкая целительская энергия струилась по коридорам, плескалась в палатах, вызывая умиротворение. Желание забраться в койку и отдыхать, отдыхать…

Но оно тут же пропало, едва мы вошли в нужную дверь. Гели стояла у окна, голова была покрыта полотенцем. А рядом на мягком стуле сидел Растон!

8

Всё внутри вскипело, и я почти пожелала, чтобы кроме лысины девица покрылась ещё и бородавками.

Почти. Всё же сдержалась. Из гордости. Не собираюсь терять контроль из-за какой-то блондинки! Было бы из-за чего.

– Я же говорила, что это она! – обернувшись, сложила руки на груди Гели.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла, или мне уйти? – произнесла я холодно.

– Я хочу, чтобы ты поплатилась за свои выходки! – сердито пыхнула ноздрями светлая.

– Девочки, девочки, – вмешалась целительница. – Ваши ссоры недостойны Высших, и они не помогут нам в сложившейся ситуации. Вы, сэна Гели, должны понимать, что чистосердечное снятие проклятия – самое безопасное для вас. И быть благодарны Джун-вин. А вы, Джун-вин, постарайтесь настроиться. Раздражение вряд ли поможет вам в этом.

Хорошо. Я уже жалела, что пришла сюда. И всё же должна была попробовать. В конце концов, это действительно индикатор моей готовности стать самостоятельной. Высшей.

Выдохнув, положила сумку на пол. Прикрыла глаза, сосредотачиваясь.

Это проклятие – мой выплеск эмоций. Гели ничем не заслужила его. Может, она меня и провоцировала, но это снова же моя проблема. Это меня зацепило то, что я увидела. То, что не должно было зацепить.

Как говорится, «если вас что-то цепляет – значит, из вас что-то торчит».

Всё было так логично. Я так складно себя убеждала, но в глубине души не желала забирать проклятие. Понимала, что эта Гели сейчас на меня смотрит. И Растон. Что он здесь делает? Если он хотел, чтобы я действительно сняла проклятие, лучше бы держался подальше от подружки!

Это нужно прежде всего мне. Несправедливое воздействие – первый шаг к лишению крыльев. Сферу и Оракула не обманешь.

Основное чему нас учат, – брать под контроль эмоции и судить беспристрастно.

Уловив какое-то движение, я приоткрыла глаза. Чтобы заметить, как Растон становится сзади меня.

Не успела с удивлением оглянуться, как он выпустил свои большие белоснежные крылья, укрывая ими меня от всего остального.

– У тебя получится, Джун. Теперь я не сомневаюсь в этом, – прошептал едва слышно, совсем рядом с ухом. Пощекотав тёплым воздухом.

– Почему? – пробормотала я.

– Я же светлый, – хмыкнул он так же на ухо. – Вижу.

Выдохнув, я снова опустила веки. Внутри его крыльев оказалось удивительно надёжно. Словно меня действительно никто не мог здесь увидеть или помещать.

– У неё родители рано погибли, – прошептал по-прежнему тихо, и я не сомневалась, что снаружи нас не слышно. – Она сама растит сестру. Каждый день после занятий домой мотается.

Мы с Джеффом тоже росли практически без родителей. Они хоть и не погибли, но служба Оракулу занимает всё время. Туда приглашают лучших из лучших.

– У нас ведь нет кланов, – словно услышав мои мысли, добавил Растон. – Светлые живут семьями.

– Из-за чего погибли? – пробормотала я.

Крылатые живут дольше людей. И убить нас не так просто. Разве что лишив крыльев. Тогда мы теряем свои силы.

– Демары, – выдохнул Растон едва слышно, но холодок озноба скользнул по позвоночнику.

Демары. Порождения мрака, приходящие оттуда, где выжить практически невозможно. Извечные враги, однажды они обнаружили наш мир. И с тех пор жаждут вернуться, захватить здесь всё.

Люди не видят их. Но мы… мы, крылатые, стоим на страже мира и, если нужно, принимаем с ними бой.

Растон молчал, давал мне обдумать. Успокоиться. Почти касался грудью моей спины. Я чувствовала его дыхание, крылья по-прежнему скрывали нас. Великолепные. Белоснежные.

Я не знала, что происходило снаружи… да и не хотела знать.

– А родственники? – пробормотала.

– У них никого больше нет, так сложилось.

В какой-то миг острая жалость к оставшейся без поддержки девчонке прошила сердце, уколола душу. В конце концов, до вчерашнего дня я знать не знала ни о каком Растоне. Ну то есть мельком видела его, конечно, замечала взгляды девиц. Но слишком редко, слишком незначительно. Даже имени не вспомнила!

А они, может, давно общаются… а может и не только. Я ведь не удосужилась выяснить, свободно ли его сердце.

– Ты любишь её? – спросила зачем-то.

– Мы с детства дружим, – уклончиво, с некоторым напряжением отозвался Растон.

А после вдруг опустил крылья. Наверное, увидел то, что я и так уже знала.

Гели улыбалась, неверяще хватаясь за свои волосы. Чуть короче, чем были – но не всё же сразу. Где-то в глубине моей души ещё осталось… что-то царапающее. Недоброе.

Но, во всяком случае, я планировала разобраться с этим сама. Не срываясь на окружающих.

Светлокрылая подняла взгляд на меня… точнее, на Растона за моей спиной.

Странное чувство промелькнуло в душе, будто неуловимое воспоминание.