Чужая кожа

Пролетело жаркое суетливое лето, пришла дождливая осень, крестьяне сворачивали свои работы на полях, и тоскливо глядели на птиц, которые улетали с холодных полей вслед за тёплым летом. Однажды вечером Венедикт Семёнович пришёл в дом к Василию Петровичу с горькой новостью. Долго он не мог начать говорить с ним, а потом огорошил его словами: « Василий Петрович, я многое повидал в жизни, но то, что я тебе сейчас скажу, сам не могу понять. У Исая змеиный язык». Василий Петрович посмотрел на Венедикта Семёновича. Нет, не шутит, и не похож он на сумасшедшего. Тот, видя, что Василий Петрович не может это принять, снова заговорил: « Не знаю, как такое может быть. Но только он не обыкновенный ребёнок. Ещё раз расскажи мне, как ты его нашёл, и где». Василий Петрович с трудом собрался и повторил Венедикту Семёновичу, как он нашёл Исаю. Они сидели молча. Потом заговорил Василий Петрович: «Что делать-то? Он ведь хороший мальчишка, добрый. Не зверь какой. И ко мне пришёл тогда за помощью. Да мы все его полюбили, как родного!» Венедикт Семёнович ответил: « В деревне пока никому не будем говорить, сам знаешь, народ запаникует. И найдётся обязательно кто-нибудь, кто увидит в этом дурной знак. А к чему это может привести, сам знаешь. А что дальше делать, не знаю. Может, его потому и бросили, что он такой, особенный. Давай будем наблюдать». На том и порешили. Наблюдали за ним Венедикт Семёнович с Василием Петровичем, но Исай ничем не выделялся среди своих сверстников. Так же бегал с мальчишками, иногда дрался, иногда плакал, иногда шалил. Единственно, что его от них отличало, так это только то, что он всегда молчал.

А потом до деревни докатились события, которые давно уже встряхнули всю Россию до основания. В деревне появились мужчины и женщины в кожаных тужурках, организовали колхоз, стало всё общее, сверху им ставили планы, каждую субботу были собрания. В общем, новый порядок дошёл и до деревни Луговой. Что-то стало хуже, что-то лучше, но по большому счёту, ничего для крестьян и не изменилось. Как жили впроголодь, так и дальше так продолжали жить.

Венедикт Семёнович официально открыл первую советскую школу в Луговой и стал преподавателем. Но всё так же его ученики собирались у него дома вечерами и слушали про отважных и смелых людей, покоривших Северный полюс, открывших новые земли, забиравшихся на самые высокие вершины мира, и спускавшихся в самые глубокие пещёры. Только книг стало больше. И назвали эту волшебную комнату с полками, заставленными книгами, библиотекой. Ребятишки росли, на смену выросшим приходили новые. Но Исай всегда был рядом со своим учителем. Он, теперь работающий на ферме, вечерами после работы летел в школу, помогал учителю убирать классы, раскладывать на следующий день материалы, а потом они сидели, пили чай и Венедикт Семёнович или вспоминал жизнь свою до революции, или рассказывал про своих друзей, разбросанных жизнью в разные уголки страны. Иногда он читал письма, которые приходили ему из далёкого Петербурга, и светлые глаза его наполнялись слезами, и он надолго замолкал, глядя куда-то вдаль, в прошлое, которое всё так же не отступало от него, сколько бы лет не прошло. Исай внимательно смотрел на него, и в его умных глазах тоже была боль. Только никому не мог он сказать о ней. Нет, теперь Исай, конечно, всё, что хотел сказать, мог написать в маленьком блокноте, который постоянно носил с собой. Но ведь не всё напишешь. Все его сверстники давно уже переженились, у кого-то уже бегали малыши, а кто-то уехал в город, чтобы получить профессию и навсегда осесть там. В семье у Исая сейчас в деревне оставались только Василий Петрович с мамой Груней, да Верунька с Петькой, его названные брат и сестра. И то, Верунька уже сосватана, осенью свадьбу играть будут, а жених у неё из соседней деревни, значит, после свадьбы она уедет к нему. Петька тоже собирается, как и старшие его братья и сёстры, в город уехать, на завод пойти работать. А Исай всегда один, нет, не совсем один, с ним родители, сестра, брат, Венедикт Семёнович, но не стремился он ухаживать за девушками, и создавать семью тоже не торопится.

Сидят они так, каждый в своей думке, и, наконец, решился Венедикт Семёнович спросить Исая: «Исай, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты как сын мне. Ты мне можешь довериться. Ты знаешь, что ты отличаешься от остальных людей?» И внимательно посмотрел на Исаю. Тот придвинул к себе блокнот и написал: «Я сын змеи. Она погибла. Я сбежал от них, не знаю почему. Но меня ждут. Я должен что-то найти». Венедикт Семёнович, хоть и предполагал, что Исай не простой человек, однако от такого откровения растерялся. А Исай снова написал: « Я очень привязался ко всем вам. Мне нужно давно уже было уйти, да я всё откладываю. Та жизнь, которая меня ждёт там, она совсем не похожа на вашу. И смогу ли я там жить, я сам не знаю». Венедикт Семёнович его спросил: «А куда ты должен уйти?» Исай замотал головой, показывая, что не может сказать об этом. Положил Венедикт Семёнович свою руку на руку Исая, и улыбнулся ему. Исай пожал ему руку и тоже улыбнулся. Больше они к этому разговору и не возвращались.

Следующей весной умер Василий Петрович, и Исай остался один с мамой Груней. Он заботился о ней, как о своей родной матери. И вот однажды, под вечер, приезжает из города чёрная машина и останавливается у дома Венедикта Семёновича. Несколько человек в военной форме, с пистолетами, выпрыгнули из неё, и зашли в дом к нему, оставив настежь распахнутые двери. Они перевернули все полки с книгами у него, переворошили все сундуки и даже постель. Нашли письма от друзей и соратников Венедикта Семёновича, с собой забрали. А потом скрутили его, и повели к машине. Толкнули с крыльца Вениамина Семёновича, и он упал в чёрную грязь, лицом вниз, и кровь перемешалась с землёй, и в старческих глазах Вениамина Семёновича отразились удивление и боль. Сильные руки подхватили его и поставили на ноги. Он увидел рядом с собой Исая. Он с ненавистью смотрел на солдата, который толкнул его учителя. Солдаты на минуту опешили, но потом двое подошли к нему и попытались оттолкнуть его от Венедикта Семёновича. Но он встал перед ним. В глазах его разгорался огонь. Они стали красными, словно внутри его разожгли пылающий костёр. Зрачки сузились, став тонкими и беспощадными. Солдаты вытащили пистолеты, но Исай молниеносным движением выбил оружие из рук их, надвигаясь на них и оттесняя их от машины и от Вениамина Семёновича. Солдат, который ближе всех стоял к Исаю, пнул его по руке, и Исай кинулся на него и тут же из его рта показался длинный чёрный раздвоенный язык, он схватил своими сильными руками солдата за шею и сломал её. Тот дёрнулся и повалился на землю. «Нет, Исай, не надо!» Закричал Венедикт Семёнович. Но Исай уже не мог остановиться. За пару минут он разделался со всеми солдатами, и только потом остановился. «Исай! Что ты наделал! Уходи, Исай, они придут за тобой, иди в свой настоящий дом, к своим, и никогда больше не возвращайся сюда!» Вениамин Семёнович плакал. Исай оглядел лежащих вокруг солдат, опустил голову и пошёл к лесу. И вдруг раздался выстрел, потом ещё один, потом ещё. Исай на мгновение остановился, потом сделал шаг и повалился ничком на землю. Из машины стрелял шофёр, который видел всё, но не вышел, а дождался, когда Исай отойдёт от машины подальше. «Нет!» закричал Венедикт Семёнович и кинулся к Исаю. Он сделал несколько шагов, и уже был возле Исая, когда раздался ещё один выстрел. Он упал рядом с Исаем и схватил его за руку. Рука Исаи холодела и съёживалась. И последнее, что увидел Венедикт Семёнович, перед тем, как потерять сознание, так это большую чёрную змею, которая бездыханная лежала на земле, глядя стеклянными мутными глазами в тусклое серое небо. Вот такая история.

– А ведь бабушка с нами не говорила. – Задумчиво сказал Дениска.

– Давайте не будем вот так сразу применять к себе сказочную историю. – Запротестовала я – Получается, что теперь всегда, если кто-то молчит, мы будем думать, что у него змеиный язык?

– Не всегда, а только после того, как у кого-то из людей после такого общения, будут вылезать змеи из шеи. – Упрямо сказал Дениска – Не знаю, как вы, но я уже стопроцентно уверен, что она змея. Хоть у вас в сказке и хороший человек-змей, но это только сказка. Скорее всего, если такие и существуют, они, вряд ли, своей жизнью готовы пожертвовать ради людей.

– Дениска ты не прав, всё зависит от нас от самих, от людей. – Возразил ему Сакатов.

– И как это?

– А так. Например, ты нашёл в лесу волчонка и принёс его домой. Волк – хищник, и с человеком дружить в природе не будет. А ты начал его воспитывать, заботиться о нём, привязался к нему, и он тебя полюбил. Каким он вырастет? Он вырастет твоим другом и к людям будет относиться лояльно. А вот другой пример. Кто-то взял специально волчонка, чтобы, например, вырастить из него злого сторожа, или бойцовскую псину. И пока он растёт, человек постоянно будет его раздражать, чтобы он был злее. Понял разницу?

– Понял. Но бабку вырастили бойцовской псиной.

– Не буду спорить, бабушка не похожа на мать Терезу, но это абсолютно ни о чём не говорит. К старости у людей много разных качеств обостряется, порой не самых хороших. Так, подведём итог. Возле обеих ваших стоянок были змеиные норы. Это раз. Бабушка ничего нам не сказала, и общаться с ней не имеет смысла. Это два. Сейчас нам поможет только многовековой опыт людей в таких вопросах. Я этим и займусь, когда приеду домой.

– А давайте, пойдём, поплаваем! Вода возле самого берега прогрелась уже, посмотрите как тут хорошо. – Предложила я – Водичка такая хорошая. Дениска, не расстраивайся. Твой друг сейчас в больнице, его там обследуют, и если что не так, быстро выявят и вылечат. Эта история, конечно, очень странная, но Алексей Александрович обязательно найдёт всему объяснение.

– Теперь не только Ольга притягивает разных колдунов и ведьм, сейчас и ты тоже! – Вздохнул Илья – Какое-то семейное проклятие.

– Почему именно проклятие? Это наоборот, даже очень хорошо, мы охотники на ведьм. – Не согласился Дениска.

– Слушай, охотник на ведьм, ты у себя на радиофаке только никому об этом не рассказывай. – Подтолкнул Дениску к воде Илья – Это не вяжется с твоей будущей профессией.

– Кстати, – вспомнила я, повернувшись к Сакатову – А тот ксенодерм, который сбежал, он не покусает никого?

– Оля, ты чем слушала? Я же тебе сказал, что Яванский ксенодерм не ядовитая и не агрессивная змея. Это не гадюка, у неё нет смертельного яда. Укусить, защищаясь, может, и болеть рана будет долго. Но я думаю, что у нас мало найдётся желающих дразнить змею. И вряд ли она останется в городе. У нас там нет болот. И не забывайте, это теплолюбивая змея. Её век на Урале будет очень коротким.

Мы побродили возле берега, потом всё-таки поплавали, позагорали, и часа в четыре Илья нас повёз в город. Мы договорились с Сакатовым, что он нас соберёт у себя дома, как только переведёт свою загадочную историю про змей.

Глава 2.Город Анага́ны.

У Сакатова мы собрались во вторник вечером. Пришли мы с Дениской и Ильёй, и ещё один давний друг Сакатова, Александр. Сакатов нам его представил как натуралиста, и специалиста по змеям. Александр одно время был помощником герпетолога в Новосибирске. Там много лет работает единственный в нашей стране серпентарий. Причём, он находится в бывшем здании колонии строгого режима.

– Да, я доил змей. – Со смехом рассказывал нам Александр – Правда, я так и не стал большим специалистом в этом деле, настоящие специалисты до двухсот змей обрабатывают за смену. Но у меня больше двадцати не получалось. Тут такая сноровка нужна! Змею достаёшь специальным пинцетом, и после этого её надо перехватить рукой в специальном месте. Если сантиметром выше или ниже – всё, считай укус тебе обеспечен. Же́лезы, которые вырабатывают змеиный яд, находятся у змей позади глаз, и по желобкам яд подходит к двум ядовитым зубам, по одному с каждой стороны челюсти, там же находится и мышца, которая при укусе и нажимает на железу. Так что очень надо хорошо к ним приноровиться. Там у них в питомнике больше двух тысяч змей. Но у нас змеи хоть и ядовитые, но работать с ними можно. А в Махачкале есть небольшой питомник, где добывается яд гюрзы. А гюрза – одна из самых опасных змей в мире.

– А чем вы их кормили? – Спросил Илья.

– Да они жрут всё, и аппетит у них хороший всегда. Ящерицы, лягушки, насекомые, червяки, слизни, мыши, крысы, и другие более мелкие змеи. И отсутствие кормёжки они тоже нормально переносят. Могут и месяц, и два, пережить без еды.

– Так вы теперь наверно можете работать заклинателем змей, раз так хорошо их узнали! – Сказала я.

– Ну, хочу вас расстроить, но заклинатель змей вовсе не заклинатель, он просто подстраивается под движения змеи. Он притопывает ногой, змея на это реагирует, и получается, они оба двигаются непрерывно и синхронно. Это танец смерти змеи. Вспомним знаменитого Кадуцея с его двумя змеями, ведущими свой танец смерти вокруг посоха. Этот Кадуцей изображён на всех бортах скорой помощи и является символом мудрости, знания и исцеления. Ладно, давайте послушаем Алексея, а то я могу часами говорить про змей. Помните у Гумилёва:

Змей взглянул, и огненные звенья

Потянулись, медленно бледнея,

Но горели яркие каменья

На груди властительного Змея.

– А мне нравится стихотворение Сана Де Корте. – Сакатов мечтательно закатил глаза и начал декламировать – Из Царства Нагов ты пришёл…

– Алексей Александрович, прости, но у нас сегодня не вечер поэзии. – Напомнила я Сакатову.

– Да-да! – Сакатов согласно закивал головой – Саша, я прошу тебя дополнять, когда я буду говорить. Или поправлять, если я где неправильно перевёл. Твой перевод я не успел прочитать. Я уже говорил, что эту историю мне выслал мой школьный друг, он живёт в Душанбе очень много лет. И работает там в Национальном музее. Записана эта история на хлопковой бумаге, что ограничивает её возраст семнадцатым – девятнадцатым веком.

– Наверное, больше похоже именно на семнадцатый век, так как те помарки, в конце документа, примерно конец семнадцатого века. – Дополнил Александр.

– Может быть. – Согласился Сакатов – Итак, началась история эта с того, что один богатый человек в своём имении разбил великолепный парк для прогулок трёх своих любимых дочерей. Ему привезли белый мрамор для скамеек, столиков и гротов из Тосканы, красный мрамор из Сицилии, синий и зелёный привезли из Альп, нежно-розовый – из Баварии. Статуи для парка были куплены из музеев Египта, Лондона, Константинополя. И добавьте к этому пышную зелень экзотических растений! И ажурные беседки. Многочисленные мостики отделяли один островок от другого, и ходить по ним можно было целый день, попадая из одного волшебного мира в другой. Этот человек очень любил своих дочерей, он их назвал именами самых красивых богинь Греции – Афродита, Афина и Артемида. Дочки и вправду были у него красавицами – высокие, с золотистыми шёлковыми волосами, кареглазые, смуглые, словно восточные царицы. Лучших учителей он выписывал им из Европы и Азии. И когда смотрел он из окна своего кабинета, как его принцессы гуляют по ажурным мостикам чудесного сада, его отцовское сердце переполняло счастье и слёзы радости наворачивались у него на глаза. Воспитывал он их один, жену свою он уже давно похоронил, а другой раз не стал жениться. Поэтому дочери для него были самым дорогим сокровищем на свете. Но счастье не может длиться долго, даже если его очень сильно оберегать. Заболела старшая его дочь Афродита. Сидела в саду, читала книгу, и вдруг та выпала у неё из рук и красавица повалилась прямо на цветы. Тут же сбежались няньки, подхватили её, унесли в её комнату, доктора вызвали. Отцу сразу сообщили, тот примчался, взял её за руки, а они холодные, как лёд. Доктор позвал на консилиум ещё несколько специалистов, да только красавица так и не открыла глаза, и её дыхание можно было определить только по зеркалу, так легко и слабо оно было. Несчастный отец сам рухнул возле дочери, так скосила его эта беда. И только то, что у него есть ещё две дочери, не дало ему совсем зачахнуть. И вот однажды вечером, заглядывает к нему его верный слуга и говорит, что приехал издалека брат его покойной жены, Тариний, и говорит, что дело это срочное, не терпит отлагательств. И открыл ему Тариний страшную тайну их семьи, объясняющую, почему так была настроена против их брака вся семья жены, и почему так долго тянули они со свадьбой. Рассказал он вот что. Их семья долгое время была в опале у султана из-за того, что их дальние предки когда-то захватили его корабль, гружённый шелками и специями, и султану пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть обратно своё богатство. Поэтому Сатий, прадед Тариния, не надеялся на хорошие должности при дворе султана для своих трёх сыновей. И тогда жена его, принцесса Шинана, решила прибегнуть к услугам одного колдуна, чтобы исправить эту ситуацию. Не сказав своему мужу о планах, пока он был в гостях у своего брата, собралась она и поехала со своей свитой в замок к этому колдуну. Колдун этот никогда не выходил из своего замка, и людям он не показывался уже много лет. Говорили, что своими чёрными мессами он настолько изменил свой облик, что приказал убрать из замка все зеркала, чтобы не видеть своё отражение.

– Колдуну в ту пору было триста лет. Так там написано. – Снова дополнил Александр.

– Именно так. – Сакатов продолжил – Шинана была храброй женщиной, она и оружием владела, и к магии могла прибегнуть, это она тоже умела. Но как только заехали они во двор замка, стража её замолчала, кони насторожились, а сама она почувствовала, как сильно забилось её сердце, словно предчувствуя, во что может вылиться обращение за помощью к колдуну. Их встретить вышел старый и седой слуга, он поклонился и сказал, что хозяин знает, с чем они пожаловали, и ждёт их. Но в замок зайти может только одна принцесса. Её охрана должна выехать за ворота замка и ожидать её там. Начальник охраны вопросительно посмотрел на принцессу, но она согласно кивнула головой. Старый слуга помог выйти Шинане из кареты, и повёл её в мрачный замок. Как только они зашли в огромный зал, массивные двери закрылись за принцессой, и холод каменного строения пробрал её до последней косточки. Слуга подвёл её к каменной лавке, помог сесть и с поклоном сказал, что хозяин сейчас придёт. И ушёл. Принцесса сидела одна посреди пустого зала, и барельефы с оскаленными мордами неизвестных животных смотрели на неё своими жуткими пустыми глазницами, а ветер выл в пустых проёмах где-то высоко, под самым потолком. Послышались гулкие неторопливые шаги, принцесса вся сжалась. Колдун уже не был человеком в обычном нашем понимании. Даже просторный балахон не мог до конца скрыть его уродство, приобретенное за его долгую неправедную жизнь, и служению его тёмным силам. Пальцы на его руках были длинными и узловатыми, и на каждом пальце было по четыре фаланги, и они могли гнуться во все стороны, облегчая ему работу при составлении магических зелий. Лысая голова его вытянулась и стала у́же, а голый череп покрывала не кожа, а чешуя, серая, с зелёным отливом. Маленькие глазки его не моргали, а смотрели безжалостно и холодно, будто не живые. Принцесса задрожала, глядя на него. Колдун заговорил: «Твои сыновья, Шинана, будут первыми людьми во дворе султана. И будешь ты гордиться ими. И султан будет дорожить ими, и слушать их. Не этого ли хочет твоё материнское сердце? Не за этим ли ты приехала ко мне?» Шинана ответила, еле уняв дрожь: « Да, я именно за этим приехала к тебе, мудрейший. Но какова цена твоей помощи?» Колдун смотрел на неё немигающими глазами, и Шинана поняла, что никогда её семья уже не будет принадлежать себе, а покровительство, которое она ищет у колдуна, станет для них большим проклятием. Но она уже произнесла свою просьбу, и обратно ей уже не было пути. Колдун ответил: «Правильно ты решила Шинана, у времени нет обратного хода, и слова уже произнесены. Но ты ничего не будешь должна мне. Тебя одарила милостью моя госпожа Анагана, это ты ей должна будешь быть вечно благодарна. И за то, что она сделает великими твоих двух старших сыновей, ты пришлёшь служить ей младшего своего сына, Фарита. Но не лей заранее слёз своих по своему младшему сыну, Шинана. Ты будешь видеть его, он будет навещать тебя, и судьба его не обделит ни богатством, ни радостями. Иди Шинана, готовь сыновей своих для дальней дороги. Как самых долгожданных родственников примет султан их, и будут они первыми среди лучших. А когда ты получишь весточку от них, что именно так всё и произошло, как я тебе сказал, к тебе приедет ночью карета от госпожи Анаганы. Не бойся, отпускай с лёгким сердцем сына своего младшего, только не говори с теми, кто приедет за ним». Вернулась Шинана в свой дворец. Её сыновья, трое её соколов, сильные и отважные, тренировались целыми днями в воинском искусстве, и были они лучшими, самыми сильными и самыми ловкими. Шинана не стала говорить своему мужу, что была у колдуна, а сказала, что получат их сыновья должности во дворе султана с помощью её дальнего родственника. Обрадовались старшие её сыновья, что будут служить султану, торопя со сборами и готовые хоть сейчас выехать к месту своей службы. Но всё чаще останавливался взгляд Шинаны на её младшем сыне, Фарите, и горькая складка появлялась на её светлом челе, и мрачные думы всё чаще и чаще посещали её. Как можно дольше она оттягивала время, когда старшие сыновья покинут их дом. Но вот сборы были окончены, и рано утром стояла она на высоком крыльце, провожая взглядом удаляющихся старших сыновей с отцом, пока они совсем не превратились в малую точку на горизонте. А через десять дней залетел в её окно голубь, к лапке которого было привязано послание, в котором говорилось, что старший её сын стал первым визирем султана, а средний сын стал первым военноначальником в доблестной армии султана. Выпало послание из рук её, повалилась она на мягкие ковры и горестно зарыдала. Прибежал её младший сын, испугавшись, что недобрые вести получила его мать из столицы. Прочитав послание, он начал её успокаивать, но мать только сильнее прижимала его к своему сердцу, не в силах проговорить ни слова. А потом усадила она его перед собой и сказала всё, что держала в тайне уже столько времени. Спокойно выслушал её Фарит, а потом сказал: «Не казни себя, не на смерть ты меня посылаешь. Если новая моя госпожа творит чёрные дела и меня будет к этому принуждать, то знай, не опозорю я наше имя, лучше приму смерть, но людей губить не буду». Этой же ночью заехала во двор их дворца крытая повозка, запряжённая парой чёрных, как южная ночь, коней. Молчаливый кучер даже не слез с облучка, не поднял головы, когда Фарит с матерью подошли к повозке. Прижала Шинана сына к сердцу и шепнула ему: «Я тебе в карман положила мешочек, если случится, что тебе надо будет сбежать от твоей новой госпожи, развяжи мешочек, высыпь на дорогу зёрна, и никогда не найдут тебя слуги Анаганы, сколько бы искусны они не были в своих поисках». Залез Фарит в повозку, и кони, словно птицы, полетели над дорогой, не касаясь копытами пыльной земли. А Шинана так и стояла, одна, посреди тёмного двора, пока первые лучи солнца не позолотили макушки башенок. Прошло пять лет. Старшие сыновья Шинаны женились, один на султанской дочке, другой на дочке бывшего главного визиря, жили в прекрасных дворцах, султан относился к ним, как к сыновьям. А от младшего Фарита не было ни одной весточки. И вот однажды, когда Шинана сидела на балконе, и, как всегда, всматривалась в голубую даль, надеясь увидеть долгожданного младшего сына, она увидела, как пыль поднимается от большого каравана, который идет к их дворцу. И неясная надежда осветила её сердце, она сбежала вниз, к воротам, и как только первые всадники заехали во двор, узнала она в богатом госте своего сына, своего красавца Фарита, гордо сидевшего на огромном вороном жеребце, покрытого бархатной попоной, расшитой рубинами и топазами. Спрыгнул он с коня и подбежал к матери, которая чуть не рухнула в пыль от радости. Выбежал и отец, и тоже обнял своего сына. После того, как родители удостоверились, что это не мираж, не сон, а вот он, живой и здоровый стоит перед ними, они отпустили его из своих объятий. Подошёл Фарит к карете, покрытой золотом, и открыл двери. Он протянул руку вглубь кареты, и из неё выпорхнула женщина невиданной красоты, в роскошных одеждах, и заулыбалась она, и поклонилась родителям Фарита. «Это жена моя, Атамина, а это наши дочери». И из кареты выпрыгнули две девочки, как две капли воды похожие на свою красавицу мать, только глаза у них были с золотыми искорками. Они радостно засмеялись, подбежали к своим бабушке и дедушке, и те подхватили их на руки. Надо ли говорить, какой праздник был во дворце, когда там гостил Фарит со своей семьёй! Сколько радости и счастья принесли они в печальный дом, когда он наполнился детским смехом и шумом от быстрых ножек маленьких принцесс. Да только маленькие принцессы не могли говорить, они могли звонко смеяться, внимательно слушать, всё понимая, но ни единое слово ни разу не сорвалось с их уст. Шинана ждала момента, когда можно было бы всё узнать у Фарита. Невестка ей очень понравилась. Атамина оказалась единственной дочерью владычицы Анаганы, и когда Фарит увидел её впервые, он даже не мог надеяться на то, чтобы просить руки такой красавицы. Но Анагана сама увидела, как краска вспыхивает на лице у Фарита, когда он видит Атамину. Оказалось, и Атамина полюбила красивого и доброго юношу. Через полгода Анагана сыграла свадьбу своей дочери с Фаритом. Фарит был на седьмом небе от счастья, единственное, что его омрачало, так это то, что его родители в этот счастливый момент не видят его. Но никто и никогда не видел замок Анаганы из посторонних. Только те, кто был зван самой Анаганой, мог к ней попасть. Над замком никогда не было видно солнца. Низкие тучи собрались над крышами небольшого города, над которым, на высокой горе, возвышался каменный мрачный замок. Там всегда царил полумрак, никогда ни один порыв ветра не пролетал по улицам города, не залетал в огромный двор замка и не гулял по его просторным коридорам и залам. В этом городе всегда была тишина, всегда был покой. Когда Фарит проходил в дозоре с отрядом стражи каждый вечер по городской стене, окружающей их город, он всегда видел только тёмные контуры города, и ни одного огня в огромных окнах. Стража, с которой он обходил дозором город, никогда не произнесла за все пять лет ни единого слова. Все жители города, которых встречал Фарит, никогда не разговаривали ни с ним, ни между собой. Слуги во дворце Анаганы исполняли все свои обязанности молча, не поднимая на него головы. Разговаривал Фарит только с Анаганой и со своей женой Атаминой. Анагана, когда он первый раз её увидел в ту ночь, когда за ним приехала карета, встретила его возле ворот, подошла к нему, внимательно взглянув в его глаза, и сказала: «Не бойся Фарит, здесь нет у тебя врагов, ты привыкнешь и полюбишь это место». Он ещё удивился, как он полюбит это чужое унылое место! Но этот тихий город стал ему родным, они с Атаминой, держась за руки, любили прогуляться по его узким крутым улочкам, заходя в ремесленные лавки, или в единственный магазинчик, в котором можно было полистать старые книги. Они никогда не говорили с Атаминой про их странный город, Фарит знал, что это запретная тема. Но когда появилась у них первая дочка, Фариту открылась страшная тайна, почему жители города никогда не разговаривают. У дочки был тонкий чёрный язык, раздвоенный, как у змеи. А глаза были золотистые, словно лучики, захватившие в себя золото солнечного дня. Глядя на счастливую Атамину, прижимающую к груди их новорождённую дочку, Фариту казалось, что она словно не замечала, что девочка родилась не такой, как все обычные дети в его родном краю. И Фарит решился спросить у Анаганы, что за тайну скрывает их город. Анагана, когда он её спросил про змеиный язык своей дочери, горько вздохнула и ответила ему: «Фарит, я знала, что когда-то мне придётся отвечать на твои вопросы. Я дочь великого Нага Васу́ки, и мы тысячелетиями жили в городе нагов – Бхогавати. Мой отец был разумным и добрым правителем, и своими знаниям он всегда делился с людьми, и всегда ненавидел демонов, которые пытались разжечь в людях самое плохое и низменное. Демоны всегда старались подчинить нагов, сделав их своим орудием против людей. Но отец стойко стоял против них, не одно тысячелетие наги крушили демонов, не давая им расползаться по земле. Демоны отступали, притихали, но снова пытались победить мой народ. В честной схватке демоны не могли победить великого Нага, и тогда они решили добиться победы над ним вероломством. Нашёлся среди окружения великого Нага предатель, который решил свергнуть моего отца, заняв его место. Он хитростью и коварством заманил отца в ловушку, демоны набросили на него сеть серого забвения, в которой он находится до сих пор. Но отец успел спрятать меня и небольшую часть своего народа, перенеся город в тайное место, невидимое для демонов. Я не могу помочь ему, я не наследовала от него его божественной сущности. Но моя волшебная книга мне говорит, что придёт потомок великого Нага Васуки и освободит его, разбив чары, наложенные на него демонами. И вот, наконец, после долгих столетий ожидания, появилось дитя со всеми признаками великого рода Нагов. Гордись, Фарит, у твоей дочери великое будущее, мы вырастим её достойной её великого деда. Ей самой судьбой предназначено разбить сеть серого забвения, и восстановить великую славу её народа». Через год у Фарита и Атамины появилась ещё одна дочка, и она тоже родилась с чертами народа Нагов. Девочки росли крепкими, они не по годам быстро развивались, оставаясь жизнерадостными и весёлыми, как и все дети. Фарит и Атамина были счастливы, они любили друг друга, они любили своих девочек, и счастье, казалось, будет длиться вечно. Фариту очень хотелось привезти своих дочек и показать их своим родителям. И Анагана отпустила их, предупредив, чтобы они были очень осторожны, и при малейшей опасности вернулись скорее домой. Она выделила им двадцать лучших воинов, дала богатые дары для подарков родителям Фарита, и Фарит со своей семьёй отправился к себе на родину. Вот так они и оказались здесь. Шинана слушала Фарита, понимая, с какой болью он говорил про великое будущее девочек. Это великое будущее надо было завоевать в смертельной схватке с демонами, которые не знали жалости, а в своём коварстве они вообще не знали себе равных. Незаметно прошла неделя, которую провели Фарит с семьёй в таком гостеприимном и таком милом сердцу Фарита дворце родителей, окружённые их безграничной любовью и заботой. Настал последний вечер, перед возвращением Фарита с семьёй обратно в город Анаганы, и Шинана приготовила праздничный ужин, стараясь побаловать своих родных. Девочки весело бегали по залам дворца с подарками, которые им подарили дедушка с бабушкой, а Шинана хлопотала на кухне, следя за тем, чтобы всё было вовремя и правильно приготовлено. Фарит с отцом сидели на балконе, любуясь живописным закатом, и мирным пейзажем.