Затмение

– Как ты, Эбби? – вдруг спросила Джесс, которая сидела на своей кровати. Больше в комнате никого не было.

– Восхитительно. К чему такие вопросы?

– Просто мистер Пи уехал и я… – она замялась, видимо продумывая, как лучше продолжить, – ну, может тебе надо с кем-то поговорить.

– У меня все прекрасно. Что за намеки такие?

– Не злись, я просто хочу поговорить.

– А я просто хочу поспать, – я собралась уже лечь, но меня остановил резкий вскрик Джесс.

– Да что с тобой? Я думала, мы друзья.

– Друзья? Нет. Мы с тобой просто узники, бедные покинутые детишки, вынужденные жить под одной крышей. Извини, если шокировала.

Решив не продолжать бесполезный разговор, я легла в кровать и накрылась одеялом с головой, поспешив поскорее уснуть.

****

– Признаюсь честно, мне не нравится идея мистера Питерсона по поводу твоего попечения семьей Оуэн. Мне кажется, есть более достойные кандидаты.

Я сидела в кабинете Ванессы и выслушивала ее нравоучения уже минут пятнадцать. Не сказать, что такое случалось редко, я уже привыкла. Но в этот раз она как будто решила спустить на меня всех собак.

– Как интересно. И кто же? С удовольствием послушаю.

– Дерзкая девчонка! Прекрати огрызаться, когда я с тобой разговариваю, – она крикнула так, что я даже немного напряглась. – Не испытывай мое терпение. Я с легкостью могу выгнать тебя отсюда и даже мысли не допущу о том, что это неправильно. Или я могу найти таких приемных родителей, которые устроят тебе настоящий ад на земле и к твоей фобии прибавятся парочка новых. Не знаю, почему Питерсон тебя терпит, но я не намерена. Не забывай, благодаря кому ты все еще жива, здорова и имеешь крышу над головой.

– О, выгоните меня? Ну, наконец-то, нормальная жизнь, – улыбнулась я, услышав из ее слов только то, что хотелось мне. – Серьезно, скажите только одно слово, и я прямо сейчас побегу собирать чемоданчик, давно мечтаю выйти отсюда и забыть это место как страшный сон.

– Хватит, – на удивление спокойно сказала она, впрочем, ручка, которую она уже некоторое время крутила в руках, выдавала ее напряжение. – Мое терпение закончилось, немедленно иди в свою комнату. Ты наказана, две недели не выйдешь из дома. И вход в сад тебе тоже закрыт, а если узнаю, что ты куришь в туалете, то до конца наказания потеряешь право даже выходить из комнаты.

– Вы не имеете права!

– Не поверишь, имею. Пока тебе не стукнет восемнадцать, я твой полноправный опекун. Я тебя кормлю, одеваю, обеспечиваю всем необходимым и непослушания не потерплю! – она сжала ручку с такой силой, что бедный пластиковый корпус норовил вот-вот треснуть. – И раз уж Питерсон оставил тебя на растерзание мне, пусть и всего на пару дней, выхода у тебя все равно нет. А теперь вон отсюда и до ужина из комнаты не выходи!

Я вышла из кабинета и хлопнула дверью так сильно, что казалось затряслись стены. От бессилия и злости перед глазами все потемнело, я облокотилась о стену. Я привыкла к тому, что за меня все решают – это было нормально, когда я была ребенком. Но сейчас все внутри меня противится тому, чтобы абсолютно чужие люди решали мою судьбу. Пусть даже в чем-то она и права – то, что я выжила в детстве было полностью ее заслугой. О которой, между прочим, ее никто не просил. Отлепившись от стены, я зашагала по направлению к комнате.

Был уже довольно поздний вечер. В нашей комнате было тихо, только Джесс лежала в своей кровати, видимо переписываясь с кем-то в телефоне. Заметив меня, она отвернулась к стене, полностью проигнорировав мое присутствие. Должно быть я и правда сильно ее обидела вчера. Ну и к черту, друзья мне тут не нужны. Я легла в кровать и решила хотя бы пару часов поспать. Но моя затея успехом не увенчалась, потому что я резко открыла глаза, услышав звук входящего сообщения на своем телефоне. Это было максимально странно, учитывая, что у меня не было настолько близких знакомых вне дома, а все, кто здесь, общались между собой без помощи космических технологий.

«Как ты? Очень надеюсь, что ведешь себя хорошо. Скоро возвращаюсь. Ник. P.s. Забыл уточнить, постарайся, пожалуйста, не раздражать Ванессу, сейчас от этого зависит твое будущее.»

Отметив про себя, что он слегка опоздал со своими наставлениями, я быстро набрала в ответ «принято» и убрала телефон. К несчастью, сон как рукой сняло. Джесс продолжала меня игнорировать, полностью увлекшись телефоном. Как же мне хочется убраться отсюда. Выйти и убежать, сесть на первый попавшийся автобус и уехать так далеко, как только смогу.

Спустя какое-то время меня разбудили странные звуки в комнате. Похоже, я все-таки смогла вновь заснуть. Повернувшись в сторону нарушителя спокойствия, я увидела Джесс – очевидно, кто еще мог находиться в ее кровати. Она лежала, накрывшись одеялом с головой, и с кем-то разговаривала. Я решила не беспокоить ее и дождаться завершения разговора. Спустя минут семь она, наконец, отложила телефон и выползла из-под одеяла. Я решила заговорить с ней.

– Джесс, все нормально? – шепнула я.

– Замечательно, – так же тихо ответила она, даже не повернувшись в мою сторону.

– Прости за то, что я сказала, что мы не друзья.

Несколько минут молчания. Я решила, что она все еще злится, тогда я понятия не имею, что делать. Уже успев закопаться глубоко в свои мысли, я наконец, услышала голос Джессики:

– Все хорошо, я не в обиде, – она повернулась в мою сторону, подтверждая свои слова. – Знаешь, на самом деле я давно должна бы уже привыкнуть к тому, что ты все время говоришь обидные вещи. Которые, тем не менее, чаще всего оказываются правдивыми.

Я улыбнулась и с облегчением выдохнула, отпуская эту проблему. Не то чтобы я так переживала из-за этого, но сам факт, что кто-то злится на меня, причинял дискомфорт.

Дождавшись, пока обе мои соседки окончательно уснут, я вскочила с кровати. На носочках прошмыгнула к двери, схватив по пути куртку и обувь, и выскочила в коридор.

Иногда по ночам я просто гуляла, представляя себя свободной и независимой. Ходила по улицам, осматривая окрестности, будто сейчас день и на улице не опасно. Но совсем недавно у меня появилась другая цель. Я стала сбегать, чтобы ночами подрабатывать в магазинчике недалеко от дома. Разумеется, днем меня бы никто не отпустил – это было просто запрещено правилами – поэтому мне ничего не оставалось, кроме как немного их нарушить. И по этой же причине об этом не знал абсолютно никто, даже Ник – для него у меня была легенда о бесконечных похождениях по клубам, которую он принял легче, чем принял бы мои жалкие попытки заработать. Я знала риски и была к ним готова, учитывая, что я с детства понимала: рассчитывать я могу только на себя. Через год Ванесса вышвырнет меня из дома, и я хочу быть к этому готова, по крайней мере, материально.

Используя свою недюжинную харизму и природное очарование, мне удалось договориться с владельцем крошечного круглосуточного продуктового магазинчика о том, что я буду работать у него несколько часов по ночам. Пусть неохотно, но он согласился нанять меня неофициально, решив, что ему самому было бы неплохо чаще отдыхать. Он платил мне копейки, да и работа была неидеальной, но я старалась терпеть, постоянно себе напоминая ради чего все это.

– Привет, Бен, – улыбнулась я, войдя внутрь.

Бен – темноволосый парень средних лет – ответил мне такой же улыбкой. Он купил это место несколько лет назад и буквально «возродил его из пепла». Раньше оно не пользовалось особой популярностью, что странно, учитывая его удачное расположение в спальном районе. Теперь же здесь был постоянный поток покупателей, обычно одних и тех же.

– Как сегодня дела?

– Получше, чем вчера, – усмехнулся он, пересчитывая небольшую пачку мелких купюр. – Сегодня завезли товар, кстати. Можешь взять пару пачек сигарет, твои любимые, – он кивнул в сторону прилавка.

– Спасибо! – еще одним плюсом этой работы, помимо зарплаты, было то, что Бен в хорошие дни разрешал мне брать сигареты, что очень облегчало мою жизнь. – Приберегу на черный день.

– Прости, но вся твоя жизнь будто один сплошной черный день.

– Поэтому сегодня я возьму еще вот эту дорогую пачку, – схватив с верхней полки сигареты, которые были намного дороже, чем остальные, я невинно улыбнулась.

– Эй, мы так не договаривались, – он вздохнул и уставился на часы, – но на споры у меня все равно нет времени. За эту пачку должна будешь задержаться сегодня на час дольше.

– Ты же знаешь, что я не могу. Я к шести должна вернуться назад.

– Ты сбегаешь оттуда каждый день уже черт знает сколько времени, – усмехнулся он, положив деньги обратно в кассовый ящик. – Ни за что не поверю, что у тебя нет способов вернуться туда незамеченной.

– У меня ни разу не было необходимости делать это.

– Я заплачу как за два часа, – он улыбнулся, протянув мне несколько купюр – чуть больше, чем обычно.

– Договорились, босс, – хмыкнула я, спрятав свою добычу в карман.

Ночь прошла быстро и без происшествий. Было чуть больше семи утра, когда я смогла, наконец, отправиться домой. Погода стояла серая и пасмурная, да и настроение в целом сегодня было такое же. Сегодня мне предстояло вновь пол дня провести с Ванессой и другими учителями, как и каждый будний день, слушая их ужасно скучные уроки и делая вид, что мне безумно интересно.

Запрыгнув в окно в туалете, я взмолилась всему существующему, чтобы никому не попасться на глаза. В это время как раз многие уже просыпались и занимали очередь в ванну, а Ванесса готовилась делать обход. Прошмыгнув в коридор и оставшись незамеченной двумя девочками из соседней комнаты, я поспешила пройти по коридору.

– Что ты здесь делаешь в таком виде? – раздалось вдруг грозное у меня за спиной, чуть ли не пригвождая меня к полу. Не помня себя от ужаса и на ходу придумывая всевозможные отмазки, я медленно обернулась. Ванесса стояла рядом и сверлила меня злобным взглядом. – Я повторяю вопрос: что ты делаешь здесь в такое время и в таком виде?

– У нас что, уже в туалет нужно отпрашиваться? – выпалила я первое, что пришло в голову.

– А куртка чтобы не замерзнуть по пути? – усмехнулась она, но тут же окатила меня серьезным взглядом, впрочем, повышать голос не спешила. – Думаешь, я не поняла, что ты собиралась сбежать?

– Да нет же…

– Неужели ты не понимаешь, что правила придуманы не просто так? Вам опасно находиться за пределами школы, – я покачала головой. – Поверь, я хотела как лучше, но ты уже просто не оставляешь мне выбора, – конечно, я ожидала куда более серьезной реакции и ее спокойствие не могло не радовать.

– Значит вы наказали меня, запретив даже выходить в сад для того, чтобы сделать мне лучше? – огрызнулась я. – Просто потрясающие методы воспитания!

– Довольно! Ты наказана.

– Снова? И за что на этот раз?

– Спорить надо было меньше, – она выпрямилась и уставилась на меня задумчивым взглядом. – В качестве наказания ты отправишься в библиотеку перебирать документы в двадцать первом ряду. Давно никто не мог провиниться на это наказание, – она расплылась в довольной злобной улыбке.

Двадцать первый ряд библиотеки – страшное место, во всех смыслах. Последние лет сто туда складывали документы бывших учеников, личные дела уволившихся сотрудников, всякий ненужный хлам, который и по сей день благополучно лежит там, покрывается толстенным слоем пыли и ждет бедолагу, который осмелится этим заняться. В общем-то, это архив, которым никто не заведует, кроме разве что пауков и других всевозможных мелких насекомых, колонии которых там могли обосноваться за это время.

– Нет, только не это!

– Да, именно это, – прошипела она сквозь зубы, наклонившись ко мне. Заметив проходивших мимо нас тех самых двух девочек из соседней комнаты, она выпрямилась и удовлетворенно улыбнувшись, продолжила: – Начнешь сразу после уроков. Нужно разложить документы по годам и алфавиту и обязательно сделать влажную уборку. Работы там хватает, поэтому чтобы до ужина оттуда не вылезала. Завтра я обязательно все проверю. И запомни, – она вновь наклонилась ко мне и медленно протянула: – Еще раз попробуешь сбежать, станешь огрызаться или дерзить мне, или кому-то еще, и я придумаю что-нибудь куда хуже пыльного архива.

Она усмехнулась и, развернувшись на каблуках, зашагала в сторону своего кабинета. Я сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. И развернувшись на негнущихся ногах поплелась в свою комнату.

****

Библиотека занимала почти весь второй этаж и представляла собой огромное помещение – самое большое во всем здании – с высокими потолками, массивными дверями и большими окнами с решетками. Решетки на окнах хоть и выглядели жутковато, но я старалась себя убедить, что это просто средство безопасности. Ну и гарантия того, что кто-то типа меня не решит сбежать через них. Или просто выпрыгнуть.

С правой стороны комнаты располагались несколько рядов столов со стульями, на которых обычно кто-то либо дополнительно занимался, либо просто прохлаждался, спрятавшись от всех. А напротив них шли ряды высоченных железных стеллажей с тоннами запылившихся книг, по которым нам обычно преподавали на уроках. Всего основных стеллажей, которые регулярно использовались, было двадцать, а вот негласный двадцать первый был своего рода архивом, который мне сегодня предстояло начать разгребать. Мысленно порадовавшись тому, что библиотека в это время дня пустует и я хотя бы могу побыть одна, я направилась в самый дальний и темный ряд.

Кажется, прошла целая вечность – точно не меньше – когда я вернула на самую верхнюю полку очередную книгу, которая была тяжелее меня самой. Вся моя одежда покрылась пылью, падающей на меня сверху, в волосах запуталась паутина, а в очередной спуск по передвижной лестнице затряслись ноги. Оказавшись на спасительном полу, я оглянулась на часы, висевшие позади меня на стене.

– В смысле прошло всего сорок минут? Да быть не может! – вскрикнула я, в ярости пнув лестницу, отчего та угрожающе затряслась и загрохотала.

– Лестница-то в чем виновата? Это же не она вывела Ванессу из себя, – вдруг со стороны темного прохода раздался голос, обладателя которого я сразу распознала, хоть и не могла видеть.

– Надо же на ком-то злость вымещать, – процедила я. – Рада, что ты уже вернулся и все такое. Но если ты ищешь Ванессу, она в своем кабинете.

– Я знаю, – усмехнулся Ник, наконец выйдя из тени. – Только что был у нее и прослушал двадцатиминутную лекцию о твоем плохом поведении и последующим за ним наказании. И вот решил проверить, как ты тут.

– Как в сказке, – я провела рукой по волосам, уцепив с них длинную серую нить паутины. Отбросив ее подальше, я передернулась и заметила, что даже Ник слегка скривился, глядя на все это. – Тебе-то что, помочь хочешь? – не дожидаясь его ответа, я подвинула лестницу, собравшись вновь забираться наверх.

– Да.

– Что? – я замерла и обернулась на него с удивленным взглядом. – Зачем? Тебе заняться больше нечем?

– Ну, как минимум, я не хочу, чтобы ты разбиралась с этим старым хламом в одиночестве, – он оглянулся вокруг и уставился на меня, – или свалилась с лестницы и сломала себе что-нибудь.

– Это странно, но допустим.

Поставив лестницу в нужное положение, я вновь забралась наверх и, с трудом спустив книги с верхней полки, передала их Нику. Возможно, я лезла не в свое дело, но меня никогда это не останавливало, поэтому спустя пару минут напряженной тишины я спросила:

– Так что случилось в Нью-Йорке и как все прошло?

– Да ничего страшного, – удивился он, явно не ожидавший моего вопроса. Он принял у меня кучу книг, которые выглядели так, будто развалятся от неудачного прикосновения и аккуратно положил их на стол неподалеку. – Просто открылись еще кое-какие подробности из жизни моего отца. Ничего важного.

– И все? Никаких внебрачных детей или незаконно приобретенных активов?

– Нет, ничего такого.

– Скука.

– А как тебя угораздило нарваться на Ванессу, вернувшись с утра? – усмехнулся он, принимая у меня очередную партию, на этот раз каких-то старых папок. – Ты столько лет делала это весьма успешно, поэтому я немного удивлен.

– Она рассказала тебе?

– Да, спросила, знаю ли я что об этом и часто ли такое происходит.

– И что ты ответил?

– Сказал, что ты сбегаешь через день и возвращаешься под утро пьяная, а я все знаю и покрываю тебя, – я окатила его сомневающимся взглядом, на что он только улыбнулся. – Брось, конечно, я ничего ей не сказал. Я смог убедить ее, что ты просто ощутила свободу из-за моего отъезда и что такое больше не повторится.

– Мне кажется, она меня ненавидит, – выдала я и вдруг чихнула от количества летящей прямо на меня пыли. – Я знаю, конечно, что у нее такой характер. Но почему-то именно на мне она отрывается больше всего.

– Тебе кажется. Поверь, у нее нет абсолютно никакого особенного отношения к тебе.

– Я единственная, у кого есть свой собственный надзиратель.

– Надзиратель? – усмехнулся он. – Так вот кем ты меня считаешь. Сделаю вид, что не обиделся.

– Ты понял, о чем я.

– Да, понял, – выдохнул он, свалив на стол очередную кипу каких-то старых книг, газет и журналов, затем отряхнув одежду от посыпавшейся с них пыли, – зачем вообще весь этот мусор здесь хранится? – он вновь подошел к лестнице, приготовившись принять очередную партию. – Слушай, я знаю, что жизнь у тебя не сахар и ты сама все время ее себе усложняешь. Ванесса не ангел, но зная тебя, я уверен, что ты действительно могла вытворить что-то подходящее для такого наказания. Даже за один только побег это еще довольно добродушно. А учитывая, что ты сбегаешь с завидной регулярностью и постоянством…

– Ты вообще на чьей стороне? – резко прервала его я.

– Разве не очевидно? – спросил он, абсолютно не скрывая иронии в своем вопросе. – Ванесса же всего лишь платит мне зарплату, да кому она вообще нужна.

– За те копейки, которые она платит, тебе явно стоит подумать над тем, чтобы сменить сторону, – я вновь стала взбираться вверх по лестнице, на этот раз мне предстояло залезть на самую верхнюю ступеньку, чтобы дотянуться до самой верхней полки. – Знаешь, я могу обойтись и без твоей помощи. Раз, как ты говоришь, я заслужила это наказание, я сама его исполню.

– Но я же не это имел…

Дальнейшие слова Ника потонули во внезапно раздавшемся треске. Лестница, которую я десятью минутами ранее жестоко пнула, обвиняя во всех своих проблемах, решила совсем не вовремя отомстить мне. Накренившись под тяжестью моего, пусть и небольшого, но все же веса, одна из ножек, слегка поврежденная от моей ярости, внезапно треснула и сломалась на две части. Лестница, оставшаяся с тремя целыми ножками из четырех, с диким грохотом полетела в одну сторону, а я в другую. Несколько долгих секунд длилось мое падение, за которые я успела переосмыслить всю свою жизнь и попрощаться с ней. Все-таки падение с высоты, превышающей мой рост втрое, учитывая мою везучесть, может плохо для меня закончится. И закончилось бы, если бы не молниеносная реакция Ника, который в последний момент успел поймать меня и спас от неминуемой встречи моей головы с бетонным полом. Я даже не успела закрыть глаза, испугаться или хотя бы осознать, что произошло. Секунду назад я стояла на верхушке лестницы почти под самым потолком, а теперь уже лежу на полу и смотрю на нависающего на меня сверху Ника.

– Эй, ты жива вообще?

– Не знаю, – я схватилась за голову, ощутив в ушах неприятный гул, – но это вполне похоже на ад.

– Шутишь – значит жить будешь, – фыркнул он, поднимаясь. – Могла бы просто сказать спасибо.

– Да ничего же страшного не случилось.

– Кроме того, что эта чертова лестница сломалась и ты полетела вниз? – возмутился он, но продолжил уже спокойнее и слегка отодвинувшись от меня: – Я успел поймать тебя. Уж прости за нарушение личных границ, но для тебя же лучше, что их нарушил я, а не бетонный пол.

– Ничего нового, обычная среда.

Я поднялась, попутно отряхиваясь от пыли и мусора, что оказался на мне после того, как я оказалась на полу. Сломанная лестница валялась в стороне, и я поспешила осмотреть масштаб трагедии и прикинуть насколько мне теперь влетит. Попытка поднять ее не удалась. Ник стоял рядом и молча наблюдал за мной, скрестив руки на груди.

– Чего уставился? Ты же пришел помогать, так помогай.

– Не приди я, ты бы уже сломала шею как минимум.

– Да спасибо тебе! Спасибо, – медленно протянула я, проговаривая каждую букву, – не представляю что бы я вообще без тебя делала. А теперь, пожалуйста, давай отложим препирательства и наведем порядок, чтобы продолжить… наводить порядок.

Без лишних слов, он обошел лестницу и общими усилиями мы смогли поднять ее. Наладить ее оказалось невозможным, по крайней мере, в данный момент, но нам удалось найти еще одну. Благодаря этому мое наказание могло продолжиться. Да и идти на исповедь к Ванессе лучше с выполненной работой.

К счастью, дальнейшая работа пошла без приключений. Несколько часов я честно исполняла свое наказание, а Ник честно помогал мне в этом, лишь иногда вставляя язвительные комментарии, подражая моему обычному поведению. Я снимала сверху очередную стопку каких-то папок, когда мое внимание привлекла папка, лежащая на самом верху. Спустившись вниз, я аккуратно положила документы на стол и уставилась на верхний лист, ставший серым из-за пыли.

– В чем дело? – удивился Ник, подойдя ближе и оглядев кучу документов.

– Здесь моя фамилия.

Аккуратно стряхнув весь мусор и пыль, я открыла папку и вчиталась в ее содержимое. Скользнув глазами по нескольким страницам, я тут же закрыла ее и в ужасе откинула как можно дальше от себя. Папка упала на пол и едва держащиеся в ней листы разлетелись по разным сторонам. Я схватилась за стол, облокотившись о него, чтобы удержаться на ногах.

– Эй, ты чего? – взволновано спросил Ник, очевидно не понимая, что произошло и не в силах как-либо мне помочь.

– Я не хочу… Не хочу ничего знать об этом.

Краем глаза я увидела, как он кинулся собирать разлетевшиеся листы бумаги. Я все так же стояла, облокотившись о стол, но повернула голову и стала оглядывать валяющиеся куски бумаги в надежде, что смогу испепелить их своим взглядом и больше никогда их не видеть. К сожалению, не вышло. Быстро собрав все рассыпавшиеся листы, Ник стал пролистывать их. Взгляд его оставался невозмутимым и спустя несколько минут тишины, он, наконец, заговорил:

– Это полицейский отчет об аварии, которая произошла почти десять лет назад и в которой… – он запнулся, оторвал взгляд от папки и перевел его на меня.

– Погибли мои родители, я в курсе. Если ты думаешь, что, озвучив это, ты удивишь меня, то нет, – фыркнула я, выпрямляясь и стараясь дышать как можно глубже, чтобы окончательно прийти в себя. Душный затхлый воздух библиотеки, правда, не способствовал этому.

– Как-то здесь все странно, – продолжил он, уже более смело, – согласно рапорту полицейских, которые вели это дело, вашу машину сбил большой черный внедорожник, марку и модель которого установить не удалось. Но об этом говорят следы удара и черной краски, которая была отчетливо видна на сером кузове… пострадавшей машины. Камеры видеонаблюдения на том перекрестке есть, хотя подключить к делу записи с них не сочли нужным – что очень странно. Так же здесь нет никаких свидетельских показаний, хотя это был вечер буднего дня, и свидетели должны были быть, как водители соседних машин, так и пешеходы. Я не эксперт, но у меня такое ощущение, что расследование проводили лишь для вида.

– Ванесса всегда говорила мне, что это была случайность, но как в таком случае, они это поняли?

– Еще, – словно не услышав мой вопрос, он продолжал вчитываться в отчет, – полиция изучила следы колес обоих автомобилей и составила примерную картину произошедшего. На дороге замечены следы торможения лишь одного типа шин одной конкретной машины – серого седана, следов торможения второй машины нет, хотя ехал он с не такой уж и большой скоростью и, в теории, вполне должен был хотя бы начать тормозить или попытаться увернуться, но он будто специально ехал прямо и это снова наводит меня на мысль, что…

– Хватит! – вскрикнула я, будто очнувшись от транса. – Я же сказала, что не хочу ничего знать!

Слушать все это больше не было никакого желания. Все еще стараясь дышать как можно глубже, я присела на старый покосившийся стул, стоявший в темном углу. В висках пульсировало от напряжения, руки неожиданно затряслись. И если я ощущала такое, даже не помня тот день, что будет со мной, если вдруг я его все-таки когда-нибудь вспомню?

Ник, поглощенный новой информацией, будто не замечал, насколько тяжело мне это давалось. Только после моего вскрика он взглянул на меня, будто только что вспомнил, что я тоже была здесь:

– Ты понимаешь, что это значит? Повторюсь, я не эксперт и могу ошибаться, но все это выглядит очень подозрительно.

– Перестань! Я не хочу говорить об этом, не хочу думать об этом, я даже просто знать об этом ничего не хочу.