Иосиф, сын Иакова

Но вслед ему понеслись слова:

– Господин, ты знаешь меня, я никогда бы не замыслил против тебя дурного. Я не делал ничего, в чем меня обвиняют!

Рука Потифара застыла на двери, он и правда, отлично успел узнать Иосифа. Потифар знал, что тот был честен, прекрасно выполнял свою работу и никогда не стремился даже посмотреть на его жену. А еще царедворец знал, что Иосиф умен и не стал бы делать таких вещей в его доме.

Но тогда это означало, что Нубит обманывает. Потифар прекрасно сознавал, что его жена как раз таки не всегда честна. Но он слишком любил ее. А оставить это дело незавершенным он не мог – это бросило бы тень на его дом и жизнь.

Потифар опустился на свое ложе, погруженный в тяжкие думы. Его окружала роскошь и богатство – искусно вырезанная мебель, отделанная золотом и слоновой костью, расписанные настоящими мастерами стены, одежда из тончайшей ткани, всевозможные украшения.

Но ничто из этого не радовало мужчину в данный момент. Он должен был отдать приказ о казни своего раба… Не просто раба, а того, кому он доверял! Которого считал своим другом, даже сыном, а не просто рабом! За последнее время они много общались, и Иосиф нравился Потифару. Не может он быть виноват в таком преступлении…

Гнев, сначала овладевший Потифаром, медленно исчезал, взамен ему приходило горькое чувство сожаления и печали. Перед мужчиной встал выбор – казнить раба или разобраться со своей женой.

Потифар не знал, как поступить, он не хотел брать такую тяжесть на свою душу, как казнь невиновного человека. Но Нубит была глубоко в его сердце, она владела его мыслями и его душой.

С трудом приняв решение, Потифар встал и вышел из спальни. Слуги, ожидавшие приказа господина, находились в зале и были удивлены, когда услышали:

– Отвести Иосифа в темницу для царских узников.

Нубит тоже была ошарашена таким решением мужа. Она со страхом посмотрела на него и прочитала в его глазах, что он все знает.

– Прости меня, – губы женщины задрожали. – Я не знаю, как это получилось.

– Я люблю тебя, – Потифар был печален. – Но из-за тебя я лишился прекрасного работника и друга.

Нубит протянула руку, чтобы положить ее на плечо мужа. Но тот только дернул рукой и вышел на улицу. Мимо него провели Иосифа, с шеи которого уже был сорван его отличительный знак, а с рук сняли серебряные браслеты.

– Господин! – Иосиф попытался обернуться. – Я не делал этого!

Потифар отвернулся, чувствуя, что еще немного, и он сдастся. Этого он не мог себе позволить. Но той ночью он долго не мог уснуть, видя перед собой умоляющие глаза Иосифа и слыша его голос, твердящий о том, что он не виноват.

Глава 2

Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих,

потому что он был сын старости его, –

и сделал ему разноцветную одежду.

Бытие 37:3

Стараясь забыть о Нубит и сознавая, что его опять предали, Иосиф опустил голову вниз и погрузился в жаркий полдень. Он еле шел за верблюдом, неторопливо вышагивающим перед ним. Бока верблюда мерно вздымались, а корзины с благовониями, привязанные к седлу, покачивались из стороны в сторону. Туда же к седлу тянулась и веревка, которой были связаны руки юноши. В памяти всплывали воспоминания…

Изредка слышались гортанные крики купцов, погоняющих верблюдов, но в целом было тихо. Только бесконечные пески, солнце, слепящее глаза, и воздух, мерцающий от жары.

Иосиф шел с караваном уже несколько дней и только начал приходить в себя. Первое время он шел и оборачивался назад. Как он надеялся, что братья пошутили! Иосиф ждал, что братья догонят его и заберут домой, но дорога сзади была пустынной. А отец? Почему он не ищет его? Юноша знал, что отец любит его, но где же он?

Ночами Иосиф почти не спал, смотря на звездное небо и не понимая, как так получилось, что он стал рабом. Он до боли в глазах вглядывался в темноту и вслушивался в ночные звуки, надеясь услышать свое имя. Иосиф молился о том, чтобы братья все рассказали отцу, но потом вспоминал их лица, полные злобы, и глаза, в которых была ненависть к нему, и замолкал.

Он понимал, что братья никогда не признаются в содеянном, но почему отец не ведет поиски? Неужели с ним тоже что-то случилось? Иосиф чувствовал, как его сердце сжимается от страха за отца, за младшего брата, которого он очень любил, и за свое будущее. Оно было таким неясным… Куда его приведут? Разве он – Иосиф, любимый сын отца, может быть чьим-то рабом?

Юноша сжимал руки, натертые веревкой, и вытирал горькие слезы. Он с трудом мог смириться с произошедшим с ним. Иосиф смотрел в темное небо, освещенное звездами и луной, и молил Бога:

– Где Ты? Почему Ты допустил это? Прошу, выведи меня из этого плена! Освободи меня! О, Господь, прошу, яви Свою силу!

Дорога в Египет была трудна, и некоторые рабы, шедшие с ним, умерли. Других продали в городах, через которые проходил их караван. Купцы старались оставлять у себя молодых, сильных и красивых юношей и девушек, зная, что выручат большие суммы за них в Египте.

По этой же причине не продали и Иосифа, он был здоровым и красивым. Так что на его шею и плечи ни разу не опускался бич, чтобы не испортить товар. Правда, Иосиф даже не обращал на это внимания, погруженный в свое горе.

Юноша вышел из этого состояния, только когда их караван добрался до Египта. Пройдя рядом с несколькими городами и переплыв через реку, купцы оказались в Мемфисе.

В отличие от шатров, к которым привык Иосиф, здесь были настоящие дома – построенные из необожжённого кирпича, с плоскими крышами, и над некоторыми из них возвышались надстройки. Стены, окружающие город, выглядели такими высокими и неприступными. Великолепный дворец фараона и храм в центре города возвышались над другими зданиями и невольно привлекали к себе внимание.

Иосиф даже забыл про свои веревки на руках и с любопытством смотрел на огромные городские ворота, через которые прошел их караван. Рассматривал других людей – жителей, стражников у входа в город и таких же чужеземцев, как он сам.

Вот мимо него прошли рабы, неся своего господина на носилках. Из-за шторки, закрывающей носилки, высунулась мордочка обезьяны. Иосиф в изумлении проводил странную процессию взглядом, только потом он узнал, что здесь обезьянки были ручными. И многие богатые господа заводили себе такого питомца. В другом месте египетский малыш с выбритой головой и косичкой на левом боку тянул отца за руку и что-то просил.

От ворот города до набережной шла длинная дорога, по которой и направился караван торговцев. Купцы, наконец заплатившие пошлину, тронулись с места, и Иосиф с другими рабами зашагал дальше за верблюдами хозяев.

Идя по длинному пути к набережной, Иосиф рассматривал людей, которых здесь было великое множество. Здесь можно было увидеть и нубийцев с их длинными волосами и страусовым пером в пышной прическе, в их ушах были тяжелые серьги, а шею, руки и ноги украшали массивные ожерелья и браслеты. Некоторые из нубийцев носили шкуры пантер и леопардов на плечах. Встречались и жители пустыни, ведущие кочевой образ жизни и вынужденные носить одежду, которая закрывала от палящего солнца и песчаных бурь. Обычными их нарядами были длинные одежды, платки на головах – куфии и плащи, преимущественно из шерсти. За ними шли верблюды – их обычный вариант передвижения.

Это место поражало своим шумом, множеством людей, криками и разными запахами. Иосиф вертел головой, стараясь уловить все. Он с восторгом всматривался в торговцев, стоящих у прилавков и зазывающих покупателей. Все выглядело таким ярким, вкусным и красивым.

Иосиф засмотрелся на какого-то ассирийца, тот был в длинной рубахе с короткими рукавами, она была украшена бахромой и разными узорами, а на плече висела перевязь, доходившая до пояса. Юноша даже приостановился, но тут охранник их каравана подтолкнул его.

– Иди, давай, еще насмотришься на всех.

Иосиф как будто вынырнул из сна и опять оказался в реальности, которая была страшнее, чем кошмар. Звуки, цвета и запахи обрушились на него с новой силой. Но теперь юноша ясно ощущал веревки на руках и любопытные взгляды прохожих. Он понял, что его оценивают как раба, и его щеки налились краской стыда.

К этому времени они уже подошли к набережной, и перед взглядом взволнованного, смущенного и испуганного юноши предстало захватывающее зрелище – корабли на пристани, множество снующих людей, грузчики, работающие в набедренных повязках, и река, расстилающая на много километров и сверкающая на солнце… Это был великолепный вид, и Иосиф, почувствовав дуновение свежего ветерка, принесенного с реки, подумал, что может все и не так плохо. Ведь Бог был с ним!

Но такое настроение длилось недолго, их караван подошел к невольничьему рынку. Там активно шли торги – на помост по очереди выводили рабов с табличками на шее, на которых была написана цена. Иосиф с ужасом подумал, что скоро настанет и его черед встать перед всеми. Купец, продающий раба, показывал его зубы, мускулы и всячески расхваливал.

Юноша молился Богу, просил Его об избавлении от этой участи. Просил, чтобы Бог сотворил чудо, и его освободили. Иосиф боялся представить, как встанет перед разношерстной толпой с табличкой на шее и его кто-то купит. Он же свободный человек! Душа Иосифа была в смятении, как меня кто-то может продать или купить, думал он?

Все ближе был рынок, вот уже на его шею вешают табличку с ценой. Юноша сам не заметил, как оказался в очереди к помосту. Рабы, шедшие с ним в караване, стояли сзади и спереди него. Купцы, приведшие их, покрикивали на пленников, заставляя их стоять прямо.

А Иосиф все молился, но надежда в его груди таяла по мере приближения к помосту. Перед ним оставался только один человек, а Бог все не спешил его спасать… Страх и разочарование все больше овладевали душой Иосифа. Неужели он зря молился и верил? Почему Всемогущий Господь допускает все это?

Толчок в спину и грубый оклик сзади заставили юношу вынырнуть из его мыслей.

– Давай, поднимайся! – повторил голос, и Иосиф на ватных ногах, в одной набедренной повязке и с сильно бьющимся сердцем взобрался на помост.

Набедренные повязки, украшенные разноцветными нитями, широкие одеяния с кисточками, шерстяные накидки, украшенные бахромой, множество лиц, глаз и ухмылок – все смешалось в одно. Иосиф чувствовал десятки, даже сотни взглядов на себе.

И внезапно посреди шума и криков, он почувствовал, как какое-то спокойствие наполняет его. Иосиф вдруг осознал, что Бог рядом с ним. «Не теряй веры», – прозвучал Голос в душе, и юноша поднял голову, ощущая присутствие Незримого Бога. Он вспомнил слова отца о том, что Бог все делает для Своей славы и для блага тех, кто любит Его. Иосиф понял, что Бог не оставит его даже в рабстве. Юноша больше не боялся, он спокойно стоял, смотря на толпу, и когда его купили, он не испытывал страха.

Его спокойное поведение понравилось человеку, который купил его. Это был Джахи – распорядитель дома Потифара, который приехал по приказу своего господина за новыми рабами.

– Эй, раб, – Джахи обратился к нему. – Как тебя зовут?

– Иосиф, – юноша без страха смотрел на мужчину.

– Когда отвечаешь, добавляй «господин», – прищурился тот.

– Хорошо, господин, – покорно кивнул Иосиф.

Джахи кивнул и спросил:

– Купец сказал, что ты разумеешь грамоту, так ли это?

– Да, господин, – Иосиф чуть не забыл добавить это слово.

Джахи больше ничего не сказал, он кивнул одному из стражников, чтобы он присмотрел за его приобретением и опять вернулся к помосту, чтобы купить еще рабов.

На следующий день после покупки рабов, Джахи отправился с ними в другой город в дом своего господина.

Город Иттауи6, куда вели Иосифа, – столица Египта, был построен не так давно, и его улицы еще сохраняли свою форму и были довольно широкими. Сам город делился на две части – квартал бедняков и район для знатных вельмож. Крошечные дома бедных строились близко-близко друг к другу, так что дети могли перепрыгивать с одной плоской крыши на другую, а переулки были узкими и многочисленными. У богатых людей все было по-другому – широкие улицы, довольно большие дома с садами и бассейнами. Дворцы сановников были роскошными и почти не уступали дворцу фараона.

Когда они прибыли на место, всех рабов остригли и обрили, затем окатили водой и выдали новую одежду. Иосиф провел рукой по остриженной голове, где еще недавно были его кудри и чуть не заплакал. Затем их выстроили в ряд и приказали ожидать их нового господина. Так началась новая жизнь юноши…

***

Иосиф был в тюрьме уже почти год, когда начальник темницы заметил его рассудительность. А узнав о том, что раб разумеет грамоту, Мансур начал постепенно доверять ему и скоро сделал Иосифа распорядителем и отдал ему всех узников, находящихся в темнице.

Теперь Иосиф был в лучшем положении, чем другие, хотя и оставался рабом, находящимся в заключении. Он по-прежнему молился и верил Богу, зная, что это Он ведет его, защищает и помогает ему. Но, несмотря на свое новое положение, он не мог избавиться от воспоминаний.

Вот ему всего семь лет и отец рассказывает у ночного костра истории. О том, как Великий Бог сотворил мир всего за шесть дней и потом отдыхал. Об Адаме и Еве, о прекрасном саде, о Ное и великом потопе, об Аврааме, как с ним разговаривал Бог и об Исааке, его дедушке. Иосиф смотрел на Иакова горящими глазами, впитывая его слова, как губка.

***

В следующем воспоминании ему уже десять лет. Он сидит с отцом в шатре и внимательно слушает его наставления.

На улице слышны веселые крики старших братьев, и Иосиф в глубине сердца мечтает поиграть с ними. Но отец мягко укоряет его и говорит, что его любимому сыну нужно больше заниматься и в будущем ему это пригодится.

Это и правда пригодилось в Египте. Но тогда мальчик, конечно, не мог знать того, что ему было уготовано, и просто хотел выбежать из шатра и поиграть с братьями. Хотя и заниматься ему тоже нравилось. Мальчик любил узнавать что-то новое и слушать голос отца, рассказывающий ему о Боге и Его чудных делах.

Иаков знал египетский язык, который изучил еще в доме отца своего. Исаак жил в Египте во время голода и успел изучить их язык и обычаи. А потом передал своим сыновьям – Иакову и Исаву.

Иаков поступил также – все свои знания он старался передавать детям, особенно Иосифу, который и сам стремился узнать что-то новое. Иакову нравилось что-то ему рассказывать, мальчик буквально ловил все на лету.

***

– Сын мой! Где ты?

Тринадцатилетний Иосиф слышал крик отца, но не хотел никого видеть. Он только крепче обхватил руками худые коленки и привалился спиной к камню, у которого сидел.

– Вот ты где! – Иаков нашел сына и опустился рядом с ним на траву. – У тебя родился братик, он очень красивый. Мы назовем его Вениамином.

Про брата Иосиф уже слышал и был рад ему, но сейчас его волновало другое. Он поднял голову и Иаков понял, что по лицу его любимого сына текут слезы.

– А мама? – прозвучал тихий вопрос, полный надежды и в то же время страха. – Асир сказал, что она умерла… Это правда?

Иаков хотел ответить, но в его горле стоял твердый комок, мешавший говорить. Вместо ответа мужчина прижал мальчика к себе и тот, все осознав, горько заплакал…

***

Воспоминания приходили обычно по ночам, наполненными слезами, молитвами и самыми разными чувствами, когда все стихало, и Иосиф оставался один. Он не мог заснуть, слушая тишину и всматриваясь в темноту. В ней Иосиф видел очертания братьев и отца. Он так соскучился по отцу, а Вениамин, с которым он часто играл, когда они были вместе, снился Иосифу.

Но часто вместо снов приходили кошмары – братья бросают его в ров и уходят… Они смеются, о чем-то разговаривают и не обращают внимания на крики Иосифа. Это были самые ужасные воспоминания его жизни…

Все начиналось так хорошо – он жил со своим отцом и братьями. Его младший брат Вениамин обожал Иосифа и часто просил поиграть с ним. Юноша редко отказывался, видя искренность и желание братишки. Но обычно он был занят тем, что учился у отца или помогал пасти стада Дану, Неффалиму, Гаду и Асиру. Часто к ним присоединялись и старшие братья – Рувим и Симеон, Левий и Иуда, Иссахар и Завулон.

Иосиф не любил те дни, когда они собирались все вместе. Сыновья Валлы, служанки Рахили, – Дан и Неффалим и Зелфы, служанки Лии, – Гад и Асир, были ровесниками Иосифа и относились к нему не так плохо, как их более старшие братья.

Часто Симеон и Левий начинали задирать Иосифа первыми, а остальные присоединялись к ним. Они делали это, чтобы острые на язык Симеон и Левий не начали осмеивать и их. Да и Иосиф часто становился причиной их наказаний и выговоров, поэтому братья не особо любили его.

Мальчик любил отца и старался ничего не скрывать от него, невольно донося на братьев. Иосиф не хотел причинять им неприятности, но это получалось само собой. Когда те ссорились с другими пастухами или убивали ягненка, чтобы съесть, а отца пытались обмануть, что это сделали волки, или спали вместо работы, совершенно не следя за стадами, тогда Иосиф говорил об этом отцу. Иногда с неохотой, зная, что братья после этого будут сердиться на него, иногда даже с радостью, понимая, что отец сделает им выговор, но обычно он это делал просто по привычке, зная, что отец должен знать, что творится в их семье.

Симеона и Левия Иосиф опасался больше других, он помнил, что те сделали с целым городом Сихемом. Все начиналось вполне невинно – его сестра Дина, которая была одного с ним возраста, ей как раз исполнилось пятнадцать лет, захотела поближе познакомиться с местными девушками.

Дину нельзя было винить в том, что она захотела подружиться с другими девушками. В семье Иакова не было девушек ее возраста, а ей хотелось с кем-то поболтать о девичьих делах, да и подруги были нужны. В Сихеме как раз был праздник, и семью Иакова пригласили в город. Жителям была интересна эта семья, к тому же они были богаты и многие думали, что им можно будет породниться.

Сам Иаков и его жены не пошли на праздник, но его дети, почти все, решили немного развлечься. Дина тоже напросилась с ними, зная, что братья любят ее и не откажут в просьбе.

Иосиф остался с отцом, провожая взглядом красивую девушку, смеющуюся и счастливую. Это был последний раз, когда юноша видел ее улыбку и слышал ее смех. Та ночь полностью изменила жизнь Дины. Если раньше она любила посмеяться и пошутить над братьями, а ее веселый звонкий голос был слышен во многих шатрах, то после этого ужасного события, Иосиф почти не видел ее. Дина перестала смеяться, а ее голос звучал еле слышно. Она редко выходила из шатра, предпочитая ни с кем не сталкиваться.

Было утро, его братья уже вернулись с праздника, и ушли пасти стада. У них немного болела голова от выпитого вина, но отец не стал жалеть их. В этой суматохе и легких спорах никто не заметил того, что Дины нет! Братья думали, что она пришла раньше и отдыхает в шатре. А отец даже не спросил про нее, тоже думая, что она занята делами или отсыпается в шатре.

Девушку хватились только через несколько часов. Ее мама Лия стала искать дочь, но нигде не могла найти. Иосиф до сих пор помнил выражение глаз Лии. Там была паника, страх и отчаяние. Она металась по небольшой поляне, забегала во все шатры и пыталась найти дочь, крича ее имя.

К поискам подключилась вся семья, женщины обеспокоенно смотрели друг на друга. Как бы они не спорили друг с другом, но дети не были виноваты. И несчастье, произошедшее с одним, ложилось на всю семью.

– Она пришла с праздника? – неожиданно прозвучал вопрос.

Это был Иаков, озабоченно смотрящий на жен и детей, бывших в стане. Он опирался на посох и с тревогой смотрел на стены Сихема.

– Не знаю, – Лия без сил опустилась на землю. – Я не видела ее со вчерашнего дня.

– Надо отправить кого-то в город, – предложила Зелфа. – Может она подружилась с кем-то из девушек и осталась погостить?

– Было бы хорошо, – тихо сказал Иаков, в душе чувствуя, что все не так просто.

Но они не успели отправить Асира, оставшегося в этот день в стане, в Сихем. Послышались голоса и какой-то шум. Иаков напряженно обернулся к источнику шума. К ним приближалась группа людей. К своему ужасу мужчина заметил среди них и свою дочь. Ее голова была покрыта и низко опущена, девушка ни на кого не смотрела, и вся ее невысокая фигурка выражала отчаяние. Иосиф заметил, что на Дине не ее одежда, а какая-то новая и подумал, где бы она могла взять ее.

Рядом с Иаковом, который сразу понял, что произошло с Диной, столпилась его семья – Рахиль, Лия, Зелфа, Валла, все дети и жены старших сыновей. Мужчина пристально вглядывался в приближающихся, и все четче видел, как вздрагивают плечи дочери.

– Нет! – раздался крик сзади. – Моя дочь! Что с ней сделали?

Иаков покосился на Лию, но ничего не сказал. Все его существо разделилось на две половины – одна хотела схватить меч и броситься на нечестивцев, посмевших надругаться над его дочерью. А вторая часть думала о том, как решить все это дело миром. Сыновья Иакова еще не все были взрослыми, и у многих не было жен и детей. Ввязаться сейчас в битву – означало забыть о мирной, спокойной жизни и попрощаться с большой семьей. Ведь многие могли погибнуть в сражении. Да и что-то внутри не давало Иакову отдать команду схватить мечи и броситься на сынов Еммора.

– Иаков, – сам князь Сихема – Еммор, стоял перед ним и его семьей. – Я пришел поговорить.

Иаков качнул головой, давая ему знак говорить, все внутри мужчины полыхало, но он заставил себя стоять спокойно.

– Мой сын Сихем хочет взять твою дочь Дину в жены.

Молодой парень, стоящий рядом с девушкой и был тем самым Сихемом, надругавшимся над Диной. В его глазах Иаков неожиданно заметил не просто страх или желание обладать девушкой, но и любовь. Он так нежно смотрел на Дину, что мужчина даже растерялся.

Со стороны поля послышались крики, оказывается, Асир успел сбегать за братьями и привести их к стану. Они уже все знали и возбужденно переговаривались, решая, что делать с человеком, обесчестившим их сестру. Иаков повернулся к ним, пока они не наломали дров, и махнул рукой, призывая успокоиться.

– Давайте выслушаем Еммора, затем решим, что делать.

Симеон кивнул остальным, давая понять, что они выслушают его, а потом убьют. Мечи сверкали в руках братьев, готовых кинуться на врагов. Им хватило одного взгляда на сестру, чтобы понять, что с ней сделали и осознать, что Асир ничего не придумал, и им надо будет отомстить за Дину.

Князь Сихема поднял руки в знак того, что он ничего не замышляет и заговорил успокоительным и в то же время твердым тоном.

– Сихем, сын мой, прилепился душою к дочери вашей, дайте же её в жену ему. Породнитесь с нами, отдавайте за нас дочерей ваших, а наших дочерей берите себе. Живите с нами, земля сия пред вами. Живите и промышляйте на ней и приобретайте ее во владение.

Симеон, Левий, Рувим и Иуда переглянулись. В них текла горячая кровь, и они не собирались прощать такое бесчестие. Но пока они молчали, а Еммор все говорил:

– Только бы мне найти благоволение в очах ваших. Назначьте самое большое вено и дары. Я дам, что ни скажете мне, только отдайте девицу в жены сыну моему.

В голову Симеона пришла замечательная, как ему показалась идея. Он подмигнул братьям, давая знать, что у него есть план. Тогда они смогут и отомстить, и поживиться в городе.

– Мы не можем этого сделать – выдать сестру нашу за человека, который не обрезан. Ибо это бесчестно для нас. У нас есть одно условие, при котором мы согласимся с вами.

Симеон заметил, что князь Сихема и его сын внимательно слушают его.

– Весь мужской пол у вас должен быть обрезан. Тогда мы будем отдавать за вас дочерей наших, и брать за себя ваших дочерей. Будем жить с вами, и составим один народ. А если не послушаете нас в том, чтобы обрезаться, то мы возьмем девушку и уйдем.

Братья за спиной зашумели, выражая свое недовольство. Они хотели отомстить за сестру, а не породниться с нечестивыми жителями. Но Симеон сделал им знак замолчать, он повернулся и прошептал:

– Не волнуйтесь, мы сполна отомстим за Дину!

Тем временем Еммор и Сихем, немного пошептавшись, обсудили предложенное им условие. Оба понимали, что это – маленькая плата за Дину, а выгода, которую они получат, породнившись с семьей Иакова, будем очень большой.

– Мы согласны, – Еммор повернулся к Иакову. – Если вы не против, мы возьмем Дину в наш город, чтобы готовиться к свадьбе. Сегодня же весь мужской пол нашего города будет обрезан.

– Хорошо, – с тяжелым сердцем согласился Иаков.

Он понимал, что обрезание – это завет с Богом, а жители Сихема просто хотят это сделать ради получения выгоды. Завет нужно было выполнять с искренним желанием поклоняться Богу, а не для того, чтобы получить девушку в жену. Иаков где-то внутри осознавал, что его сыновья не оставят это дело. Но он не знал, что делать и пустил все на самотек, надеясь, что Господь не допустит большого кровопролития.