Порочная красота

– Елена, что ты делаешь?

– Не уверена, что понимаю о чем ты, Парис. – Как бы ни пыталась контролировать свой голос, от близости Париса слова звучат напряженно.

Его улыбка становится шире, в глазах появляется сочувствие.

– Понимаю, что ты была не рада оказаться наградой победителю, но ты зашла слишком далеко, тебе так не кажется? Ты опозоришь себя и, что важнее, свою семью.

Невольно напрягаюсь.

– Что, прости?

– Не пойми меня неправильно. Ты выглядишь чертовски сексуально в этом маленьком золотом платье, как принцесса. – Он издает одобрительный вздох. – Но не рассчитываешь же ты, что пройдешь хотя бы первое испытание. Ты для этого слишком изящная.

Изящная. Еще одно слово, обозначающее слабость.

Я отворачиваюсь от него.

– Это не твое дело, Парис. Беспокойся о себе.

Он смеется.

– С нетерпением жду, когда стану твоим мужем, Елена. Это даст нам новый старт, который так нужен.

Кажется, слышу вздох Гектора, но не уверена. Вот в чем особенность Париса: для всех, кто его не знает, речь, произнесенная обаятельным уверенным тоном, звучит вполне разумно. В самих словах нет ничего ужасного. Он сохранял такое же терпеливое выражение лица, когда трепал мне нервы во время наших ссор, пока я не превращалась в визжащее чудовище. Он заставлял меня чувствовать себя сумасшедшей, и это ощущение возникает вновь всякий раз, когда я вынуждена с ним общаться.

– Давай кое-что проясним, Парис. – Я сохраняю легкий любезный тон, хотя мне хочется кричать. – Если ты думаешь, что, завоевав титул Ареса, получаешь права на меня, ты не переживешь первую же попытку прикоснуться ко мне без моего согласия.

Он улыбается, ни капли не испугавшись. Не могу поверить, что когда-то считала его настойчивость сексуальной. Мне потребовалось больше времени, чем готова признать, чтобы осознать, что между ухаживаниями и преследованиями существует тонкая грань. У Париса есть неприятная привычка слышать только то, что он хочет.

– Если мы поженимся, у меня будет уйма времени, чтобы тебя обольстить. Раньше тебе нравилось то, что мы делали вместе, Елена. Понравится снова.

Аталанта фыркает. Она закидывает ногу на ногу и прислоняется к стенке фургона.

– Пойми намек, красавчик. Она уже готова выпрыгнуть из фургона, лишь бы убраться от тебя подальше.

Она права, но мне не нравится, что я настолько открыта. Обычно мне лучше удается сохранить бесстрастное выражение лица. Я поднимаю подбородок.

– Я вполне способна сама себя защитить.

Аталанта отвечает беззаботной улыбкой.

– Возможно, но я женюсь на тебе, когда стану Аресом. Я была бы плохой женой, если бы не защищала тебя от подобных подонков.

– Никому не нужно защищать Елену от меня. – Парис наклоняется, вторгаясь в мое личное пространство. Я чувствую запах его одеколона, и у меня сводит желудок.

Улыбка Аталанты становится резкой.

– Прикосновение к ней без ее согласия – это насилие. А за насилие тебя отстранят.

Парис отстраняется, тихо чертыхнувшись, но я рада, что снова могу дышать. Не знаю, как не учла этого, пока пыталась привести свой план в действие. Выступив в качестве кандидата, я оказываюсь среди людей, которые намерены на мне жениться. Я как приманка для акул, брошенная в воду, чтобы своим присутствием довести их до исступления. Черт.

Глава 7

Ахиллес

Подозреваю, что нас вывозят из города, как и предполагал Патрокл, и это подтверждается, когда открываются двери фургона и нам открывается вид на несколько больших зданий, окруженных деревьями. Вдали слышен тихий шум океана, говорящий, что мы оказались на побережье к северу от Аграрного района. И если двигаться на запад, то окажешься в фермерских землях, за которые отвечает Деметра.

Аякс, тяжело дыша, вылезает из фургона. Он не замолкал с тех пор, как мы уселись. В этом весь Аякс. Но мне все-таки хочется заткнуть ему рот кляпом, чтобы оказаться в тишине. Он тихо присвистывает, оглядывая окрестности.

– Стены высокие.

Я слежу за направлением его взгляда. И вижу среди деревьев ограду метра три высотой. Она охватывает всю территорию, обеспечивая участникам безопасность. Скоро у нас начнут брать интервью и последует прочая хрень – скорее всего, после второго испытания, когда слабые бойцы отсеются и останутся лишь несколько претендентов. От этой мысли у меня напрягаются плечи. Я могу притворяться, и весьма хорошо, когда это необходимо, но Афина знала, когда не отправляла меня на задания, которые требовали ходить на цыпочках.

Я разрушающий все на своем пути таран. Патрокл – политик. Он всегда знает, какой шаг сделать, и что сказать.

Патрокл… и человек, который сейчас направляется прямо к нам. Беллерофонт [1] отличается высоким ростом, у него смуглая кожа и густые черные кудри. Они превосходит меня в стрельбе, но уступает в рукопашном бою. Я могу одолеть их в девяти случаях из десяти, но они ловкие несмотря на их рост.

А еще они мой друг, хотя сейчас это не имеет значения.

Беллерофонт останавливается перед нашей группой.

– Вот основные правила. – У них ровный и глубокий голос. – Вам будут предоставлены индивидуальные комнаты в трех общежитиях. Общайтесь, если хотите, но не пытайтесь причинить вред кому-то из участников. В противном случае вы будете незамедлительно дисквалифицированы. – Они по очереди встречается с каждым взглядом. – Мы пришли к пониманию?

В ответ раздается утвердительное ворчание, что, по всей видимости, удовлетворяет Беллерофонта.

– В каждой комнате вывешено расписание столовой, часы работы спортзала, а также план общественных пространств. Если у нас не окажется того, что нужно вам для тренировок, я позабочусь, чтобы это обеспечить. Первое испытание состоится послезавтра, поэтому рассчитываю, что вы найдете, чем себя занять, не становясь занозой в моей заднице. – Они поворачивается и идет к парадной двери. – А теперь мы проводим вас в ваши комнаты.

Они указывает на двух людей у себя за спиной.

– Ты возьми треть справа. Ты – центр. Все, кто слева, пойдут со мной. – Они машет рукой мне, Патроклу, Елене и еще шести людям.

Странно, как группа крупных бойцов идет за Беллерофонтом, словно выводок утят. Что ж. Группа бойцов… и Елена Касиос.

Хотя Патрокл заранее меня предупредил, я все же испытал шок, когда увидел ее. Был уверен, она струсит и отступит. Что избалованная принцесса сможет сделать против таких соперников? Она не такая, как Аталанта. Аталанта – одна из подчиненных Артемиды. Эта женщина боец и яростно сражается. Ее нельзя недооценивать.

А Елена?

Это другая история.

– Хватит сверлить меня взглядом, – бормочет Патрокл.

Я перевожу на него свирепый взгляд. Мы не состоим в официальных отношениях и никогда не состояли. Нас устраивает то, что происходит между нами, и мне не хочется ничего менять… Но я испытываю противоречивые чувства оттого, что он едва не согласился на предложение Елены прошлой ночью. Он не из тех, кто поддается эмоциям и низменным желаниям, но почти отбросил осторожность и пошел вразрез с нашими интересами ради возможности затащить Елену в постель. Поэтому она становится опасна, и это не имеет ничего общего со сражением.

– Хватит пялиться на задницу Елены, – шепчу в ответ.

Он приподнимает брови, и от его молчаливого осуждения я раздражаюсь еще больше. Патрокл придерживает для меня дверь и входит следом в тускло освещенное общежитие. Я едва замечаю дорогую мебель и со вкусом оформленные комнаты. Перед глазами только обтянутые золотой тканью бедра и задница Елены, которая идет впереди. Не сомневаюсь, она намеренно покачивает ими, чтобы помучить меня за то, что я устроил на арене.

Я не стану извиняться. Увидел возможность и воспользовался ею. Все так просто. Больше и говорить не о чем.

– Ахиллес, возьми себя в руки.

Обычно я поддаюсь успокаивающему влиянию Патрокла. Но сейчас мне хочется толкнуть его в какую-нибудь комнату и трахать, пока не останусь единственным, о ком он думает. Боги, из-за всего этого я тронулся умом. Думал, что худшее случилось прошлой ночью, когда шок соединился с ревностью, и у меня закружилась голова. Видимо, я ошибался. Мне нужно сосредоточиться на предстоящих испытаниях и готовиться к ним, но я могу думать только о том, как эти двое окажутся вместе.

Вышло бы потрясающее зрелище. Черт, будь на месте Елены кто-то другой, я бы уговорил Патрокла переспать с ней и позволить мне смотреть… а может, даже немного поучаствовать. Но она не кто-то другой.

Она Елена Касиос.

Прекрасная принцесса Олимпа.

Сестра Зевса и Афродиты. Будущая жена Ареса.

О том, чтобы трахнуть ее, не может быть и речи. Да и о том, чтобы приближаться к ней тоже, и это усложняет ситуацию, потому что кто-то выбьет ее из состязания, а это значит, что между ней и тем, кто это сделает, разразится вражда. Нельзя, чтобы им стал я. Черт, да и Патрокл тоже, потому что он всегда был частью моей жизни и останется даже после того, как я стану Аресом. Начинать вражду между ней и нами – ужасная затея.

Елена поставила всех участников в дерьмовое положение, и, похоже, ей наплевать. Это в точности соответствует тому, что я о ней знаю. Эгоистичная избалованная принцесса. Она решила, что не хочет становиться наградой, устроила истерику и вступила в состязание, хотя уступает остальным по всем параметрам. У нее нет ни единого гребаного шанса на победу. И честно говоря, меня это бесит.

Она меня бесит.

– Хватит так смотреть, – повторяет Патрокл.

– Никто не видит.

Беллерофонт сворачивает в коридор с тремя ответвлениями. Они указывает в первое.

– Три человека сюда. Комнаты выбирайте сами, но особо не заморачивайтесь. – Мы ждем, когда трое зайдут в короткий холл с двойными дверями по обеим сторонам, а затем подходим ко второму ответвлению. – Еще трое.

Все происходит очень быстро. Они вызываются, и остаемся мы. Я, Патрокл, Елена. Черт.

– Последние трое.

Не глядя ни на кого, Елена шагает по коридору. Меня выводит из себя, насколько она великолепна. Ее короткое золотистое платье будто создано, чтобы ловить каждый луч света, облегая ее тело и подчеркивая округлую задницу. Насколько помню, она занималась гимнастикой или подобной хренью. Смотря на ее тело, легко в это верю.

Еще вчера я бы сказал, что в моем влечении к ней нет ничего плохого.

Я собираюсь на ней жениться, в конце-то концов. Влечения достаточно, чтобы проникнуться симпатией друг к другу, и у нас тогда смогло бы что-то получиться.

Теперь я уже не так уверен.

Елена оглядывается через плечо и приподнимает брови, когда я перевожу взгляд на ее лицо.

– Эта – моя, – Она открывает среднюю дверь и заходит внутрь, а затем захлопывает ее со щелчком, который будто ставит точку.

Она намеренно выбрала эту комнату, чтобы разделить нас? Сомневаюсь. У нее милая улыбка, но она явно не очень сообразительна, раз здесь оказалась.

Беллерофонт скрещивает руки на груди.

– Возникли проблемы с распределением комнат?

– Нет, – быстро отвечаю я. Слишком быстро.

Они окидывает меня долгим взглядом.

– Не знал, что у вас с Еленой общее прошлое.

– У меня нет. У нас нет. – Плевать, что Патрокл когда-то играл с ней в песочнице. Это было давно и уже кануло в Лету. У него не может быть никаких чувств к ней. – Все нормально.

– Нормально. – Патрокл кивает. – Распределение комнат ничего не меняет.

В том-то и проблема: у моего мужчины был план, и в этот план не входило состязание с Еленой Касиос. Зная Патрокла, понимаю, что ему нужно побыть в тишине, чтобы собраться с мыслями и разработать новую стратегию. Ему лучше думается, когда я не «стою над душой», как он говорит.

Я киваю.

– Скоро приду.

– Ахиллес. – Он смотрит мне в глаза. – Не совершай импульсивных поступков.

Смеюсь и выдаю свою самую обаятельную улыбку.

– Я? Импульсивные поступки? Никогда.

– Ага. – Патрокл качает головой и, подойдя к двери справа от нас, исчезает за ней.

Как только он уходит, я поворачиваюсь к Беллерофонту.

– Афина здесь?

– Нет. – Они опускает руки. – А если бы и была, она не станет отчитываться перед тобой, и у нее свои причины позволить Елене участвовать. Слишком поздно что-то с этим делать, остается идти вперед. Не своди глаз с цели, Ахиллес. Мы все болеем за тебя.

Конечно, они за меня болеют. Если я стану Аресом, то установлю мирные отношения между Аресом и Афиной, которых не было много десятилетий. Всякий раз, когда эти двое работают вместе, получается, что они соревнуются за одни ресурсы. Арес обеспечивает безопасность большинства Тринадцати, а Афина возглавляет спецвойска. Оба подчиняются Зевсу напрямую, и последний Зевс любил стравливать их друг с другом. Правление нынешнего обещает быть более спокойным, но если один из бывших людей Афины получит титул Ареса, ситуация станет еще более стабильной. – Будет сделано. – Я подталкиваю их в плечо. – Я же лучший, в конце концов.

– Да-да, – фыркает они. – Отдохни и постарайся не влезать в неприятности. – Беллерофонт колеблется. – И не спускай глаз с Минотавра и Тесея. Похоже, они обещают немало проблем.

– Мне тоже так кажется. – В Олимпе редко появляются чужаки, ведь попасть сюда, как и выбраться отсюда, непросто. Барьер окружает город и прилегающие к нему территории, и он достаточно протяженный, чтобы охватить сельскохозяйственные земли, за которые отвечает Деметра. Я так и не получил вразумительный ответ, почему Посейдон и несколько избранных могут свободно его пересекать. У Патрокла свои теории, и они основываются на родословных, но все это вне моей компетенции. Как бы там ни было, я родился в Олимпе и здесь оставлю свой след. Мне плевать на остальной мир за пределами города.

Я поглядываю на дверь, за которой скрылась Елена. Мне нужно переговорить с маленькой принцессой. Взгляд, который бросаю на дверь Патрокла, совсем не виноватый, но все же невольно испытываю чувство вины, когда легко стучу в дверь Елены. Патрокл просил вести себя прилично, и я не сомневаюсь, что он бы не одобрил разговор, который собираюсь начать.

Если существует малейший шанс заставить Елену отказаться от участия в состязании, я должен попытаться. Для всех будет лучше, если она не станет соревноваться, – даже для нее самой. Патрокл согласился бы с такими доводами… Наверное.

Елена открывает дверь, но не отходит в сторону. Она не удивлена меня видеть.

– Ахиллес.

– Нам нужно поговорить. – Вот так. Вежливо и бесстрастно.

Она рассматривает меня, а потом уходит в комнату, оставив дверь открытой.

– Тебе стоит знать: если попытаешься что-то сделать, я заставлю тебя пожалеть об этом.

Вхожу в комнату, стараясь случайно не коснуться Елены. Я крупный парень, и мне не стыдно признаться, что в прошлом использовал свои габариты, чтобы запугивать людей. В конце концов, это было частью моей работы, но сейчас я пришел не за этим. Знаю это, но могу удержаться.

– И что ты будешь делать, принцесса? Наступишь мне на ногу своей острой шпилькой? Это не остановило бы ни одного здесь.

– Хмм. – Елена закрывает дверь и прислоняется к ней, разглядывая меня. Может показаться, будто она и правда оценивает меня как противника. – Острые шпильки могут здорово покалечить другие части твоего тела. – Она многозначительно смотрит на мои бедра.

У меня вырывается удивленный смешок.

– Хотел бы посмотреть, как ты попробуешь это сделать.

– Не искушай меня.

Разговор проходит совсем не так, как ожидал. Прекрасная принцесса Олимпа должна была упасть в обморок при первой угрозе, какой бы завуалированной она ни была. А эта женщина похоже готова исполнить свое обещание и вонзить острый каблук мне в мягкое место.

Я невольно подхожу ближе.

– Думаешь, можешь одолеть меня.

– Малыш, я знаю, что могу. – Елена идет мне навстречу, встает в уверенную позу и почти бросает мне вызов рискнуть и сократить оставшееся между нами расстояние. Она окидывает меня взглядом с ног до головы, и не думаю, что мне лишь почудился огонь в ее янтарных глазах. – Чем больше шкаф, тем громче падает.

– Можно подумать, мне не под силу раздавить тебя одной рукой. – Что, черт побери, я творю? Угрожаю этой женщине? И дело даже не в том, что она женщина. Я не верю в этот бред, что с женщинами не дерутся, тогда как очевидно, что они способны быть опасными врагами. Любой, кто недооценивает Афину, едва успевает дожить до момента, когда пожалеет об этом.

Но не ожидал встретить врага в лице этой женщины. Даже учитывая, что она моя соперница. Враг – слишком сильное слово, но как еще мне ее назвать? Она хочет отнять у меня то, чего желаю сильнее всего на свете, титул, за которым гнался всю жизнь. Враг – единственное определение, которое точно ее описывает.

Елена облизывает губы.

– Так докажи.

Я упираюсь рукой в дверь возле ее головы. Нависаю над ней, и даже когда голос, похожий на голос Патрокла, шепчет, что это ошибка, что я обещал держаться от нее подальше, кажется, я не могу ударить по тормозам.

– Ты не победишь в этом состязании, принцесса. Ты не станешь следующим Аресом. Черт, да ты, наверное, и первое испытание не пройдешь. Твой маленький бунт милый, но совершенно бессмысленный. Твоя судьба – стоять на подиуме и приветствовать своего нового супруга, когда он победит. – Я ухмыляюсь. – Приветствовать меня, когда я стану новым Аресом.

Если бы не наблюдал за ней так пристально, то не заметил бы, как она слегка вздрагивает. Мою грудь сдавливает что-то похожее на чувство вины, но я не обращаю внимания. На карту поставлено нечто большее, чем чувства этой женщины.

– Уезжай. Возвращайся в модный пентхаус к своим красивым платьям. Ты пострадаешь, если останешься здесь.

Елена прислоняется к двери, увеличивая расстояние между нами на пару сантиметров, но ее волосы касаются моих пальцев, и у меня возникает нелепое желание пододвинуть руку чуть ближе. Она поднимает голову, смотря свысока, хотя сама гораздо ниже меня ростом.

– Ты причинишь мне боль, Ахиллес?

– Я этого не хочу. – Это правда. Мне не доставляет удовольствия побеждать противников, которые физически слабее меня. Но не могу заботиться о чести, когда ставки так высоки. – Но да, причиню.

Она прищуривает свои красивые глаза.

– А Патрокл? Думаешь, он тоже причинит мне боль?

Не нужно быть гением, чтобы прочесть ее намек. Я наклоняюсь, пока не оказываюсь лицом к лицу с ней, поступая как полный придурок.

– Оставь его в покое, принцесса. Мне плевать, если ты когда-то его знала. Больше не знаешь. Он не такой, как мы. Он слишком многое чувствует, и ты разобьешь его нежное сердце, если неосторожно коснешься его. – Черт, этого тоже говорить не собирался. Я выпрямляюсь. – Серьезно, Елена. Оставь его в покое.

Она отвечает мне ленивой улыбкой, и в моей голове начинает звучать сигнал тревоги.

– Он рассказал тебе о вчерашней ночи?

– Это тут при чем?

– Ахиллес. – Она качает головой, будто я ребенок, который ее разочаровал. – Малыш, похоже, ты ревнуешь. Если твои отношения (неофициальные отношения) с Патроклом так крепки, кого волнует, если я трахну его так, что он забудет собственное имя? – Выражение ее лица становится задумчивым. – А может, трахну его так, что он забудет твое имя. Вот так фокус вышел бы.

– Черт подери, держись от него подальше, Елена.

Она опускает ладонь мне на грудь и давит, пока я не делаю шаг назад, а потом еще один. Воспользовавшись возможностью, Елена открывает дверь.

– Славно поболтали, Ахиллес. Надо будет как-нибудь повторить.

Ясно, что она прогоняет меня, не дав при этом обещания не приближаться к Патроклу или отказаться от участия в турнире. Я бы рассмеялся, если бы не был так раздосадован. Она сумела заткнуть меня за пояс. К тому же она права, я чертовски ревную из-за того, что она вчера клеилась к Патроклу. Более того, она вскружила ему голову.

Только вернувшись в свою комнату и захлопнув дверь между собой и остальным миром, могу признаться, что не уверен, к кому испытываю большую ревность.

К Елене за то, что пыталась переспать с Патроклом?

Или к Патроклу за то, что ему выпала возможность затащить в постель прекрасную принцессу Олимпа?

Глава 8

Патрокл

Какой бы вариант развития событий я ни прокручивал, результат всегда выходит неоднозначным. Участие Елены Касиос в испытаниях все усложнило. Проблема не в том, что она грозный противник, хотя я не могу это исключать, несмотря на выдвинутые Ахиллесом предположения. Нет, проблема в том, что ее присутствие мешает другим претендентам. Ее появление может побудить их действовать непредсказуемо, и поэтому сейчас в моей голове царит хаос.

Парис уже выдал свои чувства к Елене из-за их общего прошлого. Не могу понять, означает ли это, что он попытается помочь ей, чтобы завоевать ее расположение, или сделает все возможное, чтобы она выбыла как можно раньше.

Гектор, очевидно, испытывает чувство вины из-за того, как его брат обращался с ней, и если это чувство превзойдет его преданность Парису, возможно, это побудит его помочь ей.

Даже Ахиллес ведет себя странно, стал более вспыльчивым с тех пор, как я рассказал, что произошло у нас с Еленой прошлой ночью.

Если быть предельно честным, то я тоже не в порядке из-за ее присутствия. Не могу перестать рассматривать под разными углами неожиданное влечение к этой женщине, будто сосредоточенность на этих мыслях принесет ясность. Было бы проще, если бы меня привлекала только ее красота. В этом был бы смысл. К сожалению… все гораздо… запутаннее. Я ощущаю связь с ней из-за нашего общего прошлого, пусть даже давнего. Я ее хочу. Черт, я уважаю ее за то, что она вступила в состязание и взяла судьбу в свои руки, хотя и усложнила тем самым мою жизнь.

Меня к ней тянет. Это неприемлемо, нелогично, а из-за столкновения желаний следовать первоначальному плану или постучаться в ее дверь, лишь бы быть ближе к ней, хочется кричать.

Я не тот, кто воюет с собой. Я планирую варианты развития событий. Использую логику и разум. Без эмоций тоже не обходится (я ведь человек, в конце концов), но они не управляют мной. Это делает мой мозг.

Делал до этого момента, когда я не могу позволить себе сбиться с курса.

От стука в дверь мое сердце начинает биться чаще, и я тихо ругаю себя за надежду, что это она. Конечно, не она. У Елены нет причин меня искать. Не считая прошлой ночи, мы не общались больше двадцати лет, да и тот разговор был продиктован обстоятельствами. Она попалась на том, что выдвинула свою кандидатуру, и хотела заставить меня молчать об этом. Наверняка она больше не думала об этом.

Стук раздается громче, и я узнаю в нем любимый способ Ахиллеса заявить, что он вот-вот войдет в комнату. Я подавляю вздох и открываю дверь, пока он не решил ее выбить. Он почти сбивает меня с ног, когда входит в комнату.

– Эта женщина представляет угрозу.

Я смотрю на него.

– Ты говорил с Еленой. – И почему я удивлен? Конечно, он при первом же удобном случае отступил от решения держаться от нее подальше. Ахиллес думает только о конечной цели, и ему не нравится, что Елена втыкает палки ему в колеса. Естественно, он решил выяснить, удастся ли ему уговорить ее отозвать свою кандидатуру. «Если бы дело было только в этом…» Гоню мысль прочь. У меня нет причин сомневаться в нем. – Ты должен был сначала спросить меня. Она не изменит своего решения.

– Думал, что смогу отговорить ее.

Я шумно выдыхаю и иду на небольшую кухню, расположенную в пространстве гостиной. Готов поспорить, что все номера имеют одинаковую планировку, хотя придется посмотреть номер Ахиллеса, чтобы убедиться в этом. В гостиной небольшой диван, телевизор и кофейный столик. В дальнем углу маленькая кухня с раковиной, микроволновкой и мини-холодильником полным закусок. Короткий коридор ведет в спальню и ванную комнату с нелепой душевой кабиной и глубокой ванной.

Диван вполне крепкий. Я сажусь, не осторожничая.

– Я же тебе говорил.

– Черт возьми, мне не нужно, чтобы ты руководил мной, Патрокл. – Но Ахиллес идет за мной следом и с ворчанием садится рядом. – Она пострадает.

– Такое возможно.

– И тебя это не беспокоит?

Отвечаю ему многозначительным взглядом. Он прекрасно знает, что меня это беспокоит, но в этой ситуации должен поддерживать решимость Ахиллеса. Не могу позволить себе беспокоиться о Елене. Теперь она для меня не более чем незнакомка. Заботиться о ней странно, и неважно, что она красива и нас связывает прошлое.

– Очень сомневаюсь, что это случится. Новому Аресу придется отвечать перед Зевсом, и никто не захочет злить его, причинив вред его младшей сестре.

Ахиллес улавливает мои сомнения.

– Но?

– Но… – Мне не хочется вдаваться в подробности, но это беспокоило меня с тех пор, как претенденты выдвинули свои кандидатуры. – Но у нас мало информации о двух чужаках. Не могу исключать, что они опасны.