Жанна – дурак!

Федор Галич

Жанна – дурак!

Приехал я как-то погостить в глухую сибирскую деревню. Захотелось молочка настоящего испить, да воздухом свежим подышать. Птичек послушать вместо рэпа, да у кукушки узнать, сколько мне ещё на этом белом свете жить отмерилось, перед тем, как в чёрном свете меня представят…

А началось всё с того, как вышедшая мне навстречу из своей дряхлой избушки бабулька, увидев меня, перекрестилась и запричитала…

– Батюшки, свет, неужто война началась?!

– А почему вы бабуля решили, что я похож на «разносчика» дурных вестей? – шутливо поинтересовался я.

– А хрена тебе тут делать тогда?! – округлив глаза, удивлённо спросила бабка. – Нефти у нас тут нет, куриц несущих золотые яйца – тоже. Может, ты хочешь построить у нас здесь банк? Так здесь не живёт никто. А я свои деньги в банке из-под кофе храню. Из нашей глуши те, кто помоложе свалили уж давно. А кто, не успев сбежать в город, корни тут бросил и состарился, так тех по кладбищам разнесли. Я одна тут практически и живу как Робинзон Крузо. Только вот вместо «Пятницы» внучка мне подыхать не даёт. Как я её только от себя не спроваживала. Про городские кино, театры, большие магазины рассказывала. А как внучка подросла, оформилась, сиськи налились, да жопа оттопырилась, так я её даже похабными историями заманить в город пыталась. Съезди мол, посмотри на людей, да себя покажи. Думала, ёкнет что-то в груди у неё и в лобке зачешется. А ей нипочём! Уставилась на меня, как овца на старые ворота, и ни о каком городе слышать не хочет. Не брошу тебя, говорит, и всё. Представляешь? Как боец – раненного командира. А что ей со мной весёлого-то? Правда, у нас тут в один из домов летом городские приезжают своей компанией, пиво попить, шашлыки пожарить, да в бане баб попарить. Так они её на свои вакханалии не зовут. На кой им внучка моя, коли у них и своих девок хватает? Да и наведываются они совсем редко. А больше здесь ни одной живой души и не бывает. Даже волки от скуки выть перестали, от того, что «пужать» некого, да и ушли в другие, более людные леса. Зато моей корове теперь раздолье. На нервы никто не действует и молоко у неё от этого только жирнее стало, – довольно подметила бабка, и хитро мне подмигнула.

– А я вот именно такое молочко испить и мечтаю. Я, можно сказать к вашей корове с уравновешенной психикой и сбежал от этих театров и кино. В городе «тёлок» всяких полно, да только нервные они все какие-то, дёрганные, и толку от них, как от козла молока. А такая плодородная как у вас, это сейчас большая редкость и ценность великая.

– Запутал немного бабушку. Не вкурила я, почему тёлки у вас там недойные? Травку что ли мало кушают?

– Да потому, бабушка, что курят они травку, а не кушают! И вообще, в городе уже давно мёртвые все. Что еда, что люди.

– Свят-свят-свят, – запричитала бабка и начала опять креститься. – Как же мёртвые-то?!

– А вот так. Сердце людям, город в холодный камень превратил. Очерствели они друг к другу и превратились в равнодушных и отмороженных биороботов.

– Это как снегурочки что ли?! – решила вникнуть в суть разговора бабка.

– Неет. Снегурочка – добрая! И «растаять» могла! А эти – злые. И их ледяные сердца ничто не способно растопить.

– А еда, почему мёртвая? – попыталась перевести разговор с биороботов на более понятные для себя темы, бабулька.

– Потому, что неживая. ИСКУСТВЕННАЯ. Хлеб – не плесневеет, а молоко не киснет. Потому, как не из коровы оно, а из порошка нескисаемого сделано. Люди друг с другом через компьютеры разговаривают, детей в пробирках выращивают как огурцы на подоконниках. А удовольствие от резиновых женщин получают.

После услышанного, бабка пошатнулась и, облокотившись на меня, побледнев, прошептала:

– Сынок, а церковь-то в городе есть?

– Есть.

– А люди в неё ходят?

– Ходят.

– А зачем? – растерянно спросила бабка.

– Не знаю, бабушка, я ответа на твой вопрос. Наверное, поэтому и приехал к вам, чтобы осмыслить всё и понять, в каком месте мы «перегнули палку» и, превратившись в оборотней, процесс развития обратили в процесс самоуничтожения. Но больше, наверное, не искать смысла в бессмысленном, а пожить настоящей, простой, натуральной, ЖИВОЙ жизнью приехал. Попить натурального молочка, простоквашки, съесть с грядки лучок, собрать настоящих грибов вместо нарезанной резины со вкусом шампиньонов, да подышать чистым лесным воздухом, а не кондиционерным. Если пригодятся в вашем хозяйстве пара крепких, мужских рук, то я с удовольствием обрёл бы покой и пристанище в вашем «женском монастыре».

– Ну, что ж, на нашем «острове одиночества» нам с «Пятницей» такой забавный «попугай» пригодится. Внучку будешь развлекать своими городскими байками, да и мне будет с кем самогонки выпить. А то в одну-то голову не льётся, а внучка пьянеет быстро и отрубается. И не поговорить с ней толком, и на следующий день она не помощница. Так что оставайся, коли хандры не боишься и печень здоровая, – подмигнув, согласилась бабка и, ткнув мне в правый бок, усмехнулась.

Так и «причалил» я к этому необитаемому мужчинами острову, окружённому со всех сторон бесконечной тайгой, став «первым парнем на деревне». И пусть в той деревне кроме меня парней не было, но мне было чертовски приятно осознавать свой статус. Проведя краткую экскурсию по дому, бабулька вывела меня во внутренний двор. Представив меня гуляющей по двору скотине, она взяла курс к дальним стайкам. Лежащая в луже свинья, приветливо хрюкнув, перевернулась на другой бок, а жующая траву коза равнодушно сопроводила меня молчаливым взглядом.

– Вот, «попугай», первое время поживёшь здесь пока, среди птиц. Курятник просторный и тёплый, а если будешь вести себя хорошо, то потом в дом переедешь. Только смотри тут у меня, на кур не заглядывайся, а то петухи тебя вмиг заклюют. Они тут главные, поэтому на-рожон не лезь и власть свергнуть не пытайся. А то курицам дурной пример подашь, они взбунтуются, эмансипируются, и петухов слушаться, а потом ещё и нестись перестанут. А тебе эти голодные революции не выгодны. Так как твоя первоначальная обязанность будет заключаться в том, чтобы яйца к завтраку носить. Я имею в виду не самому их высиживать, а из-под куриц собирать и в дом к утреннему столу доставлять. В общем, прикинься послушной наседкой-соседкой, чтобы петухов не нервировать и тогда всё хорошо будет. Главное, не поворачивайся к ним спиной. А то «потопчут» ещё, – предупредила бабка и скрипучим голосом захохотала.

– На этот счёт можете не волноваться. Я и в городе к «петухам» спиной никогда не поворачивался. Я в этом смысле убеждённый женолюб и всегда был за традиционные и гармоничные отношения между мужчиной и женщиной, – уверял я бабулю, тащащую меня за руку по двору, как козла на поводке.

– А вот и мой маленький «молокозаводик»! – с гордостью похвасталась бабка, подведя меня к сараю побольше. – Здесь и производится большая часть продуктов с нашего стола. Молочко, сливочки, сметанка, творожок, сыр, маслице. Ну, пойдём, познакомлю тебя с его «коллективом», – деловито произнесла бабуля, распахивая большие ворота.

Уличный свет, резко ворвавшись в полумрак сарая, осветил корову и стоявшую рядом с ней темноволосую девушку, лет восемнадцати, старательно намывающую её мочалкой. Длинные, чёрные как грива у коня волосы свисали с плеч девушки крупными локонами, слегка задевая своими кончиками беленькие трусики, «выглядывающие» из-под ярко-голубых коротеньких шортиков. Сквозь намокшую, обтягивающую майку просвечивала упругая девичья грудь. А стройные и красивые, загорелые ноги, стоявшие на-раскорячку для устойчивости, дополняли образ, напомнивший мне сексапильных «мойщиц» автомобилей из эротических журналов для мужчин.

– А вот и мои девочки, мои красавицы! Тёлочка моя, и внученька, Жанночка. Ну, как, о такой ты мечтал? – спросила бабка, кивая в сторону коровы. – Смотри, какое у неё вымя!

– Дааа, о такой, я даже и мечтать не мог! – не в силах отвести глаз от упругой груди Жанны, согласился я. – Даже слюнки потекли от желания поскорее снять сливочки и отведать этот деревенский «десерт», – продолжал восхищаться я, исподтишка рассматривая внучку с ног до головы.

– Баб, кто это? Ты корову решила продать или меня… замуж выдать? – не понимая, что происходит, растерянно спросила у бабки внучка, косясь в мою сторону взглядом волчицы.

– Это городской «выкидышь». Пожить у нас хочет, чтобы молочко неразбавленное попить, да воздухом незасранным подышать. Говорит в городе испорченное всё, вот и приехал горемыка в наш девственный лес, душу свою истерзанную подлечить.

– А я уж подумала, что ты в тайге жениха мне на капкан изловила, – усмехнувшись, сказала внучка, и кокетливо взглянув на меня своими голубыми, как шорты глазами, продолжила мыть корову.

Наверное, то, что пронзило всё моё тело, бросив меня в горячий пот и оттопырив мои штаны в области паха, и называется «пробежавшей» между нами искрой. Испугавшись, что из моего «огнемёта» мощным напором может вырваться пламя страсти и безжалостно сжечь всё вокруг, я решил немедленно ретироваться, чтобы остудить свой пыл и прийти немного в себя. С видом провинившегося школьника отпрашивающегося с урока, пробубнив бабке что-то невнятное про то, что мне необходимо отдохнуть с дороги и что слишком чистый воздух немного вскружил мне голову, я выскочил из сарая и устремился в выделенное для меня жилое помещение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.