Нижние уровни

– Тогда скажи, какая у меня аура? – приподняла мордочку Блекджек.

– Красный. Жёлтый. И совсем немного черного, – честно признался я. – Очень простое сочетание, даже я расшифрую. Красная энергия – это здоровое эго. Хотя в негативном ключе алый цвет может обозначать гнев, беспощадность, беспокойство или нервозность. Жёлтый – цвет пробуждения, оптимизма, легкомысленного характера, вдохновения и ума. Чёрный указывает на беспощадный характер по отношению к себе или другим. Также говорит о проблемах в прошлом, пережитом гневе, горе или проблемах со здоровьем.

И нет, я не так хорош в этом, как может показаться. Мне требуется как минимум несколько минут и полная сосредоточенность, чтобы разглядеть ауру человека. Пусть и тренируюсь я на Адском уровне, но в работе это пока не может помочь. Зато я изучил всех своих близких, в том числе Блэкджек.

– Так не интересно! Ты знаешь мою литературную историю, вот и подогнал, – насупилась поняшка.

А я понял, что самым страшным и неприятным для меня может быть только личное. Личные потери? Что может быть больнее и неприятнее? И если с Брутом мы разобрались, а потерю Маши я почти забыл, да и воскресил я её, то оставалась только семья. Да, бабушка моя умерла, но память о ней была лёгкой и лишь немного грустной. А родители живы. Так что мне нужно?

– Не обижайся, тебе не идёт, кровожадная кибер-убийца, – потрепал я поняшку по шее, та от удовольствия закатила глаза и чуть слышно заржала. Феникс ревниво заклокотал.

Мысль о родителях меня неожиданно зацепила. Да, они живы, но я их вычеркнул из жизни почти на десяток лет. Забыл и похоронил воспоминания. Это ли не то, о чем говорила Блэкджек?

–У меня вроде бы есть идея, – предупредил я спутников и почувствовал, как они прижались ко мне, поддерживая.

Подчиняясь моему желанию, зал словно бы провернулся вокруг нас, и мы оказались у новой колонны с разводами зелени, едва заметно отличающейся от предыдущей. И вновь прикосновение к колонне, пока решимость не угасла.

Глава 4. Или как возненавидеть себя? (Часть 2 (воспоминание))

– Так, значит, решил. Едешь? – гулко уточнил батя, когда щи оказались уже съедены, а мать накладывала тушёную капусту с курицей.

– Да, поезд завтра в четыре утра проходит через станцию. Вещи собраны, – я не смел поднять глаза, а потому обрадовался, когда передо мной поставили тарелку. – Больше тянуть нельзя. Остался всего день для подачи документов. Не говоря уже об общаге…

Чувствовать себя младше на десяток лет оказалось непривычно. Тело меньше, плечи согнуты, шея ныла от того, что постоянно чуть склонена. Зато мозги работают шустро, а в теле лёгкость… и страх.

– Тц… – батя цокнул языком. Закинул в рот капусту, хотя она и была только с плиты и могла легко ошпарить. Неспешно прожевав, он продолжил: – Значит, минимум на четыре года уезжаешь.

– Не считая каникул в сезон, – попытался вставить я.

– И всё это время работать не будешь, – зычный голос отца перекрыл мою вставку, словно её и не было. – То есть хочешь бросить меня одного на участке? – новая порция капусты. – Хочешь бросить семью неизвестно ради чего.

– Ради образования! – мать тоже села за стол, как всегда положив себе остатки. – Образование очень важно!

От поддержки матери сердце наполнилось теплом. Хоть кто-то меня понимал! Она собрала с собой еды на первое время. Всё что я люблю… Денег пыталась дать, но я не взял – не зря ведь работал до последнего! Не зря копил. На месяц жизни в городе точно хватит!

– Важно, – кивнул отец размеренно, не отрывая взгляда от меня. – Но он серьезно думает, что кому-то там, в городе, нужен? Думает, что сумеет устроиться на бюджет со своим деревенским аттестатом? Посмеются над ним только.

– Посмеются, и не поступлю – значит, вернусь, – себе под нос огрызнулся я. – Тебе на радость.

– Что? Что ты сказал? – повысил голос отец. – Повтори.

– Ничего… Говорю, что попробовать должен, – решился ответить я. – Не вечно же в деревне сидеть?

Я поднял голову и посмотрел на отца с вызовом. Здоровый мужчина. Под два метра ростом и косая сажень в плечах. Как он подковы гнул, я видел самолично. Щетина словно наждак. А взгляд… у меня от него перехватывало дыхание.

– А чем тебе деревня не угодила? – насупился отец и даже отложил приборы. – Это твой дом. Место, где тебя всегда ждут. Твоя земля, которая всегда рядом. Хозяйство, которое в зависимости от того, как поработаешь, так тебя и накормит. То, на что можно положиться.

– Это дыра! Грязная и вонючая дыра! – недовольно огрызнулся я. – У нас даже горячей воды нет! Баня раз в неделю – счастье. Интернет провели, так местные алкаши на вышку косятся, думают, как бы её в чермет сдать. А работать на этом “хозяйстве” постоянно в грязи, среди помоев, да навоза – уж спасибо не надо. Я лучше в городе счастье попытаю.

– Серёжа! Дима! – попыталась влезть мать. – А ну хватит!

Я даже и не помнил, что она пыталась нас разнять. В душе осталась лишь ярость в этот момент. Я чувствовал, как меня душили слёзы из-за того, что меня не хотели понять. Раздирала обида, от того, что пытаются остановить. Сжигала злость… о, как она меня сжигала!

– Это честная работа, – начал заводится и отец, повысив голос. – А что ты будешь делать в городе? “Физик” – разве профессия? Чем ты вообще будешь заниматься? В лаборатории мензурки мыть? Микроскопы протирать? Возомнил себя следующим Ломоносовым? Я бы понял ещё механик, или аграрное что-то… помог бы родному селу!

– Да к чёрту это село! – не выдержал я.

Я готов был броситься чуть ли не в драку, чтобы отстаивать свои, единственно правильные убеждения перед этим дуболомом, который с рассвета до заката только и работал. Более того, уже и меня окончательно достал, постоянно используя то грузчиком, то подсобником, то ещё каким-нибудь “принеси-подай-отвали и не мешай”.

При этом я знал, что сейчас последний шанс остановится. Я мог бы замолчать и извиниться, а после просто поступить по-своему! Но я дал волю эмоциям! Я попытался доказать свою правду! Совершил ошибку.

Сейчас я бы поступил по-другому – опыт, зараза, меняет взгляд на многие вещи. Но о том, что сказал тогда, не жалею. С тех пор я больше не боялся говорить то, что думаю, кому бы то ни было. Ни Шефу. Ни мисс Спектр. Ни, чёрт его побери, Богу! Я не смиренная маска, удобная для других! Я смеялся всем им в лицо, ибо это был я.

– Я ненавижу эту дыру всей душой. Только и мечтаю, как бы отсюда свалить и больше её никогда не видеть. Я надеюсь, что когда-нибудь тут всё просто сгорит. И что мне не придётся возвращаться сюда после учёбы. Я сделаю для этого всё возможное!

– А ну замолчи, щенок! – рявкнул отец, который всю жизнь прожил в этой деревне. – Это место тебя кормит. Работа в поле и в хозяйстве! Хочешь на мать всё сбросить? Она не молодеет. Это место для тебя…

– Это пройденный этап! И если вы хотите здесь гнить – ваша воля! Но я не хочу, – припечатал я и в чувствах вскочил.

Наблюдая за происходящим чуть отстранённо, я увидел, как на глазах матери блестят слёзы, а руки в испуге сложены на груди. Заметил за раскрасневшимся лицом отца со сдвинутыми бровями бледность… морщины… боль и обиду во взгляде.

Я увидел чувства, которые никогда не замечал раньше. Был слеп? Молод? Глуп? Или, может, отец, работяга и труженик, который за всю мою жизнь не поднял на меня руки и матери плохого слова не сказал – может, он хорошо скрывал свои чувства, чтобы проблемы не свалились на его семью? Не знаю…

– Я больше сюда не вернусь. Прощайте! – и молодой я побежал наверх, за вещами.

– Ну и уходи, – донеслось мне в спину сдавленное. Последний выстрел.

Глава 4. Или как возненавидеть себя? (Часть 3)

Лестницы… да и вообще каких-либо изменений не наблюдалось. Очередной провал. Просто тишина. Просто компания разномастных существ сидела плотной группой, на одном из уровней астрала и поддерживала теплыми объятиями друг друга. Просто хотелось закрыть глаза и забыться… И я даже не знал, рад или сожалею, что тут нет Нади?

– Ты поступил жестоко… но правильно, – наконец, заметила Блэкджек.

– Знаю, – безжизненно отметил я. – Поэтому я ничего не поменял.

В мысли закралась идея, что стоит всё бросить и попробовать найти «Провал».

Как известно, у любого правила есть исключения. Имелись они и в случае с испытаниями. Если их преодолеть, проход на следующий уровень астрала открывался раз и навсегда. А вот Провалы были одноразовыми.

Порой люди случайно проваливались безо всяких испытаний сразу на несколько уровней. Например, когда я искал душу в деле с Машей, то проскочил пару уровней и из Мира снов попал сразу в Лимб – третий уровень. Хотя… параметр “случайно” вызывал основные проблемы. Времени для поиска “провалов” могло уйти неопределённое количество. И “нахождение” Провала могло совпасть с тем, что человек невольно проходил испытание, свойственное для уровня, куда открывался Провал. Локальное, слабенькое, но очень значимое испытание.

Вот только имелось у Провалов и неоспоримое преимущество: лишь через них попаданцам удалось попасть в Хроники Акаши – второй уровень астрала. Пробить туда постоянный, осознанный проход ещё никому не удалось.

Библиотека или Хроники Акаши. Здесь находятся все знания человечества. Книга с судьбой каждого человека. Сюда подключаются предсказатели за своими видениями. А ещё последователи последней Книги верят, что там хранится книга, которую написал творец. Туда попадали лишь несколько раз, спонтанными переходами.

Многие сравнивали Уровень испытаний с хрониками Акаши – мол, и там, и там можно получить знание. Но имелось существенное пара отличий. На Уровне испытаний можно получить навыки, которые развивали лишь душу – испытания воли, морали, стойкости и прочих характеристик. В хрониках – знания для разума… причём как уже существующие, так и только потенциально возможные. И второе, на уровне испытаний необходимо заслужить развитие – раз за разом преодолевая испытания, проигрывая и становясь лучше. В случае же с хрониками само попадание туда означает, что ты прошёл испытание и все знания доступны.

Но даже Провал не мог помочь попасть на первый уровень Астрала: в легендарную “Кузницу душ” – место, где все души перерождаются и отправляются на новый круг бытия. Где не побывал ни один смертный. Нам известно об этом месте только по обмолвкам душ из Лимба. Это место не изучено, так что может содержать всё что угодно.

Хугин в моих руках расправил крылья, позволяя себя погладить и выказывая доверие. Тихие, едва различимые то ли “крух”, то ли “ток”, выражали его спокойную умиротворённость и отдалённо были похожи на песню. Гортанную песню, которая, словно жёсткие крылья, укрывала моё сердце от боли.

– …и он любил седеть часами, просто любуясь простором, – я поймал себя на том, что Блэкджек уже какое-то время о чем-то рассказывает, но за своими переживаниями я совсем это упустил. – Я никогда не понимала, что же его так зацепило? Ну да, красиво… Но не тратить же на это по несколько часов! А хост на это всегда лишь смеялся…

– Постой, постой, – встрепенулся я. В мою заторможенную голову пришла мысль: – У тебя был хост-создатель? Так ты не коллективная тульпа? И где тогда сейчас твой хост?

– Вечно ты слышишь не то, что нужно, – недовольно насупилась Блэкджек, хлестнув хвостом в раздражении. – Может, и существуют коллективные тульпы – тот же бог, но у меня есть единственный хост… вернее был.

– Так значит, это твой хост проходил испытания, и теперь ты всего лишь идёшь по его словам? И от него же ты знаешь про разделение души?

– Сергей, не надо, – едва слышно попросила Блэкджек.

Я запоздало понял, что лезу в личное: отношения хоста и тульпы – это заставило меня заткнуться. Вариант, что Блэкджек обманула и задала неверное направление, вынуждая отказаться от так не нравящейся ей цели, я держал в голове, но не давал ему разгуляться. Вместо этого пытаясь вспомнить… то, что я не хотел бы помнить. Парадокс!

Бесконечность вариантов, на просмотр которых уйдёт вся жизнь… собственно, тут и запечатлена вся моя жизнь. Осознанно я никогда не найду своё самоё темное воспоминание, даже зная наверняка, что оно есть в этих Чертогах. Эх, жаль я не могу пожелать и получить, что я хочу… Или могу?

Если колонна откликается на моё желание просмотреть то или иное воспоминание, то почему бы не задать более общий запрос? Неужели может сработать?

– Приготовьтесь… Ещё одна попытка, – с тяжёлым сердцем предупредил я, прикасаясь к колонне, словно к раскалённой поверхности, в ожидании новой муки. И мысленно попросил: – “Я желаю обрести то, что стерто из памяти, то, что никогда не хотел бы помнить”.

Глава 4. Или как возненавидеть себя? (Часть 3 (воспоминание))

Плотные заросли осоки высотой в мой рост, а местами и выше. Она окружает со всех сторон, но видны два выхода из травяной западни: тропинка, ведущая вглубь зелени, а дальше, как я знаю, вверх по склону к дороге в родную деревню; с другой стороны мостки, открывающие доступ к воде, слегка затянутой ряской. Они позволяют прыгать сразу на глубину.

По ощущениям я – шести или семилетний шкет. Стою на небольшом вытоптанном островке, недалеко у воды, рядом с кострищем и самодельным чурбачком-сиденьем – одно из детских убежищ. На чурбачках восседают ещё пара парней, на вид лет двенадцати-четырнадцати, причём один из них пытается делать вид, что курит, хотя на самом деле лишь мусолит сигарету.

Я не знал, плакать мне или смеяться. Я убивал. Уничтожал великие произведения искусства. Несколько раз становился причиной жутких трагедий. Даже катаклизмов. Но моё самое тёмное воспоминание из детства? С той поры, когда я пошёл в первый класс? Или ещё до этого?

Но самое странное, что я действительно не мог припомнить этот момент. Что такого жуткого могла сотворить компания детишек?

– Ну что, принёс? – тот парень, что постарше пытался говорить грозно, но очевидно, что он с трудом сдерживал любопытство.

Я пытался вспомнить, кто этот гоповатый пацан? Миха-коромысло, которого по малолетке посадили? Или Сёма-всё-путём, которому по пьяному делу комбайном откромсало руку?

– Ну чё мнешься, как девчонка? Или зассал? – ухмыльнулся второй. – Сём, ты погляди на этого ссыкуна! Проигрался и теперь долг отдавать не хочет!

– Дык… это ты зря. Карточный долг – дело святое! Или хочешь, чтобы все знали: Серёга – лошпет, который слово не держит?

– Нет! Я принёс! – мой голос прозвучал неожиданно звонко и взволновано, а я почувствовал, как мои руки трясутся, когда полез за пазуху, пытаясь, что-то достать. – Я держу слово.

У воспоминаний имелся один крупный недостаток: если отголоски эмоций ещё чувствовались, то вот о своих прошлых мыслях я ничего не мог сказать. Что думала моя юная версия в тот момент? Думала ли она вообще? Не помню…

В моих руках появился полотняный мешочек, внутри которого что-то звенело. Не деньги – уже радует. По тактильным ощущениям что-то странно знакомое. Что-то, от чего в душе отдалось первое эхо неуверенного страха…

Сёма, не желая дожидаться, выхватил мешочек у меня из рук. Несколько уверенных движений, и на свет появились три предмета: две медали "За боевые заслуги"; одна медаль "За отвагу". Мне хватило одного отблеска солнца, чтобы узнать их и, что самое паршивое, вместе с этим пришли и отблески воспоминаний. Пришёл стыд…

– Вот эту пустим на грузила, – бормотал Сёма, крутя в руках медаль "За отвагу".

– Да фигня, – спорил с ним товарищ. – Давай лучше Димычу толкнём. Он в город поедет – продаст, а нам он сразу заплатит пару сотен.

– Давай пару продадим, а вот эту, – он ухватил медаль "За боевые заслуги". – Тяжёлая… да и блестящая! У Кольки из них можно будет блесны выплавить… Или даже колечко сделать! Подарю Ленке, может, даст?

“Медаль «За боевые заслуги» – государственная награда СССР для награждения за умелые, инициативные и смелые действия, сопряженные с риском для жизни, содействующие успеху боевых действий с врагами Советского государства”, – всплыла в сознании выдержка из старого учебника. А в сердце, вместе со стыдом, стала просачиваться ярость.

– Ребят… может, отдадите? – услышал я собственный голос, едва сдерживающий слезы. – Это ведь прадедушки! Он их с войны привёз…

– А ну отвали, – отмахнулся от меня Сёма, полностью поглощённый новым приобретением.

– Не… постой, – протянул товарищ, и в его взгляде я прочитал желание поглумиться. Но по тому, как потеплело от надежды у молодой моей версии, я понял, что юный я не уловил подвоха. А старший говорил: – Вернуть не можем. Ты нам проиграл и это твой долг. Хотя можешь отыграться… Вот только у тебя есть, что поставить? – всё внутри моей молодой версии сжалось, ибо он не знал, что предложить, но старший помог и тут: – Нужно что-то равноценное. Пара тысяч, думаю – в самый раз…

У моей юной версии всё рухнуло. Ему давали карманные деньги, и он их даже копил – у него имелось, около ста пятидесяти рублей в копилке! Но не две тысячи. Такие огромные деньги могли быть только у родителей.

– У меня нет, – честно признался я, и стрекот лягушек вдали подтвердил это. – А папка не даст…

– Так зачем спрашивать? Сопри, да и всё! – ухмыльнулся Сёма. – Потом вернёшь… если выиграешь. А проиграешь, так получать тебе в любом случае, что за эти побрякушки, что за деньги.

Я задумался… Моя детская версия всерьёз задумалась над предложением! От одного этого осознания душа вскипела! Да что там, вулкан так не извергался, как я пылал в тот момент. Для меня имелось только одно правильное решение: броситься в драку, несмотря на последствия, и отобрать награды любой ценой. Только так и не иначе! И то, что их двое, то, что они старше, и другие нюансы – лишь оправдания.

Но детская версия думала над совершением кражи. Она не понимала, что выиграть ему не суждено в любом случае. И даже если он сумеет сделать это каким-то чудом, то у него всё отберут силой.

И главное, детская версия думала над предательством родных, ибо не знала будущего, которое калейдоскопом мелькало у меня в голове. Юный я не помнил слёз дорогой любимой бабушки, для которой исчезло последние, и от того такое ценное наследие прадеда – героя войны и по рассказам очень хорошего человека. Юный я не чувствовал напряжения, когда оставался с матерью в следующие несколько месяцев. Как она сквозь силу улыбалась при разговоре со мной. Юный я не видел взгляда бати.

Это было самое жуткое. Он не ругался. Он даже подзатыльника мне не отвесил. Он просто посмотрел на меня с таким презрением и грустью, словно на скот, который на следующий день должны отправить на убой. На убой меня не отправили – отвели в библиотеку, где заставили найти всё о медалях и прочитать, чтобы я понял их значение.

Это оказалось кошмарно. С каждым прочитанным словом и страницей. С постепенным осознанием цены данных наград – за что они давались. Вместе со всем этим ко мне в сердце просачивалось презрение к собственному поступку.

Не удивительно, что я постарался это забыть.

– Нет, я не могу, – наконец, едва слышно произнесла моя детская версия. – Отдайте, пожалуйста…

– Да пошёл ты… – оттолкнул меня Сёма со смехом.

Последний шанс вмешаться. Драка! Я был готов рвать зубами, если потребуется. Я был готов убивать, лишь бы смыть позор. Лишь бы всё исправить…

Вот только остатки холодного разума подсказывали: этого не исправить. Сделанного не воротишь. А забывать одно из определяющих меня воспоминаний – это как минимум неразумно. Это моя жизнь. Я её прожил. И уже давно принял последствия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.