Месть Солнцу-2. Миссия невыполнима

– Были… проблемы, – признался Терентий.

– Но ведь вы… – начал сосед краснобрового, совсем юный, с тату-сервером на бритом виске; парнишка сделал себе кванк-расширение, считая это признаком крутости.

– Что я?

– Беник! – осадил его краснобровый.

– Мне надо привести себя в порядок, – не дождался продолжения Терентий. – Доложите командованию, что я буду готов к докладу через час.

– Боюсь, что… – Краснобровый не договорил.

В зал торопливо вошли трое: молодой человек в зеленоватом унике официала военной службы, беловолосый, с замкнутым лицом и чёрными глазами навыкате, и двое плечистых парней в костюмах службистов. От людей они ничем не отличались, если не считать их габаритов, но это явно были функционалы защиты с искусственным интеллектом, варботы.

– Терентий Дергачёв? – спросил негромко беловолосый.

– А разве вы ждали не меня? – осведомился надзорик.

– Идёмте с нами.

– А вы кто?

– Вам всё объяснят, следуйте за мной.

– Куда?

– Вас ждут в офисе президента.

– Президента России? – пошутил Терентий.

– Президента корпорации «Хроноход», – без улыбки ответил беловолосый.

– Что за корпорация? Хроныр поменял название?

– Вам всё объяснят, – терпеливо повторил официал с узеньким погончиком на левом плече: чёрный орёл в красном круге и четыре звёздочки.

«Интересно, что это означает? – пришла мысль. – У капитана три звезды, а кто обладатель четырёх?»

– Прошу. – Беловолосый отступил в сторону.

Терентий бросил взгляд на лица его спутников, вовсе не квадратные и тупые, какими их стандартно описывали в своих произведениях фантасты далёкого двадцатого века. Можно было напасть на них внезапно и вывести из строя если и не приёмами рукопашного боя, то уж стопроцентно уколами нанитов, тем более что надзориков прекрасно готовили, обучая воинским искусствам. Но мысль мелькнула и исчезла. Ещё к середине двадцатого столетия навыки рукопашного боя почти потеряли смысл. Во-первых, из-за участившегося применения робототехнических систем и функционально ориентированных механизмов. Во-вторых, из-за распространения цифровых и нанотехнологий. Уже к середине двадцать первого века появились так называемые матричные методы программирования людей, внедряющие в их память необходимые знания. Матричными их назвали вследствие использования героями блокбастера «Матрица», где цифровой копии человека за один клик можно было влить в голову любой контент, любую практику, минуя долгие месяцы и годы тренировок. Естественно, Терентию тоже вписали в сознание такую программу под названием «Бумеранг», разработанную на базе лучших боевых практик мира, хотя ради оттачивания и совершенствования приёмов он ходил три года в школу боевых искусств «Адекват». Только там его научили практике УРР – управляемого рефлекторного реагирования, увеличивающего реакцию организма едва ли не до компьютерных скоростей.

– Хорошо, идёмте, – расслабился он, не показывая, что обеспокоен.

Вышли из отдельно стоящего здания хроноцентра и зашли в соседнее, напоминающее хрустальную друзу высотой в сто метров, увенчанную красивыми лучами кристаллов. В этой друзе располагался штаб исследовательского комплекса с резиденцией его руководителя.

Наступил вечер. Над склонами холмов и невысоких горных складок собирались тучи: система екатеринбургского климат-контроля собирала дождь. Было жарко, что соответствовало погоде июля, но не душно. Леса вокруг хаба, к счастью оставшиеся невырубленными в прошлом столетии, прекрасно снабжали местность кислородом.

Пронзающий лифт забросил процессию из четырёх человек на самый верх здания. Кабинет президента комплекса располагался в одном из кристаллических отростков «друзы» и представлял собой современный рабочий модуль, стены и потолок которого могли отражать любой пейзаж. В настоящий момент они казались собранными из янтарных плит, испещрённых светящимися прожилками, чтобы не мешать беседующим.

Хозяин модуля был не один.

Он сидел в удобном кресле, напоминающем ложемент космического корабля, перед столом, крышка которого играла роль операционного вириала, и разговаривал с двумя посетителями, сидевшими напротив в креслах попроще.

Терентий ни разу за время службы в надзоре не был в кабинете президента, да и его видел впервые, поэтому с интересом осмотрел интерьер и хозяина.

Интерьер был знаком по другим помещениям подобного рода, где бывал Терентий, и отличался лишь количеством функционалов и дизайнерских решений.

Президент «Хронохода» был плечист, молод, вполне возможно даже возраста Терентия, и выглядел внушительной глыбой развитых мышц. Что, впрочем, было не в диковинку, поскольку нынче каждый мог вырастить себе любой мускульный каркас. Лицо его, безупречных «греческих» линий, было безмятежно спокойно, и лишь в прозрачно-голубых льдистых глазах посвёркивали иронические искры. Причёска у президента была вполне молодёжная: каре серебристых (но не седых) волос, свитых в косички, которые заканчивались сверкающими каплями алмазов.

Собеседниками президента были двое мужчин разного возраста в костюмах повседневной носки, называемых униками. Никаких шевронов и знаков различия на них не было. Один товарищ, лет шестидесяти, с квадратным каменным лицом, глядел на мир карими глазами и казался угрюмым. Возраст второго определить с первого взгляда оказалось трудно. Ему можно было дать и тридцать, и семьдесят лет. Зато лицо подвижное, толстощёкое, а губы норовили сложиться в улыбку.

С обоими Терентий никогда прежде не встречался.

– Свободны, – посмотрел на конвоиров Терентия президент; голос у него был полон басовитых нот. – Подождите в приёмной.

Троица во главе с беловолосым командиром исчезла.

Хозяин кабинета перевёл взгляд на гостя.

– Проходите, садитесь.

Чуть сбоку от стола выросло кресло, такое же, в каких сидели собеседники президента.

Терентий сел.

– Знакомьтесь. – «Глыба мышц» посмотрела на мужчину с квадратным лицом. – Полоний Кумин, универтор.

Квадратнолицый кивнул.

Президент перевёл взгляд на его соседа.

– Норм Окоёмов, хрономик, заместитель директора криптонадзора.

Терентий с любопытством посмотрел на готового улыбнуться мужчину. По сути, это был его начальник, поскольку он руководил надзориками. Правда, и с ним Терентий никогда в жизни не пересекался. Да и фамилию Окоёмов слышал впервые. Он ожидал, что замдиректора улыбнётся, однако этого не случилось. Впечатление сочувствующего доброго собеседника оказалось обманчивым. Окоёмов не только не улыбнулся, но даже не мигнул, изучая оперативника тёмными и вовсе не улыбчивыми глазами.

– У нас возникли вопросы, капитан, – продолжил президент.

Терентий почувствовал себя неуютно.

– Готов ответить.

Президент глянул на квадратнолицего.

Должность этого человека – универтор – ничего Терентию не говорила, и он решил, что, скорее всего, она принадлежит какой-то научной деятельности.

– Вы опоздали на сутки, – скрипучим голосом проговорил Кумин.

– Операторы мне уже сообщили об этом, – сдержанно сказал Терентий. – Но ведь не я лично выбираю момент возвращения, процессом управляет Рапид, кванк хронопорта. Он и рассчитывает время.

– Произошло нечто странное, – тенорком произнёс обманчиво-улыбчивый Окоёмов. – Рапид не участвовал в… гм, гм, процессе.

Терентий поёжился, подумав, что если бы он ещё в зале хронопорта объяснил, откуда прибыл, сейчас ему этот вопрос не задали бы.

– Рапид… не участвовал?

– По заявлениям операторов он включился спонтанно. Хотя это не главное.

– А что… главное? Я собирался сделать обстоятельный доклад о моей командировке…

– Ещё успеете.

– А главное в том, – мрачно пробурчал Кумин, – что, по нашим сведениям, вы погибли в две тысячи семьдесят восьмом году. Яхта «Синтрейл» со всеми туристами сгорела на Солнце. В отчётах спецслужб того времени не сохранилось ни одного упоминания вашего имени. Можете объяснить, почему и как вы выжили?

Терентий озадаченно оттопырил губу.

– Ну, правильно, я же не вернулся в то время, раз меня высадили здесь? Поэтому и упоминаний нет.

– Высадили? Кто?

– Улей… вообще-то давайте я коротко расскажу о том, что произошло, а к вечеру напишу обширный доклад.

Собеседники посмотрели на президента.

Тот кивнул.

– Только покороче.

– О существовании Улья вы знаете…

Оба собеседника президента обменялись скептическими взглядами.

– Прошло почти сто лет с момента появления на Солнце системы, названной Ульем, – проворчал Кумин. – О ней написаны тысячи статей и комментов в Сети, но она исчезла к концу две тысячи семьдесят восьмого года и больше не объявлялась. Что вы можете добавить?

– Я был в гостях у Большого Улья, – сказал Терентий, вызвав изумление на лицах всех присутствующих, в том числе и президента. – Он представляет собой киберпространство, заселённое мыслящими облаками индивидуальных носителей разума многих поколений, в большинстве своём негуманоидного. Да и сам Улей является Сверхразумом, а точнее – постразумным образованием.

– И где же этот Сверхразум обитает? – недоверчиво хмыкнул Окоёмов.

– В будущем.

Слушатели переглянулись с теми же скептическими полуулыбками, но Терентий остался невозмутим.

– В очень далёком будущем. Он и отправил нас… э-э, меня, в моё время, нестандартным способом. Отсюда и моё опоздание.

– Вы… побывали… в далёком будущем? Самовольно? В каком же веке, позвольте узнать?

– Век определить не имею возможности, вряд ли можно сосчитать точно количество пройденных лет. Но их больше десяти в сотой степени. Это больше гугола лет.

Собеседники ошеломлённо повернулись к президенту, словно призывая его в свидетели обмана, и снова впились глазами в путешественника «за гугол времени». Терентий понял их чувства, потому что они действительно не знали в подробностях, что произошло на Солнце, считая при этом, что посланный ими надзорик погиб или пропал без вести.

– Давайте всё же по порядку, – пришёл в себя президент «Хронохода».

И Терентий начал рассказ.

* * *

Рассказ пришлось повторять четырежды, с записью в память кванков комплекса: директору Коскона Фарниеву, потом министру обороны, директору ФСБ и, наконец, комиссии экспертов физического кластера, расположенного в Плесецке и имеющего полигон, космодром и базу для космического спецназа. Не ожидавший такого интереса к его приключениям Терентий устал, так как отдохнуть ему не давали, но рассчитывал вернуться домой к ночи и впервые за месяц отсутствия, если не больше, выспаться в спокойно обстановке вдалеке от всех Ульев и проблем, с ним связанных.

Однако все его планы рухнули, когда после всех встреч его повезли не в столицу, где он владел квартирой в новой высотке на площади Уральского следопыта, а за пределы города. Сопровождала его та же троица сотрудников хронопортала под командованием беловолосого парня, чьего имени Терентий так и не узнал, а за пределами хроноцентра к ним присоединилась ещё одна троица парней, но уже совсем другого облика. Все трое были формами, то есть функционалами сервиса ВИП-охраны, и держались они крайне настороженно, будто клиент представлял опасность для окружающих.

Самое интересное началось позже, когда гравиплан класса «пинасс» с эмблемой авиапатруля высадил пассажиров на крыше одной из трёх цилиндрических башен МФЦ Екатеринбурга, в которых располагались конторы большинства силовых и полицейских структур столицы.

Встретили сопровождающих Терентия ещё двое мужчин, среди которых выделялся фигурой старик лет восьмидесяти, в отличие от брутально мощных спутников выглядевший человеком, соблюдавшим какой-то религиозный пост и воздерживающимся от еды не меньше месяца. Он был высок, невероятно худ и бледен, хотя на его аскетическом лице лежала начальственная печать, а в тёмных глазах мерцал огонь ума и воли. Белый уник-официал сидел на нём как на скелете, подчёркивая худобу, но при этом фигуру не обезобразил.

– Идёмте со мной, – сказал он, поздоровавшись, но не подавая руки.

Терентий проводил взглядом сопровождавшую его группу парней, забравшихся обратно в аппарат, который тут же улетел.

– Куда? – осведомился молодой человек, начиная прозревать.

Старик юлить и увиливать от ответа не стал.

– До выяснения всех обстоятельства вашей деятельности в командировке вам надлежит побыть в месте временного ограничения свободы.

– В СИЗО, что ли?! – удивился Терентий.

– Нет, это не следственный изолятор, всего лишь реабилитационный центр надзорного комплита.

– Но за что?!

– Мы не можем рисковать, – мрачно и в то же время с огорчением ответил старикан. – Из хроноквестов всё чаще стали возвращаться странные персонажи, ведущие себя неадекватно. Вы не первый, кто рассказывает подробности, не находящие исторического подтверждения и объяснения в соответствии с событийным потоком нашего времени.

– Но почему такими делами занимаетесь вы, а не контрразведка?

Старик усмехнулся.

– Коскон решает более важные проблемы. Идёмте же, я тороплюсь.

– Кто вы?

– Винсент Рогов, прокуратор «Хронохода».

Двинулись к лифту и через минуту спустились на нижний этаж здания.

Терентий ожидал, что его запрут где-нибудь в помещении наподобие тюремной камеры, но ошибся. Светлый коридор со стенами салатного цвета привёл делегацию в круглый холл, имеющий центральную группу мебели для бесед: пальма, диванчики, кресла, бар – и шесть дверей со светящимися в толще номерами от одного до шести.

Народу здесь было мало, и на вошедших никто из сидящих на диванчиках не обратил внимания. Терентия проводили к двери с номером «2», она открылась, и он вошёл.

Комната была погружена в темноту, но стоило в ней появиться людям, как стены превратились в окна, и Терентий оказался в номере отеля, расположенного где-то на берегу моря. Приглядевшись к ландшафту, пальмам и форме зданий на берегу, он узнал Бали, где бывал не раз. Разумеется, это были витейры – обои с компьютерной подпиткой, выдающие изображения, не отличимые от реальных. С удивлением Терентий повернулся к прокуратору с мыслью: интересно, чем занимается этот человек? Если верить Булгакову[8], прокураторы тысячелетия назад являлись представителями судебной и карающей системы.

Заметив его взгляд, старик растянул бледные губы в линию.

– Можете по желанию сменить цифранж.

Терентий кивнул.

– Насколько я ограничен в… пространстве?

– В пределах комплекса. Повторяю, это не СИЗО, мы не тюремщики, а вы не заключённый. Но вам лучше не проверять границы дозволенного. Думаю, ваше одиночество не продлится больше суток.

– И за то спасибо. Я могу принимать гостей?

– Воздержитесь. Скоро к вам прибудут спецы особой комиссии и кто-то из старших квалитентов, ведущих расследование. Вопросы по содержанию можете решать с местной сервис-сетью. Вызов в аудиорежиме – Берримор.

– Как? – удивился Терентий.

– Это имя обслуживающего комплекс кванка.

– Помещение под наблюдением?

Рогов с иронией посмотрел ему в глаза.

– Если я скажу «нет» – поверите?

– Нет, – рассмеялся Терентий. Он прекрасно знал, что в нынешние времена системами контроля правопорядка насыщены не только производственные центры и хозяйственные службы, но и города, и коттеджные посёлки, и сельские агломерации, поэтому глазки видеокамер можно было встретить даже в туалете или в лесу.

– Всего хорошего. – Прокуратор повернулся и вышел.

Двое его спутников, не проронившие ни слова, молча последовали за ним. Дверь мягко закрылась. Терентий остался один. Посмотрел на руки, на лодыжки. С облегчением подумал, что ничего тревожного не происходит, раз браслеты для наблюдения ему не нацепили, и это порадовало. Он обошёл номер, отмечая его стерильную чистоту и наличие всего необходимого для проживания, поклацал пультом цифранжа, меняя пейзажи, выбрал поляну в лесу и сел на кровать. Проговорил вслух:

– С возвращением, майор надзора? Этого ты ждал?

Вопрос повис в воздухе.

Перед глазами возник образ Флоры.

Подумалось: интересно, а как встретили её? Если его встретили дома, подозревая, что он не тот, за кого себя выдаёт, может быть, и Флору тоже встретили не как героиню, спасшую в две тысячи семьдесят восьмом году мир от гибели?

Встретили дома…

Вновь пришла мысль, промелькнувшая ещё в зале хронопорта: домой ли он вернулся? Иначе почему возник такой переполох с подозрениями?

Сердце сжалось. Захотелось пить.

– Берримор!

– Слушаю, сударь, – раздался бархатистый голос обслуживающего компьютера.

– Кофе, пожалуйста.

– Минуту, сударь.

– Стой, подожди, не кофе… хотя и кофе тоже… бутылочку шампанского, пожалуйста.

– Марка?

– «Абрау-Дюрсо», полусухое, розовое, урожая две тысячи двадцать третьего года.

– К сожалению, самое выдержанное урожая две тысячи восемьдесят второго года.

Терентий невольно улыбнулся.

– Годится, неси.

Через три минуты молодая девчонка-киб в форме сервис-персонала принесла заказ, открыла холодную, покрытую капельками воды бутылку и исчезла. Он наполнил бокал и сделал глоток, смакуя щиплющий язык и нёбо напиток. Проговорил философским тоном:

– А жизнь-то налаживается, господа присяжные заседатели?

Порвавшийся сквозь листву деревьев лесного цифранжа луч солнца уколол его в глаз…

Локация 6. Между прошлым и будущим

Идея о перекачке энергии из прошлого в свои закрома сначала показалась ему забавной. Но по мере размышлений над ней Рою стало не до забав, и ему захотелось воплотить идею в жизнь. Мешали только некоторые «области мозга» – облака индивидуальных сознаний, из которых и состояла система Сверхразума и которые сохранили традиции прежних носителей. В основном это были гуманоидные разумы, как они себя преподносили, носители которых имели голову, туловище, конечности – руки и ноги – и бинокулярное зрение. Но таких облаков в гиперкластере Роя было немного, и не более процента от общего количества нейросетей, и все они принадлежали белковой форме жизни, представители которой вымерли ещё на стадии формирования единой интеллектуальной коллаборации. Из-за принципиальных внутренних противоречий максимальной конкуренции выживали в их среде не самые толковые и творчески настроенные, а самые ловкие, хитрые, изворотливые и агрессивные, завоеватели и убийцы, хищники в самом жёстком значении этого термина. Естественно, все они стремились к власти любой ценой, отчего и начинали войны, как правило заканчивающиеся взаимным уничтожением всех конфликтующих сторон.

Конечно, не все цивилизации Вселенной, расширившейся ко времени создания Роя до безумных масштабов, являлись хищными. Если мысль о посещении прошлых времён с целью воровства энергии принадлежала не гуманоидному облаку Роя (человек назвал бы представителей этого мыслящего вида драконами), то разумы человеческого типа (в Системе Роя их насчитывалось семь) возражали против варварского изъятия жизненных ресурсов у прошлых цивилизаций. Однако идея драконов была с энтузиазмом принята другими интеллект-облаками Роя, и, хотя его нельзя было назвать стопроцентным хищником, скорее – конструктом равнодушия глобального масштаба, в конце концов он вынес решение исполнить замысел.

Первым делом Рой попытался выведать как можно больше сведений о попытке соседа, получившего название Большой Улей.

Это была такая же гиперсистема постразума, какой был и он сам, возникшая примерно в ту же эпоху угасания звёзд и достигшая немалого могущества, сравнимого разве что с сущностью «БОГ», то есть обладавшая технологиями «без ограничений». Оперируя ими, она могла создавать любые материальные структуры, манипулируя вакуумом как человек пластилином, то есть континуумом, состоящим из крошечных суперструн[9], а также имела возможность развёртывать измерения, свёрнутые в те же крошечные объекты. Возможно, в безбрежности Великой Пустоты, в какую превратилась Вселенная, существовали и другие суперсистемы постразума, но Рой о них ничего не знал и не мог знать. В данное еле-еле ползущее время границы Вселенной в результате ускорившегося расширения убегали за горизонт со скоростью, намного превышающей скорость света, и даже владея способами векторной свёртки пространства, Рой не мог вырваться за пределы бесконечно увеличивающейся Пустоты. О существовании же Улья он знал лишь по той простой причине, что тот находился в пределах его локации. Расстояние до района сосредоточения Улья по человеческим оценкам не превышало десяти миллиардов лет. При желании Рой мог через квантовые вибрации вакуума легко поддерживать с ним связь. Но интереса к общению с равным себе у него не было. Точнее, налицо была антипатия, порождённая наличием в глубоком прошлом множества конфликтов индивидуальных, разумных облаков негуманоидного типа в общем интерфейсе Роя с облаками гуманоидного вида. Войн в те времена одних с другими велось предостаточно. А негуманоидов в нейросети Роя было почти стопроцентное количество, в отличие от Улья, в «мозгу» которого человекоподобного контента было гораздо больше. Тем не менее он заинтересовался действиями соседа.

Во-первых, Улей располагался точно в центре того вселенского объёма, который когда-то занимала галактика Млечный Путь. Под таким названием её помнили и гуманоидные облака самого Роя.

Во-вторых, Улей почему-то кинул хроноканал не к ядру галактики, а к рядовой звезде под названием Солнце. Возможно, это было сделано им неосознанно, под влиянием воспоминаний своих гуманоидных облаков, одно из которых основывалось на разуме белкового типа под названием «человечество».

В-третьих, оказалось, что в гостях у Улья побывали как раз представители человечества, индивидуальные разумы, имеющие личностные характеристики. И после общения с ними Улей вытащил свои хронощупальца из Солнца, оставив таким образом цивилизации людей шанс развиваться дальше. Правда, это не играло никакой роли для нынешнего состояния жизни опустевшей Вселенной: Солнце существовало огромное количество лет назад, и от него, как и от остальных звёзд и галактик, не осталось ничего.

Тогда Рой ради экономии средств и времени попытался установить параметры канала связи Улья с Солнцем, и ему это удалось. Уже через небольшой промежуток времени (человек определил бы его как год), что для существования сверхразумных систем этого периода являлось кратким мигом, Рой воссоздал канал, перегнал к Солнцу оперативную интеллект-систему – малый Рой – и начал вербовать помощников-людей в Солнечной системе. Без них вогнать в звезду инициатор вспышки было бы значительно труднее.

Однако не обошлось и без сбоев.

В принципе с них всё и началось, когда первый хронобросок закончился выходом посланца в ещё более далёком прошлом. Он банально промахнулся, причём дважды, развернув «лишнее» измерение из семи свёрнутых в суперструны, которое заблокировало «временное измерение», основу для «течения времени в одну сторону». Но известно это стало не сразу, потому что малый Рой вынужден был бороться сначала с инфляционным разбуханием Вселенной, не давая процессу разорвать его энергоинформационный кокон, а потом дважды отпрыгивать назад, спасаясь от безусловно первых мыслящих сгустков: возникшая в Большом Взрыве жизнь тогда представляла собой квантовую пену, и кокон Роя представлялся ей угрозой для существования.

Первый прыжок вынес малый Рой в эпоху, когда начали светиться первые звёзды, то есть спустя сто восемьдесят миллионов лет после рождения Вселенной. Ориентироваться в горячем «супе» частиц и излучения было трудно, и малый Рой потерял много сил и времени (по его ощущениям), чтобы сориентироваться и вернуться в канал развёрнутого измерения.

Второй прыжок, на миллиард лет, перенёс малый Рой во Вселенную в тот момент, когда начали формироваться глобальные звёздные структуры. За этот отрезок времени Мироздание наполнилось первыми галактическими скоплениями, и пространство вокруг сверкало вспышками квазаров, уничтожающих редкие очаги биохимической жизни.

Малый Рой являлся потомком белковой формы разума, обладающего эмоциональной сферой, всего на доли процента, поэтому эстетикой мира не увлекался, но и его захватил вид звёздной сферы, усеянной яркими вспышками новых и сверхновых звёзд, оставляющих после себя «огарки» – чёрные дыры. Драконье сознание (а именно эти чешуйчатые и пернатые носители перворазума были основой малого Роя) не создало искусств, будучи существами «нелинейной логики»: гиперболическая математика плюс цели власти – всё, жизнь других существ – ничто. Оно просто оценило мир вокруг как источник ресурсов, и потребовалось время, чтобы малый Рой с сожалением (всё это материальное богатство с собой не унесёшь) вернулся к исполнению задания «босса» – Роя Большого.

Датчик контроля времени (нейросетевое облако) подало сигнал, и Рой перестал отвлекаться. Сосредоточился на определении координат и получил ответ другой нейросети: он находился точно в районе нахождения цели, то есть на краю ветвистой звёздной спирали под названием Млечный Путь, но ещё глубоко в её прошлом, так как, хоть звезда, названная обитателями Солнцем, и появилась в одном из рукавов спирали, носитель будущей жизни и разума – планета Земля – ещё не сформировался в плотное ядро. Пока что это был пояс уплотнявшейся к центру пыли и газа.