Сказка о вредном пареньке Иваре и юной принцессе Оленьке

Игорь Шиповских

Сказка о вредном пареньке Иваре и юной принцессе Оленьке

1

В старые добрые сказочные времена в маленьких городках располагавшихся поодаль от столицы все жители знали друг друга и жили дружно. В праздничные дни или же в счастливые моменты своей безмятежной жизни они собирались вместе и, радуясь своим успехам, устраивали весёлые торжества. Однако когда того требовали обстоятельства, то они могли не только за себя постоять, но и нуждающимся помочь. Иначе говоря, люди честно трудились, весело отдыхали, а прейди беда, то все вместе с ней справлялись. Одним словом жизнь в те времена была степенная, размеренная и сытная. И вот точно такая же жизнь протекала в одном славном королевстве с очень колоритным и знаковым названием – Пухляндия, в котором правил мудрый и справедливый король Александр-Великолепный.

А надо заметить, что называлось это королевство именно так, потому что все его жители любили поесть, попить, отведать разных яств и вообще хорошенько закусить. Но особенным спросом у них пользовались мучные изделия. И будь то простые пирожки, блинчики, кренделя, сдобы или сложные рулеты с вареньем всё это было на первом месте в их рационе питания. Ну, разумеется, помимо этого у жителей Пухляндии в почёте были также и скоромные блюда, например из птицы, дичи, рыбы. Люди с большим удовольствием занимались и охотой, и рыбалкой, и выращиванием домашней живности. Но, невзирая на столь разнообразные увлечения, без мучной выпечки они не обходились ни минуты. Вот именно по этой самой причине все они становились пышными, упитанными и полными. Однако по этой же самой причине из них получались исключительные весельчаки и при этом очень забавные.

А жили они все в маленьких, прекрасных, уютных городках разбросанных по всей Пухляндии. Но был среди этих городков один очень примечательный городок, который славился своим особенным хлебом и мукой, (жаль только, что название этого городка уже никто не помнит, уж так давно это было). Всё лето горожане работали в поле, выращивая самые крупные колосья самой лучшей пшеницы. А как только первые колоски созревали, то их тут же аккуратно собирали и обрабатывали; шелушили, чистили, избавлялись от плевел, мололи в муку, просеивали и наконец-то пекли хлеб. Хлеба и муки в городке на каждый урожай набиралось столько, что избыток приходилось откладывать на будущее. Ну а чтобы этот избыток хранился долго, и с ним ничего не делалось, у горожан на этот случай имелся свой секретный рецепт. А потому, как бы долго хлеб не лежал, его качество и полезность, не утрачивалась.

Иной раз срок хранения достигал полугода, а хлебным изделиям хоть бы что. Все коврижки, сдобы, караваи и даже кренделя оставались такими же свежими, словно их только что испекли. И кто знает, что с ними делали горожане, и в чём заключался их секрет. Быть может, что-то добавляли в муку, а может, обворачивали хлеб в заговорённые льняные полотенца, или же пшеницу выращивали как-то по-особому, но только секрет этот горожане хранили так же самоотверженно, как и честь своих древних предков. Держали его в тайне до конца жизни и передавали лишь по наследству. Ну а так как секрет оставался нетронут, и всего мучного в городке было в достатке, то заготовленные излишки вывозили в столицу продавать на ярмарках. А уж ярмарок-то в ту пору было хоть отбавляй, и все они проходили в обстановке всеобщего веселья, доброжелательности и дружелюбия.

2

Однако жил в том расчудесном городке один парень, который ну никак не хотел жить дружно и доброжелательно. Он вечно всем вредил, мешался, строил козни, ругался бранными словами и даже издевался над домашними животными. А звали его Ивар-Ворчун. Ворчуном его, конечно, прозвали горожане, и ведь было за что. Такого скверного характера, как у Ивара, в городке больше ни у кого не было. Но что ещё удивительно, он и внешне-то отличался от прочих людей. Все остальные горожане были розовощёкие, пухлые, жизнерадостные, всегда в хорошем настроении, и просто-таки светились от счастья. Ивар же был худой, со впалыми щеками, ходил всегда сгорбившись, ворчал по любому поводу, и ощущал себя обделённым, вроде ему все чего-то должны. И хотя ростом Ивар обогнал иных горожан, и, казалось бы, не должен был от этого страдать, однако на самом деле часто печалился и охал по этому поводу. Из-за своей постоянной сутулости он выглядел не таким высоким, скорее низким, а отсюда и все его печали.

Другие жители городка хоть ростом и были невелики, однако ходили расправив плечи, выпятив вперёд грудь, а потому смотрелись высокими и стройными. Ивар на их фоне терялся, и это, разумеется, ещё больше злило его, настраивая против горожан. А свою назревшую злость он срывал, прежде всего, на своих родителях и ближайших соседях. Но родители, есть родители, и они молча терпели все его выходки с нападками. Они любили своего Ивара таким, каким он был. А вот соседи, с самого его детства, не взлюбили столь злобного мальца, и сторонились общения с ним, считая его ненормальным, и порой даже называли Ивара исчадием сатаны, уж так он им докучал.

Но как бы там ни было, всем горожанам так или иначе приходилось сталкиваться с Иваром на улицах, и тогда уж они ждали от него всяких гадостей. А он, оправдывая их ожидания, так и поступал. Возьмёт да и поставит подножку добряку мельнику, а тот мешок с мукой несёт. Упадёт мельник, весь в муке перепачкается, а Ивар знай, смеётся. Мельник встанет, посмотрит на него, вздохнет, махнёт рукой, ну что с убогого взять, не воспитывать же, да начнёт муку собирать. Женщины с пекарни за водой к колодцу идут, а Ивар за него спрячется и поджидает. Они воду набирать начнут, а он выскочит, напугает бедняг и давай хохотать. А те ведра с испугу в колодец пороняют и стоят, ахают. Ну что поделать с огольцом, если уж родители с ним сделать ничего не могут. Вот такой неисправимый вредина был Ивар. Так бы, наверное, всё дальше и продолжалось, если бы этой осенью не случилась большая беда.

3

Собрав первый урожай, родители Ивара как всегда намололи муки, напекли хлеба, кренделей, и, оставив сыну на несколько дней еды, отправились в столицу на ярмарку. А вернутся, они обещали через пять дней. Ничего необычного, так из года в год происходило. Ивар же оставшись один, по-прежнему продолжил шкодить, баловаться, да издеваться над соседями. Проходит день, он всё ест, пьёт да балуется. Второй день минул, а он опять только ест, пьёт да шкодит. И третий день то же самое, и четвёртый, вот и пятый день уже на исходе, а он всё балует да шкодит. Так и неделя прошла, а родителей всё нет. Ивар все припасы съел, сидит, рот от жажды и голода сморщил, родителей ждёт.

– Ну, приедут они, ну я им покажу,… ух я им устрою!… бросили меня, позабыли!… – ругается, злиться на них. Он даже и помыслить не мог, что с ними могло что-то произойти, что они могли в беду попасть. Уж до того себялюб был, что о других и думать не хотел. Так ещё один день прошёл, а родители всё не едут. Совсем проголодался Ивар, а готовить-то и не умеет, что делать не знает. Мать всегда готовила, а он только ел. Время идёт, а кушать всё сильней хочется. И стал Ивар по дому туда-сюда ходить пропитание искать. Все закутки обшарил, все полки просмотрел, а вот в подпол заглянуть не удосужился. Он даже и не знал, что там припасы на зиму хранятся, вот какой безалаберный был. Походил он так, походил, да голодный и остался. Лег, как был, да и уснул. Ночь проспал, уже и утро пришло, а Ивар всё лежит. Поднялся он лишь в обед, и то оттого, что у него в животе заурчало. За живот схватился и думает, где бы ему поесть найти. Думал-думал, но делать-то нечего, взял да и пошёл к соседям еду просить. Тут-то они ему и припомнили все его гадости.

– Какой тебе еды бесстыдник!?… Ты что забыл, сколько ты у нас муки попросыпал, сколько водицы чистой попроливал, да сколько продуктов впустую перевёл!… Не дадим тебе ничего!… теперь узнаешь, как хлеб достаётся!… и поделом тебе будет!… – отвечают ему соседи и гонят со двора. Почти весь городок Ивар обошёл, но никто так ни крошки хлеба не дал, ни глотка воды не налил. Да уж, много пакостей он людям сделал, много всего нехорошего натворил. Сел Ивар на придорожный валун и тяжело задумался. И тут вдруг что-то зашевелилось в его умишке. И то ли он от голода, то ли от жажды мыслить по-другому начал.

– Неужели я такой скверный негодяй, что меня и накормить-то никто не хочет?… неужто я людям только худое делал?… Ну, ведь должно же быть что-то хорошее,… что-то полезное… – подумал он, и первый раз в жизни начал вспоминать, что же он такого доброго для людей сделал. За голову схватился, трясёт её, крутит, а ничего хорошего припомнить и не может, только одно плохое видится, лишь вред да убытки. Тут с него как морок, какой сошёл, осознавать он стал.

– Как же так, всю жизнь рядом прожили, а я людям слова приветливого не сказал, поступка доброго не совершил. Эх, теперь-то я уж точно знаю, никто мне не поможет,… глупый я человек,… никому-то я тут не нужен… – рассудил он, посмотрел на дорогу, рядом с которой сидел, да и поплёлся по ней домой восвояси. Пришёл домой, нет никого, пусто, сел и горько заплакал. Но плачем горю не поможешь, что-то делать надо, совсем муторно на душе стало. И решил тогда Ивар в столицу идти, родителей там искать. Поднялся он, расправился во весь рост, и тут вдруг вспомнил, что не знает какой дорогой из городка выйти, ведь дорог-то много из него ведёт, а какая в столицу выведет неизвестно. Как мог, собрался Ивар, флягу воды взял, кое-какие крохи в карман сунул, и пошёл первым делом к мельнику дорогу спросить. Подошёл к его калитке и из-за штакетника кричит.

– Эй, мельник будь так добр, укажи, по какой дороге мне в столицу добраться!?… мне очень надо!… покажи, пожалуйста, куда идти! – как-то уж больно жалобно запросил он. А мельник как раз на крыльце стоял, услышал его и даже подивился такому его жалобному тону. Но виду не подал, да и зла он на Ивара не держал, а просто с того места где стоял, рукой куда-то вдаль махнул и этак невпопад ответил.

– Да хоть куда иди,… и та, и эта дорога верная,… она сама тебя выведет… – сказал и в дом зашёл. А Ивар посмотрел, в какую сторону рука его показала, туда и пошёл. Не понял бедняга, что дорога-то не та, ошибся малость и по самой неказистой отправился. Сначала путь ровный был, потом ухабы пошли, а уж как полдня по ней прошагал, так она и вовсе сузилась, в тропинку превратилась, да и по полям петлять начала. Идёт Ивар по полю солнце печёт, устал, запарился, да так что всё перед глазами кругом пошло. Замедлился чуток, воду глоток за глотком на ходу из фляги пьёт, не останавливается, да на голову льёт. Так вода у него вся и кончилась. Постоял он секунду, ругнулся, и дальше поплёлся. Вот уже и вечер подошёл, солнце на закат движется, а Ивар теперь уж совсем уморился, еле-еле идёт, ползти готов. Видит лес недалече, добрёл до него как мог, упал под дерево, да и уснул, ни жив, ни мёртв.

4

Ночь пролетела, будто её и не было. Утром проснулся Ивар чуть свет. Росы напился, крошек из кармана наелся, сидит на дерево облокотился, и думает, что ему дальше делать. Дороги нет, еды нет, а идти-то надо. Вздохнул, с силами собрался, встал и побрёл, куда глаза глядят. А пока шёл, сильный дождь начался. Вымок Ивар весь, нитки сухой нет, замерз, дрожит, словно лист осиновый. Бредёт, труситься, сил уж совсем лишился, поскользнулся, да и в яму свалился. Лежит, подняться не может, руками ногами сучит, набок перевалиться хочет, но не получается. Ещё так чуток подрыгался, посучил, да и затих.

– Ну, вот и всё, смертушка моя пришла,… зачем я батюшку с матушкой не слушался,… зачем добрым людям вредил да мешался,… иначе выручили бы они меня сейчас и я бы дома остался… – теряя сознание, подумал Ивар и уже глаза прикрыл. А тут вдруг из чащи леса мужичок выходит и прямо к нему направляется. Мужичок тот, низкорослый, бородатый, волосатый, в странном балахоне и льняном колпаке на голове, подходит к Ивару и спрашивает его.

– Что, мил человек, заплутал?… с пути сбился?… али припадок тебя разбил?… – настойчиво так вопросы задаёт, а Ивар от усталости ответить ему ничего не может, только в глаза смотрит и мычит. А глаза у мужичка большие карие, взгляд добрый с лукавинкой. Ивар хотел было к нему руку протянуть, напрягся, вздрогнул как в последний раз, да и чувств лишился.

– Эхе-хе-хе,… вот оно как одному-то в дальней дороге,… так ведь и помереть можно,… прям беда,… надо бы выручать тебя паря… – вздохнул мужичок, покачал головой, да неспешно за дело взялся. Соорудил из валежника волокуши, вынул Ивара из ямы, погрузил его на те волокуши и потащил к себе в лес в избушку. Тащил недолго, сразу понятно, мужичок в лесу все стёжки дорожки знает, свойский старичок оказался. А как до избушки добрались, так на Ивара уж без жалости и смотреть невозможно. Мокрый весь, худой, щёки совсем ввалились, на скелет стал похож. Мужичок, невзирая на свой малый рост, силён оказался, и с лёгкостью переложил беднягу Ивара на свою грубо-рубленную кровать из дуба. Кстати, всё жилище мужичка было из дуба сделано; и стены, и крыша, и двери с окнами и даже та скудная обстановка, что имелась. По всей избушке были развешаны пучки трав, сухие коренья, стебельки, лесные плоды. По полкам расставлены какие-то снадобья, зелья, отвары, и поэтому в домишке пахло как на осеннем лугу.

Мужичок оказался травником, знахарем и немного чародеем. Жил он отшельником и его мало кто знал. А кто знал, тот звал его лешаком, или просто лешим, хотя правильное его имя было – Лешек. В лесу он жил давно, и много обо всём здесь знал. И о повадках зверей, и о лесных растениях, и об их целебных свойствах, и как сделать так, чтоб свойства эти действовали. Знал он и о том, какие травы могут одурманить, усыпить, или даже убить. Также он в совершенстве владел навыками внушения и обладал даром волшебного чаровства, мог за считанные секунды внушить человеку что угодно, зачаровать его и заставить выполнять все его приказы.

Однако сейчас ему такие способности не требовались, теперь надо было просто лечить. Так что Лешек, не тратя времени даром, тут же приступил к лечению изрядно потрёпанного Ивара. И толи скверный характер Ивара сыграл с ним злую шутку, толи организм его сильно ослаб, но только лечение его затянулось, и на поправку он шёл чрезвычайно сложно. Без сознания он пролежал почти целые сутки, и Лешеку стоило большого труда и умения привести его в более или менее нормальное состояние. Как только Ивар пришёл в себя, так он тут же начал просить Лешека отвезти его к родителям. Естественно сразу сделать этого Лешек не мог, и предложил ему ещё немного подлечиться, на что Ивар попытался проявить самые дурные черты своего характера и начал капризничать.

– Я не могу здесь долго находиться,… мои родители за мной ухаживали и лечили меня сладостями,… а ты заставляешь пить меня всякую гадость,… лучше бы я умер там, в канаве,… мне надо немедленно найти их,… не держи меня здесь… – кривясь от горькости снадобий, брюзжал он, и при этом ещё упрекал Лешека.

– Да пойми ты чудак человек,… пока ты слаб, ты не сможешь никуда идти,… лучше расскажи-ка мне про своих родителей,… да и про себя поведай, кто ты?… откуда?… и что с тобой случилось?… – не дав ему договорить, прервал его Лешек. Тогда Ивар насупился, покряхтел, подумал, да и рассказал ему всю правду. И кто он такой, и кто его родители, и какой он есть по характеру, и как людей доводил, и как в поле попал, и как в яму свалился. Ничего не утаил, всё как на духу выложил. Лешек внимательно выслушал его и сразу смекнул, что за паренёк перед ним оказался, и какой он по сути несчастный.

Немного подумав и поразмыслив, Лешек проникся к Ивару пониманием. И это несмотря на то, что у Ивара был такой скверный и отвратительный характер. Но Лешек трудностей не боялся. Осознавая, какая ответственность на него ложиться, он твёрдо решил перевоспитать Ивара. И только уже после этого найти его родителей. А потому тут же повёл себя как мудрый наставник и добрый учитель. С первых же слов он доходчиво объяснил Ивару, по какой причине тому следует немедленно поменять свой характер, и почему ему нельзя в прежнем виде появляться перед отцом с матерью. Далее он категорично заявил, что сегодня же возьмётся за его воспитание и основательное лечение. Уж больно долго Ивар не мог поправиться. А уже потом спокойно пояснил, что им потребуется сделать для розыска его родителей. Ивар от столь внезапного предложения сначала впал в глубокую истерику. Но, затем подумав и признав, что Лешек прав, и так будет лучше для всех, стал слушаться его, и беспрекословно выполнять все его распоряжения. Вот тогда-то и настала пора перевоспитания.

5

Навыки усваивались Иваром с большим трудом. За первою неделю он научился только кипятить воду, варить яйца, и ходить прямо, не сутулясь. Хотя даже это давалось ему нелегко, а в оставшееся время он лечил свои хвори и таскал на растопку дрова. Следующая неделя ушла на то, чтобы он освоил стирку собственных штанов и белья, также чистку овощей и приготовление супов. На третий неделе обучения Ивар порадовал Лешека своим рвением к наукам и некоторыми положительными изменениями в своём характере. Неожиданно он стал сам выспрашивать о висящих в доме засохших травах, кореньях, и об их предназначениях. Притом старался как можно больше заниматься тяжёлой работой. А однажды Лешек даже заметил.

– Да, это время прошло недаром,… а ведь из тебя выйдет толк, ты станешь достойным учеником,… и тогда может быть, я посвящу тебя в тайну, которая…… – вдруг споткнувшись на последнем слове, многозначительно замолчал он и глубоко задумался о чём-то своём. Так для Ивара и осталось загадкой, что в тот момент хотел сказать Лешек, и перевоспитание пошло в прежнем режиме. Ну а дальше, Лешек наблюдая, как Ивар увлечённо старается всё познать, взялся обучать его уже более требовательно и строже, готовя к будущим серьёзным испытаниям. Для Ивара началась настоящая школа мужества. Да и выбора у него не было, ведь если сейчас уйти, то значит погибнуть где-нибудь в придорожной канаве. А потому следовало во всём слушаться Лешека, и уже затем, став достойным человеком, найти родителей, а придётся, то и выручить их из беды.

Так что Ивар полностью доверился знахарю и стал выполнять все его суровые требования. А вскоре его было просто не узнать. Из тщедушного паренька Ивар прямо на глазах у всего леса превратился в стройного и сильного юношу. Однако изменения произошли не только внешние, но и внутренние. Ивар теперь стал по-другому думать и рассуждать. Это уже был умственно развитый и логически мыслящий молодой человек способный соображать по-новому, отвечая за каждое своё слово и действие. Лешек не ошибся, из Ивара вышел толк, и тогда он решил, что пора преступить к основной и самой трудной стадии обучения.

– Как ты себя сейчас чувствуешь?… способен ли ты с сегодняшнего дня перейти на новую ступень подготовки?… Но учти, что на этой стадии будут задействованы не только твои руки, ноги и голова, но и всё твоё существо!… Сложней этого ничего нет!… – как-то утром спросил он у Ивара, желая лишний раз убедиться в его готовности.

– Да, учитель,… я готов к любым стадиям!… И выполню всё, что мне будет приказано!… – без тени сомненья мгновенно ответил Ивар. Он уже многое знал и понимал, но всё же постоянно стремился к новым ещё более совершенным знаниям. Кто бы мог раньше подумать, что желание отыскать и помочь своим родителям сделает из некогда вредного подростка, столь послушного и благонравного юношу.

– Ну что же,… вот и пришёл этот момент,… теперь мы начнём магическую, самую трудную часть твоего обучения… – заявил Лешек и тут же приступил к занятиям по внушению и обольщению. Конечно же, Ивар был очень рад начать новое учение, но будучи чересчур любопытным всё же сначала спросил.

– Ну, вот методы внушения, с этим всё понятно,… внушил человеку чего тебе надо и всё, делай с ним что хочешь,… а вот обольщенье-то мне зачем!?… ведь я молод, вроде как симпатичен,… и, по-моему, я запросто смогу очаровать и даже обольстить кого угодно… – искренне удивился он. На что Лешек возразил Ивару в свойственной ему манере.

– Так-то оно так,… но ведь никогда не знаешь, с кем придётся иметь дело,… никогда заранее не угадаешь, кого встретишь и с кем вступишь в борьбу!… Тем более я думаю, твои родители попали в очень злые руки,… и чтобы их спасти понадобятся различного рода приёмы,… включая, кстати, и чары обольщения… – тонко подметил он и неспешно присел, ожидая новых расспросов.

– Так выходит, ты уже наверняка знаешь, где они?… – тут же взволновавшись, переспросил Ивар.

– Ну, это я могу только предполагать,… дело сложное, хотя и не безнадёжное… – тихо ответил Лешек и тяжко вздохнув, продолжил, – помнишь, я тогда осекся, говоря, что посвящу тебя в тайну,… так вот, видимо пришло время рассказать тебе о моей сестре!… Это собственно и есть та тайна, о которой я тогда не договорил,… для раскрытия её я вообще-то и готовлю тебя… – добавил он и вновь задумался, чем тут же воспользовался Ивар.

– Так у тебя есть сестра!?… Надо же, и ты молчал!… Так почему же ты никогда не говорил мне о ней?… – вполне резонно спросил он, но Лешек резко осёк его.

– Да, есть!… и на то были причины, чтоб не говорить!… Лучше присядь-ка,… я тебе сейчас всё о ней расскажу… – опять тяжко вздохнул он и начал, – так вот, мою сестру зовут Тана. Мы с ней родились в семье лекарей и алхимиков,… с детства нас вместе учили премудростям этих сложных наук. Я, как и всякий мальчишка в таком возрасте больше валял дурака и баловался. А вот Тана прилежно училась и росла безукоризненно воспитанной девочкой. Однако со временем многое из того, что преподавали нам родители, и мне пришлось по нраву. Тогда-то я и стал втягиваться в занятия, пытаясь нагнать пропущенные знания. Но только на этот раз на изучение того на что раньше уходил всего месяц, я стал тратить уже годы. И лишь сейчас, спустя столько лет, я достиг такого уровня, чтоб хоть как-то сравнятся с Таной. Ну а тогда в те годы как бы я не старался, догнать её не смог. В то время равных ей не было. Она превзошла все ожидания наших родителей, и, конечно же, они её обучению уделяли особое внимание. Ну а я остался на вторых ролях. Но вот пришла пора, и она влюбилась. И было бы странным считать, что эта любовь окажется взаимной, надо было знать Тану. Так что вскоре её возлюбленный предпочёл ей другую девушку, та была гораздо моложе и симпатичней, и по сравнению с Таной выглядела просто красавицей… – слегка покачав головой, подметил Лешек, отхлебнул из фляжки водички и продолжил.

– До встречи с тем юношей, Тана была обаятельной и любящей жизнь девушкой,… но эта безответная любовь сильно изменила её,… притом так, что мы с родителями серьёзно испугались за её состояние. Она замкнулась в себе, озлобилась и из общительной и жизнерадостной девушки превратилась в жестокую и мстительную старуху. Все полезные знания, что получила она от родителей, были теперь обращены во зло людям. Первыми пострадали её бывший возлюбленный и его девушка. Они просто пропали, ушли в лес и не вернулись, и как бы их не искали, толку не было. Потом стали пропадать и другие люди, которые хоть раз плохо отзывались о Тане. Всё местное население, практически каждый человек был втянут в поиски своих исчезнувших родных и близких. Но как только народ узнал, кто виновен в их бедах началась самая настоящая травля нашей семьи. Мы с Таной успели сбежать в лес, а вот родители не пожелали покидать родной дом, и в результате прямо в нём сгорели. Тана так и не захотела осознать, что это она виновна в гибели родителей. Мы долго потом ругались, я упрекал её во всех наших бедах, а она, и слушать ничего не хотела. Тана воспылала непреодолимым желанием отомстить людям,… и не собиралась отступать от намеченного плана. Она ушла дальше в лес и продолжила своё чёрное дело, месть стала целью всей её жизни. Я как мог, противостоял ей, но силы были неравны,… сказалась моя недоученность в юном возрасте. А сейчас с годами моих сил осталось ещё меньше, хотя знаний и навыков в избытки. Вот поэтому-то мне теперь и нужен молодой, сильный и волевой человек, чтоб я мог передать ему свои знания и мудрость,… и этот человек ты… – тихо произнёс Лешек и хитро улыбнулся.

– Извини, учитель,… но почему я!?… ведь во мне уживается столько плохих качеств! Ты сам много раз говорил, что злей меня человека не встречал!… – искренне удивился Ивар и даже вскочил с места.

– Вот именно,… как раз, поэтому-то ты мне и нужен,… ведь ты человек, знающий злость изнутри, ты не раз чувствовал, как она закипает в тебе,… ты, и только ты, прекрасно понимаешь, какую разрушительную силу она таит в себе,… а потому никогда понапрасну не станешь использовать её!… Я ведь и до тебя встречал много сильных и волевых молодых людей, готовых биться со злом,… но все они были весёлыми, упитанными добряками неспособными понять природу злости,… и, разумеется, они не годились для борьбы с ней. Вообще-то в нашем королевстве трудно найти такого злюку, как ты,… а оттого, сколько всяких битв было проиграно местными добряками. Им в самый ответственный момент вдруг становилось жалко своего врага, и конечно они проигрывали. А ты в отличие от них как раз годишься для борьбы с Таной,… ты не остановишься на полпути и не станешь её жалеть,… ты пойдёшь до конца,… и зло победит зло! Так что твоя чистая, честная злость нам ещё пригодиться! Ты пока и сам не замечаешь её, она спит у тебя внутри, но в нужный момент она проявит себя,… только теперь во имя добра и на благо людей! Ну а сейчас-то ты понимаешь, почему именно ты мне нужен!?… – просияв, спросил Лешек.