Чёрный восход

– Точно, – согласилась я. – Что бы я без тебя делала?

Или без себя?

Мое второе «я» очень сообразительно.

Я побежала туда, где начиналась лестница. Получалось, что я шла навстречу своим преследователям. Но вообще Юёр права: жрецы и стражники вряд ли пришли сюда пешком, а я на своих двоих да еще в старых рваных башмаках точно не уйду. Нужно украсть лошадь. Это последний пункт моего плана.

У подножия скалы стояли ворота в виде двух столбов, перекрытых изогнутой, точно лодочка, крышей. К ним привязали пять лошадей. Подкравшись, я отвязала одну из них и отвела в сторону. Внезапно у меня родилась еще одна идея. Если все лошади разбегутся, то стражники догонят меня нескоро.

– Молодец, девчонка, – подбодрила меня Юёр.

Я освободила и разогнала остальных лошадей. Вот так, стражники, попробуйте меня догнать.

Запрыгнув в седло, я едва не свалилась с другой стороны. Кажется, я совсем забыла навыки верховой езды. Сидеть на лошади было очень неудобно, хотя раньше я с этим отлично справлялась. Руки и ноги стали вялыми, а спина – сутулой. Тренировки помогли мне не закостенеть, но их всё равно было недостаточно.

Да, теперь я не принцесса, а какая‐то жалкая ее тень.

– Идем отсюда скорее, лошадка, – проговорила я, взяв поводья, и пустила лошадь рысцой.

Сзади в седельных сумках что‐то позвякивало. Я обрадовалась багажу, ведь там наверняка найдутся полезные вещи.

Юёр, разумеется, исчезла. Она всегда исчезала в неудобных ситуациях и появлялась тогда, когда мой мозг считал это уместным.

От скал, где располагались Северные горы, вела неширокая тропа, поэтому мы с лошадью знали, в какую сторону двигаться. Вскоре мы выехали на широкую дорогу, проложенную через лес. Я решила следовать по ней. Дорогу в Тосгон я не помнила, да и лес кругом казался одинаковым, но других путей я здесь не видела.

Ехали мы так долго, что одежда и волосы успели высохнуть и снова вымокнуть, но уже от пота. Становилось всё жарче и жарче, солнце пекло как сумасшедшее. Кажется, стоял самый разгар лета. Эльчин похитил меня осенью, а значит, я провела среди гробниц меньше времени, чем думала.

Я порылась в седельных сумках и выудила хорошенький бурдюк. Отвинтив крышку, я понюхала содержимое, опасаясь, что там окажется выпивка, но мне повезло, внутри бултыхалась простая вода. Я сделала несколько глотков и будто бы заново родилась. Бедной лошади тоже не мешало бы попить, но поблизости не встретилось ни одного водоема, поэтому помочь я ей ничем не могла.

– Потерпи немного, подруга, нам бы только найти деревню.

Я смутно помнила, что деревня Тосгон находилась недалеко от леса. По дороге к гробницам мы и правда ее проезжали, а значит, она вот-вот должна показаться.

Когда день постепенно начал переходить в вечер, лес наконец закончился и нам открылся серый частокол, окружавший поселение.

Мы добрались.

Я с облегчением выдохнула. Я пока не знала, что делать дальше и как вершить месть, но надеялась скоро в этом разобраться. Возможно, в деревне мне кто‐то поможет, ведь я – Великий хан… ну, или должна им быть. В любом случае я всё еще принцесса Шамай, и меня знают и любят.

– Ага, разбежалась, – раздался в голове голос Юёр. – Эльчин позаботился о том, чтобы все считали, будто ты умерла. Никто не поверит, что ты почившая год назад принцесса.

– Я всё объясню, меня узнают. Мое изображение отпечатали на бумажных деньгах.

– Ты там изображена при полном параде, это во‐первых. Во-вторых, тебе было пятнадцать, а сейчас, кажется, уже девятнадцать, да и выглядишь ты совсем иначе.

В пятнадцать лет наступило мое совершеннолетие, а потому меня официально признали наследницей трона. В честь этого родители поручили лучшему придворному художнику нарисовать мой портрет, с которого потом сделали клише для печати бумажных денег. Такой способ наши мастера скопировали у соседей-баифанцев – их император повсюду печатал свои изображения, чтобы потешить самолюбие. В Алтан-Газаре на купюрах разного номинала изобразили всю правящую семью: отца, мать, а потом и меня. С того времени я наверняка сильно изменилась, да и черно-белое изображение могло исказить мои черты, так что слова Юёр не были лишены смысла.

– Тогда мне нужно придумать, как доказать, что я принцесса, – сказала я. – Люди любят меня. Как только они узнают, что я жива, то поймут, каков мой дядя на самом деле.

– Не будь наивной. Люди уже забыли про тебя. А если кто‐то и поверит, что ты принцесса, слухи быстро долетят до твоего дяди, и тебя убьют уже по-настоящему. Разве для этого мы сбежали из проклятых пещер? Если не хочешь просто так умереть, лучше затаись и придумай дельный план. Когда сделаешь это, тогда уж и удивляй всех своим появлением. Но сейчас никто не должен знать, что принцесса Шамай жива.

Я остановила лошадь.

Юёр была, как всегда, права. На радостях мне хотелось раструбить правду всему миру, но если я хочу и дальше оставаться живой, чтобы отомстить, пусть дядя продолжает считать меня мертвой. Раскрывать свою личность пока нельзя.

Я спрыгнула в траву и отряхнулась от песка. Серые лохмотья выглядели так себе. Кожа стала грубой и некрасивой. Волосы, которые я небрежно перевязала полоской ткани, спутались и поблекли. Хоть я часто ходила мыться к пещерному озеру, расположенному глубоко в горе, обеспечить должный уход без масел и хорошего гребня я не могла. Теперь я походила на бродяжку или отшельницу, которые редко привлекают внимание, поэтому мне даже не понадобилось придумывать маскировку. Меня и так никто не узнает.

Ворота деревни были открыты. Местечко выглядело спокойным и мирным, поэтому я решила зайти и осмотреться, ведя за собой лошадь. Пока я шла к главной площади с рынком, забитым овощами и фруктами, жители не переставали на меня подозрительно поглядывать. Я не смотрела на них, в этот момент мои мысли занимали только прилавки, что ломились от разнообразной еды.

Какие же там лежали красивые спелые ягоды… и грибочки… и овощи… и еще вяленая речная рыба…

Я порылась в седельной сумке, чтобы посмотреть, не завалялся ли там совершенно случайно мешочек с монетами или что‐нибудь ценное, что можно обменять на еду. Бурдюк, покрывало, моток веревки, походные тарелки, ложка и серебряная цепочка – собственно, всё. Это мне и самой пригодится. Очевидно, деньги хозяин лошади носил при себе. Но кушать хочется, а значит, придется что‐то отдать.

Я подошла к хозяину лавки, где продавали вяленую рыбу, и показала цепочку.

– Не желаете поменяться? – предложила я. – Серебряная.

– Краденая, что ли? – с ходу спросил он.

– Н-нет. Просто деньги кончились. Пожалуйста, хозяин, возьмите за рыбу?

Лавочник забрал цепочку, повертел так и этак и в итоге махнул рукой.

– Ладно. Бери, мальчик, рыбину, какая понравится.

Я чуть не подпрыгнула от этой фразы, но рыбину взяла – причем самую большую – и поспешно ушла от лавочки.

Надо же, мальчик.

– А ведь и правда, – задумалась Юёр, – ты можешь притвориться парнем. Тогда вообще никаких вопросов не будет.

– Я поразмыслю об этом, – пробурчала я себе под нос.

Подведя лошадь к корыту с водой, стоявшему у стены постоялого двора, я попросила работника напоить животное, а сама села за уличный столик и стала грызть рыбу.

Мальчик.

Я не могла понять, обидно мне или нет, но забыть так просто не получалось.

Рыбу я проглотила быстро, а потом просто сидела за столом и глядела в одну точку, пытаясь понять, что делать дальше. Нужно снять комнату, чтобы переночевать и привести себя в порядок. Узнать новости о том, что происходит в мире, и понять, безопасно ли вообще сейчас ехать в столицу. А если не в столицу – то куда?

– Вы ранены? – раздался голос рядом со мной.

Я вынырнула из размышлений и подняла взгляд. К столу подошел молодой мужчина в простом дэгэ́ле. Черные, как обсидиан, волосы волнами спадали на его плечи. Большие голубые глаза, почти что западные, хорошо сочетались с кожей холодного оттенка, но выглядели необычно на восточном лице. Я не могла причислить его ни к алтан-газарцам, ни к кумларцам. Откуда он и что здесь забыл?

– Кровь на рукаве, – пояснил незнакомец, кивнув на мою раненую руку.

– Поцарапался о ветку дерева, – ответила я, решив прикидываться парнем.

– Это как? – не поверил он, смерив меня подозрительным взглядом.

– Ездить не умею.

– Что бы ни произошло, стоит сходить к шаману и обработать рану.

Я глянула на него исподлобья, показывая, что не настроена на беседу:

– Спасибо, учту.

Он покивал с таким выражением лица, будто хотел как следует меня запомнить. А может, мне просто показалось. Все‐таки предательство Эльчина меня изменило, и я уже не видела добрых друзей в окружающих людях. Особенно в тех, которые вмешиваются не в свои дела.

Как бы там ни было, я тоже взяла этого мужчину на заметку.

Он отошел и стал прогуливаться по лавкам. Я наблюдала за ним, надеясь, что он не вернется. От меня не укрылось, что этот незнакомец тоже за мной наблюдает. Мне стало не по себе, и я решила сегодня же покинуть деревню.

Зачем он следит за простым бродягой? Вдруг работает на Жанбулата? Если так, то дела мои очень плохи. Я захотела немедленно уйти, но только так, чтобы это не походило на бегство.

Спокойно выйдя из-за стола, я подошла к лошади и так же спокойно повела ее через площадь в сторону ворот. При этом по спине у меня ручьями стекал холодный пот.

Тут в воротах появились два всадника с разъяренными лицами.

Я в ужасе отшатнулась назад, не зная, куда спрятаться.

Но было поздно.

Они узнали меня так же быстро, как я узнала их. Стражники из пещер, очевидно, недолго ловили разбежавшихся лошадей и сразу примчались сюда, чтобы меня добить.

Не такая уж я оказалась и умная.

– Держи девчонку! – закричал один, вытаскивая меч из ножен.

Теперь дела у меня не просто плохи.

Я почти не жилец.

2

Тосгон

Лошадь испугалась воцарившейся суматохи, дернулась вбок и снесла выставленные там корзины. Я тоже прыгнула в сторону, но запнулась о вывалившиеся овощи, потеряла равновесие и полетела лицом вниз. Как оказалось, это меня спасло, потому что в эту секунду надо мной просвистел меч, который отхватил часть волос.

Я едва успела выставить ладони, чтобы смягчить падение. Раненую руку окатила боль, и я, не выдержав, всё же рухнула на землю, крепко приложившись подбородком. Овощи подо мной раздавились, и одежда насквозь пропиталась их соком. Я перекатилась на спину, скользя по шкуркам, и чуть не напоролась на меч второго стражника. Он уже собрался пронзить меня, как вдруг ему что‐то насквозь пробило шею, и он вылетел из седла с такой силой, что его тело разнесло деревянный прилавок.

С трудом поднявшись, я поняла, что за меня вступился тот незнакомец в черном дэгэле, от которого я хотела сбежать.

Первый стражник уже спрыгнул с лошади и выхватил оружие. Мой неожиданный защитник без промедления вступил с ним в бой. У стражника был меч, у незнакомца – только пара кинжалов, которые он вытащил откуда‐то из-за спины. Кто‐то мог бы решить, что кинжалы не ровня мечу, но я знала, что всё зависит не от оружия, а от человека. В руках мастера даже палочка для еды может оказаться смертоносной. А мой защитник оказался настоящим мастером. Стражник не успел сделать и пары ударов, как незнакомец, перемещаясь с невероятной скоростью, вогнал в его тело оба кинжала: один в шею, другой в поясницу.

В деревне стояла гробовая тишина. Мужчина рывком вытащил кинжалы из тела стражника. Когда труп рухнул на землю, звук показался мне оглушительным и тошнотворным. Незнакомец наклонился и сорвал с шеи поверженного врага какую‐то бирку. Вид у него при этом был такой, что не возникало сомнений – это не второй, не третий и даже не десятый убитый им человек.

Мне определенно надо убираться отсюда.

Не успела я дернуться, как дорогу преградили еще двое мужчин. Они не пытались схватить меня, просто встали рядом с серьезными лицами, ясно давая понять, что не позволят мне сбежать.

– Разбойники, – сообщил мой защитник, показывая бирку деревенским жителям, которые несмело выходили из укрытий. – Работорговцы, которые продают девушек в пустыню.

– Проклятые работорговцы! – закричал кто‐то.

– Истребить их всех! – подхватил другой.

– Сколько можно похищать наших дочерей?!

– Спасибо добрым героям, что заступаются за простых людей! В последнее время героев нечасто встретишь!

Жители ликовали и едва ли не рукоплескали, но на мужчину это не произвело никакого впечатления. Предельная серьезность ни на секунду не покидала его лица. Он спрятал бирку и стремительно направился ко мне.

– Значит, вы девушка. Ранены? – спросил он, кивнув на мою одежду.

Я опустила взгляд и увидела, что с ног до головы покрыта пятнами, но не кровавыми. А если кровь и была, то точно не моя.

– Помидоры, – сдавленно произнесла я.

Даже знать не хотелось, какое зрелище я собой представляла. Меня больше интересовало, что тут происходит и давно ли в Алтан-Газаре посреди бела дня бесчинствуют разбойники.

– Но лучше сходить к шаману, – настаивал незнакомец. – Из-за этих людей вам пришлось притворяться парнем?

– Какое вам дело? Кто вы такой?

И вовсе я не притворялась парнем, просто слишком худая и одета в мешковатую одежду.

– Меня зовут Дэми́р. Скажем так, я практикую боевые искусства, и мне не всё равно, что происходит в мире. А разбойники из пустыни чересчур осмелели с тех пор, как Алтан-Газар напал на Кумлар.

– То есть как напал?! – не поверила я.

Мужчина посмотрел на меня с подозрением.

– Война идет больше года, и Кумлар почти пал. – Он сложил руки на груди. – Девушка, как долго вы пробыли в плену у разбойников?

Война идет больше года. Алтан-Газар напал на Кумлар.

Быть такого не может.

– Ничего удивительного, – сообщила Юёр. – Сперва твой дядя захватил трон, а теперь решил захватить другие страны. Он не остановится, пока перед ним не падет весь мир. Ты должна помешать ему и вернуть всё на свои места.

Но как мы могли пойти войной на Кумлар? Это бесчестно, подло и грязно. Всё равно что вонзить нож в спину своему лучшему другу и брату.

Когда‐то давно оба наших государства образовались из одного племени, а их основателями стали родные братья – Чулуу́н и Мэргэ́н. Они были сыновьями правившего тогда вождя Алтáна. Следующим вождем мог стать только один из братьев, и оба это понимали, поэтому с детства стремились показать себя с лучшей стороны как перед отцом, так и перед всем племенем.

Крупный Чулуун обладал богатырской силой: он мог голыми руками поймать на охоте зверя или свернуть головы врагам из соседних племен. А худощавый Мэргэн был очень ловким и метким: ему ничего не стоило подстрелить цель из лука на большом расстоянии. Оба зарекомендовали себя превосходными добытчиками и защитниками и высоко почитались в племени.

Алтан так и не решил, кого из них назначить своим преемником, поэтому, когда настал его час отправиться в мир духов, выбирать пришлось людям.

На собрании старейшин мнения разделились: одни ратовали за то, чтобы вождем стал Чулуун, другие встали на сторону Мэргэна. Племя рассорилось и разделилось на два лагеря, которые ни за что не желали друг другу уступать.

На уступки не шли и братья. Уважая традиции, они условились решить спор в поединке на мечах: победивший станет новым вождем, проигравший покорно примет свою участь.

Бой между ними вышел напряженным и волнительным. За тем, как вершится история, с замиранием сердца следили все соплеменники. Ловкий Мэргэн наносил удары быстро и неожиданно, но крупный Чулуун лишь отмахивался от брата, как от назойливой мухи. Когда Мэргэн, обессилев, стал двигаться медленнее, Чулуун улучил момент и сбил его с ног. Этим и была поставлена точка в их споре.

Униженный Мэргэн решил покинуть земли предков и отшельником странствовать по свету. Однако соплеменники, которые видели в нём своего вождя, устремились за ним. Вместе они двинулись на юго-запад и основали палаточный городок Кале́. Кочевники из пустыни неоднократно нападали на них, требуя освободить эту часть «кумлара», как они называли пески. Но люди Мэргэна, укрепляя Кале, смогли дать отпор. В конце концов городок превратился в крепость, и пустынные жители отошли далеко на юг. Племя Мэргэна стало осваивать плодородные долины к северу от города, создавая на своем пути новые поселения. Через несколько десятков лет племя занимало территорию, которая ограничивалась Северными горами на севере, Рваным озером на западе и пустыней на юге, а сам Мэргэн стал именоваться Великим ханом Кумлара.

Оставшийся на древней племенной территории Чулуун не отставал от брата. Он построил город Ордо́н и обозначил границы своих земель, простирающихся до Северных гор на севере, Черной реки на востоке и Южных гор на юге. Свою страну он назвал Алтан-Газаром, «золотой землей», – в честь бывшего вождя Алтана и благодаря золотым месторождениям, найденным в Южных горах. С соседями Чулууну повезло больше: на юго-востоке раскинулась древняя империя Баифа́н, которая давно обозначила свою территорию. Чулуун занял оставшиеся свободные земли, заранее обговорив это с императором.

Когда пришло время провести границу между Кумларом и Алтан-Газаром, братья встретились вновь. Они слышали об успехах друг друга и поняли, что прошлый поединок ничего не значил и что каждый из них достоин звания вождя. Они признали друг друга Великими ханами двух молодых государств и обсудили общую границу.

Вот уже более ста лет Алтан-Газар и Кумлар являются союзниками. Враги знают, что если пойти войной на одно из ханств, то на помощь обиженному придет побратим. Наши правители никогда не забывали, что у нас общие предки, и всегда относились друг к другу с должным почтением и уважением.

Если дядя пошел войной на Кумлар, то он выставил нас предателями и опозорил перед всем миром.

Хотя чего удивляться – Жанбулат убил кровного брата. Что ему стоило напасть на Великого хана Кумлара?

– Война… всего через год после гибели хана Асла́на, – потрясенно проговорила я.

– Через два, – поправил меня Дэмир. – Два года – более чем достаточно, чтобы развязать разрушительную войну.

– Как два года? – удивилась я.

– Думаю, девушка, вам стоит сходить к шаману.

Видимо, с головой у меня непорядок.

Неужели я просидела среди гробниц не меньше, а, наоборот, куда больше, чем полагала?!

– Кажется, мы где‐то сбились со счета, – сказала я Юёр.

– Вот с этим я тебе ничем помочь не могу, – ответила она. – Время для меня идет по-другому.

– Конечно, ты ведь выдуманная.

– Приберитесь тут, – приказал Дэмир тем двоим, что по-прежнему стояли рядом со мной.

Кивнув, они направились к лежащим телам.

Теперь дорога была свободна, и я дернулась, чтобы сбежать, но Дэмир успел схватить меня за локоть.

– Куда собрались, я же хочу вам помочь.

– Верно, – поддержала его Юёр, будто он мог ее слышать. – Намылилась она. Здесь хотя бы нормальные люди, а за оградой бродят разбойники, которые продадут тебя в пустыню. Только сбежала из заточения и снова попадешь в плен. Ты этого хочешь? Пока безопаснее остаться тут. А этот паренек может еще пригодиться.

Тоже мне паренек – передразнила я. – Он старше меня.

– Я старуха, для меня все молодые, – ворчливо отозвалась она.

В конце концов я послушалась Юёр. За месяцы заточения я научилась ей доверять. Она стала голосом моей интуиции и никогда не ошибалась.

Мне и раньше казалось, что меня охраняли наемники, – задумалась я. – Только я и подумать не могла, что они наемники из пустыни.

Вообще‐то такое бывало. В пустыне существовали целые семейные кланы наемников. Иногда кто‐нибудь нанимал их для всяких грязных дел. Эльчин, как видно, заплатил парочке, чтобы они меня охраняли. Вероятно, другие стали нанимать их для похищения людей на продажу, не желая пачкать руки. Страшно подумать, как это распространилось с начала войны.

Дэмир повел меня через площадь к жилым домам. Деревня оказалась такой маленькой, что ничего не стоило обойти ее за считаные минуты.

Раньше мне не доводилось бывать в подобных селениях. Мой город, Ордон, столица Алтан-Газара, – один из крупнейших городов на континенте. Один только ханский дворец занимает бо́льшую территорию, чем вся эта деревушка. И теперь мне показалось, что в нем слишком много лишних помещений.

Мы остановились напротив деревянного домишки, крыльцо которого украшали пучки трав и амулеты с птичьими перьями. Однозначно жилище шамана. Мне сразу стало здесь спокойнее. Жрец – просто служитель духов. А шаман – посредник между духами и людьми, лекарь и духовный наставник. Общение с ним мне точно не помешает.

Дэмир бодро постучал в дверь.

– Как вас зовут? – неожиданно поинтересовался он.

Я не могла назвать свое настоящее имя.

– Зовите меня Ка́ра, – объявила я.

Удивительно, как быстро я придумала новое имя, оно будто само возникло на языке. И очень мне подходило. Раз уж я возвращаюсь с местью, чтобы устроить предателям черный день, пусть и имя будет соответствующим. Кара, означающая «черный», подходит больше, чем Шамай, переводящаяся как «свет свечи».

Хотя если учитывать, что сегодня я сожгла трех человек, то мое настоящее имя тоже звучит довольно зловеще.

Дверь отворилась, и на пороге показался старик. Его смуглое лицо украшала дугообразная черная борода, уже посеребренная сединой. В длинные волосы были вплетены ленты и перья. Мочки ушей оттягивались гигантскими металлическими серьгами. Одежду из хлопка и кожи украшали различные амулеты, среди которых выделялся талисман в виде лося. Значит, деревня находилась под покровительством этого духа.

В селениях, которые располагались среди лесов, обычно поклонялись духам лесных зверей. В столице, построенной в степи, почитали степного верблюда и орла. Впрочем, мы одинаково уважали всех духов, ведь каждый из них покровительствовал разным аспектам жизни. Например, мамонт-рыба менял русла рек, создавал новые водоемы и осушал старые. Если его уважить, то он спасал от засухи, а если нет – вода могла исчезнуть. Арзу́ри, дух леса, иногда помогала заблудившимся путникам найти нужную тропу, а порой, наоборот, запутывала тропы еще сильнее. Горная ящерица заботилась о пещерах и уберегала их от обвалов, именно этому духу приносили подношения мои тюремщики-жрецы. В общем, духов существовало великое множество. Мы их не боялись и знали, что они не тронут, если не тронешь их, а если уважишь, то можешь рассчитывать на их помощь.

– Добрый вечер, – поприветствовал шамана Дэмир. – Прошу, осмотрите девушку, она была в плену у разбойников и, как видно, ранена.

– Ужасно, – покачал головой старик. – Давно они тут не объявлялись. Прошу, проходите.

Он отодвинулся, пропуская нас в дом.

– Проходите, Кара. – Дэмир подтолкнул меня к порогу. – Я останусь тут и прослежу, чтобы с вами всё было в порядке.

Комната, в которой я очутилась, была тесной и темной, всюду висели шкуры животных, а на полках стояла ритуальная утварь и изделия из дерева. Особенно мне понравилась большая скульптура в виде головы лося, которая была вырезана настолько искусно, что я бы не отказалась поставить ее в своем дворце.

– Давай мы тебя осмотрим, девушка, – мягко сказал шаман. – Где болит?

– Мне порезали ножом руку, – коротко ответила я. – А еще я ударилась подбородком о землю.

Я потрогала подбородок и поморщилась от боли.

– Садись. – Старик указал на тюфяк.

Нерешительно помявшись, я всё же села.

– Не думала же ты, что тебя отведут в дворцовые покои и будут обращаться как с Великим ханом, – подметила Юёр.

Не думала. Но в пещерах обычно представляла, что когда выберусь на свободу, то сразу окажусь дома. Очевидно, всё будет куда сложнее.

Шаман осмотрел мою руку и ножиком для бинтов чиркнул по ткани рубахи. Рукав ненужной тряпкой скатился по предплечью.

– Как долго ты пробыла в плену у разбойников? – спросил он.

– Я точно не помню, у меня что‐то с головой, – сказала я.

Хорошая отговорка, чтобы объяснить мою неосведомленность о том, что происходит в мире.

– Изверги! Похищают наших девушек, морят голодом, превращают в дикарок… Когда это кончится? Боюсь, нам никто не собирается помогать.

Когда‐то я считалась первой красавицей ханства. На меня равнялись девушки из знатных семей, копировали мои наряды, прически и макияж. А теперь я дикарка. Я точно не знала, как сейчас выглядела, потому что отражение в грязной металлической тарелке, служившей мне в гробницах зеркалом, было нечетким, но не сомневалась, что от прежней красоты, о которой слагали стихи и пели песни, не осталось и следа. Но, по правде говоря, моя красота была результатом долгой и упорной работы многих людей: портных и швей, которые создавали платья, служанок, которые заплетали мне волосы и красили лицо, и художников, которые рисовали мои портреты, приукрашивая при этом действительность.