Истоки Нашей Реальности

Александр пожалел, что не сел в кресло: ноги словно подкосились.

– Ч-что?..

В этот момент в комнату зашла служанка с котенком в руках.

– О, дайте мне ее, – вскочил с места Дирк.

Избегая зрительного контакта с королем, девушка вручила зверька прямо в руки Марголиса и поспешно вышла из комнаты.

– Разве она не прелесть? Просто вечно урчащий комочек. – Дирк сел в кресло. – Я знал, что вы оцените. Не так много зеленоглазых котят с таким окрасом осталось, кстати. В какой-то момент они вышли из моды, их перестали разводить, но всего год назад эти чудаки вдруг осознали, что для услады их глаз не хватает пушистого мяукающего четвероногого именно с таким цветом шерсти и глаз. Пока не успели пустить, как говорится, в массовое производство, так что вы счастливчик. И я не хочу вытягивать из вас благодарность, но буду рад ее…

– Сколько? – сглотнул ком в горле Александр.

– Что – сколько? – спросил Дирк, не поднимая головы.

– Сколько она стоит?

Дирк медленно поднял на него насмешливый взгляд, и по телу Александра пробежала волна мурашек.

– Вы хотите выкупить свой подарок, я правильно понимаю? – спросил он голосом напряженным, как натянутая струна, но удивительным образом не лишенным такой простоты, что услышь Дирка кто-то посторонний, не знающий суть беседы, не понял бы никакого тайного смысла.

Александр же уловил его отчетливо. Отчего-то ему вспомнились разговоры с отцом, каждый из которых был непредсказуемым и тревожным. Любое неосторожное слово – скандал и шквал угроз.

– Именно так, – вымолвил он с трудом.

Дирк походил на затаившегося зверя, подумывающего, как ему поступить со своей жертвой. Он вытянул лицо и изобразил удивление.

– Обидно вообще-то. – Марголис опустил котенка на пол. – Никогда мне еще не предлагали деньги за мои же подарки.

– Меня с вами ничего не связывает, – постарался сгладить свой ответ Александр. – И такие дорогие подарки неуместны.

– О, молю, давайте без притворств, – махнул рукой Дирк. – Когда вы нервничаете, у вас это плохо получается. Так и скажите, что я вам крайне неприятен после нашей, хочу напомнить, крайне выгодной для вас сделки. И для меня все еще остается загадкой, почему. Нет, я понимаю, что в конституции вашего воспитания не прописана продажа своего тела даже ради правого дела. Для вас это аморально, и видеть меня – человека, щедро заплатившего вам, тяжело, потому что в уме вы считаете меня насильником. Ведь так?

Александр чувствовал, как его начинает трясти.

– Не понимаю я другого. – Дирк встал и обошел кресло. – Как пятьдесят миллионов не смогли усыпить вашу порядочность? Сколько же я должен заплатить, чтобы вы обо всем забыли?

– Мне не нужны деньги. Я просто хочу… Просто…

Дирк облокотился о спинку кресла, вытащил сигару из своего кривого рта и заговорил монотонным голосом:

– Ну же. Скажите это наконец. Не могу же я вечно читать ваши мысли. Имейте смелость наконец сказать, что вы ненавидите меня. Что я вам страшно противен. Что даже стоять рядом со мной для вас – нестерпимая пытка, и вы скорее предпочли бы ей сеанс очищения от Ордена. Что после меня вы не можете прийти в себя. Что чувствуете себя предателем и изменщиком. Что слезы душат вас прямо сейчас, и вы страстно желаете их высвободить, но гордость не дает вам этого сделать.

По щеке Александра скатилась слеза.

– Вы думаете, я прихожу сюда специально, чтобы вы страдали? О нет, до этих пор я питал надежду, что если вы будете видеть меня таким, каким я был всегда, пока впечатление обо мне не испортил тот случай, то потихоньку забудете о том, что было между нами.

– Каким образом это должно меня утешить? – спросил Александр дрожащим голосом.

Дирк затянулся и встал так, что свет оттенял его грубый профиль.

– Уж поверьте мне, мой милый король, если бы я хотел повторить то, что сделал с вами, я бы обязательно нашел быстрый способ осуществить это. Хоть сейчас. Но, как я и говорил, я не из тех, кто может наслаждаться насилием, а взаимовыгодные сделки, как я вижу, травмируют вас не меньше. К тому же я чту нашу договоренность, гласящую, что больше такого не повторится. Что ж, пусть будет так.

Он бросил сигару на ковер и спрятал руки в карманы.

– Прошу, уходите.

– Я уйду. Но потом приду снова. Как вы могли понять, прислуга у меня под колпаком, но пусть это вас не пугает. – Марголис приблизился к Александру вплотную. Не переставая странно улыбаться, Дирк склонился к его уху. – Однако, если вы захотите, если вы просто скажете мне это так, как чувствуете, дадите волю своим эмоциям, я больше не приду. Даю слово.

Слезы неустанно катились по щекам. Тело горело огнем страха и отвращения.

– Я больше… Никогда не хочу видеть вас…

– Громче.

– Я больше никогда не хочу видеть вас, – произнес король тверже.

– Еще громче.

Не переставая улыбаться, Дирк отошел, чтобы видеть его лицо.

– Я больше никогда не хочу видеть вас! – вскрикнул Александр, и лицо его исказилось гневом. – Вы бессовестный, бесчестный, жестокий манипулятор. Вы хуже любого из всех чудовищ, о которых я слышал. Вы хуже Делинды! Вы не знаете ни любви, ни ласки. Вы лишь берете, меняете, но никогда не готовы отдать что-то просто так, бескорыстно, и даже в такие подарки, как это бедное создание, вкладываете свой смысл, способ манипуляции. И эти дети погибли от пуль, которые вы оплатили, от рук солдат, которых вы купили! Больше никогда не появляйтесь в моей жизни! Вы один из тех, кто искалечил ее, сделав ее еще невыносимее. Я никогда вас не прощу! Я ненавижу вас всей…

Александр проглотил последнее слово, едва почувствовав, как трутся о его ногу. Он опустил голову. Котенок, задрав к нему голову, издал тонкий писк и вцепился коготками в его штанину.

От невероятной смеси эмоций Александр задрожал всем телом. Он наклонился, взял котенка на руки и прижал его к груди, слыша его урчание, прижимаясь к его голове мокрой щекой.

– Господи, – выдохнул он сдавленно.

Он закрыл свободной рукой лицо, и зашелся горестным жалобным плачем.

Мимо пронеслись глухие шаги.

– Что ж, – вздохнул Дирк, – пусть так и будет. Я больше вас не потревожу. Деньги за котенка возвращать не нужно. Считайте, вы сами его нашли.

За спиной послышался щелчок.

Александр сел в кресло и закрыл лицо руками. Несколько глубоких вдохов успокоили его. Он вытащил телефон из кармана и набрал номер.

– Алло? Здравствуйте.

– Ваше Высочество, – поприветствовали его на другом конце, – вы чего-то желаете?

– Да. Необходимо провести один платеж.

Спустившись в парадный вестибюль, Дирк направился к выходу, где уже ждали телохранительницы, как вдруг его окликнули:

– Мистер Марголис.

С лестницы, чуть прихрамывая и опираясь на трость, спускался Каспар.

– Как ваше здоровье?

– Лучше, чем я опасался.

– Вы что-то хотели?

– Да, уделите мне минуту. Мне нужно с вами поговорить.

16. Пытка

Вечером того же дня в Бундестаге организовали экстренное собрание.

Саша ожидал, что после объявления о родстве с Дирком отношение к нему изменится. Так и случилось: уже на входе в Рейхстаг члены собрания склоняли головы в книксене и отводили взгляды, чтобы ненароком не вызвать негодование наследника Марголисов. Он и не думал наслаждаться обретенным превосходством. Все мысли занимали жестокие кадры расправы над детьми. Для него это был вызов, и он знал, что не имеет права медлить с ответом.

Он зашел в зал за несколько минут до начала собрания и встал у тумбы лицом к депутатам в фиолетовых креслах.

Карла Шварц, председательница Бундестага, и Верена Краузе, канцлер, заняли места сзади, под символом собрания – орлом с раскинутыми крыльями на стеклянной стене.

Часы пробили шесть часов.

– Добрый вечер, коллеги, – начала Карла глубоким, со старческими нотками голосом. – Прежде чем мы начнем внеплановое совещание, я бы хотела от имени всех членов Бундестага принести извинения мистеру Марголису…

– Клюдеру, – прервал ее Саша. – Если вы, конечно, обо мне.

– Просим прощения…

– Давайте сразу перепрыгнем через ваши притворные извинения, которых, уверен, я бы не дождался, не стань Марголисом, и перейдем к делу, ведь вы не извиняться передо мной за когда-то проявленное неуважение собрались. – Он щелкнул пальцами, с притворным удивлением смотря вверх. – Ах, точно, еще потому что забрали тело дорогого мне человека и расчленили его, хотели забрать и Астру, но здесь вам не повезло, а затем посадили меня под домашний арест, как какого-то преступника.

Саша начал жалеть, что не может полностью насладиться их стыдливо опущенными взглядами. Он видел, как сильно Карла хочет возразить, и ей, казалось, действительно искренне было стыдно.

– Что у нас с армией? – спросил Саша холодно. – Как случилось так, что каких-то сорок человек не успели вывезти и оставили погибать? И большая часть из них – дети. Это провал… Нет, даже не так – катастрофа. Настоящий теракт против морали. Чем вы собираетесь отвечать?

– Армия отступает. Мы ждем поставку новых снарядов и ракет. Враг слишком силен, у него много оружия.

– Да, я знаю об этом, вы ведь буквально подарили его им, когда оставили Куксхафен и не вывезли часть нашего оружия на базе. Да, старого. Да, с заброшенной базы, но это не отменяет того, что его можно было использовать в наших целях. Кто-нибудь может мне объяснить, почему никто не вывез это оружие? Вы ждали, когда я вернусь из заточения и в перерывах между обмороками и лечением лично организую это? У вас было минимум два дня, чтобы сделать это. А теперь они нашими же боеприпасами, нашими же ракетами уничтожают наши же земли и убивают наших людей. Как жестоко обошлась с нами ирония, верно?

– Там было одно старье. По нашим данным, у них достаточно своего новейшего оружия.

– Достаточно, но некоторые извращенные солдаты не прочь потешить себя убийством наших людей нашим же оружием.

Он перевел дух.

– Демонстративное убийство детей на камеру – это плевок в нашу сторону. Они говорят нам: «Смотрите, на что мы способны. Мы своего добьемся». Их не останавливает даже то, что ЗНР стало частью принцессы Анджеллины, а это уже конфликт с другой страной. Но нет, они не спешат с ними конфликтовать. Они знают, чем это все обернется для них.

– Вероятно, они приняли заявления Ее Высочества за блеф и уверены, что это отвлекающий маневр, чтобы затруднить их положение.

– Возможно. Но что-то мне подсказывает, что Делинда так не считает и прекрасно знает правду.

– Делинда? Вы все еще считаете…

– А вы все еще мне не верите? Я видел и слышал ее так, как вижу и слышу сейчас вас. Она стоит за всем этим с самого начала. Александр лишь инструмент, его она под угрозой шантажа вынудила работать на себя.

Депутаты переглянулись, демонстрируя недоверие, но ввиду нового статуса Саши изо всех сил старались сделать это помягче.

– Знаю, вам мало слов. Нужны доказательства. У меня их нет, но я прошу поверить мне. Угроза не в Александре, она в его сестре, правящей из-за кулис. Разговаривая с ним, мы на самом деле разговариваем с ней. И она принимает все решения. Расстрел тех детей тоже с вероятностью сто процентов был только ее решением. Я не уверен, что Александр вообще был в курсе ее планов, хотя, даже если бы знал, он не смог бы препятствовать.

– Если все так, если Александр и правда лишь пешка, что его держит рядом с Делиндой? Она угрожает ему смертью?

Саша чуть отступил он микрофона и заговорил на тон тише:

– Не обладаю такой информацией, но я знаю его лучше всех вас вместе взятых. Он спас меня в плену. Я говорил с ним после. Он жертва, попавшая в ловушку, и если бы условием ведения войны была только его жизнь, уверен, он бы предпочел отдать ее, нежели стать соучастником этих преступлений.

– К чему вы клоните?

– Через пару недель решится судьба нашей страны. Если мы выиграем и военный трибунал доберется до него, мы должны принять во внимание эти факты, прежде чем выносить приговор. Если же проиграем, а вероятность этого страшно велика, мы должны минимизировать потери. Прямо сейчас ускорьте темпы эвакуации людей из ближайших к военным действиям регионов, увеличьте количество рейсов из страны на самолетах и поездах. Людям, у которых нет денег, необходимо предоставить жилье. Нужно разработать программу, по которой все беженцы, а также родственники погибших будут получать пособия вплоть до конца войны. Со своей стороны я лично предоставлю гуманитарную помощь, но нужно будет выделить ее и из бюджета. Целью Делинды является не просто обладание ЗНР, а полное уничтожение власти и Германской империи как государства. Мы должны приложить все усилия, чтобы предотвратить это, но готовиться к худшему.

– Мы вас поняли, мистер Клюдер, – махнула Карла в успокаивающем жесте. – Уверена, в зале не найдется тех, кто будет против. Мы все еще скептически относимся к заявлениям о том, что за Александром стоит Делинда. Надеюсь, вы понимаете, почему, и не злитесь из-за наших сомнений. В остальном мы сделаем все так, как вы скажете.

– Я хочу добиться переговоров с Александром.

– Бундестаг трижды отправлял соответствующий запрос, – ответила Верена Краузе. – И трижды нас проигнорировали.

– Но запрос не отправлял я лично. И я займусь этим.

* * *

Одри Хьюз зашла в свой временный кабинет, больше напоминавший душную каморку со скудным освещением низко свисавшей лампы. Холодные бетонные стены напоминали ей стопку коржей – лишь так, наспех, можно было создать здание с помощью большого 3D-принтера.

Она потерла замерзшие руки, застегнула термокуртку и включила обогреватель у старенького стола, загруженного кипами папок и маленьким ноутбуком в толстом черном чехле. Едва сев за него, она услышала предупредительный стук в дверь. Рейн молча зашла внутрь, села за покореженный стул в углу и уперлась локтями в колени. Распущенные волнистые волосы оттеняли ее скорбное лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мы смотрим на Солнце сквозь воздух – через всю атмосферу Земли. Когда лучи света проходят сквозь атмосферу, длина волны меняется, поэтому мы видим Солнце не белым.

2

Один из самых старых коньяков современности.