Закон бумеранга

Динка грустно улыбнулась своим мыслям: ну, по крайней мере, Андрей счастлив. С каким-то детским упрямством, Динка судила о счастье по зарплате в долларах и положению в обществе, забывая, что это – далеко не все…

Появившиеся редкие прохожие с изумлением оборачивались на бредущую прямо по лужам девушку с туфлями в руках и распущенными мокрыми волосами…

Андрея встретил соблазнительный запах пирогов и жареной курицы, – готовила Маришка просто божественно. Он тихо снял ботинки, собираясь сделать сюрприз: жена знала, что он должен вернуться сегодня, но не знала, во сколько именно, и, судя по всему, ждала ближе к ужину.

Осторожно заглянув на кухню, Андрей увидел мелькнувший, ярко синий с оранжевым, подол летней юбки. "Динка! – оборвалось все внутри, – Динка, любовь моя!" Андрей метнулся к плите.

– Андрюша! – Маришка с радостным визгом повисла у него на шее. – А я так скучала без тебя, вот даже за шитье взялась, юбку себе сшила. И сегодня тебя раньше ужина не ждала, чуть-чуть не успела… – Она заглянула в лицо мужа и по-своему истолковала его выражение:

– Не расстраивайся, я сейчас на скорую руку соображу что-нибудь перекусить, а скоро все готово будет, ладно?.. – Но Андрей молча покачал головой, прошел в спальню и тяжело опустился в кресло.

Неимоверная усталость словно придавила его к земле. Он вспомнил сегодняшнее утро в гостинице, и тот давний вечер, ровно пять лет тому назад. “А все-таки Динка была не права. Она бы сделала меня не несчастным, а самым счастливым человеком на земле…”

Со стороны они напоминали героев любимого ими обоими героев американского мультфильма-сказки "Шрек", вышедшего на экраны год назад, и получившего всеобщее признание и широкую популярность. В разных городах, в одно и то же время они думали об одном, но, в отличие от сказки, изменить ничего не могли. Не было ни приходящих на помощь сказочных драконов, ни верного друга-ослика. В мультфильмах всегда хороший конец…

Июль, 2003 год.

ПРИВОРОТ

Саламандра

«– Ну, теперь-то ты понимаешь, что был абсолютно не прав?!

Понимаю.

Я понимаю, что был не прав, когда предложил тебе выйти за меня замуж.

Я понимаю, что был не прав, когда решил… Нет, позволил тебе переехать ко мне.

Я был не прав, когда согласился с тобой встретиться, приехал и, весело поздоровавшись, в первый раз встретился с тобой глазами.

Я был не прав, когда ответил на твою инициативу и поддержал переписку по «Аське»… Каким забавным это казалось тогда…

С того, – да, наверное, именно с того момента началась длинная логическая цепочка, лабиринт, и каждый раз я сворачивал не туда.

Я хочу сказать, что я не хочу тебя видеть, что я устал, что я ненавижу тебя всей душой.

Я хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни навсегда, и никогда в ней больше не появлялась.

Я кричу на тебя, ору, и на какой-то миг ярость становится настолько всепоглощающей, что я способен тебя просто убить. Я швыряю в стенку стулом… Грохот, а через минуту стук в дверь разъяренных соседей немного отрезвляют, ярость понемногу гаснет, но не исчезает, а остается висеть в комнате лохматыми клочьями, похожими на паутину. Я не понимаю, что меня держит рядом с тобой. Ты есть зло, воплощенное зло, ты инкуб, потому что единственное, что в тебе есть хорошего – это сексуальность… Но это такая малость по сравнению с твоими истериками, обвинениями, ревностью, с тем адом на земле, в который ты превратила мою жизнь.

Так какая сила каждый раз намертво запечатывает мне рот, когда я собираюсь сказать: «Уходи»?

Уходи, и не возвращайся, убирайся, я не знаю тебя, и никогда не знал.

Уходи, как кошмарный сон.

Приснись кому-нибудь другому».

Озеро с тритонами

«Буду поздно. Ужин в холодильнике. Не жди меня, ложись спать». Максим пришпилил записку к холодильнику магнитом в виде связки бананов. Он прекрасно знал, что четырнадцатилетняя дочь все равно не будет ужинать одна, в лучшем случае съест холодную куриную ногу. И естественно не ляжет спать, часов до трех ночи точно. Но порядок есть порядок.

Жена в очередной раз ушла. Ушла не насовсем, как могло показаться, и не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Просто у них в семье так было принято. Каждый держался за свою территорию. Каждый имел право на одиночество – в любом количестве. Почему-то всегда получалось не меньше недели… Причем это вовсе не означало, что на это время можно считать себя холостым и свободным от клятв в супружеской верности, отнюдь… Максим давно привык оставаться с дочерью вдвоем, на достаточно длительный срок, но иногда становилось обидно – мама у них была даже не приходящая, а так, для галочки.

Конечно, наивно с ее стороны было предполагать, что он будет хранить супружескую верность. Внешность у него была броская, яркая, и, что самое главное – располагающая. Правильные черты лица, зеленые глаза с золотистыми искорками… Женщины выстраивались в очередь, но секс ради секса был ему мало интересен. Несмотря на внешность, Максим не стремился к многочисленным победам, в женщине искал, прежде всего, друга и понимающего собеседника, и бывал безмерно счастлив, если находил. Тогда секс становился ему уже не нужен. Дамы ломали копья, добиваясь его благосклонности, а Максим многозначительно улыбался, и…

Продолжал жить, как ни в чем ни бывало. Он давно бы мог уйти от Татьяны. Леська взрослая, поймет и поддержит; родители и прочие родственники повозмущаются и перестанут. Может быть, если бы у Тани не было степени инвалидности, он сделал бы это уже давно. Сейчас его держала не жалость, и даже не любовь, а привязанность, уважение, и уверенность в том, что Татьяна поступила бы так же.

Сегодняшнее свидание, на которое собирался Максим, было не более чем побегом от одиночества на этот вечер. Леська была у подруги, а он, как обычно болтался в чате. Слишком настырная барышня просто вынудила его согласиться на встречу. Он купился даже не на наглость – этого добра и так вокруг хватало, а на здоровую иронию и тонкий юмор незнакомки. «Ну что же, посмотрим, каков ты, цветочек аленький»…

Пока Максим шел через дворы к автостоянке, накатившая дома меланхолия понемногу рассеялась. Теплый осенний вечер многообещающе подмигивал фонарями, обещая свидание с красивой девушкой, (Максим почему-то был уверен, что она красивая), несколько часов беззаботности и почти свободы…

Что-то белым пятном скользнуло по стене многоэтажки, ярким бликом мелькнуло на фоне темных деревьев и медленно приземлилось на асфальт в нескольких шагах впереди Максима. То, что это всего лишь бумажный самолет он понял еще, когда этот маленький летучий корабль не совершил и половины своего короткого пути. Сейчас же ему почему-то показалось, что это белая птица с перебитыми крыльями, умирающая в равнодушных городских джунглях. Чья-то несбывшаяся мечта, выпавшая из окна многоэтажного дома.

Плавно слетевший ему под ноги самолетик Максим поднял чисто автоматически. Было жаль наступать на белые крылья мечте. Он уже размахнулся, собираясь послать его в следующий полет, когда вдруг заметил, что белый, плотный лист бумаги исписан мелким, явно мужским почерком. Пробежав глазами несколько строк, Максим развернул лист.

«-Ну, теперь-то ты понимаешь, что был абсолютно не прав?!

Понимаю.

Я понимаю, что был не прав, когда предложил тебе выйти за меня замуж.

Я понимаю, что был не прав, когда…»

Дочитав до конца страницы, Максим сложил листок вчетверо и сунул в карман куртки, совершенно не отдавая себе отчета в действиях.

Девушка оказалась не только красивой, как предполагал Максим, но еще и далеко не глупой. Они сходили в кино, а потом несколько часов подряд сидели у Максима в машине и… Разговаривали. Общих тем было так много, что ни о чем другом даже не думалось. Максим почему-то знал заранее, что, несмотря на полное взаимопонимание и схожесть характеров, между ними с Ларисой не будет ничего – кроме приятельских отношений. Дружбы тоже не будет. Она была для мужчин недосягаемой, неуловимой, полуреальной, как обрывок тумана летним утром. Он был для женщин – идеалом, божеством, мечтой… Разве может дружить мечта с обрывком тумана?..

Домой Максим пришел под утро, а об этом странном письме вспомнил лишь через сутки, когда шел той же дорогой, но на свидание с другой. Что это было? Чей-то крик души? Случайность? Знак?

– Катись ты к черту! Ты еще пожалеешь! Ты, ублюдочная скотина!..

Попавшийся под руку стакан с громким звоном разлетелся об дверь, только что навсегда закрывшуюся за молодым человеком, с которым она познакомилась всего пару дней назад. Осколки осыпались вниз каскадом стеклянных капель.

– Ты еще приползешь ко мне, придурок!

Следом полетела книга, потом – карандашница, и, не помня себя, Саламандра принялась крушить комнату. И лишь через несколько минут, занеся стул над монитором компьютера, она опомнилась, и замерла.

– Черт… – Саламандра медленно огляделась. Ее спальня выглядела так, словно по ней прошелся смерч. На полу вперемешку с осколками стекла валялись рамки с фотографиями, разбитые цветочные горшки, порванные книги… Гардина висела на одном гвозде, разорванный в нескольких местах тюль был похож скорее на тряпку, чем на занавеску. У стула от удара о стену отломилась спинка, вместо люстры злобно ощерились зубами-осколками разбитые плафоны. С ночником дела обстояли столь же печально.

– Черт… – Девушка села на пол, сжав руками голову. Ужасающие масштабы погрома не потрясли бы ее настолько сильно, если бы не две пришедшие не вовремя здравые мысли: соседи могли вызвать милицию, услышав грохот, и все это придется убирать, да еще и покупать взамен испорченных новые вещи.

Сомнения в собственном душевном здоровье непременно посетили бы любого способного рассуждать человека, но ей это качество было незнакомо.

Саламандра чувствовала себя совершенно опустошенной, но ненависть к ушедшему парню, да и ко всему мужскому роду в его лице не стала меньше. Пошатываясь, она встала, села на покалеченный стул, перед письменным столом, и с удивлением увидела в углу чудом уцелевшего монитора значок нового сообщения в «Аське»… Да, помниться, перед началом ссоры она залезла туда пообщаться с приятелями – друзей у Саламандры не было, – а потом попросту забыла отключить Интернет. Она кликнула мышкой на желтом прямоугольнике, и с удивлением увидела сообщение от незнакомого пользователя, некоего Кента: «Привет, Саламандра».

Ник «Саламандра» девушка выбрала, ни на что особо не намекая. Земноводное, тритон, да и бог с ним. Однако получилось так, что он почти отразил ее истинную суть. Приписываемое семейству земноводных исключительное холоднокровие и равнодушие были ей присущи в полной мере, но вот спокойствием собратьев она, к сожалению, не обладала. В ее лице было слишком мало правильных черт для того, чтобы назвать ее красавицей, и недостаточно мягкости и доброты, чтобы стали уместны эпитеты «приятная» и «очаровательная». Она могла бы считаться симпатичной, если бы не жестокость и истеричность, явно проступающие сквозь ее черты, как очертания неровной поверхности сквозь плавящийся воск, и отнюдь не добавляющие ей шарма. Невысокий рост компенсировался точеной фигуркой, в которой мужчины просто не успевали рассмотреть изъяны – настолько быстро они оказывались под действием сексуальных флюидов, исходящих от нее в неимоверно больших количествах.

Саламандра не отличалась особой нравственностью, но умела вовремя остановиться, если чувствовала, что самец от этого лишь крепче заглотит наживку. В любом случае, попав под ее воздействие мужчина не успевал опомниться. Приманка, включающая в себя всевозможные приемы соблазнения, бурный секс, который сам по себе не был ей интересен, и являлся не более, чем мощным рычагом воздействия на самцов, быстрое перевоплощение в жертву, путем нескольких нехитрых манипуляций с мужским сознанием, а затем создание огромного, всеобъемлющего комплекса вины. На этом этапе сорваться с крючка мог только человек с необычайно сильной волей, умеющий в любых ситуациях мыслить трезво, не реагировать на провокации и ни при каких условиях не поддаваться панике.

Впрочем, такой человек изначально не мог попасться в ее сети.

Об одном исключении, лишь подтверждающем правило, Саламандра до сих пор вспоминала с досадой. Она все сделала правильно, довела самца до последней стадии, она сама видела, как этот сильный, спокойный мужчина крушит мебель и плачет, как ребенок. Но, когда она уже почти расслабилась, решив, что обеспечила себе надежный тыл до конца своих дней, и что этот сом не порвет леску, как бы ни метался и ни бился он на привязи, рыба неожиданно перекусила леску и ушла.

Сом оказался китом…

Почему он так стремился на свободу, почему для того, чтобы удержать любого самца ей приходилось прикладывать титанические усилия, Саламандра не задумывалась.

Она, не думая, набрала на клавиатуре «Привет, Кент». Никогда не подводившая ее звериная интуиция подсказывала, что в ее сети идет новая крупная рыба.

Максим остановил машину в нескольких метрах от остановки, и приготовился к долгому ожиданию, но девушка оказалась неожиданно пунктуальной. Усевшись рядом с ним на переднее сиденье, она не стала поправлять слегка задравшееся пальто, приоткрывшее любопытному взгляду красивые ноги. Максим усмехнулся про себя: как же, как же… Знакомый прием. Девочка-то, похоже, банальна до оскомины.

– Ну, здравствуй, Кент. Очень приятно. Даже больше приятного, чем я ожидала. – Она, не стесняясь, нарочито медленно прошлась по нему взглядом.

Максим поперхнулся и закашлялся. Девица притягивала, как магнит. На ней большими буквами было написано «трахни меня», но Максим не был уверен, что все так просто. В острых чертах ее лица, в узкой линии губ, в тонких раздувающихся ноздрях, в восточном разрезе глаз было что-то первобытное, хищное, притягивающее и отталкивающее одновременно.

В какой-то момент он даже подумал, что ее поцелуй, сладко-острый, до боли, должен непременно иметь привкус крови, гнили и болотной воды.

Саламандра…

Он тряхнул головой, прогоняя бредовые мысли. Саламандра выжидающе смотрела на него.

– Привет. Я Максим. – Он хотел, было, протянуть руку, но почему-то поостерегся.

– Саламандра.

– А?..

– Саламандра. – Сказала, как отрубила. Тем неожиданнее была легкая улыбка, сделавшая лицо девушки в полумраке салона почти красивым.

– Пусть так и будет, Саламандра. Мне этот ник стал как родной, и привычнее слышать его, чем собственное имя.

– Договорились, – усмехнулся Максим. Неожиданно ему стало легко и спокойно, все мысли провалились в небытие, остались только темно-карие глаза-вишни напротив.

– Скажешь настоящее имя тетеньке в загсе, на ушко, а свидетельство о браке спрячешь в надежное место. И, когда наши дети спросят, почему их маму зовут Саламандра, я придумаю какую-нибудь красивую сказку о том, что я выловил тебя в лесном озере, а вместо ног у тебя был хвост…

«Боже, что я несу», – мелькнуло в голове, но в следующую секунду Максим уже услышал, как приглашает девушку в кино. «Ну и вечерок…»

– Пап, ты что, не слышишь? –Алиса просунула в комнату родителей взлохмаченную после недавно принятой ванны голову.

– Я тебя уже в третий раз ужинать зову!

Максим очнулся от полудремотного состояния: голова была ватной, единственное, что он помнил – ему снилась Саламандра.

Накануне он снова пришел домой под утро; после сеанса в кинотеатре они целовались, как безумные, но домой Саламандра его так и не пригласила несмотря на то, что жила, по ее словам, одна.

Он нес полную околесицу, а она томно улыбалась, и время от времени вставляла фразы, казавшиеся ему тогда полными глубочайшего смысла.

Сейчас Максим понимал, что смысловой нагрузки они не несли никакой абсолютно, лишь пускали пыль в глаза и отвлекали внимание от бешеного желания наброситься на Саламандру прямо в машине. Что с ним творилось, что на него нашло?..

Водоворот

Если бы Максима спросили, как получилось так, что он снял квартиру для девушки через три дня знакомства, он бы не ответил. Просто так нужно было.

Если бы в тот момент, когда он был всего в одном шаге от ее постели, Саламандра попросила у него луну, он сумел бы ее достать. Луну она, к счастью, не просила, но в остальном – использовала его по полной программе.

Прошло всего полгода их совместного сосуществования, а девушка уже полностью поменяла гардероб, приобрела за его счет две пары сапог и дубленку, и не собиралась на этом останавливаться.

Если бы кто-нибудь спросил Максима, зачем все это… Но спрашивать было некому. За полгода Саламандра умудрилась поссорить его даже с лучшим другом, не говоря уж обо всех остальных.

Дочь отнеслась к предполагаемому разводу родителей спокойно, но, познакомившись с Саламандрой, заявила, что в гости к отцу приходить она не будет. Максим списал это на подростковый возраст и женские капризы.

Между тем Саламандра, освоившись, начала понемногу настраивать Максима против собственных родителей. Не сказать, чтобы ей это удалось, но Максим ловил себя на мысли, что с появлением Саламандры его отношения с родителями стали значительно прохладнее.

Ее ненависть к людям доходила до абсурда, и неудивительно, что даже самые давние и преданные друзья Максима, семейная пара, с которыми он дружил еще со студенческих лет, о нем забыли. Напросившись однажды в гости, чтобы выяснить, что же все-таки с ним происходит, через полчаса они уже засобирались домой, и уходили с такими лицами, что сразу было понятно: они не придут больше никогда. После приема, который им устроила Саламандра, это было неудивительно, но тогда Максим закрыл глаза и на это. «Молодая, глупая, еще переменится», – вскользь подумал он.

А Саламандра и не думала меняться. Она быстро вошла во вкус и почувствовала себя хозяйкой положения. Наконец-то она могла быть самой собой. Говорить только о себе, и общаться только с теми, с кем ей хочется. Окружающие, включая Максима, представлялись ей исключительно глупыми и скучными людьми, недостойными ее внимания. Но от Максима была очевидная польза: он содержал ее, его немалая зарплата позволяла ей не ограничивать себя в развлечениях, на нее же жила и ее мама. При всем при этом Саламандра не испытывала по отношению к своему жениху (они собирались вскоре расписаться) ни малейшей благодарности. Он, раб и шут, имел честь помогать ей, а она позволяла ему это делать. Так оно и должно было быть.

Максиму же словно пелена упала на глаза. Он не замечал ни гипертрофированного самомнения Саламандры, ни того, как она часами говорила о себе и о своих мнимых успехах. Мнимых – потому что Максим неоднократно ловил ее на вранье, но, когда он говорил ей об этом, Саламандра притворялась глухой. Не замечал он и того, что секс теперь бывает у них не чаще, чем один раз в месяц, и то после его долгих уговоров. Саламандра была вечно нездорова, всегда чем-то недовольна, и постоянно «не в том настроении, чтобы заниматься этим». Девяносто процентов времени, которое они проводили вместе, они находились в состоянии ссоры; либо предшествующем ей, либо в преддверии примирения. Максим убеждал себя, что это – притирка, но верилось ему в это все меньше.

Пора было посмотреть правде в глаза: Саламандра была существом истеричным, лживым, мелочным и невероятно злобным. Все чаще и чаще молодой человек задумывался о том, что он несчастен, как никогда в своей жизни, но постоянство и оптимизм Максима играли с ним злую шутку. Каждый раз, видя Саламандру, он говорил себе, что такой ее сделала жизнь, что ласка и забота творят чудеса, и ад продолжался…

Между тем приближался день их свадьбы.

С Татьяной полгода назад Максим разошелся спокойно, и без истерик, оставшись хорошими друзьями. Они созванивались пару раз за прошедшие полгода, но ни разу не встречались. Тем неожиданнее была их встреча у общих друзей, куда Максим еле-еле уговорил прийти Саламандру.

Секундная неловкость, возникшая было после ее знакомства с Саламандрой, быстро растворилась в Татьянином обаянии. Она не старалась понравиться, она просто была самой собой. Душой компании, яркой, легкой, непринужденной в общении. Максим обратил внимание, что, несмотря на разницу в возрасте, составлявшую почти десять лет, Татьяна выглядит моложе и ухоженнее, чем Саламандра, и что-то наподобие сожаления слегка коснулось его сердца колючей еловой лапой.

Вспомнились долгие зимние вечера, когда они, вместе с Татьяной и Леськой смотрели по телевизору какую-нибудь комедию, а потом, путаясь друг у друга под ногами, готовили ужин. Или шли в магазин, по дороге перебрасываясь снежками и умудряясь изваляться в снегу до такой степени, что после возвращения приходилось все вещи вешать на батарею, сушиться…

Прочь, прочь ненужные мысли и пустые сожаления… Саламандра – это счастье всей его жизни, девушка, с данными фотомодели и умом Сократа, мечта любого мужчины… Максим не замечал, что даже думать он начал ее словами…

Время шло. Отношения с Саламандрой становились все хуже и хуже, девушка расслабилась, решив, что, раз куплены кольца и назначена дата свадьбы – самец на крючке. Она возвращалась с работы пьяной, устраивала беспричинные истерики и ревновала Максима к каждому столбу. Максим же неоднократно собирался указать ей на дверь, но… Каждый раз что-то сковывало ему язык…

В очередной одинокий вечер Максим случайно бросил взгляд на календарь. Год… Ровно год кошмара… Год ада на земле, который он создал себе сам.

Он медленно, словно во сне подошел к шкафу и открыл зеркальную створку.

Болото

Время было против нее. Сначала она была уверена: поскучает и вернется, он не сможет без нее. Тем более что съемную квартиру Максим так и оставил за собой, просто попросил ее вывезти свои вещи. Саламандра была уверена: стоит только увидеться – и все будет по-прежнему.

Но несколько встреч, закончившихся сексом, ничего не дали: Максим все так же решительно указывал ей на дверь, и в последний раз твердо попросил больше не звонить. Она и не звонила – пару недель. А потом поняла, что он сменил номер телефона. С тех пор прошло несколько месяцев, и теперь Саламандра уже не сомневалась: с каждым днем Максим все больше забывает ее, еще немного, и ей уже никто не поможет его вернуть. Между тем он был почти идеальным вариантом для того, чтобы использовать его в качестве объекта для паразитирования. Спокойный, мягкий, перспективный…

Саламандре нравилось быть «присоской», и уже давно хотелось праздности и ничегонеделания. Максим звезд с неба не хватал, но зарабатывал достаточно, чтобы удовлетворить ее запросы.

Ну что ж… Все легальные способы вернуть его она уже использовала. Оставался козырной туз в рукаве. «Посмотрим, как ты теперь запоешь, голубчик…» Саламандра открыла электронный почтовый ящик, выбрала «написать письмо», и быстро набросала несколько строк. Несколько секунд колебания – и вот виртуальный конверт уже летит по просторам электронного мира, решая ее судьбу.

Через день пришел ответ. Она даже не обрадовалась, увидев в разделе «Входящие» письмо с пометкой «От Мирабеллы». Знала, что он будет. Саламандра открыла письмо спокойно, без ненужных волнений и дрожи в руках.

Уважаемая Саламандра!

Вы писали:

Здравствуйте, Мирабелла!

Есть задача – приворожить любимого мужчину. Я твердо решилась на этот шаг, и отдаю отчет в последствиях в твердом уме и здравой памяти.

Хотелось узнать как это возможно, немаловажен и вопрос цены.

Саламандра.

Для начала мне нужны Ваша и его фотографии, ФИО, дата и место рождения. После я смогу сказать вам, можно ли что-то сделать и сколько это будет стоить. Важно и то, есть ли у него сейчас кто-нибудь и если возможно – ее имя.

О Мирабелле Саламандра узнала случайно – наткнулась на ссылку на ее сайт на каком-то форуме. В бегущей строке всех местных и центральных телеканалов активно рекламировались всевозможные маги, экстрасенсы, целители, ведуны и колдуны всех цветов и мастей, но идти к ним на прием было боязно. Неприятно. Да и просто хлопотно – Саламандра слышала, что к ним всегда очередь. К счастью, современные средства коммуникации творили чудеса

Она набрала ответ:

Он: Михайлов Максим Владимирович, 7. 05.1976 г., г. К**

Я: Мирзаянова Ольга Ирековна, 17.08.1982 г., г. К**….

Через двадцать минут письмо отправилось к адресату. Судьба Максима была решена.

…Саламандра металась по комнате, словно взбесившаяся кошка, круша все, что попадалось на ее пути. Максиму едва удалось ее успокоить, скрутив ей руки за спиной, при этом девушка расцарапала ему лицо до крови.