Волны любви

– Какая ты красивая! – восхищенно прошептал юноша. – Такая красивая! Как морская царевна.

He ожидавшая подобного признания, Марианна вспыхнула от смущения.

– Пошли, – повторила она. – Сейчас не время для этой чепухи. Нужно убираться отсюда, если хочешь остаться в живых.

Юноша нахмурился.

– Что ты имеешь в виду? Ничего не понимаю.

– Потом объясню, а сейчас нужно идти. А пока верь мне на слово и делай, что я тебе говорю.

Юноша кивнул и, сделав над собой усилие, сел.

– Вот молодец, – обрадовалась Марианна и подхватила его под мышки. – А теперь вставай на ноги.

На это потребовалось чуть больше времени, однако вскоре юноша уже стоял, опираясь на нее, чтобы не упасть, и хотя он очень нетвердо держался на ногах, она решила, что сможет довести его до хижины старого Джека.

Медленно двинулись они в путь. Юноша, по-видимому, так ослабел, что его шатало из стороны в сторону, и Марианне казалось, что она ведет пьяницу.

Туман по-прежнему закрывал все вокруг густой пеленой, на два шага вперед ничего не было видно. Внезапно с той стороны, где располагались хижины, раздались громкие голоса. Значит, люди уже встали и скоро выйдут на берег в поисках добычи.

Марианне казалось, что они идут целую вечность. Он совсем повис на ней, и чем ближе они подходили к хижине, тем тяжелее было вести его. Однако, несмотря на внешнюю хрупкость, она была крепкой и сильной. Напрягая последние силы, она смогла дотащить юношу, хотя он был намного выше и тяжелее ее, до хижины – ветхой постройки, внутри которой гулял холодный ветер, – и уложила на кровать, где еще совсем недавно спал старый Джек.

Ни подушки, ни одеяла здесь не было и в помине – немногочисленные пожитки старого Джека сразу же растащили. Марианна сняла свое тяжелое мужское пальто и укрыла им незнакомца, подоткнув со всех сторон.

Лицо его было белым как мел, а веки казались прозрачными и какого-то голубоватого оттенка.

– Как ты себя чувствуешь?

– Н…не знаю, – стуча зубами, выговорил юноша. – Ужасно холодно. – Он вздрогнул. – Одежда вся насквозь промокла…

Ну конечно! Ее нужно немедленно снять. Как же она забыла?

Марианна отбросила пальто в сторону и принялась стаскивать с юноши одежду, облепившую его стройное тело. Какая дорогая у него одежда! Жилет из бархата, рубашка – льняная. Она осторожно снимала одну вещь за другой, чувствуя непонятное смущение, хотя откуда оно взялось, не понимала: вид обнаженного мужского тела уже давно не был для нее в диковинку. Жили они коммуной, спали все вместе, вповалку. Так что задолго до того, как Джуд впервые изнасиловал ее, Марианна знала, как выглядит мужская плоть. Но этот молодой человек разительно отличался от всех знакомых ей мужчин. Может быть, именно поэтому, раздевая его, она испытывала такую неловкость.

Плечи у незнакомца оказались широкие и сильные. Стянув ему через голову рубашку, Марианна увидела, что грудь у юноши гладкая, как у девушки, без единого волоска. Она осторожно коснулась рукой его кожи. Какая же она нежная и какая холодная… Просто чудо, что в этом насквозь промерзшем теле еще теплится жизнь. Марианна снова поспешно набросила на юношу пальто, а потом принялась стаскивать с незнакомца брюки.

Они тоже, как и рубашка с жилетом, отличались изысканностью: были сшиты из великолепного сукна и сидели как влитые. Сгорая от любопытства, она расстегнула пояс и осторожно потянула брюки вниз. Интересно, а интимное место у юноши тоже будет не такое, как у других мужчин? Ведь он совершенно непохож на всех, кого она знает. А вдруг оно, как у Джуда, противное и мерзкое?

К ее удивлению, под брюками у незнакомца оказались полотняные кальсоны. Внезапно что-то со стуком упало на пол. Кожаный кошелек. Марианна развязала его и заглянула внутрь. Золотые монеты! Вот это да! Видел бы их Джуд или его отец! Марианна поспешно завязала кошелек и сунула обратно в карман брюк.

И вот уже кальсоны лежат на полу вместе с остальной одеждой, и ее взору предстала нижняя часть туловища незнакомца, бледная и безжизненная. Она понимала, что ей следует прикрыть юношу, однако все никак не могла отвести глаз от его бедер – они оказались более мускулистыми, чем она предполагала, – и стройных ног с хорошо развитыми икрами. Ноги, как и остальные части тела юноши, были гладкими, совсем без волос. Лишь внизу живота курчавились золотистые волоски, а под ними ей увидела пенис, маленький, бледный, весь съежившийся от холода. Он показался ей безобидным, совершенно непохожим на член Джуда, темный, воинственно торчащий.

Успокоенная, она опять накрыла юношу своим пальто, тщательно подоткнув со всех сторон.

Неожиданно он поднял голову и пробормотал:

– Как холодно! Просто ужас… Никак не могу согреться. – Его посиневшие губы шевелились с трудом. – Как ты думаешь, я умру?

Голос его прозвучал спокойно, однако Марианна почувствовала, как в горле у нее застрял комок, и поняла, что сейчас расплачется. Одного пальто мало, решила она. Оно холодное и сырое, оно его не согреет. Нужно придумать что-то другое. Но что?

И внезапно Марианну осенило: нужно самой его согреть. Она не раз видела, как это делается.

Не колеблясь ни секунды, она опустилась на кровать рядом с юношей и, прильнув к нему, накрылась сама и накрыла его своим толстым пальто.

Юноша застонал, повернулся к ней лицом и инстинктивно прижался еще теснее, пытаясь согреться. Марианна обняла его, ощутив под руками холодную гладкую спину. Незнакомец был холоден как лед. Теплым осталось лишь легкое дыхание, щекотавшее волоски на ее шее.

Девушка замерла в неудобной позе, прижимая к себе юношу как можно крепче, чувствуя, что и сама она ужасно замерзла. Она задрожала и еще крепче прижала к себе незнакомца. Наконец, медленно-медленно тепло ее тела начало передаваться юноше. Словно океанское течение, выплывало оно из ее тела и втекало в его тело. Мало-помалу оно оживало под ее руками, становилось все теплее и теплее. Дыхание юноши сделалось более ровным, и Марианна поняла, что он спит. Долго лежала она, прижавшись к незнакомцу, испытывая чувство, которое ей никогда прежде не доводилось испытывать, – нежность.

Глава 2

Марианна проснулась внезапно, словно от толчка, и с минуту никак не могла сообразить, где находится.

Ей было тепло и уютно. Она крепко кого-то обнимала. Только вот знать бы кого. С кем это она лежит рядом? Одно ясно – это точно не Джуд. Какой-то незнакомый мужчина. Боже, кто это может быть? Сердце ее тревожно забилось. И вдруг Марианна все вспомнила и облегченно вздохнула. И как же она могла забыть, что спасла незнакомца!

Снаружи доносились громкие голоса. Люди шли по берегу, оживленно переговариваясь и время от времени окликая друг друга. Значит, команда Иезекииля Троуга уже встала и принялась за работу. Должно быть, сегодня будет богатый улов.

Марианна осторожно высвободила руки и села на кровати, задумчиво глядя на незнакомца. Удивительно: от него не воняет, как ото всех знакомых ей мужчин. От юноши исходил свежий, чистый запах. Так обычно пахнет море.

Похоже, он согрелся и теперь спокойно спит. Хорошо бы он не проснулся, пока она сходит в поселок добыть ему какую-нибудь одежду и еду. Еще надо набрать чистой воды и попытаться раздобыть вина. Да, придется потрудиться над этим. Действовать надо очень осторожно, чтобы никто ни о чем не догадался. Страшно подумать, что с ней сделают, если их найдут. Но, несмотря на это, Марианна ни о чем не жалела. Красивее этого юноши она никого в своей жизни не видела и была очень рада, что спасла его. И хотя она не смогла бы точно сказать, какие чувства к нему испытывает, одно знала твердо: то, что юноша просто существует на белом свете, уже большое счастье, и терять его она не намерена.

Не успела Марианна встать с кровати, как юноша тихонько вздохнул и, открыв глаза, сонным голосом проговорил:

– Не уходи. Прошу, не бросай меня.

– Шшш, – прошептала Марианна. – Я должна идти. Нужно раздобыть тебе какую-нибудь одежду и еду.

Юноша нахмурился.

– У меня есть одежда.

Марианна покачала головой:

– Свою тебе надевать нельзя. Они тут же увидят, что ты не местный.

– Кто это «они»? – озадаченно спросил юноша.

– Иезекииль Троуг, его сын Джуд, да и все остальные тоже.

– Ничего не понимаю…

– Все очень просто, – со вздохом проговорила Марианна. – Они непременно убьют тебя, если узнают, что ты с того корабля, что потерпел кораблекрушение.

– Почему они захотят убить человека лишь за то, что он остался в живых? Что такого я им сделал?

– Черт тебя подери! Ты что, совсем ничего не соображаешь? – воскликнула Марианна и снова перешла на шепот: – Мы морские мародеры. Троуг и его банда подстраивают кораблекрушения. И если после кто-то остается в живых, они его убивают. Теперь понял?

Лицо юноши покрылось мертвенной белизной, хотя, похоже, он все же не до конца ей поверил.

– Ты спасла мне жизнь, так что ничего другого не остается, как принять твои слова на веру. И все-таки то, что ты сказала, чудовищно! Никак не могу в это поверить.

– Придется. Стоило мне так с тобой возиться, чтобы потом тебя забили дубинками до смерти и сбросили со скалы!

Юноша побледнел еще больше и бессильно опустился на кровать. Марианне стало его жаль, но утешить его она никак не могла. К тому же нужно было возвращаться в поселок, и как можно быстрее, пока Джуд ее не хватился.

– Послушай… – Марианна старалась говорить как можно более строгим голосом. – Ты должен делать то, что я тебе скажу. Оставайся здесь и сиди тихо-тихо. Из хижины выходить не смей. Если услышишь снаружи какой-нибудь шум, прячься в этот шкаф.

Она указала на стоявшее у стены убогое деревянное сооружение и добавила:

– Я постараюсь вернуться как можно скорее, но могу и задержаться. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили, понимаешь?

Юноша чуть заметно кивнул, не сводя с девушки недоумевающего взгляда. Она же чувствовала себя так, словно старая, умудренная опытом женщина, а он маленький несмышленыш, которого еще учить и учить уму-разуму. Марианна наклонилась и укрыла его до подбородка пальто.

– Вот так. А теперь отдыхай и помни, что я сказала. Я скоро вернусь, не успеешь и глазом моргнуть.

Юноша улыбнулся и закрыл глаза, а Марианна вышла на цыпочках из хижины, чувствуя, как внутри разливается странное тепло, и не ведая, отчего это происходит.

В хижине, где она жила Марианна с Джудом, никого не было, и, похоже, во всех остальных тоже.

Со стороны моря доносились громкие голоса и радостные возгласы, из чего Марианна сделала вывод, что добычи сегодня больше, чем обычно, и облегченно вздохнула. Значит, времени на то, чтобы собрать для юноши необходимые вещи и еду, у нее с избытком, но на берегу все-таки придется показаться, а то как бы Джуду не пришло в голову отправиться на ее поиски.

Марианна расстелила два стареньких одеяла, положила на них немного хлеба и сыра, поставила кувшин со свежей водой и бутылку вина, все аккуратно завернула и принялась за поиски одежды, которая могла бы быть впору ее молодому человеку. Именно «ее», потому что она уже начала считать его своим. В конце концов так оно и есть, ведь это она, а не кто-то иной, нашла юношу.

О том, чтобы взять одежду Джуда, не могло быть и речи: слишком велика. Марианна стала перебирать в уме, кто из мужчин, живущих на острове, примерно одного роста с юношей, и наконец вспомнила про Лютера Мартина, двадцатилетнего сына Нэн Мартин, паренька невысокого и стройного. Но как же ей исхитриться раздобыть его одежду?

Выйдя из дома, Марианна сунула узелок с провизией под крыльцо и, убедившись, что припасы спрятаны надежно, направилась к хижине Мартина, располагавшейся неподалеку.

Она надеялась, что Нэн и Лютер на берегу вместе со всеми, но, к сожалению, хозяйка оказалась дома. Старуха удивленно уставилась на гостью, а на ее вопросы ответила, что захворала.

– И потом, – добавила она, – стара я стала. Все так и норовят отпихнуть меня в сторону и прикарманить мою добычу. Так что ходи на берег, не ходи, все одно останешься с носом. Уж лучше я посижу дома. Глядишь, и голова пройдет, а то разболелась не на шутку.

– Может, ты и права, – проговорила Марианна, с трудом изобразив сочувственную улыбку и украдкой оглядывая крошечную хижину, намного меньше той, что занимали они с Джудом.

На полу рядом с допотопным очагом валялись брюки, а на лавке у двери – толстая шерстяная фуфайка. Как раз то, что нужно!

– Хотя жалко, что тебе не достанется ничего из того большого ящика, который сейчас как раз вскрывают, – добавила Марианна.

Нэн вскинула голову, и ее тусклые глазки заблестели.

– А ты не знаешь, что в нем?

Марианна улыбнулась.

– Да говорят, чего там только нет! Солонина и всякие другие вкусности.

Старуха потянулась к изодранной шали, висевшей на гвозде у окна.

– Ну ладно, так и быть, пойду поброжу немного по берегу. Кусочек солонины нам с сыном не помешает. Все какое-то разнообразие, а то рыба да рыба.

И она поспешила прочь, горя таким желанием добраться до берега до того, как мифический ящик будет открыт, а содержимое его распределено между головорезами, что и думать забыла о Марианне.

– Иди, иди, Нэн, – бросила она вдогонку, глядя, как старуха ковыляет по тропинке к морю. – Да смотри в оба, а не то опять останешься без добычи.

Улыбаясь, Марианна провожала старуху взглядом до тех пор, пока та не скрылась из вида, а потом, не теряя ни секунды, схватила брюки и фуфайку. У очага валялись поношенные башмаки, и она забрала и их, после чего, пугливо озираясь, помчалась обратно, спрятала украденные вещи туда же, куда и еду, и только тогда перевела дыхание.

Но радовалась она недолго. Не успела Марианна завернуть за угол хижины, как почувствовала, что кто-то схватил ее за плечо. Чуть не грохнувшись от страха в обморок, она стремительно обернулась. На нее, ухмыляясь, смотрел Джуд Троуг.

– Где это тебя носит? – спросил он недовольно. – Я тебя по всему берегу ищу. Смотри, что я принес! – И он протянул Марианне бутылку вина и щедрый ломоть солонины. – Здоровый кусище! Для капитана небось припасли. Попируем сегодня на славу!

Марианна облегченно вздохнула: значит, Джуд ничего не заметил. Боже, как она испугалась! Надо быть поосторожней.

– Я вернулась домой попить, – проговорила она, одаривая Джуда лучезарной улыбкой. – После такой работенки всегда жажда мучает. – И Марианна провела рукой по лбу, утирая капельки пота, в надежде, что Джуд не догадается, что она вспотела от страха.

Он усмехнулся, обнажив щербатый рот.

– Это здорово, что я тебя здесь нашел. Можем немного позабавиться наверху. Что скажешь?

Улыбка застыла у Марианны на губах. Этот похотливый блеск в глазах был ей до боли знаком, однако выбора у нее не было. Если она откажется, он может что-то заподозрить. И Марианна улыбнулась, стараясь, чтобы губы не дрожали.

– Позабавиться, говоришь? Ну что ж…

Джуд, расхохотавшись, сунул бутылку вина и солонину под мышку, а свободной рукой притянул Марианну к себе.

– Ты все схватываешь на лету, девочка. Нас сейчас никто не хватится, а мы пока… – Он мерзко захохотал.

Марианне потребовалась вся ее сила воли, чтобы скрыть отвращение. После того как она увидела прекрасного незнакомца с корабля, касалась его чистой, белой кожи, любовалась его неземной красотой, заниматься любовью с волосатым вонючим Джудом было просто невыносимо.

Однако она покорно пошла за ним в дом, а потом и в комнату, где они спали. Пока Джуд торопливо раздевал ее, Марианна, закрыв глаза, думала о прекрасном юноше. Ради него она пойдет на все!

В одном Джуд оказался прав: позабавился он с ней и в самом деле немного, после чего выпил один почти всю бутылку вина, хлопнул Марианну напоследок по попке и отправился обратно на берег, оставив ее приводить себя в порядок.

Смывая с себя следы похоти Джуда, Марианна впервые обратила внимание на то, что и ее собственное тело вовсе не такое чистое, как хотелось бы. Конечно, не грязнее, чем у остальных, но и не чище.

Марианна сравнила себя с молодым человеком, которого подарило ей море. На теле его не было ни единого грязного либо сального пятнышка. Правда, он долгое время пробыл в воде, однако она по опыту знала, что одной морской водой сажу, красовавшуюся на лицах большинства членов банды, смыть невозможно.

Что подумает о ней незнакомец, если и ему доведется увидеть ее тело? Наверняка с отвращением отвернется, решила Марианна и поморщилась.

Кроме того треснутого зеркала, что висело у двери, у стены стояло старенькое трюмо, добытое давным-давно после какого-то кораблекрушения. Зеркало в нем, пожелтевшее от времени и все в пятнах – потому-то Марианна так редко в него заглядывала, – имело одно неоспоримое достоинство: оно было такое большое, что в нем она отражалась вся целиком.

Марианна открыла шкаф, вытерла рукавом пыльную поверхность зеркала, а потом взглянула на свое отражение, пытаясь увидеть себя глазами молодого человека.

Нельзя сказать, чтобы увиденное привело ее в восторг: растрепанная копна волос, темное от загара лицо с остреньким подбородком, большие глаза, а фигуру и не разглядишь даже под этими лохмотьями.

Марианна понимала, что должна спешить, что времени у нее почти не осталось, и тем не менее не могла оторвать взгляда от своего отражения, а в голове у нее проносились самые противоречивые мысли и переживания.

Внезапно она принялась стаскивать с себя одежду. И вот уже блузка и жакет полетели в сторону, а за ними драная юбка, потом тяжелые сапоги, шерстяные чулки, пока, наконец, Марианна не осталась стоять голышом перед мутным зеркальным стеклом, дрожа от холода.

Она нерешительно отступила на шаг, стараясь разглядеть себя всю и одновременно опасаясь, что увидит нечто ужасное.

В тусклом зеркале взору ее предстала маленькая женская фигурка, аппетитно округлая. Ноги, хотя их давно следовало бы вымыть, стройные, с тугими икрами и маленькими ступнями. Бедра – высокие и пышные. Под слегка выпуклым животом – треугольник черных курчавых волос. Талия – тонкая, отчего пышная грудь кажется еще больше, чем есть на самом деле, и как-то не вяжется с детским лицом ее владелицы.

Марианна осталась недовольна увиденным: и ростом не вышла, и ноги слишком короткие, и выражение лица оставляет желать лучшего – девчонка, да и только. Еще совсем недавно она считала, что женщинам на острове красота ни к чему, а вот теперь признала, что еще как к чему. Ей просто необходимо быть красивой, чтобы понравиться тому юноше.

Взгляд Марианны упал на пышную грудь, и она тихонько коснулась ее рукой. Грудь была мягкой и в то же время упругой. Эта неизвестно откуда взявшаяся пару лет назад часть тела доставляла Марианне массу хлопот и в то же время, похоже, чрезвычайно нравилась Джуду, да и другим мужчинам тоже, поскольку те не сводили с нее глаз. Однако самой Марианне эта самая грудь мешала ужасно, особенно когда требовалось выполнять тяжелую работу: вытаскивать на берег бочонки, сундуки и прочее добро.

Интересно, понравится ли ее грудь молодому человеку, подумала Марианна. Он настолько непохож на всех остальных мужчин, что, очень может быть, и здесь имеет свое мнение, отличающееся от других.

Вытянув вперед руку, она принялась с пристрастием рассматривать ее. Какая же она грязная! Ужас! Подняв руку вверх, осторожно понюхала подмышку и, сморщив нос, закашлялась. Все ясно. От нее тоже воняет. Не так сильно, как от Джуда, но ничуть не меньше, чем от остальных жителей острова. Впрочем, всегда кажется, что от себя самой пахнет меньше, чем от других. А взглянув на ноги, Марианна увидела, что и они отнюдь не чище.

Несколько секунд Марианна неподвижно стояла перед зеркалом, а потом решительно развернулась и принялась лихорадочно рыться в убогом буфете в поисках старенького тазика с отбитой эмалью. Ага, вот он!

Марианна, не одеваясь, кинулась в переднюю комнату, где стояла бочка с водой, и, зачерпнув полный ковш, вылила воду в таз. Для того чтобы найти чистую тряпку, понадобилось немного больше времени, но наконец среди наваленного в углу старья, добытого с потерпевших крушение судов, Марианна обнаружила кусок серой фланели. Отлично, как раз то, что нужно! Осталось только раздобыть мыло. Ну, это проще простого! Через несколько секунд в руках у нее оказался кусок желтого, похожего на воск мыла с едким запахом.

Дрожа всем телом от холода, она обреченно вздохнула и шагнула в воду. Сначала вымыла лицо, уши и шею, потом тело и под конец руки и ноги. От мыла исходил такой резкий запах, что Марианна едва не задохнулась, но продолжала безжалостно тереть и скоблить себя до тех пор, пока не решила, что уже достаточно чистая, после чего опять отправилась в соседнюю комнату, чтобы смыть мыло.

Покончив наконец с мытьем, Марианна опять подошла к трюмо и, взглянув в зеркало, почувствовала себя так, словно смыла не просто грязь, а нечто большее, гораздо большее.

Бросив взгляд на кучу грязной одежды, она задумчиво покачала головой. Нет, ее старое вонючее тряпье не годится для чистого, обновленного тела.

Пришлось опять рыться в буфете, в котором она обнаружила таз. Наконец поиски ее увенчались успехом: нашлась более-менее чистая юбка, блузка и относительно новые шерстяные чулки. Что ж, за неимением лучшего сойдет и это.

Марианна быстро натянула одежду и, отыскав расческу с отломанными через один зубьями, которой изредка пользовалась, несколько раз прошлась ею по своей буйной гриве. Вот теперь все.

Тело ее налилось легкостью, а душа – какой-то отчаянной радостью, а вот отчего это происходило, понять никак не могла. Неужели мытье способно очистить не только кожу, но и душу? Над этим стоило поразмыслить, однако на это не было времени. Нужно отнести юноше вещи, которые она для него собрала, а потом вернуться на берег, пока остальные ее не хватились.

Погруженная в свои мысли, Марианна открыла входную дверь и начала спускаться по деревяшкам, заменявшим лестницу. Осторожно ступая по скользким доскам, она смотрела вниз и потому не видела, как прямо перед ней выросла высокая фигура. Спрыгнув на землю, она наконец вскинула голову и едва не вскрикнула от неожиданности: перед ней стоял Иезекииль Троуг.

В мгновение ока всю ее радость как рукой сняло. Один взгляд холодных зеленых глаз приводил ее в ужас, хотя уж кем-кем, а трусихой она не была. Вообще по-настоящему ее испугать мог лишь Джуд – хотя Марианна уже научилась его укрощать, боязнь утонуть – как-то раз, когда была совсем маленькой, она чуть не пошла ко дну. И вот теперь Иезекииль Троуг.

Марианна не смогла бы даже сразу сказать, который из двух последних страхов наводит на нее больший ужас. Иезекииль Троуг обладал такой же непредсказуемой, неподвластной человеку, неуправляемой силой, что и волны, способные утянуть на дно морское.

Марианна чуть было не развернулась и не бросилась обратно в дом, но все же сумела взять себя в руки.

– Здравствуйте, господин Троуг. Я как раз собиралась вернуться на берег.

И потупила взор, уставившись на носки своих тяжелых сапог. Всем своим существом ощущала она невероятную силу этого человека, высокого, мрачного, как огромная грозовая туча.

– Посмотри на меня, девочка! – приказал он своим зычным голосом.

Марианна нехотя подняла голову, стараясь не смотреть ему в глаза. Взгляд Иезекииля Троуга пронизывал ее насквозь, и все время казалось, что он может читать мысли, даже самые потаенные. Но и ослушаться его она не могла. Марианна послушно посмотрела ему прямо в глаза.

Иезекииль Троуг окинул женщину своего сына взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Он прекрасно знал, какое впечатление производит на людей одно его присутствие: они до смерти боялись своего главаря и трепетали перед ним, и вот эту-то способность внушать страх Иезекииль Троуг ценил превыше всего на свете. Власть над людьми… Что может быть слаще?

Вот и сейчас он в очередной раз наслаждался своей властью, в то время как эта женщина трепетала от страха. А впрочем, какая там женщина – девчонка, однако аппетитная штучка: даже под этим тряпьем видны ее округлые формы, – а уж если ее отмыть, приодеть и вообще привести в порядок, мужики за ней так и ходили бы табунами.

Жаль, правда, что он тогда отдал ее сыну, однако, когда состоялся разговор на эту тему, он был занят более важными делами, а потом, когда заметил, что девчонка прехорошенькая и неплохо бы самому ею заняться, оказалось слишком поздно – уже обещал ее Джуду.

Если бы речь шла о ком-нибудь другом, Троуг отнял бы ее безо всяких там колебаний, но сын – это сын, единственный человек в этой жизни, которого Иезекииль по-настоящему любил, хотя мальчишка и не оправдал его надежд: не унаследовал ни большого ума, ни способности вести за собой людей, ни честолюбия в конце концов. Но так или иначе, Джуд его сын, единственная ниточка, связывающая Иезекииля Троуга с миром.

Мысли Троуга вернулись к стоявшей перед ним девчонке. Ее маленькое личико казалось не таким, как всегда. Интересно почему? Да оно просто чистое, догадался он. А глаза лихорадочно блестят. Неужели так его боится? Троуг вгляделся повнимательней. Нет, тут не страх, тут что-то другое. Похоже, она что-то скрывает. Очень уж невинные у нее глазки.