Полная версия
Пища богов, пища людей. Еда как основа человеческой цивилизации
Анна Павловская
Пища богов, пища людей. Еда как основа человеческой цивилизации
Введение
Сотни тысяч лет млекопитающее из отряда приматов семейства гоминидов рода люди неспешно развивалось, медленно, но верно выделяясь из прочего животного мира. Как и другие млекопитающие, оно вскармливало своих детенышей грудным молоком, оно было всеядным, оно добывало свою пищу охотой на животных и сбором плодов, корней и зерен. Крайне медленно накапливались изменения. Оно овладело огнем – чудо, недоступное иным животным, – научилось не только греться у него, но и на нем готовить пищу, которая от этого сделалась разнообразнее, питательнее и вкуснее. Древние люди, в отличие от других животных, не имели острых когтей и клыков для охоты, а также теплой шерсти, защищавшей их от периодических похолоданий климата и наступления ледника. Они начали изготавливать орудия для добычи пропитания, обработки пищи и приготовления еды, шить одежду из шкур животных, строить жилища, в центре которых помещали очаг для обогрева и приготовления еды. Они стали совершать обряды для привлечения удачи в охоте и защиты от темных сил природы, создавать произведения искусства и овладели речью. Так, где-то 50 тысяч лет назад возник род людей, отнесенный в 1758 году шведским ученым Карлом Линнеем к виду Хомо Сапиенс, т. е. «человек разумный».
В течение последующих десятков тысяч лет человек разумный развивал и совершенствовал свои навыки. Он уже заметно выделился из животного царства, сумев овладеть некоторыми тайнами природы, встать вровень с ней. Он широко использовал огонь, научился запасать пищу и разнообразить свою еду нехитрыми способами ее приготовления, смог «договориться» с духами животных, на которых охотился, с помощью совершения разного рода магических ритуалов, знал, как задобрить Великую богиню-мать, прародительницу и кормилицу всего сущего. Казалось бы, жизнь наладилась и достигла своего апогея. Человек стал самым разумным из зверей и создал свой особый мир, научившись жить в единстве с природой.
Но затем произошло то, что некоторые ученые называют словом «революция», хотя более уместным представляется слово «чудо»: около 10 тысяч лет назад человек стал сеять зерно и одомашнил животных, т. е. научился сам производить продукты питания. С этого момента неспешная дотоле в своем развитии жизнь людей стала стремительно набирать обороты: развитие земледелия привело к оседлому образу жизни, строительству укрепленных поселений, а потом и градостроительству, накоплению избытков продуктов, разделению труда, обогащению одних и появлению социального и гендерного неравенства, созданию государств, развитию искусств и наук, появлению письменности – словом, возникновению того, что принято называть понятием «цивилизация». Сотни тысяч лет ушло на то, чтобы выделиться из животного мира, десятки тысяч – на то, чтобы получить право называться «разумным», и всего несколько тысяч – на создание современной цивилизации, в основе которой лежит умение самостоятельно производить свою пищу, что человек посчитал покорением природы.
С этого момента развитие людей пошло двумя путями. Одни продолжали идти традиционным путем, добывая себе пропитание охотой, собирательством и рыболовством, сохраняя в некоторой степени равенство и гармонию с природой. Эти народы в основном заселили окраины обитаемого мира, крайний север, недоступные горные районы или непроходимые джунгли, острова, затерянные в океане. В последние несколько сотен лет их образ жизни подвергся глобальным изменениям, поставив его, образ жизни, а вместе с ним и сами народы, на грань вымирания. Надо отметить, что этот «благородный дикарь», которого воспела эпоха Просвещения, не был ни благородным, ни дикарем. Как идеализация народов, живущих собирательством и охотой, так и их уничижение одинаково неправомерны. Эти племена последние несколько тысяч лет идут своим путем, развивая и совершенствуя традиционные навыки, а также претерпевая свои изменения в развитии (поэтому не стоит воспринимать их как остатки древних людей). Для них также странен «цивилизованный» хлебоед, поедающий сэндвич за рулем автомобиля, как для нас – ритуальные игры кенийского племени Эль-моло вокруг пойманного в озере гиппопотама.
Другая часть людей, и число их неуклонно возрастало, по мере того как все больше племен и народов вовлекались в круг новой деятельности, пошла по пути развития земледелия и скотоводства, по пути цивилизации (по их собственному определению). Этот путь, и сопутствующие ему образ жизни и мировоззрение, стал главным для человечества, именно ему было суждено покорить практически весь мир. Именно о нем в первую очередь и пойдет речь в данной книге[1].
Хронологические рамки рассматриваемого периода открываются появлением земледелия и одомашниванием животных примерно в X–VIII тысячелетии до н. э., совпавшими с окончательным отступлением ледника. В этот период произошло становление того, что в научной литературе получило название производящего хозяйства, сложились основные традиции выращивания зерновых и других продуктов питания, были выведены культурные сорта растений, а также появились новые виды домашних животных. Одновременно с этим сложились особые верования и культы, связанные с новыми видами хозяйствования, был создан пантеон архаических богов, появились предпосылки для складывания основных мировых религий. Новая система хозяйства породила разделение людей на базовые группы, в зависимости от их системы питания, став основой векового противостояния: сначала охотников-собирателей и земледельцев-скотоводов, а позднее земледельцев и скотоводов.
Под влиянием новых видов питания и обработки пищи человек меняется как биологически, так и социально. Он начинает употреблять в пищу молоко и соль, еда становится мерилом общественного положения, а позднее и племенной, этнической и религиозной идентификации. В этот период происходят кардинальные перемены, определившие традиции питания человечества на последующие тысячелетия, вплоть до второй половины XX века, когда достижения того, что принято называть научно-технической революцией, в сочетании со всемирной глобализацией культуры серьезным образом изменили систему питания людей. Завершает рассматриваемый период эпоха, называемая Античностью, начало которой относят к первым векам I тысячелетия до н. э. В античный период система питания людей претерпела серьезные изменения, поэтому есть необходимость рассмотреть его отдельно.
Обсуждаемый в книге период включает в себя такие условные эпохи, как мезолит (средний каменный век), неолит (новый каменный век), медный и бронзовый века. Заметно расширяется круг источников, которые дают нам материал по истории еды и традициям питания человека древности. Разнообразятся и множатся традиционные данные: археологии, которые выходят за рамки «камни-кости», и этнографии, а также древние мифы и сказания, легенды и обряды. Появляются и новые источники: произведения искусства, мировые религии, наконец, в этот период возникает письменность, дающая прямую информацию по теме.
Однако многообразие источников в данный период далеко не всегда способствует нахождению ответов на все важнейшие вопросы, связанные с жизнью и бытом древнего человека. Нераскрытых тайн, пожалуй, даже становится больше, в сравнении с предыдущим периодом, хотя бы уже потому, что растет число и самих проблем.
Глава 1. Земледельческое чудо
Величайший переворот в истории человечества остался человеком незамеченным. Он не был единовременным или определенно локальным. Он занял несколько столетий, а может, и больше. И случился независимо в разных точках земного шара. Он не вошел в анналы истории, потому что человек еще не умел писать. А когда научился, произошедшее уже стало обыденностью, и человека больше волновали имена правителей, великие сражения и подсчет своего богатства. Более пяти тысяч лет человек записывал свою историю, победы и поражения, завоевания и потери. Он фиксировал свои размышления о жизни и смерти, вселенной и разуме, времени и пространстве и очень много размышлял о самом себе. И почти ничего не оставил о том, что сделало его тем, кем он стал. Он упивался своим положением царя природы, гордился достижениями своей цивилизации, пытаясь временами обуздать себя смирением перед высшими силами, но каждый раз вырываясь на свободу. В своей гордыне человек забыл о том, что послужило основой для его цивилизованного существования, возможно, забыл вполне осознанно, слишком загадочным было случившееся с ним.
Только совсем недавно, не более двух-трех столетий назад (а что это за время для тысячелетней истории человечества!), человек обратился к своим истокам и попытался понять, что же все-таки случилось с ним 10–12 тысяч лет назад и как произошедшее повлияло на его жизнь и жизнь планеты. Сначала в 1735 году шведский естествоиспытатель Карл Линней поместил человека в общую таблицу животного мира, присвоив его виду наименование «Гомо сапиенс», «человек разумный», что подразумевает наличие и других «гомо», не таких сапиенс. В разделе видовых отличий человека Линней, словно в насмешку, привел античное изречение «Познай самого себя», вероятно намекая человечеству на то, что пора уже начать это делать, посмотреть на себя незатуманенными гордыней глазами.
Более века спустя Чарльз Дарвин объяснил все многообразие системы животного мира, в которую теперь прочно был включен «гомо», эволюцией и естественным отбором. Получалось, что человек, сотворенный по образу и подобию Божьему, менялся на протяжении истории, как и другие виды, да еще и под влиянием биологических и климатических факторов. А значит, должны были существовать в его истории некие ключевые моменты, изменившие его животную первооснову.
Одновременно с созданием биологической систематизации шло осознание социальной эволюции человека. Немногим позже Линнея шотландский философ Адам Фергюсон (1723–1816) разработал теорию о стадиальности человеческого развития: от дикости к варварству и от варварства к «цивилизованным нациям». Свой основополагающий труд «Опыт истории гражданского общества» (1766) он открывает программным заявлением: «Произведения природы, как правило, формируются постепенно. Овощи вырастают из нежных ростков, а животные – из детенышей. Последние, будучи предопределены к действию, расширяют сферу своей жизнедеятельности по мере возрастания собственных сил, демонстрируя прогресс, как в плане самой этой жизнедеятельности, так и в плане обретения новых способностей. Если же говорить о человеке, то здесь указанный прогресс идет дальше, чем у любого другого животного. Путь от младенчества к зрелости проделывает не только каждый отдельный индивид, но и сам род человеческий, движущийся от дикости к цивилизации»[2].
Фергюсон еще помнит о двойственном отношении к понятию «дикость». Античные авторы именовали ее «золотым веком» и воспевали простоту и естественность первобытного человека, получавшего пищу и кров от матушки-природы.
Древнегреческий поэт Гесиод, живший где-то в VIII–VII веках до н. э., оставил нам первое описание древних эпох, которых он насчитывал пять: блаженное «золотое» поколение, преисполненное гордыней «серебряное», воинственное «медное», славное и безмятежное «четвертое» поколение, среди которых называются и герои, погибшие в Трое. Наконец, «железное» поколение, современное самому Гесиоду, представляется самым жалким из всех. «Не будет // Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, // И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им», – утверждает поэт и вздыхает: «Если бы мог я не жить с поколением пятого века!» («Труды и дни», 178).
Мифологическое мировоззрение Античности, а под ее влиянием и Средневековья, видело развитие человечества как путь постепенной утраты божественного начала. Поддерживало эту идею и христианство: человек в древности по своей же вине потерял Рай и обречен на прозябание и мечты о лучшей жизни.
Рациональное, атеистическое и самонадеянное Просвещение породило идею прогресса, неуклонного развития человеческой цивилизации вперед, к лучшему. Адам Фергюсон обращает внимание на подъем интереса современной ему эпохи к первобытному человеку: «К этому давнему времени обращают свои взоры поэты, историки и моралисты, живописуя – под знаком либо золота, либо железа – те условия и тот образ жизни, начиная с которых имело место то ли вырождение, то ли изрядное самосовершенствование человечества».
У шотландского мыслителя нет сомнений, каждая следующая эпоха – это шаг вперед, и именно это отличает человека от остальных животных: «У других видов животных всякая отдельно взятая особь движется от младенчества к зрелости и в ходе своей индивидуальной жизни достигает всего того совершенства, на которое способна его природа; что же до человеческих существ, то у них прогрессирующему развитию подвергается весь вид, а не только отдельные особи; каждое последующее поколение надстраивает что-то на той основе, которую оставляют ему предки, и с течением времени все более совершенствуется в приложении тех своих способностей, для раскрытия которых требуется длительный опыт и кои служат объектом сложения усилий многих поколений»[3]. Исходя из этого положения, Фергюсон предлагает изучать историю древности, основываясь не на «фантазии», а на наблюдении за теми современными ему племенами, которые, с его точки зрения, находятся на стадии дикости и варварства. Он посмеивается над древними римлянами, которые не понимали, что, описывая окружавших их варваров, они упустили возможность понять своих собственных предков.
Льюис Генри Морган, а позднее Фридрих Энгельс развили и доработали периодизацию Фергюсона, разделив три главных эпохи на отдельные стадии и окончательно закрепив идею прогресса в развитии человечества.
Первая половина XX века наконец-то обратила свое внимание на тот грандиозный переворот, который произошел в человеческой истории в эпоху, за которой закрепилось название неолита, нового каменного века. В 1923 году британский археолог Вир Гордон Чайлд (1892–1957) назвал случившееся «революцией», и термин этот прижился. В то же время великий русский ученый Н. И. Вавилов (1887–1943) создал учение о центрах происхождения культурных растений, по сей день сохраняющее свое научное значение и являющееся основой для всех современных построений на эту тему.
Событием, изменившим ход истории человека, было появление земледелия и скотоводства. Золотые нивы и тучные стада настолько стали привычной частью жизни человека, что трудно представить, что когда-то их не существовало. А вместе с тем их появление является одной из главнейших загадок истории человечества. До сих пор никто так и не доказал, как, где и когда произошло это судьбоносное событие. Помимо этого, так и неясно, что послужило толчком для подобного переворота и как его оценивать – как утрату Рая или обретение стабильности. В связи с этим принятый сегодня в науке термин «неолитическая революция» представляется не совсем справедливым. Революция – акт вполне конкретный, единовременный и решительный. Он предполагает активные действия и разрушительный результат. В вопросах же появления сельского хозяйства больше тайн, чем событий, здесь все смутно, туманно и расплывчато. «Неолитическое чудо» представляется более уместным, в крайнем случае «переворот», как нечто более аморфное, чем революция.
Попробуем же разобраться с тем, что произошло в те далекие времена. В упрощенном виде, если суммировать мнение большинства учебников и трудов по данной теме, картина выглядит следующим образом. Основой существования первобытного человека были охота и собирательство. Женщины, собирая дикие злаки, зерновые и зернобобовые, случайно (!) подметили, что из крупных семян, оброненных около жилища, вырастают сильные растения, дающие хорошие плоды. Они стали отбирать крепкие семена и сознательно сажать их на поле по соседству. Изменения в климате после отступления ледника привели к тому, что дикие растения особенно охотно подвергались доместикации. В итоге через сотни или тысячи лет подобной практики появились окультуренные сорта растений, и результат был настолько впечатляющ, что люди отказались от привычного образа жизни и вышли на новый путь развития.
Мужчины в это время совершенно случайно (!) обратили внимание, что спасенные ими во время охоты детеныши диких животных отлично приживаются в неволе. Они отбирали самых живучих и сильных, скрещивали их и получили в итоге через сотни, тысячи лет столь мощное поколение, что отказались от привычного образа жизни и вышли на новый путь развития. Изменения в климате помогли им в нелегком деле доместикации диких доселе животных. В этой схеме ключевыми факторами являются: случайность, постепенность и климат.
Надо сразу оговориться, что приручение и одомашнивание (окультуривание) – это не одно и то же. Приручение не меняет сущности ни диких животных, ни диких растений, они просто существуют в неволе. Одомашнивание же создает новый вид, часто очень далекий от дикого оригинала, оно нередко меняет его до неузнаваемости, подстраивая под нужды человека. Так, например, дикие овцы в природе имеют короткую шерсть, а те, которые выведены человеком для производства шерсти, представляют собой ходячие пушистые запасы сырья. Дикие зерновые растения, как правило, в зрелом виде невозможно собрать. Они рассыпаются при прикосновении, их можно собирать только недозрелыми. К тому же они мелкие и невзрачные. А одомашненные виды представляют собой тугие колосья, состоящие из крупных зерен. Они столь далеки от оригинала, что порой невозможно определить дикого предка того или иного растения или животного.
Переворот, произошедший в эпоху неолита, где-то примерно 10–12 тысяч лет назад, заключался в том, что появился абсолютно новый тип хозяйства и, соответственно, питания, основанный на производстве и потреблении совершенно новых продуктов, созданных человеком. Простота же описанной выше картины произошедшего кажущаяся, ничего не объясняющая в том, что же случилось на самом деле. Увы, вопросов здесь больше, чем ответов, хотя большинство ученых и продолжает уверенно держаться привычной и удобной схемы.
Споры же в основном ведутся относительно того, где и когда впервые произошел переход к новому типу хозяйства. И это легко объяснимо: фактически это единственный вопрос в сей сложной теме, который можно убедительно доказать или опровергнуть с помощью научных фактов – археологических находок. Все остальное, главное, относится к области гипотез и предположений. К счастью, с точки зрения темы питания ни точное время, ни место возникновения земледелия и скотоводства значения не имеют, важен сам факт произошедшего и его последствия. Так что ограничимся в этом вопросе лишь общепринятыми мнениями, которые разделяет большинство ученых.
КогдаОколо 12 тысяч лет назад в образе жизни древнего человека отмечают постепенные изменения. Отступает ледник, меняется климат, а вместе с ним и флора, и фауна обитаемой земли. Человек начинает больше употреблять растительной пищи, чем раньше (или от этой эпохи просто сохранилось больше свидетельств?). Значительную часть в его рационе теперь составляют дикие злаки, о чем, в частности, свидетельствует увеличение числа находимых археологами каменных ступ-зернотерок. Охота становится более специализированной, регионально обусловленной – в одних местах на стоянках преобладают кости газелей, в других – овец, коз, оленей, кабанов и т. д.[4]
Наглядный пример изменений в диете древнего человека того периода дают данные Натуфийской археологической культуры, которая существовала на восточном побережье Средиземного моря, на территории Леванта. Некоторые исследователи даже полагают, что ее представители были первыми известными науке земледельцами[5]. Датируют ее 11 000–10 800 годами до н. э. Питание натуфийцев было весьма разнообразным. Из мясных блюд предпочитали мясо газели, хотя изредка баловали себя и олениной или свининой, иногда зайчатиной. Охотились на птиц, особенно в долине реки Иордан, где гнездились утки. В пресноводных озерах ловили рыбу (морскую – крайне редко). На некоторых приморских стоянках находят россыпи морских раковин. Особое место на их столе (если таковой был) занимали зерновые и бобовые культуры. Об этом свидетельствует разнообразие и обилие различных инструментов, среди них зернотерки и терочные камни, каменные серпы. Найдены также зернохранилища, есть косвенные свидетельства того, что натуфийцы умели плести корзины, в которых переносили зерно. Кроме зерна и бобов, жители потребляли миндаль, желуди и другие плоды.
Большинство ученых сходится на том, что переход к земледелию и скотоводству начался примерно 10–9 тысяч лет назад, зарубежные исследователи склонны порой удлинять этот период, российские более осторожны и предпочитают его немного сокращать. К 6700-м гг. до н. э. можно говорить о появлении нового типа экономики, основанной полностью на земледелии и скотоводстве, на весьма значительных территориях Ближнего Востока[6]. Началась новая эра в истории человечества.
ГдеНаиболее стройную и обоснованную картину происхождения культурных растений создал академик Н. И. Вавилов. Его выводы стали результатом более сотни экспедиций, как по самым разным регионам СССР, так и по десяткам стран мира.
В 1926–1928 годах, в крайне неспокойное в мире время, особенно тяжелое для Советской России, Вавилов смог посетить множество стран и регионов. Вот лишь их краткое перечисление: Страны Средиземноморья, включая Марокко, Алжир, Тунис, Египет, Португалию, Испанию, Италию, Грецию, всю Малую Азию, Сирию, Палестину; из островов: Сицилию, Сардинию, Крит, Кипр и Родос. Были подробно изучены: Абиссиния, Эритрея, Персия, Афганистан, Западный Китай, Монголия, Япония, Корея, Индия, Ява, Цейлон, Закавказье, Туркестан. В Новом Свете: вся Мексика, Гватемала, Колумбия, Перу, Боливия, Чили, субтропические районы США[7].
Во многие регионы он проник первым или одним из первых ученых. Например, в Нуристан, высокогорную провинцию Афганистана, в то время закрытую для европейцев вообще. За эту экспедицию Географическое общество СССР присудило Николаю Вавилову золотую медаль имени Н. М. Пржевальского «За географический подвиг». Из экспедиции Вавилов писал другу: «Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского»[8]. Поездка подтвердила предположение Вавилова о том, что именно в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений.
Поездки Вавилова были поистине подвигом во имя науки. На него нападали разбойники и крокодилы, его палатка подвергалась нашествию скорпионов и змей, приходилось терпеть жар и холод, пьянство местных проводников, угрозы со стороны диких племен, его мучили приступы болезней и лихорадка. Жизнь ученого не раз подвергалась смертельной опасности.
Вавилова принимали за советского шпиона или агитатора, и иногда приходилось терять драгоценное время, ожидая виз в ту или иную страну. И вместе с тем его авторитет в мире среди ученых все возрастал. Так, на состоявшемся в США в 1921 году Международном конгрессе по сельскому хозяйству, на котором присутствовали виднейшие ученые всего мира, выступление Вавилова произвело сенсацию. Портреты его печатались на первых полосах газет и сопровождались словами: «Если все русские такие, как Вавилов, нам следует дружить с Россией»[9]. Напомним, что между Россией и США тогда еще не существовало дипломатических отношений.
Итогом научных экспедиций Вавилова стало создание уникальной коллекции культурных растений, не имеющей аналогов в мире. Он не только записывал, наблюдал и изучал, но и собирал образцы: к 1940 году их насчитывалось более 250 тысяч. Удивительна судьба коллекции: во время Великой Отечественной войны она хранилась в блокадном Ленинграде, и умиравшие от голода хранители ее не тронули ни зернышка из этого собрания зерновых культур. Этот подвиг во имя науки поразил тогда весь мир. Коллекция сохранилась, а вот ее собирателю, увы, повезло меньше. Вавилов был арестован, осужден и, по имеющимся данным, погиб в лагерях, по иронии судьбы от голода и истощения.
Н.И. Вавилов был ботаником, и проблемы, которые он решал, находились в естественно-научной сфере, а также в прикладной, касавшейся развития сельского хозяйства. Однако он не мог не затрагивать и вопросов, пусть и вскользь, касавшихся исторических аспектов. В своих дневниках он отмечал: «Невольно исследователь растительных культур подходит вплотную к проблеме автономии и взаимоотношения человеческих культур. Мы не сомневаемся в том, что, детально изучив очаги формообразования важнейших культурных растений, ботаник в состоянии внести существенные поправки в представления историков и археологов. Автономные очаги генов культурных растений являются и вероятными автономными очагами человеческой культуры»[10]. Так был намечен новый подход к изучению мировой истории.
