Порочная красота

Честно говоря, я не сильно возражал. Патрокл всегда был рядом с тех пор, как мы познакомились, когда нам было по восемнадцать. С того времени все важные этапы в жизни мы преодолели вместе. Было бы странно участвовать в состязании и завоевать титул Ареса, и чтобы Патрокл при этом не прикрывал мне спину.

Но все же.

– Если ты уверен.

– Уверен. Не старайся дать мне путь к отступлению. Я буду состязаться. И точка. – Он отворачивается, оглядывая толпу. – У меня есть досье на каждого возможного кандидата. Ты лучший. С моей поддержкой твоя победа гарантирована.

Моя победа. Стать Аресом. Жениться на Елене. У нас с Патроклом нетрадиционные отношения, во всяком случае, по мнению некоторых, но я жду, когда наконец мысль, что я вступлю в брак с кем-то, начнет его беспокоить. Меня бы точно волновало, если бы он собирался на ком-то жениться. Но он, как всегда, невозмутим. Это сводит меня с ума.

– Брак с Еленой Касиос обернется той еще головной болью.

Он бросает на меня испытующий взгляд.

– Арес.

Будто мне нужно напоминать об этом. Я бы женился и на гребаной гарпии, чтобы стать одним из Тринадцати. К сожалению, Елена Касиос от нее недалека. Она избалованный ребенок, который всегда добивается своего, и, несмотря на ее лживую улыбку, я вижу, что она в ярости от такого развития событий. Она заставит того, кто выиграет в состязании, сожалеть об этом до конца жизни. Не говоря уже, что любая информация, которую она узнает от меня, будет передана Зевсу.

Весьма умный ход с его стороны. Такое мог бы придумать Патрокл. Впрочем, в конечном счете это не имеет значения. Я стану Аресом, а со всем прочим разберусь, когда титул будет моим.

Движение слева заставляет меня повернуться. Парис. Худощавый белый парень, который тратит на внешность уйму денег. Это ясно по гладкости его кожи и безупречной укладке. Жаль только за деньги не стать хорошим человеком – Парис конченый выродок. Все хорошие качества достались его старшему брату Гектору.

К Гектору я отношусь с симпатией и уважением.

Парис смотрит на Елену как на кусок мяса, который ему не терпится проглотить. Я не слежу за сайтами сплетен, но расставание Париса и Елены было настолько неприятным, что несколько недель не покидало заголовки. Теперь этот ублюдок едва ли не потирает руки от радости.

Он косится на меня и ухмыляется.

– Прости, приятель, но она моя. Она не сможет отказаться, если я стану Аресом и женюсь на ней.

Гектор шагает вперед, встает с другой стороны от брата и так непринужденно отвешивает ему подзатыльник, будто уже устал делать это.

– Не хами. – Он кивает мне. – Ахиллес.

– Гектор. – Раньше он возглавлял один из отрядов Ареса, но потом женился, завел ребенка и перешел на работу к одному из Тринадцати – к Аполлону. С тех пор я редко видел Гектора, но в те времена, когда его знал, он был грозным бойцом. – Как ребенок?

– Вся в мать. – Он слегка улыбается. – Я каждый день благодарю богов, что она не унаследовала мою мерзкую рожу.

Гектор по-своему красив в своей грубоватой манере, у него песочного цвета волосы и добрые глаза, но он прав: победителем конкурса красоты ему в обозримом будущем не стать. Я широко улыбаюсь, не обращая внимания на Париса.

– Ты, надеюсь, не собираешься состязаться? К тому же у тебя уже есть жена. Я вообще думал, что ты на полпути, чтобы уйти в отставку.

– Семья, – пожимает плечами он.

Я киваю, будто понимаю, о чем он говорит. Моя единственная семья – это Патрокл и отряд, которым мы руководим. Кто мои родители – загадка. Видимо, они не хотели детей, поэтому последовали традиции и оставили ребенка (то есть меня) на ступенях храма. Я вырос в одном из приютов, которыми руководит Гера, но сомневаюсь, что она хоть раз бывала там с тех пор, как я родился. В восемнадцать мне представился выбор: работать на Ареса, Посейдона или Деметру. Хотя особого выбора не было. Я оставался помощником Ареса в течение нескольких лет, пока Афина не вытащила меня из этого болота и не показала, каким может быть величие.

Оно всегда было моим предназначением.

– Теперь пришло время кандидатам выйти вперед.

Зевс делает шаг назад и жестом приглашает высокую чернокожую женщину. На ней костюм светло-серого цвета, который оттеняет теплый, темный оттенок ее кожи. Черные волосы коротко подстрижены на висках, а на макушке оставлены более длинные локоны. Афина.

Она оглядывает зал, будто оценивает собравшихся. Зная ее, уверен, что именно это она и делает.

– Как только вы выдвинете свою кандидатуру, выйти из состязания возможно будет, проиграв в испытании или заявив о прекращении участия. Испытания не предусматривают смертельного исхода, но… всякое случается. Будьте готовы пожертвовать всем.

Парис выныривает из-под руки Гектора и выходит вперед.

– Я Парис Хлорос. Я пожертвую всем.

Ничего не могу с собой поделать. Бросаю взгляд на Елену, чтобы увидеть ее реакцию. Она свирепо смотрит на своего бывшего, ее бледная кожа приобрела зеленоватый оттенок. Парис подмигивает ей, будто не замечает ее убийственного взгляда. Сомневаюсь, что он переживет брачную ночь, если завоюет титул Ареса.

Но этого не произойдет, потому что Парис мне не соперник. Гораздо больше меня беспокоит Гектор, который выступает вперед и произносит традиционную фразу. Аякс, еще один бывший командир Ареса, и человек, которого я считаю другом, выходит следующим. За ним чернокожая женщина с покрытым шрамами лицом. Ее зовут Аталанта, и она так стремительно двигается, что мне уже ясно: она окажется чертовски быстрой.

Претенденты по очереди выходят вперед. Я замечаю тех, кого Патрокл ожидал увидеть, и тех, кого не ожидал. Они не вызывают у меня интереса. Среди них есть несколько настоящих соперников, но в основном это все члены привилегированных семей, которые вращаются в кругах Тринадцати. Они собираются принять участие в состязании, просто потому что не могут упустить шанс завоевать этот титул, но на самом деле не представляют угрозы для меня.

Пробегает волна шепота, и, оглянувшись через плечо, вижу двух мужчин, которые пробираются сквозь толпу. Люди суетятся, чтобы убраться с их пути. Оба мужчины похожи внешне: загорелая кожа, каштановые волосы, темные глаза. Они оба крупнее меня.

– Большие ублюдки, – шепчу я.

Тот, что выше ростом, бросает на меня пугающе пустой взгляд, проходя мимо. Зал стих, вероятно, почувствовав то же, что и я: сюда забрели настоящие хищники. Но, что еще важнее, они чужаки.

Парень ростом пониже выходит первым и отвешивает показной поклон.

– Я Тесей Виталис, и я готов пожертвовать всем.

Афина приподнимает бровь.

– Недавно в городе?

– Это не противоречит правилам состязания.

– Я знаю правила. – Она смотрит на того, что выше. – А ты?

– Я Минотавр. – Его голос звучит так, будто ему перерезали голосовые связки и засыпали рану горящими углями.

Афина бросает на него пристальный взгляд.

– Это твое имя?

– Вроде того. – Он замолкает на миг, за который она успевает кивнуть, и продолжает: – Я пожертвую всем.

– Опасные, – тихо говорит Патрокл.

– Да уж. – Жду, когда эти двое отойдут в сторону, и мы с Патроклом выступаем вперед.

Снова невольно смотрю на Елену, когда Патрокл произносит традиционную фразу. У нее плохо получается скрывать свои чувства, и меня беспокоит, что в ответ я ощущаю волну сочувствия. Очевидно, она не выбирала все это. Черт, она даже не знала, пока Зевс не сделал объявление. Эта женщина ничего для меня не значит, но, когда завоюю титул Ареса (а я его завоюю), не допущу, чтобы с ней плохо обращались. После свадьбы мне будет плевать, чем она занимается или с кем трахается, лишь бы держалась от нас с Патроклом подальше. Лучшей сделки ей никто не предложит.

Наступает моя очередь, и я отбрасываю мысли о Елене прочь.

– Я Ахиллес Каллис, и я готов пожертвовать всем.

Афина не улыбается, но в ее темных глазах теплится одобрение. Большей экспрессивности от нее ждать не приходится, и у меня возникает странное чувство. Я не из тех, кто нуждается в одобрении окружающих, но я уважаю Афину, и ее мнение важно для меня.

Она выжидает несколько долгих секунд, но больше никто не вызывается. Повышает голос, чтобы ее услышали во всех уголках зала.

– Крайний срок, когда возможно выдвинуть свою кандидатуру, – до рассвета. Желаю удачи.

Свет постепенно разгорается, возвещая об окончании торжественной части. Вечеринка будет продолжаться еще несколько часов, но у нас больше нет причин оставаться. Я поворачиваюсь к Патроклу.

– Идем.

Мне кажется, что он станет спорить, но он лишь кивает и идет вместе со мной к выходу. Люди расступаются перед нами. За годы, прошедшие с тех пор, как меня повысили до заместителя Афины, я несколько раз бывал на подобных мероприятиях, но Афина предпочитает, чтобы ее подчиненные держались подальше от этого змеиного гнезда. Ее слова, не мои. Не вижу в этом особой проблемы, но, с другой стороны, я не из тех, кого можно увлечь красивым личиком или еще более красивыми словами. Я знаю свою судьбу.

Придерживаю для Патрокла дверь, и мы выходим в длинный коридор, ведущий к лифтам. На его лице застыло такое выражение, что я готов закатить глаза.

– Только не говори, что беспокоишься о золотой принцессе.

– Мне жаль ее. – Он пожимает плечами, не стыдясь своей доброты. – Наверняка быть так близко к Тринадцати не несет ничего хорошего. Ее жизнь никогда ей не принадлежала с самого рождения.

Не сдержавшись, все же закатываю глаза.

– Верно. Бедная маленькая принцесса, родившаяся в самой богатой семье города, которой на блюдечке подано все, о чем только можно мечтать. Ей никогда ни за что не приходилось бороться. Как приходилось мне и тебе.

– Не совсем так, по крайней мере для меня. Если бы все сложилось иначе, я был бы сыном Афродиты.

– Это другое.

– Как скажешь. – Пожимает плечами. – У меня нет таких амбиций, как у тебя, Ахиллес. Для меня работа на Афину – это просто работа. Так было всегда.

Я люблю его, но порой совсем не понимаю. Если не бороться за что-то, можно оказаться пешкой в руках тех, кто борется. Патрокл – один из самых умных людей, которых знаю, но он слишком мягок. Если бы я не прикрывал его спину с тех пор, как мы познакомились, будучи подростками, его бы поимели уже множество раз.

Хотя сомневаюсь, что без меня он бы вообще оказался в войсках Афины. С его любовью к знаниям и исследованиям он бы мог работать на Аполлона, как Гектор.

Меня поражает что-то похожее на чувство вины, но я гоню его прочь.

Когда стану Аресом, Патрокл сможет делать все, что пожелает. Когда у меня будет так много власти и ресурсов, ему вообще не придется работать, если не захочет.

Я обнимаю его за плечи и быстро целую в висок.

– Не переживай так сильно. Когда стану Аресом, то позабочусь о нас обоих. – Я улыбаюсь. – Черт, о Елене тоже позабочусь, если тебе от этого станет лучше.

Даже если она избалованный ребенок.

Глава 3

Елена

– Ты что, издеваешься надо мной? – Я сжимаю ткань платья, иначе врежу брату. Как бы приятно это не было, не могу рисковать и повредить себе руку. Если, конечно, хочу получить титул Ареса. Вот только как смогу стать Аресом, если Персей назвал меня женой Ареса? – Ты превратил меня в победный трофей! Сосватал незнакомцу, даже не поговорив со мной.

Мне удавалось держать себя в руках, пока вечеринка не закончилась, и мы не оказались в кабинете Персея в узком кругу: я, Персей, Эрис и Каллисто. То есть я, Зевс, Афродита и Гера. Персей сидит за большим столом, утомившись от этого спектакля. Эрис смотрит на меня с улыбкой, которая мне совсем не нравится. Я люблю брата и сестру, правда. Но не могу забывать, что прежде всего их заботят собственные честолюбивые планы и власть. Так было всегда, даже до того, как они вошли в Тринадцать. В конце концов, так нас воспитывали.

Единственным исключением был Геракл, и вот что с ним стало.

Каллисто стоит перед панорамными окнами, будто не интересуясь разговором. Вернее сказать, конфликтом.

Эрис рассматривает ногти.

– Такова традиция, к титулу Ареса прилагается жена.

Во время подготовки упустила эту маленькую деталь. Я была так сосредоточена на том, какими могут быть испытания, что не позаботилась изучить все остальное. У последнего Ареса было несколько жен за все время, пока он носил этот титул. Мне никогда не приходило в голову, что одна из них досталась ему, когда он завоевал этот титул.

– Это не оправдание. Ты мог выбрать кого-то другого. Должен был. Почему именно я?

Персей складывает пальцы домиком.

– Потому что ты Касиос.

Вздрагиваю. Я не просила родиться в этой семье. Не просила и того, с чем мне приходится жить.

– Значит, я буду наказана за то, что в моих жилах течет кровь нашего отца?

– Елена, перестань драматизировать.

Меня бесит его покровительственный тон.

– Нет, иди ты к черту. Ты не знаешь, каково это…

Он медленно встает и перебивает меня.

– Я не знаю каково… что именно? Принести жертву во имя Тринадцати? Вступить в брак с незнакомкой ради общего блага? – Он не смотрит на Каллисто. – Я не требую от тебя ничего, что не сделал сам.

– Я этого не просила, – произношу наконец.

– Не ребячься. Ты не особенная. Никто из нас этого не просил, – он поворачивается к двери, – тебе было суждено вступить в брак ради власти. Ты это знаешь.

Честно говоря, чудо, что мне до сих пор удавалось этого избежать. Отец думал сломить меня, прежде чем отдавать кому-то как пешку, и только по этой причине мне на палец еще не надели кольцо. Но от Персея такого не ожидала.

Какая я глупая.

Конечно, брат ни за что не допустит, чтобы такая мелочь, как мое счастье, помешала ему достичь цели. Наш отец прекрасно его обучил. Прекрасно обучил всех нас. Даже отец с его мелочной жестокостью по-своему защищал Олимп. Никто не мог защитить Олимп от него самого, но пока он занимал трон, нам не нужно было беспокоиться о врагах извне.

– Но…

– Тринадцать слишком разобщены, нарастает беспокойство из-за перемен. Я подчиню их всех одного за другим, чего бы мне это ни стоило. А ты внесешь свой вклад, склонив Ареса на мою сторону. Так, как тебя учили.

Что последует за неминуемым вступлением в политический брак? Он перестанет быть политическим в тот миг, когда скажу «согласна». Я буду ходить по канату между супругом и семьей, и, видят боги, хоть моя семья не идеальна, но я ей предана. Как бы мне ни было противно делать то, что от меня требуется. А значит, другого ответа нет.

– Я поняла.

– Хорошо. – Он поворачивается и пронзает меня холодным взглядом. – Завтра будешь присутствовать на церемонии открытия. Сидеть рядом с Афиной в красивом платье и вдохновлять кандидатов в их стремлении к величию. Они должны устроить зрелище века, и в этом мне нужна твоя помощь. Это твой долг, Елена. Ты ведь не забыла, какова цена жизни, которой мы живем?

Меня пронзает чувство стыда, и я стараюсь держать спину прямо. Неважно, как бы ужасно не было расти, будучи одной из детей Зевса, факт остается фактом: я никогда ни в чем не нуждалась. Лучшие школы, лучшая одежда, дом в Верхнем городе и принадлежность к кругу самых богатых и влиятельных. Все это благодаря семье, в которой я родилась.

Но, как любит напоминать мне брат, за все приходится платить.

В чем-то Персей прав, он не просит у меня ничего, что не был бы готов сделать сам. В конце концов, он женился на одной из дочерей Деметры. Сколько бы я ни ныла, все же признаю значимость их союза, даже если не вполне понимаю, почему брат выбрал именно Каллисто. Он лучше всех нас знает, какое жуткое наследие мы несем в своей крови, о грехах, которые совершил наш отец, пока был Зевсом. Персей старается идти другим путем. И за это я его уважаю, пускай он страшно меня раздражает.

Но…

Не хочу такой ответственности. Я этого не выбирала.

Неважно. Поднимаю голову, моргая от жжения в глазах. Я Касиос, а Касиосы не плачут.

– Я исполню свой долг. – А какие у меня варианты? Бежать? Даже мысль об этом смехотворна. Посейдон ни за что не станет мне помогать. Он меня недолюбливает, и более того, знает, насколько я важна для всего этого замысла. Помочь мне – значит испортить отношения с Зевсом, Афродитой и следующим Аресом. Возможно, и с Деметрой тоже, хотя за нее не могу поручиться. Посейдон слишком рационален, чтобы совершить что-то столь безрассудное.

– Приставить к тебе одного из людей Афины?

Я приосаниваюсь.

– Нет, конечно.

– Ладно. Не заставляй меня пожалеть об этом решении. – Он кивает и уходит, оставив меня наедине с Эрис.

Она отталкивается от стола. На ней облегающее платье цвета оружейного серебра, а длинные волосы убраны назад в сложном сплетении жгутов.

– Знаю, это не лучший вариант, но он прав. Новый Арес означает, что среди Тринадцати появится человек, от которого мы не знаем, чего ожидать. Нужно, чтобы ты подготовила почву для создания нового альянса между Зевсом и Аресом.

Я люблю сестру. Очень. Но это не меняет того, что, как и все в моей семье, на первое место она ставит Олимп, на второе себя, а остальных в самый конец. Возможно, семью она ценит выше, чем большую часть населения Олимпа, но ненамного. Она любит меня. Просто она не из тех, кто позволяет чувствам помешать ей предпринимать решительные действия (подливая масла в огонь при любой возможности).

– Ты могла выбрать кого-то другого. Кого угодно.

Она пожимает плечами, а уголки ее губ приподнимаются в легкой улыбке.

– Ты выйдешь сухой из воды, Елена. Как всегда.

Я запрокидываю голову и смотрю в потолок.

– Это был весьма двусмысленный комплимент. – Мой голос звучит высоко и напряженно. Я слишком хорошо владею собой, чтобы закатывать истерику из-за такого поворота событий, но больше всего на свете мне хочется швырнуть что-нибудь в самодовольное лицо сестры. – Я очень зла на тебя.

– Переживешь. В этом городе каждый сам за себя, особенно среди Тринадцати. Ты это знаешь.

– Да, и я бы создала прочный альянс между Зевсом и Аресом, если бы ты позволила мне занять этот титул.

Она вздрагивает, будто я ее удивила.

– Не хочешь же ты сказать, что всерьез думала выдвинуть свою кандидатуру? Я считала, ты отказалась от этой нелепой затеи, еще когда мы были детьми.

Мне не должно быть так больно от того, что сестра не воспринимает меня всерьез. Я надеялась, она понимает, что мои амбиции вовсе не пустые. Видимо, я ошибалась.

– Никогда от нее не отказывалась.

Она натянуто улыбается.

– Дорогая, знаю, что ты хочешь как лучше, но взгляни на кандидатов: Ахиллес, Гектор, Аталанта, те два чужака. Они огромные, насилие так и сочится из них. Не говоря уже о тридцати других претендентах. Ты… – Она колеблется. – Ты способная, но ты не воин, Елена. Тебе ни за что не победить.

Эти слова ранят сильнее, чем то, что она не восприняла мои честолюбивые планы всерьез. Она искренне считает, что мне это не по силам. В груди щемит, и только годы практики помогают мне не дрогнуть.

– Я бы победила.

– Полагаю, этого мы никогда не узнаем. – Эрис поджимает губы почти с виноватым видом. – Сожалею, Елена. Мне правда жаль. Но ты знаешь, как все обстоит. Олимп важнее всего. Порой он требует жертв.

– Продолжай убеждать себя в этом. Ты, черт побери, вообще ничем не жертвуешь. – Я так зла, что меня трясет. Искушение выплеснуть ярость, пока в комнате нет посторонних слишком велико, чтобы сопротивляться ему. Мы с Эрис не ссорились уже много лет, последний раз это случилось, когда мы были подростками. Было бы чертовски приятно выплеснуть сейчас это ужасное чувство. Слово «предательство» почти готово сорваться у меня с языка.

– Не делай такое лицо. Будут морщины. Все наладится, Елена. Доверься нам. – Она разворачивается и быстрым шагом выходит из кабинета. Эрис всегда любила удаляться посреди спора.

Как же наивно с моей стороны было верить, что брат и сестра дадут мне возможность выбирать. Елене Касиос, принцессе Олимпа, суждено выйти за того, кто принесет ее семье еще больше власти.

– Проклятье! – Я заставляю себя разжать кулаки и отпустить ткань платья. – Как же я хотела заполучить этот титул!

– Почему бы не сделать это в любом случае? – Из тени раздается низкий, почти соблазнительный голос Каллисто.

Вздрагиваю и оборачиваюсь, сердце колотится в груди. Совсем забыла, что она была здесь с нами. Она выходит из тени у окна, возле которого стояла, оставаясь невидимой. В черном платье и с темными волосами она похожа на тень, случайно забредшую в этот кабинет. До сих пор не могу поверить, что брат женился на ней. Понимаю его желание привлечь Деметру на свою сторону, но лучше было бы ему выбрать Эвридику. Она милая, и брак с ней сулил бы более спокойную жизнь.

С другой стороны, Олимп не пощадил бы ее, стань она Герой.

– Я не могу этого сделать. Все не так устроено.

– Разве? – Каллисто разглядывает ногти. – Я не спрашиваю разрешения, а прощу прощения, когда дело сделано. В конце концов, именно так поступил твой брат. Почему бы не отплатить ему той же монетой?

Я смотрю на нее.

– Ты пытаешься создать проблемы.

– Олимп и есть проблема. – В ее голосе сквозит опасность.

Нельзя сказать, что она не права, но все же. Ее мать, Деметра, завоевала титул и привезла дочерей в город чуть больше десяти лет назад. За это время Каллисто высмеяла все, что было связано с Тринадцатью. До того, как вышла замуж за моего брата, она вообще не появлялась на мероприятиях. Никогда не соблюдала правила. Всегда была готова перейти черту и сражаться, кем бы ни был ее противник.

А теперь, когда она стала Герой, я не знаю, чего от нее ожидать.

Скрещиваю руки на груди и стараюсь унять бешеное биение сердца. Какой бы опасной она ни казалась, она всего лишь женщина, а я играю в эту игру дольше, чем она пробыла в Олимпе. Я говорю с фальшивым весельем в голосе:

– Очень мило, что ты пытаешься быть заботливой невесткой, но не собираюсь становиться пешкой в игре, в которую ты играешь с моим братом.

Каллисто бросает на меня долгий хищный взгляд карих глаз.

– Это не имеет никакого отношения к твоему брату.

– Прелестно. А я хочу продать тебе масло со змеиным экстрактом. Оно прекрасно действует на кожу. Можно сказать, источник молодости.

Она кривит губы.

– Неважно, каковы мои мотивы, мы говорим о тебе. Разве есть правило, согласно которому ты не можешь выступать и кандидатом, и наградой одновременно?

Я замираю. Вопреки всему обдумывая ее слова.

– Надо проверить, но думаю, что нет. Сомневаюсь, что кому-то пришло бы такое в голову. – Мне не хочется подтверждать сомнения Эрис на мой счет, но… – Ты видела других кандидатов. С такими сложно состязаться.

Каллисто пожимает плечами.

– Если ты собиралась завоевать титул Ареса, значит, готовилась сразиться с ними и одержать победу.

Она не ошибается, но ее слова все равно могут оказаться ловушкой. Вот только… не уверена, что меня это волнует. Если буду состязаться и выиграю, то убью двух зайцев одним выстрелом. Приму титул Ареса и сумею избежать брака с незнакомцем. Я невольно вспоминаю лицо Париса, то, как он глазел на меня, выдвигая свою кандидатуру. Каково быть замужем за ним. Однажды я избежала такой участи и решительно настроена сделать это снова.

И все же кое-что не сходится. Я скрываю растущее волнение и спрашиваю спокойно:

– Повтори-ка, что ты выигрываешь, предлагая мне пойти на это?

Она пожимает плечами.

– Может, я выступаю против того, чтобы людей принуждали вступать в брак вопреки их выбору. А может, просто хочу прожить этот опыт через тебя, потому что сама посостязалась бы за титул Ареса, если бы не была Герой. Может, хочу насолить любимому муженьку. Мои мотивы не важны, так ведь? – Снова эта хищная улыбка. – Ты хочешь состязаться, Елена? Так сделай это. Докажи этим ублюдкам, которые считают тебя лишь хорошенькой наградой, что они не правы.

У меня возникает чувство, будто она запустила стрелу прямо мне в сердце. Я не могу ей доверять и неважно, что она моя невестка. Но… это не означает, что ее затея лишена смысла.

– Ты и правда ненавидишь моего брата?

– Я ненавижу всех из Тринадцати.

– Ты сама одна из Тринадцати. – Пусть даже титул Геры потерял силу с тех пор, как мой отец стал Зевсом. Сменив трех жен, трех Гер, он лишил этот титул влияния, сделав так, что от него осталось лишь имя для обозначения супруги Зевса.

– Да, это так.

Дверь открывается, и в кабинет входит Персей. Переводит взгляд с меня на жену и обратно.

– Вот ты где.

Ее улыбка сочится ядом.

– Болтаю с Еленой.

Он никак не реагирует на ее слова, но это к лучшему.

– Нам пора, Гера.

– Разумеется, Зевс. – Ее слова звучат вежливо, но за ними кроется ярость. Каллисто поворачивается ко мне. – Поздравляю с предстоящей свадьбой, Елена. Уверена, ты станешь прекрасной парой для следующего Ареса.