Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью

– Димка? Скорее Антонина Петровна.

Юля махнула рукой.

Антонина Петровна не любила Юлю. Не любила открыто, прямо в глаза говорила всё, что её не устраивало. И сейчас, когда Юля с Димой готовились официально развестись, тоже была недовольна. Бывала у сына редко, внуков особо вниманием не баловала.

Инна Олеговна к Димке тоже относилась очень настороженно. Сразу понимала, что не пара он дочери, на деньги падкий, но уговаривать не стала, раз любит – пусть свой путь пройдёт. Прошла. Развод. Зато в первый раз за много лет мать видела, как подняла голову Юля, как вытянулась в струну от принятого решения, а это радовало – уверенная женщина все выдержит. Сама.

– Пора мне, доча, отец приехал, – Инна Олеговна приобняла дочь, словно сказав: «Крепись».

Летняя мошкара роилась около лампочки на летней веранде. Юля задержалась у калитки, провожая мать и отца. Потом прошла на веранду и села на лавочку. Место это было любимым в первые годы супружества. Здесь они вместе с мужем пили чай, делились надеждами, мечтали. Здесь Юля сообщила, что ждёт первенца, потом второго сына. Здесь же было принято решение о разводе. Как-то всё растерялось, растворилось в быту. Остыли.

Юля вздохнула и пошла в дом. Без мужчины в доме было пусто и хлопотно. Теперь всё сама. Не махнёшь рукой, не позовёшь: «Дим, а Дим». Но и жить в постоянных ссорах и взаимных упрёках дальше было невозможно. Димка гонялся за большими деньгами где-то далеко, в городах. В последнее время уезжал надолго, но денег особо и не привозил.

Юля уложила мальчиков спать, а сама долго не могла уснуть. Думала, как ей жить дальше. Как быть сильной и всё успевать. Другая жизнь и радовала, и удручала одновременно.

* * *

Но время расставило всё на свои места. Вот уже и первые туманы легли на пожелтевшие луга, первый снег не заставил себя ждать, тут же растаяв. Потянулись серые одинаковые дни, никак не помогающие отогнать унылые мысли.

– Мам, там есть кто-то, я боюсь, – младший сын вбежал на кухню к матери и обнял её.

– Мыши? – Юля продолжила замешивать тесто на хлеб, лишь глянув на Стёпку.

– Нет, человек.

Юля обернулась.

Дверь в детскую была открыта, но в вечерних сумерках в окнах ничего не было видно.

– Посмотри, мам.

– А Марк где? Может, он пугает?

Стёпа помотал головой.

Брат и правда был ни при чём, вернулся с тремя полешками и, разувшись, повесил на крючок куртку.

– Ты Стёпку пугал?

– Не-е-е-ет! Чего сразу я?

– Я просто спросила, не злись, – Юля погладила старшего сына по голове, чуть припудрив остатками муки его чёрные волосы.

За окном никого не было видно.

– Не бойся, почудилось, шторы прикрой и всё, – мать вернулась к тесту.

Но через неделю Стёпа опять испугался. Юля вновь выглянула в окно. Сейчас ей и самой показалось, что кто-то стоял у забора напротив окна детской комнаты и поспешил скрыться. Юля вышла во двор, открыла калитку. Никого. Всё показалось странным.

В эту ночь Юле не спалось.

«Димка ходит. На сыновей смотрит. Одумался!», – решила она.

От этой мысли стало тепло и радостно. Сыновья скучали, часто задавали вопросы. А она молчала и хмурилась. «Приедет, занят, придёт скоро».

Но теперь уже бывший муж после принятого ими вместе решения в доме не показывался. В дверях, не поворачиваясь, лишь выдавил из себя: «Денег не жди, ни копейки».

– Одумался, – радовалась Юля, получая на почте переводы.

В первый раз Юле показалось странным, что это был перевод денег не на карту, а по старинке, почтовый. Но от кого перевод, указано не было. Юля тогда пожала плечами. Видимо, хотел официального подтверждения перевода денег. Ну и пусть так. Дети его. Пусть.

* * *

На следующий день выпал снег. Он всю ночь летел крупными хлопьями, падал на деревья, крыши и забор. Побелело мгновенно. Юля выглянула в окно. Белым-бело. Последний автобус в город отправлялся в шесть вечера. Значит, Димка, если придёт, то до шести.

Юля подошла к зеркалу и стала рассматривать себя. Достала косметику и нанесла на скулы немного румян, потом подкрасила брови и ресницы. Открыла шкаф, но решила, что это ни к чему. Под курткой не видно.

Снег давно перестал идти, но смотреть на него было мучительно больно. Юля то и дело подходила к окну и выглядывала во двор. Почти шесть. Дети играли в своей комнате, не обращая внимания на взволнованную мать.

Юля достала из шкафа белую шаль, оделась и вышла на крыльцо. Воздух стал морозным и холодным. Юля постояла немного на крыльце, а потом обошла дом с другой стороны.

У забора виднелась фигура. Юля выглянула из-за угла.

– Антонина Петровна!

Женщина испугалась и бросилась от дома.

– Антонина Петровна! – кричала Юля вслед.

– Я скоро вернусь. Марк, закройся, – мать сменила шаль на шапку и вышла на улицу.

До дома матери бывшего мужа было недалеко, но идти по рыхлому свежему снегу было трудно, как и поверить в то, что Юля ошибалась.

Сейчас, с каждым шагом, приближавшим Юлю к знакомому дому, приходило осознание, что это был не Дима. И денежные переводы на сумму, равную пенсии, и подсматривание в окна, он-то зашёл бы, не постеснялся.

– Антонина Петровна, – Юля постучала в дверь.

– А, Юленька, проходи.

– Здравствуйте. Вот дома была, показалось, что я вас увидела у дома, решила проведать.

– Чай будешь?

– Да, конечно, я ненадолго, мальчишек оставила одних.

Пожилая женщина на слове «мальчишек» посмотрела на Юлю.

– Марк со Стёпой скучают. И по папе, и по бабушке с дедушкой. Вы приходите, не стесняйтесь. Вы в любом случае для них бабушка. И Иван Сергеевич тоже пусть приходит.

– Можно? Я думала, ты…

– Можно, конечно. Антонина Петровна, я не против, даже за. Жалко, что Дмитрий не приезжает. Но деньги исправно шлёт, – Юля не отводила взгляда от бывшей свекрови. Та смутилась.

– Ты прости, Юленька, Димку. Прости и забудь.

Юля не стала ничего больше спрашивать, всё и так понятно, отвлеклась на чай. Сделала глоток вкусного ежевичного чая, ещё один и засобиралась.

– Конфеток возьми, Юленька, вот, – Антонина Петровна схватила из шкафа три кулька и протянула Юле.

– А пойдёмте к нам, пока Ивана Сергеевича нет. Сами гостинцы и отнесёте.

Антонина Петровна ни секунды не раздумывала, сразу приняла приглашение, улыбнулась только в ответ, выдохнув свободно.

Свадебное платье

– Воровка! Мой он, мой! Меня он любит, – доносились крики с улицы.

Субботнее утро настырно заглядывало в окно спальни сквозь тонкую полоску между шторами. Юля потянулась в кровати, села, но вставать не спешила, лишь коснулась пола пальцами ног. «Столько дел сегодня намечено, пора вставать», – уговаривала себя девушка. Но тело не спешило просыпаться.

– Ах, ты так, да я… я тебя!

Через приоткрытое окно Юля слышала страшный вой, крики и возню. Кровать звала обратно, но крики не прекращались.

Отодвинув штору, Юля застыла в изумлении. Две молодые барышни дрались. Да. По-настоящему, не жалея сил, уже знатно вывозив друг друга в пыли. Чуть поодаль, в кустах сирени стояла ещё одна девушка с ворохом белой ткани в руках очень похожим на свадебное платье.

Юля отодвинула вторую штору и вновь выглянула в окно. Никого не было видно.

– Ну и хорошо, что всё закончилось, такие страсти, – улыбнулась Юля и пошла собираться.

На лестничной площадке этажом ниже сидела та самая девушка с ворохом ткани, нечто, похожее на платье, она так и держала в руках. В её глазах не было слёз, только испуг, животный, настоящий. Она слегка покачивала ткань в руках, обхватив словно младенца.

Юля прошла мимо, но потом остановилась и, повернувшись, спросила:

– Может, помочь чем-то?

Девушка, которой на вид было не больше двадцати лет, посмотрела куда-то сквозь Юлю и спокойно ответила:

– Нет, спасибо, два часа осталось, уже всё равно.

– До чего два часа? До свадьбы? Не успеваете если, давайте я довезу на машине, – Юля показала девушке ключи.

Девушка неожиданно захлопала ресницами и разрыдалась. Юля поднялась на две ступеньки выше и села рядом.

– Ну чего? Я видела, как две женщины у подъезда выясняли отношения, а вы стояли чуть дальше.

Девушка кивнула.

– Свадьба.

– У кого из них свадьба? – спросила Юля.

– Вот в том то и дело, что не у них. У меня свадьба, у меня! – почти кричала девушка, не выпуская из рук красивую ткань. – Ленка – подружка моя и свидетельница… А эта…, – девушка разрыдалась.

– Так, – Юля прижала девушку к груди и погладила по голове, успокаивая. – Ничего не понимаю, может, расскажете? Как зовут?

– Злата, – вытирая тканью слёзы, ответила девушка. – Так глупо вышло. Приехали с Ленкой домой, я платье отпаривать отдавала и ушивать. Вышли из такси, а на нас эта, с рыжими волосами, сразу и напала. Она подумала, что Ленка замуж выходит, к своему бывшему приревновала, который от неё к Ленке ушёл. Сначала платье облила зелёнкой, а потом они уже с Ленкой сцепились. А я тут ни при чём. Ленка просто платье мне помогала нести до подъезда.

– Так, понятно, что всё равно ничего не понятно.

– Колька вчера в парикмахерской свою бывшую встретил и сказал, что завтра на свадьбу. Та и подумала, что у него с Ленкой свадьба и решила отомстить, вот и всё.

– Теперь понятно. Ну, а что ты платье это своё держишь? Родственники где?

– Квартиру я тут снимаю у Ленки, пока она у своего живёт. Мои сейчас у жениха, – Злата вновь разрыдалась. – У меня даже платья подходящего нет. Думаю, как постирать это.

– А ну-ка вставай, тоже мне проблема, – Юля схватила девушку за плечо, – вставай!

Она забрала у девушки платье и посмотрела на неё оценивающе.

– Очень хорошо. Просто отлично! Иди умывайся, а то от причёски и макияжа совсем ничего не осталось, жених же ждёт, какая квартира?

– Сорок пятая. Эта, – показала девушка на квартиру.

– Жди, я сейчас, – и Юля убежала к себе.

Не разуваясь в коридоре, она прошла в комнату и достала чемодан. Расстегнула его и почувствовала, как сильно бьётся её сердце.

Зачем Юля хранила это платье, она уже и не могла вспомнить, пыталась продать – не брали, потом хотела сдать в прокат, но тоже не нашлось желающих, то размер не подходил, то фасон.

Юля достала из чемодана нежное, белоснежное платье. Тогда, семь лет назад, она так и не вышла замуж, передумала. Хотелось по любви, а не по расчёту, и будущая невеста решила отказаться. А платье осталось лежать, ждать чего-то. Юля поняла, вот этого часа ждало платье, дожидалось девушку Злату.

Юля встряхнула платье, схватила с полки в коридоре ручной отпариватель и спустилась в сорок пятую квартиру.

– Нет, я не могу, говорят, что чужое платье нельзя.

– На нём этикетка! – показала Юля. – Оно совершенно новое, и хочу заметить, ситуация безвыходная!

Злата вздохнула и протянула руку.

– Немного подошьём и будет как раз, мне коротковато было, а тебе… подожди, а туфли?

– Вот туфли.

– Так, – Юля отошла от невесты и вновь оценивающе посмотрела, – и подшивать ничего не надо! Затянем шнуровку и всё. Ленка-то где?

– Не знаю, – с грустью ответила Злата.

– Выкуп будет? Я смотрю, готовились.

– Хотелось бы, сейчас уже все приедут, – грустно взглянула на часы невеста.

– Ой, а сколько стоит платье, у меня денег нет, – Злата прикрыла руками рот.

– Дарю. Это будет мой свадебный подарок. Мне платье уже давно мало, по назначению его использовать всё равно не смогу.

– Это слишком дорого для меня, я прошу взамен быть на моей свадьбе.

– У меня столько дел, – хотела отказаться Юля.

– Нет, нет, не отказывайте мне, пожалуйста, – ответила девушка, – вы спасли меня, и я настаиваю.

Юля улыбнулась. Авантюра ей почему-то понравилась.

– Так… где невеста, почему дверь открыта, украдут раньше времени и всё! – в комнату вошёл мужчина. Парадно-выходной вид ужасно шёл ему.

– Костя! – Злата обрадовалась и бросилась мужчине на шею. – Костя, это…

Злата обернулась к Юле и поняла, что не знает, как её зовут.

Юля, протянула руку:

– Юля.

– Это Константин, старший брат жениха.

Огромная крепкая рука ласково обняла мягкую женскую руку.

– Юля должна быть на свадьбе, я прошу тебя, Костя, приглядывай за моей спасительницей.

– Ого! – улыбнулся мужчина, – даже так. А Ленка где?

– Ленка синяки замажет и прибежит, я её очень жду, – Злата стала искать что-то.

– Я переоденусь и вернусь, – ответила Юля и попыталась вынуть руку из его руки.

– Какая квартира? Вдруг вы сбежите? – спросил Костя, подойдя слишком близко.

– Шестьдесят… третья, – запнулась Юля, и Константин сразу отпустил руку.

Юля быстро собрала волосы, нанесла лёгкий макияж и открыла дверцы шкафа. Задумчивость быстро прошла, как только пальцы коснулись красного бархата. Вдруг захотелось выглядеть сногсшибательно.

– Ну и что, что тридцать, самый сок, – подумала Юля и решительно взялась за нужные плечики.

Константин стоял на площадке, когда Юля спустилась, он явно был очарован, даже вынул руки из карманов и слегка коснулся ими брюк – вспотели ладони. Ему даже не мгновение показалось, что в его жизни происходит что-то важное, и свадьба брата быстро отошла на второй план.

Юля не подала вида, что этот мужчина ей симпатичен, и немного отстранилась, когда подошла. Тогда Константин сам сделал шаг вперёд и пригласил поехать в ЗАГС на его машине.

Выкуп провели быстро, расселись по машинам и быстро отправились в ЗАГС.

– Что там случилось, что Злата считает вас спасительницей?

Юля пожала плечами, когда увидела, что мужчина смотрит на неё в зеркало заднего вида.

– Ничего такого, платье своё подарила, ей испортили свадебное.

– А… Вы не просто красивая женщина, у вас ещё и душа открытая, вы добрая. Платье, кстати, прекрасное.

– Мне оно просто уже не нужно, а Злате как раз, почему не помочь.

– Вы давно с невестой знакомы? – продолжал интересоваться мужчина.

– Два часа назад и познакомились.

– Я так и думал, что недавно. Я вас раньше не видел, да и по возрасту…

Юля прищурилась.

– Простите за бестактность, я не то имел в виду.

Юля немного рассердилась, но Костя быстро сменил тему и стал рассказывать что-то смешное. После официальной части молодые поехали фотографироваться, а Константин пригласил Юлю сразу в ресторан, ему нужно было уладить кое-какие формальности.

Торжество получилось весёлое, несмотря на небольшое количество гостей. Но такое тёплое и семейное, что Юля вдруг почувствовала, как ей хорошо в этой компании, как уютно и по-домашнему, хотя многие гости видели друг друга впервые. У Юли такого не было. Родственники, конечно, были, но другие. Костя всё время проводил рядом, ухаживал и в конце праздника отвёз домой.

– Сейчас приеду домой, открою коньяк и начну праздновать, устал, – резюмировал Константин, – тяжело быть трезвым на свадьбе брата.

Юля улыбнулась.

– Мне очень понравилось, так хорошо посидели. Я бы, кстати, от вина тоже не отказалась, коньяк не пью. Может, зайдёшь?

– Нет и нет, потому что я выпью и начну приставать.

– Мы же взрослые, свободные люди, что здесь плохого.

Костя вернулся к машине, достал пакет и, выставив вперёд согнутую руку, пригласив Юлю взяться за неё.

Больше Юля и Костя не расставались и позже поженились. Вот так свадебное платье, которое Юля хранила в чемодане, подарило девушке новую любовь.

Телеграмма

– Любишь?

– Люблю, – прижимаясь сильнее к Семёну, выпалила Ксюша.

– Тогда пошли ко мне.

– Вот так сразу? – всматриваясь в карие его глаза, спросила она.

Семён улыбнулся и пожал плечами.

– Тебе за тридцать, мне тоже, мы свободные взрослые люди, почему нет?

Ксения вжалась в его тёплый полушубок и посмотрела на него снова. Пар от дыхания окутывал лицо, оседал белыми иголками на шапке и шарфе.

– Идём, – тихо ответила она.

– Побежали, холодно, – дёрнул Семён её и увлёк за собой.

* * *

Ксения накинула шаль и подошла к окну. Сквозь замёрзшее стекло пробивался огонёк уличного фонаря.

– Я домой, мать ждёт.

– Останься. Тебе же не шестнадцать, чтобы предупреждать, – Семён дотянулся до неё и потянул на себя, увлекая на кровать.

– Я не предупредила, так нельзя. Мы с ней вдвоём живём. Она будет волноваться.

– Ну и иди, – буркнул он.

– Обиделся, что ли? – Ксения повернулась и увидела, что Семён накрылся одеялом. – В следующий раз, хорошо?

Семён ничего не ответил.

* * *

Дома мать сидела в кресле в полной темноте, сложив руки на коленях, и следила за медленно ползущей стрелкой на часах.

Ксения, стараясь не шуметь, разделась в прихожей, почти не издавая звуков, и тихо прошла в комнату.

– Ксюша, – мать обратилась к дочери так, что было понятно, что начинается длинный монолог о том, что мать нужно предупреждать, если задерживаешься, ведь она переживает за неё.

– Мам, я спать, завтра на работу рано вставать, я не готова к разговору, – перебила дочь.

– Если это серьёзно, то я буду только рада.

Ксюша застыла на мгновенье, перестав расправлять кровать, и, повернувшись к матери, сказала:

– Серьёзно.

В квартире было прохладно. Ксюша залезла под одеяло и накрылась покрывалом. Мать тоже молча легла к себе на диван.

– Мам, я вдруг поняла, что хочу семью, что хочу быть любима и любить, хочу детей. Всё хочу!

– Да-а, – протяжно, с ноткой сожаления добавила мать.

– Его зовут Семён. Он на вахту приехал. Мы решили, что он вернётся домой в Сочи, устроится там и вызовет меня телеграммой. Мам, я уеду, прости меня. Я так хочу увидеть море! Я не хотела сначала говорить, но не смогу уехать просто так.

Мать тяжело задышала и, чтобы не выдать себя, закрыла рот рукой.

– Мне уже тридцать два, мам, я хочу свою жизнь. Не хочу, как…

– Как я? – резко прервала её мать. – Я вырастила тебя одна!

– Отдала лучшие годы своей жизни, мам, не начинай эту пластинку, – Ксюша подняла подушку и накрылась ею.

– Знаешь, – в голосе матери появилась радостная нотка, – я познакомилась с твоим отцом в парке. Катались с девчонками на коньках. Ну как на коньках, самодельные такие. И он. В форме. Мимо проходил. Я голову сразу потеряла.

– А потом оказалось, что форму он брал у соседа по квартире, где они жили. Приглашал меня к себе, говорил, что живёт с матерью. Сосед с хозяйкой всегда отсутствовали… И я поверила. Поверила вот в это всё: в любовь, в детей, в семью, в него. А потом он уехал. И женщина, у которой они жили, рассказала, что знала. А потом появилась ты. Я хочу, чтобы у тебя было иначе.

– Я тоже, мам, давай спать, завтра рано вставать.

* * *

Дни понеслись с резвостью запряжённой тройки, подгоняемой ямщиком. Всё вертелось и крутилось, словно метель, не желавшая передавать свои права весенним капелям. И ухнуло всё вниз в один миг.

Семён уехал. Быстро. Скомканно. Простившись на ходу с Ксенией. Она сникла и всё больше грустила, прислушиваясь вечерами к шагам на лестничной площадке. Она ждала почтальона. Ждала каждый день. Всё, что она хотела услышать от матери, возвращаясь домой, – это ответ: пришла или нет. Телеграмма.

Отказ от еды, сонное состояние дочери было списано матерью на серьёзные переживания. Если бы…

– Тошнит? – спросила мать у дочери как-то утром.

– Да, немного, я плохо спала.

– Ребёнок у тебя будет… – мать произнесла это как-то обречённо и села на диван, скрестив руки на коленях. Эта ситуация была ей так знакома.

Ксюша посмотрела на мать и, растерявшись, не нашлась, что сказать. На следующий день в женской консультации пожилая врач подтвердила наличие беременности.

– Мам, ну что ты говоришь, кому я напишу, на деревню дедушке? Я не знаю его адреса. Фамилию мельком видела один раз в документах, – Ксюша оправдывалась и продолжала ждать. Телеграмму.

Теперь дни тянулись словно качественная бельевая резинка. Долго и нудно. В один из субботних дней в квартиру позвонили. Ксюша вскочила и бросилась к двери.

– Акимова? – спросила женщина-почтальон.

Ксения кивнула.

– Распишитесь.

Ксюша чиркнула на листке. Почтальон протянула Ксении небольшую бумажку и поспешила выйти.

– Ну что там, Ксюша? – с интересом спросила мать. – Телеграмма?

Та же пожилая врач в женской консультации двадцать минут рассказывала Ксении о том, что дети – это прекрасно. Быть матерью – дано не каждой женщине, и после проведённой процедуры прерывания беременности могут быть осложнения.

Ксения не смотрела на врача, она смотрела в окно. Смотрела на пролетающие облака и хотела одного – закончить начатое дело.

Направление жгло. Кололо и обжигало через сумочку, когда та слегка касалась её при движении. Простой листок бумаги с окончательным решением, казалось, весил несколько килограммов и тяготил. До больницы оставалось несколько метров. Ксюша остановилась, ещё раз посмотрела на несущиеся по небу облака и сделала шаг к двери.

* * *

Море ласково пело, накатывая лёгкие волны на берег. На сочинском пляже было многолюдно и жарко. Ярко светило солнце, устремляясь всё выше и выше.

Ксюша расстелила небольшое полотенце на свободном клочке земли и принялась намазывать руки кремом. Впервые через двадцать лет после того, как она была так влюблена и была решительно настроена переехать в Сочи, женщина смогла позволить себе отдых. Отдых на пляже. Сочи был мечтой. Теперь одна её мечта исполнилась.

– Кукуруза! Варёная кукуруза! – нудно тянул мужской голос где-то совсем близко.

– Женщина, купите кукурузу, – мужчина пихнул початок прямо Ксюше в лицо.

Ксения, сняла очки и спокойно ответила:

– Идите… дальше.

– Ксюша? Ксюша Акимова? – мужчина растянул улыбку.

Она узнала Семёна, но ответила холодно.

– Привет, Семён.

– Вот это встреча! Вот это дела! – он сел рядом с ней и протянул кукурузу.

– Нет, спасибо, – отказалась Ксюша.

– Вот это встреча… А я так и не женился, знаешь… – А как ты? Отдыхать приехала?

– Да, отдыхать, ты же не позвал к себе. Ты же был занят сыном.

– Да… – он опустил голову, – не родился сын, а может, дочь… Скинула она ребёнка. По глупости. Или не хотела, я со свадьбой всё тянул.

– Ну, ладно обо мне. Как ты? Обижаешься?

– На что? Что обманул? А что обижаться. Жалею только, что не сохранила ребёнка. Сейчас уже учился бы или училась где-нибудь в университете, – Ксюше хотелось пытать его. Говорить слова, словно втыкать иголки под пальцы. Ей нестерпимо хотелось, чтобы он страдал.

– Пойдём ко мне. Я здесь недалеко живу, один, – сказал он.

– Не-ет, – протянула она. – Второй раз на ту же удочку я не хочу.

– Прости меня, Ксюш, если бы я знал…

– И что? Что бы ты сделал?

– Сам бы приехал!

– Ну, так приезжай, если готов. Адрес у меня не поменялся. Только без телеграмм. Просто. Сам, – Ксюша надела очки и легла на полотенце. – Не загораживай солнце, пожалуйста.

Семён отодвинулся сначала, а после встал и ушёл.

* * *

Вернувшись домой, Ксюша всё чаще ловила себя на мысли, что прислушивается к шагам на лестничной площадке. Она вновь начала ждать. Зачем? Она не понимала этого сама. Воспоминания накатывали, словно волны ласкового моря, успокаивали и создавали иллюзию безмятежности.

Прошло еще почти десять лет. Пенсия наскучила. Ксюша продала квартиру и уехала жить на Чёрное море. Купить удалось только полуразвалившийся домик в двадцати минутах езды до моря, но это нисколько её не беспокоило. До того момента, пока не раздался полночный звонок.

– Акимова Ксения Андреевна? – услышала Ксюша в трубке.

– Кто вы и что хотите? – ответила вопросом на вопрос женщина.

– Полиция. Следователь Морозов. Скажите, Семён Владимирович Темников вам знаком?

Ксюша напряжённо ответила:

– Возможно.

Она знала всего одного человека с именем Семён и фамилией Темников.

– Данного гражданина обнаружили в помещении автовокзала города Норильска. При нём был паспорт и ваш адрес. Я так понимаю, что вы переехали. Может, у вас есть координаты родственников Темникова…

Но Ксюша уже не слышала, что говорил мужчина на том конце провода.

– Я приеду, прилечу первым самолётом, – кричала она в трубку.

– Хорошо. Буду ждать, Ксения Андреевна. Опознание в городском морге.

Бывшая тёща

На окраине деревни со стороны леса что-то полыхало. Небольшая полоска светилась, словно её начистили песком и железной щёткой. Всполохи освещали край неба и убегали обратно к земле. Оранжевый цвет сменялся багровым всего за несколько мгновений, подхватывался чёрной простынёй, через которую ничего не было видно.

Тамара Сергеевна повесила на забор пустое ведро и замерла на секунду.

– Ва-а-а-аня-я-я-я, – затянула она, заикаясь и указывая в сторону зарева, – го-о-о-о-рит.

Сосед, мирно вертевший папироску в руке, только кивнул в ответ: