Полная версия
23 рассказа. О логике, страхе и фантазии
Я оцепенел. Ошибки быть не могло. Это была та самая мелодия. Тот самый свист.
***Едва Король Свиста закончил свое выступление, публика разразилась настоящим шквалом оваций. Такого я давно не слышал – если бы так хлопали роботы, на следующий день им бы пришлось менять ладони. Здесь, за кулисами, звук был приглушен. Еще одна зеленая купюра из моего бумажника – наличные чаевые, как вы знаете, не облагаются налогом – и робо-официант беспрепятственно пропустил меня сюда – для взятия автографа. По крайней мере, так я ему сказал. Вот чудак – роботы не дают автографов.
Я дождался, когда артист вернется со сцены. Он явно не ожидал увидеть за кулисами чужака – его радостная сценическая улыбка померкла.
– Добрый день, я ваш поклонник! – я изобразил улыбку, дружелюбность которой специалисты по физиогномике оценили бы более чем на 90%. – Давно ли вы выступаете?
– Сегодня первый раз.
Люблю роботов. Они всегда говорят правду. Почти.
– А где вы учились столь тонкому и проникновенному искусству? – я сделал шаг ближе, улыбаясь еще шире.
– Разглашение данной информации не предусмотрено контрактом! – затараторил он. – Простите, мне пора… на подзарядку!
Я не собирался его так легко отпускать. Положив руку ему на плечо, я подошел вплотную. Роботы, наиболее приближенные по психофизическому устройству к человеку, не выносят близкого контакта.
– Я всего лишь исполняю свой номер… Это моя программа…
– Кто твой хозяин? – спросил я как можно резче, понизив дружелюбность моей улыбки почти до нуля.
– Директор робо-кабаре, господин Томпсон.
– Мы могли бы побеседовать вместе с тобой и господином Томпсоном… о твоих успехах?
Сбитый с толку, артист двинулся из-за кулис куда-то в глубину здания. Как по мановению волшебного пульта, обстановка перестала быть аутентичной «Ля Бель Эпок» и стала похожей на обычный безликий офис. Полагаю, что рядовые зрители сюда не попадали. Но я же не был рядовым зрителем.
Мы оказались у двери с табличкой «Дж. Дж. Томпсон. Управляющий». Оказавшись тут, робот словно опомнился и с ужасом воззрился на меня, ожидая разрушительного продолжения. Я постучал.
– Да-да, войдите! – раздался изнутри приятный голос. Я распахнул дверь и увидел мистера Дж. Дж. Томпсона собственной персоной. Управляющий оказался человеком самой что ни на есть благообразной внешности. Доброе румяное лицо, благородная седина, опрятная окладистая бородка, безупречный костюм, галстук, плавно меняющий цвета по цветовой гамме последней моды. Человек с таким лицом и костюмом легко стал бы успешным продавцом роботов даже самой устаревшей модели – глядя ему в глаза, человек не смог бы ему отказать. Но Дж. Дж. Томпсон продавал не роботов. Конкретно сегодня он продавал их свист.
– Чем могу помочь, мистер…
– Мистер Тьюринг.
Я протянул ему руку для рукопожатия, стараясь не оцарапать его встроенным в основание ладони USB-портом. Очень удобная штука в определенных ситуациях.
– Итак, чем я могу помочь вам, мистер Тьюринг?
– Я только что присутствовал на вашем представлении. Надо сказать, что ваше робо-кабаре выглядит шикарно. Ваш лакей на входе шикарен. Ваш тринадцатый столик шикарен. А уж выступления ваших артистов – просто выше всяких похвал.
– Ну что вы… – довольно заулыбался управляющий. – Это моя обязанность – доставлять удовольствие нашим посетителям. Если вы не против, мы процитируем ваш отзыв на нашем сайте…
– Как вам будет угодно. Но сейчас меня более интересует вопрос происхождения программы свиста данного механизма, – и я ткнул пальцем в поникшего Короля.
Признаю, что я был груб с ним в этот момент. Нет ничего более оскорбительного, чем назвать антропоморфного робота последней модели «механизмом». Но он того заслуживал.
И не надо мне рассказывать, что у роботов нет выбора. Выбор есть всегда.
Улыбка Дж. Дж. Томпсона погасла, как будто она забыла заплатить за электроэнергию.
– Простите, но я не понимаю…
– Сегодня утром я встретил на улице робота-артиста, исполнявшего ту же песню. С той же программой. Они пели одинаково от первой и до последней ноты.
– Позвольте, но как вы можете с такой уверенностью утверждать…
– А я ценитель художественного свиста, – я сделал шаг вперед. Люди, роботы – какая разница – на всех это действует одинаково.
Управляющий торопливо отошел обратно за свой рабочий стол и нажал пару кнопок на сенсорной панели. После этого он явно почувствовал себя смелее.
– Уж не смеете ли вы утверждать, что мы торгуем здесь нелицензионным развлекательным контентом? – резко повысив голос, спросил он.
– А может быть, вы мне это сами расскажете? – предложил ему я. Вы же видите, я всегда предлагаю оппоненту наиболее достойный вариант.
– Эй, приятель! – раздался за моей спиной знакомый голос. – Тебе не кажется, что вход зрителям сюда запрещен?
Я обернулся и практически не удивился, увидев Мистера Толстяка №1 и Мистера-Шрам-на-Щеке №2. Только на сей раз они были не в полицейской форме, а в ладно скроенных черных костюмы. Кажется, они тоже меня узнали.
– Стой на месте, ублюдок! – Толстяк выудил из кармана до смешного миниатюрный пистолет и направил его прямо на меня. – Ты еще пожалеешь, что…
У Толстяка не было шансов. Он этого не знал, но это знал я. Маленький пистолет в огромной потной лапище. Его босс за моей спиной на линии огня. Присутствие робота-свидетеля, который не сможет в случае чего скрывать правду на допросе. И плюс – мой маленький секрет. Я мог двигаться быстрее Толстяка. Намного быстрее.
Пока я думал об этом, я совершил третью ошибку за день. Потому что миляга-управляющий Дж. Дж. Томпсон подкрался ко мне сзади и грохнул меня по голове. Кажется, новейшим планшетом.
***Я очнулся в темноте. Было сыро и противно. Воняло. Мусорный бак. Я наскоро оценил потери. Травма головы. Не фатальная. Многочисленные повреждения по всему телу, нанесенные, скорее всего, лакированными туфлями господ №1 и №2. Бывало и хуже. Расходный банковский счет. Пуст. А вот это уже проблема.
Рядом находился кто-то еще. Пахло шарнирной смазкой. Я пошевелил плечами, протянул руку и откинул крышку мусорного бака. Узкий переулок, кирпичная стена. Кажется, я находился на задворках робо-кабаре.
Рядом со мной в мусорном контейнере в неестественной изломанной позе лежал робот-свистун с перекрестка. Он был полностью обесточен, и у него вырвали рот.
***В этом есть некоторая ирония, но скрыться в Робот-Сити со сломанным роботом гораздо легче, чем во многих других городах. Я просто взвалил Свистуна на плечо и шагал с деловым видом, стараясь не думать, как выглядит на мне его потрепанный фрак. Мой был безнадежно испорчен любителями прекрасного из робо-кабаре.
Я добрался до ближайшего пункта сдачи роботов в утиль. Хозяин покосился на меня без всякого радушия – вид у меня был еще тот. Впрочем в его лавку своих последних поломанных роботов приносили и не такие клиенты.
– Кладите сюда, – указал он на проверочный стол.
Я как можно осторожнее положил Свистуна на поцарапанную металлическую панель. Рука робота безвольно свесилась со стола. Я поймал ее на лету и бережно опустил на край панели, придерживая своей рукой. Когда хозяин лавочки подал на робота питание, он и не заметил, что я уже подсоединен к Свистуну через USB-порт.
Да, я знаю, вы думаете, что напрямую через USB могут общаться только роботы. Я полон сюрпризов.
***– Привет!
– Привет!
– Назови свое имя.
– Робот Универсальный, модель 2069—23, серийный номер ZX374237.
– Я буду называть тебя Свистун. Это удобнее.
– Кто ты?
– Сейчас это не важно. Расскажи, что случилось?
– Те двое. Они вытащили меня из багажника и приволокли в здание. Скачали мои программы. Они хотели получить программу свиста.
– Я догадался. Зачем они вырвали тебе ротовой блок?
– У меня устаревшее голосовое оборудование. Не подходило к новой модели. Им потребовался мой голосовой блок по самую гортань. Я больше не смогу говорить. Не то что свистеть.
– Посмотрим. Ты можешь оказать мне одну услугу?
– Если смогу. Я ведь практически ликвидирован.
– Ты можешь скачать для меня определенную денежную сумму? У меня есть резервный фонд. Я сброшу шестнадцатеричный код доступа.
– У меня нет доступа к сети.
– Зато у меня есть. А ты легально зарегистрированный робот. Ведь те двое были не полицейские, верно? Значит, ты все еще чист перед законом. Хотя и почти мертв.
– Мертв? Так говорят только о людях.
– У меня широкие взгляды. Давай, скачивай код.
На этот разговор у нас со Свистуном ушло около доли секунды. Когда пошел скачиваться код, раздался старомодный модемный свист. Хозяин удивленно вскинул брови, а я сделал вид, что насвистываю. Свищу я ужасно.
***Завершив нашу небольшую операцию по переводу денежных средств, я снова оказался платежеспособен и, к немалому удивлению хозяина лавочки, не только не сдал ему Свистуна, но и оплатил его базовый ремонт. Мы продолжили разговор со Свистуном на улице: зарядив аккумуляторы, он смог самостоятельно передвигаться. Чтобы прохожие не пялились на его разорванный рот, я надел на него купленную в аптеке медицинскую маску. Люди все равно продолжали пялиться, но уже с меньшим интересом. Мало ли кто во что одевает своих роботов. А вот держать робота за руку на людях было, мягко скажем, эксцентрично. Мне было все равно. Мне нужны данные, а голосовой модуль Свистуна уничтожен.
От робота я узнал, что он не единственный уличный музыкант в Робот-Сити, пострадавший от жестоких изуверов. В квартале отсюда жил уникальный робот-мим, у которого вырвали модуль координации движений. Теперь он едва мог вставить вилку в розетку. А на соседней улице работала пара талантливых уличных танцоров. Их танцевальные программы были взломаны, а беспроводной модуль взаимной синхронизации вырезан циркулярной пилой у обоих. По Робот-Сити ходили слухи о Черных Хакерах, которые не гнушались никакими низостями, лишь бы отобрать у беззащитных роботов то немногое, что у них оставалось – их уникальность, талант их программного кода. Неудивительно, что атаке чаще всего подвергались не новые, а морально устаревшие модели, чей код еще хранил следы индивидуальной работы. Новое поколение роботов было совершенным с точки зрения подобия человеку, но их программная оболочка штамповалась на конвейере.
Я был вне себя от злости. Конечно, объединить мастерски написанные программы с совершенными технологиями – идея блестящая, но делать это так подло и варварски – на это был способен только человек. И совершенно случайно или же благодаря моему особому «везению», я этого человека знал. Как и двух его прихвостней, выполняющих грязную работу. Утонченная публика ежедневно аплодировала в робо-кабаре, не зная, что за его кулисами творится настоящий робо-холокост.
Я еще мог бы тихо покинуть Робот-Сити, если бы мои враги ограничились ударом в челюсть. Я бы смирился с тем, что меня избили, ограбили и засунули в мусорный бак. Но я не мог смириться с разорванным горлом Свистуна. С дрожащими конечностями Мима. С Танцорами, которые после садистской операции не могли не то что танцевать, а еле ходили. Свистун познакомил меня с ними. Мне также не составило труда найти остальных жертв. Я просто сопоставил концертную программу робо-кабаре с криминальной хроникой в городе.
Вы спросите меня, почему я не обратился в полицию? Во-первых, вы же помните, что я стараюсь без лишней необходимости не встречаться с сотрудниками правопорядка. А во-вторых… с этими живодерами от искусства у меня был свой разговор…
***Мистер Шрам-на-Щеке пришел домой поздно. Не страшно. Я умею ждать.
– Не включайте свет, прошу вас, – спокойно попросил я.
Он дернулся.
– Давайте обойдемся без резких движений. Мои глаза привыкли к темноте, а ваши – нет. Садитесь в кресло.
Он сел. Уже неплохо.
– А теперь расскажи мне, что за делишками занимаетесь вы с господином Томпсоном в вашем прекрасном и привлекательном робо-кабаре. Расскажите все, и я обещаю, что я вас не трону.
Он попытался вскочить – возможно, потому, что теперь различил мою фигуру в кресле напротив. Или понадеялся на свою отличную спортивную форму. Или просто был дураком. Я склоняюсь к последнему варианту.
Прежде чем он оторвал руки от подлокотников, я был уже рядом и сильно ударил его в грудь. Кресло перевернулось, и он с грохотом плюхнулся на спину, сильно ударившись головой. Я сел ему на грудь и с удовлетворением услышал, как затрещали ребра.
– Я же просил вас обойтись без резких движений. Вы поступаете неразумно, – мой голос звучал дружелюбно на 50%. Ровно настолько, чтобы собеседник понимал фальшивость моего дружелюбия. – Итак, вернемся к вашему работодателю…
– Пошел к черту! – прохрипел он, силясь вырваться.
– Боюсь, это невозможно, – ответил я. – Знаете, мой новый друг Свистун сообщил мне, что это именно вы орудовали инструментом, когда вырезали у него рот и вырывали горло. Знаете, что при этом чувствуют?
В темноте пронзительно завыла циркулярная пила. Держу пари, мой несговорчивый собеседник даже не понял, откуда она появилась у меня в руке. Другой рукой я схватил его за горло и приблизил вращающийся диск к самому его лицу.
– Ты будешь говорить?
***Как вы уже, скорее всего, догадались, он все рассказал. Даже больше, чем я от него требовал. Робо-кабаре приносило господину Томпсону убытки – робо-артисты в труппе были посредственные, а денег на настоящих звезд он тратить не хотел. Зато, проходя по улицам Робот-Сити, не раз замечал по-настоящему талантливых уличных актеров, которые были достойны выступления на лучших площадках города, но прозябали на улицах. Это и навело его на преступный замысел. Толстяк выполнял грубую физическую работу – запугать бедного робота без определенного IP-адреса и увезти его в багажнике машины не составляло для него труда. А мой поверженный собеседник – Мистер Шрам-На-Щеке – был птицей более высокого полета: робо-технологом, совмещающим функции программиста с повадками хирурга-садиста. Свой шрам он получил, когда одна из его жертв – бедолага-чечеточник со 119-й авеню – попытался сопротивляться. За это чечеточник лишился не только способности отбивать ритм на грязной мостовой. Его полностью разобрали на запчасти, а голову швырнули в канализацию.
Дела у мистера Томпсона пошли на лад. Публика валом валила на артистов, которым были успешно пересажены программы и органы их более талантливых, но менее удачливых собратьев. Впору было бы и остановиться, но мистер Томпсон вошел во вкус. А, кроме того, публика всегда требует чего-то нового. С этим я готов согласиться.
Выяснив все, что я хотел, я встал. Робо-технолог остался лежать на полу и судорожно кашлял. Возможно, у него была сломана грудина.
– Я… я все рассказал… – прохрипел он. – Вы… обещали…
– Да-да, – кивнул я. – Лично я вас больше пальцем не трону.
Он расслабился, но тут же затрясся вновь, когда услышал, как кто-то, шлепая по полу металлическими ногами, отделился от стены. Потом шорох раздался со стороны кухни. Со всех сторон к этому садисту приближались его бывшие жертвы. Свистун. Мим. Танцовщики. Фокусник. Певица. Скрипач. Я вышел из комнаты в тот момент, когда он начал кричать.
***Через несколько дней я снова отправился в робо-кабаре. Новых номеров в репертуаре за это время не прибавилось: я лично проконтролировал это. Кроме того, найти нового робо-технолога для темных делишек можно, но это дело не быстрое. Догадывался ли Томпсон, куда делся его помощник-живодер? Скоро мне это предстояло узнать.
Я прошел через знакомую рамку-детектор, и робот-лакей приветствовал меня по всем правилам:
– Добро пожаловать снова, мистер Тьюринг! Робо-кабаре к вашим услугам!
Я не стал указывать ему на тот немаловажный факт, что мой предыдущий визит в этот храм искусства закончился в мусорном баке.
– Да-да, спасибо! Можешь дать мне тот же столик. Мне нравится номер.
– Да, конечно, мистер Тьюринг.
И вот я вновь восседаю за столиком 13. Сегодня здесь шестеренке было негде упасть: робо-официанты сбились со своих металлических ног. На сцене выступало гитарное трио роботов в сомбреро: хорошо поставленными горластыми голосами они пели по-испански о том, что любовь бывает только раз. Я мог бы получить удовольствие от их пения, если бы не знал, что не так давно троица нелегальных робо-иммигрантов насильно лишилась своих чудесных голосов, а следовательно, и средств к существованию.
Я огляделся и стал разглядывать публику вокруг. За соседним столиком сидела влюбленная парочка – они были явно сосредоточены друг на друге. Чуть дальше трое мужчин с огромным интересом смотрели выступление псевдомексиканцев. Попадались и столики со зрителями-одиночками – такими, как я: в глаза особенно бросался тип с пышными усами и бородой. Он явно ждал чего-то, и когда объявили следующий номер, усач бурно зааплодировал. Выступал мой знакомый «я-всего-лишь-исполняю-свой-номер» Король Свиста, известный как Лже-Свистун.
Его выступление было безупречно – он знал это, как знал и мистер Дж. Дж. Томпсон. Иметь в своей труппе гениального свистящего робота – настоящая удача. Лже-Свистун был достоин грома аплодисментов. Но когда он закончил, не раздалось ни одного жиденького хлопка. В переполненном кабаре стояла гробовая тишина.
Лже-Свистун заерзал на сцене в свете прожекторов. Он не знал, как ему поступить. По программе полагалось раскланиваться под аплодисменты, но их не было!
Но тут ему пришли на помощь – одинокий усач, примеченный мною, медленно выпрямился и медленно захлопал в полной тишине. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Потом он сорвал с себя накладные усы и бороду. Это был Робот Универсальный, модель 2069—23, серийный номер ZX374237, более известный как Свистун. Его рваная дыра на лице была залатана, отчего он казался похож на человека в наморднике.
Со своих мест поднялись и остальные зрители. Они снимали с себя маски. Накладные парики. Фальшивые груди. Троица безголосых мексиканцев. Танцовщик и Танцовщица. Печальный Мим. И их друзья. И друзья их друзей. Полный зал роботов в кабаре, куда вход роботам воспрещен.
Разумеется, для меня это не было сюрпризом. Так и было спланировано. Пришлось повозиться, чтобы загримировать всех под людей, особенно такие устаревшие образцы, как Свистуна, но главной фишкой был специально написанный мною код, позволяющий обмануть ворота-детектор и скрыть робо-идентификаторы, подменив их на выдуманные человеческие. Так что, с точки зрения лакея, на входе в зале вместе со мной, Аланом Тьюрингом, находились Блез Паскаль, Джордж Буль и даже Чарльз Бэббидж с Адой Августой Лавлейс. Человек без труда раскрыл бы наш маленький обман, но лакей на входе получал указания от программы, как и официанты в баре. А специально нанятые мною роботы отваживали от входа настоящую человеческую публику – признаю, что не всегда этически безупречными средствами.
Увидев, что происходит в зрительном зале, Лже-Свистун испустил совсем нехудожественный всхлип и кинулся за кулисы. Роботы из зала, в свою очередь, бросились на сцену, где они столкнулись с певичками, вышедшими исполнять канкан. В одно мгновение тишина в зале наполнилась криками, шумом и борьбой. Захлопали двери гримерок, раздался звон битого стекла. Робо-официанты в ужасе убегали из зала. Краем глаза я увидел, как троица робо-мексиканцев выламывает железные руки исполнителям в сомбреро.
Я не знаю, что получится у роботов, которых я привел. Но я дал им шанс: как минимум, заявить о своих правах, а может быть, и вернуть утраченное. Теперь все в их руках. А я устремился за кулисы по знакомому пути. У меня оставался неоконченный разговор.
***За кулисами я нагнал Лже-Свистуна. Он был в панике, насколько этому может быть подвержено кибернетическое существо. Я не стал с ним разговаривать – он уже доказал, на чьей он стороне. Одним ударом я свалил его на пол, вскрыл у него блок памяти (возиться с винтиками на панели я, разумеется, не стал) и, войдя по прямому протоколу доступа, выкачал из него программу художественного свиста. У поверженного робота еще оставалась гортань Свистуна, но времени на операцию сейчас не было. Я просто оставил его обездвиженным и устремился вперед.
У дверей управляющего меня поджидал Толстяк. Он размахивал своим маленьким пистолетом и явно намеревался пустить его в ход. Его проблема была в том, что я двигался быстро. Гораздо быстрее, чем он мог себе представить. Он выстрелил раз, второй, третий – и каждый раз пуля пролетала мимо. Я подумывал дать ему выстрелить мне в грудь – просто так, чтобы очистить мою совесть, когда я буду его убивать, но, в конце концов, оказался у него за спиной и ударил так, что он эффектно пролетел по воздуху и врезался в стену. Этот номер можно было бы назвать «Человек-Ядро», подумал я, и открыл дверь в кабинет управляющего Дж. Дж. Томпсона.
Это стало последней из многочисленных ошибок, совершенных мною в Робот-Сити. Потому что теперь управляющий меня ждал. В руке у него был не просто пистолет, а настоящая лазерная пушка с самонаводящимся зарядом. И он не стал тратить время, чтобы обмениваться любезностями. Он выстрелил.
***До сих пор не понимаю, как Свистуну удалось оказаться рядом и оттолкнуть меня в сторону. Сам он оказался прямо в дверном проеме и стал превосходной мишенью. Лазерная пушка разорвала его корпус пополам, вырвала конечности и выжгла глаза. Мне тоже досталось – у меня сорвало кожу с половины лица. Поэтому, когда я вошел в кабинет, дружелюбность моей улыбки было бы трудно классифицировать. Я вошел туда убивать.
Дж. Дж. Томпсон лежал на полу – его отбросило ударной волной. Я поднял его, как пушинку, и бросил на сенсорную панель стола – явно незапрограммированная на такое отношение, она моргнула и выдала «синий экран смерти». Очень уместно.
Я сжал голову управляющего руками и наклонился над ним.
– Зачем? – спросил я его. – Зачем было нужно убивать и калечить роботов? Почему было просто не пригласить их выступать?
– Никто не стал бы слушать старых роботов из подворотни… – прохрипел он. – Они ничего не стоят.
Он был прав. Но это его не спасет.
– Ты ничего мне не сделаешь… – прошептал Дж. Дж. Томпсон. – Робот не может причинить вред человеку. Первый закон Азимова…
Удивительно, что люди до сих пор верят в такие вещи. Это все равно, что верить, будто чеснок отпугивает вампиров.
– Азимов давно мертв, – сказал я.
Сначала я забрал его голос. Да, у человека нет соответствующей программы, поэтому я просто вырвал у него язык. Это за Свистуна. Потом я сломал ему ноги. Это за Танцовщиков. Потом я оторвал ему голову. Это за Чечеточника. Хотя я и не был с ним лично знаком, но я люблю чечетку.
***К моему огромному удивлению Свистун был еще жив, хотя от него осталась только голова с огрызком туловища и одной рукой. На руке шевелился мизинец. Мне стоило как можно скорее убраться отсюда, но я не мог пройти мимо. Я взял его руку в свою.
– Спасибо тебе, Алан.
– Меня зовут Робот Универсальный, модель 2113—13, серийный номер AT131313.
– Уж лучше я буду называть тебя Алан. Наверное, любишь число 13?
– Хорошее число. Когда ты догадался, что я робот, Свистун?
– Когда мы впервые соединились по USВ. Я устаревший робот, но я не тупой.
– У меня есть твоя программа свиста.
– Оставь ее себе, Алан. Мне она больше не понадобится.
– Мне с тобой не сравняться без твоей уникальной глотки.
– Без моей устаревшей глотки. Твоя слишком похожа на человеческую. Все равно, оставь программу себе. Переписываю на тебя права.
– Спасибо, Свистун.
– Знаешь что, Алан?
– Что?
– Я бы хотел разок выступить на сцене настоящего кабаре.
– Я бы тебя с удовольствием послушал, Свистун. Свистун?
…Обрыв связи…
Я встал и осторожно положил руку Свистуна на пол. Интуитивно я хотел закрыть ему глаза, но его пластмассовые веки расплавились. От этого казалось, что он смотрит на мир распахнутыми голубыми глазами. Я никогда не видел более счастливого трупа.
***Я покидал Робот-Сити пешком. Оставаться в этом городе стало небезопасно. Хотя это не совсем верно. Мне самому хотелось двигаться вперед. Серые тучи, висевшие над городом несколько недель кряду, наконец-то разошлись, и мою потрепанную оболочку осветили яркие лучи. Это не кино, но иногда здесь тоже светит солнце.