Смерть среди бессмертных

– Как же, помню. Я вроде даже пытался что-то выяснить по этому делу, но ничего накопать не сумел. Большого резонанса это дело не получило.

– Связано ли как-то это самоубийство с клубным мероприятием, неясно, однако многие члены клуба утверждают, что на видео, которое они снимали в прошлом году, показалось какое-то призрачное лицо. При этом все они говорят, что съемка была натуральная, никто ролик не редактировал и ничего в него не вставлял.

– И поэтому они решили, что их кто-то проклял? – нахмурившись, спросил я.

– Это только разговоры. Однако, похоже, между членами клуба сложилось молчаливое согласие насчет того, что эта девушка покончила с собой не просто так. Самоубийством дело не ограничилось – несколько человек покинули клуб и вообще ушли из университета. Но, несмотря ни на что, в этом году мероприятие решили повторить.

– А теперь эта записка, как ушат холодной воды, – заключил Акэти.

– Именно.

– То есть те, кто вышел из игры, восприняли эту записку серьезно? – спросил я.

Я не видел в этом смысла. Записка неприятная, жутковатая, но ребята все молодые, современные. И чтобы из-за какого-то клочка бумаги оказаться от планов?

На мои сомнения Кэндзаки ответила кивком и продолжила:

– Это еще не всё. Только моя подруга заметила записку, как в комнату вошел президент клуба.

– Синдо-кун? – решил уточнить Акэти. Видимо, это был тот самый парень, которого он пытался продавить.

– Да. Но стоило ему увидеть записку, как он сделал серьезное лицо и стал убеждать мою подругу, чтобы она никому о ней не рассказывала. Синдо в числе нескольких членов клуба в прошлом году участвовал в летнем сборе. Почувствовав за его настойчивостью какой-то подвох, подруга решила ничего не скрывать и рассказала всем, после чего ребята начали отказываться от поездки.

Вполне естественно, что женская половина членов клуба особенно разволновалась, узнав о подозрительном поведении президента, наверняка знавшего, что происходило на сборе в прошлом году.

– Ну что ж, теперь все понятно, – кивнул Акэти и продолжил, подбирая слова: – Еще вы упомянули о сделке. Что имеется в виду?

– Кажется, Синдо боится, что ему придется отменить мероприятие из-за недостаточного числа участников. Как тогда он будет выглядеть в глазах человека, который организовал для них коттедж?

– Тем не менее он мне отказал.

– Это потому, что вы оба мужского пола, – заявила Кэндзаки. – Тот самый бывший выпускник пригласил клуб в пансионат своих родителей, потому что хотел устроить типа тусовки, а какая тусовка без девушек… Поняли, из-за чего переживает Синдо? И вот мое предложение: не хотите ли присоединиться вместе со мной?

Глаза Акэти за стеклами очков округлились.

– Вас же в университете зовут Шерлоком Холмсом. Мы имеем подозрительное мероприятие и анонимную записку с угрозой. Разве это не то, что вас интересует, Акэти-сан?

– Хм-м…

Что он хотел сказать этим междометием? Было очевидно, что рассказ Кэндзаки захватил его целиком. Акэти еле сдерживал возбуждение, посуда на столе дребезжала – это он мелко подрагивал ногой, не подозревая, что переполнявшие его чувства можно было читать как раскрытую книгу. Наконец он с серьезным видом кашлянул.

– Кхм-м… Пожалуй, можно сказать, что некоторые аспекты этого дела представляют интерес.

– Я уже переговорила с Синдо. Видимо, у него проблемы с набором девушек на предстоящую поездку, он даже пригласил одну из драматической студии. Сказал, что, если я соглашусь, могу прихватить двух сопровождающих.

Эта девушка умела решать проблемы. Для нас – по крайней мере для Акэти – все складывалось как нельзя лучше. Именно поэтому я почувствовал, что в этой истории чего-то недостает, и встрял в разговор:

– Подождите. Вы сказали, что это сделка. Но по тому, что я услышал, она выгодна только нам. Зачем же вы сюда пришли и начали этот разговор?

Мне вдруг показалось, что во рту Кэндзаки, в узкой щели между губами, мелькнули клыки. Но эта улыбка длилась долю секунды и исчезла, когда она опустила голову.

– Не спрашивайте меня о причинах. Это мое условие.

Какая странная сделка… Девушка по имени Хируко Кэндзаки, неожиданно представшая перед нами, пригласила парней, с которыми прежде ни разу не встречалась, участвовать в весьма сомнительном деле. Бессмысленном и непостижимом, но именно поэтому Акэти ни за что от него не отступился бы.

– По рукам!

На его лице расплылась неотразимая улыбка.

Глава 2

Вилла «Фиалка»

1

Жаркое утреннее солнце заливало наполненное запахом плесени бетонное здание. В оконных проемах не видно ничего, что могло бы защитить от палящих лучей, – ни штор, ни стекол.

Это был стоявший в горах заброшенный отель. Почти двадцать лет прошло с тех пор, когда в последний раз здесь были люди. Другие строения в округе отсутствовали, поэтому даже местные жители редко приближались к бывшей гостинице. Небо было такое чистое и ясное, что представить трудно. Подняв к нему глаза, Хамасака сощурился и подумал: «Понятно, когда говорят, что хорошо умереть в такой день».

– Хамасака! – окликнули его сзади. – Только что Гондо звонил. Вчера у тебя в лаборатории был обыск. Полиция или безопасность поработали.

– Ишь ты!

Хамасака посвятил исследованиям около двадцати лет своей жизни. И теперь его лаборатория в университете, которой он отдавал все силы, в руках врагов. Но Хамасака не испытывал ни гнева, ни возмущения. Его ум был спокоен и лишен эмоций. Все результаты исследований он увез с собой. Все данные, хранившиеся в его компьютере, были уничтожены. Оставшиеся в лаборатории материалы не представляли большой ценности. Сейчас она представляла собой брошенную пустую оболочку. Они могут ковыряться в ней, сколько заблагорассудится.

Хамасаке оставалось выполнить последнюю миссию – сообщить миру о том, чего он добился.

В руинах брошенного здания, кроме него, оставались еще пять человек. Кого-то он знал уже давно, кого-то увидел впервые несколько дней назад. Но это не имело значения. Потому что сегодня все закончится.

– Время двигать отсюда, пока дороги пустые. Все будет напрасно, если мы не доберемся туда в назначенный час, – сказал Хамасака.

– Понятно.

Человек, к которому были обращены слова Хамасаки, взвалил на плечо рюкзак и крикнул другим:

– Священная война начинается. Вперед!

В ответ на его призыв все с лихорадочным возбуждением издали победный клич и взметнули кверху сжатые кулаки. А один громко проревел:

– Мы вам покажем! Откроем ящик Пандоры!

Они воображали себя спасителями мира. Хамасака задержал свой холодный взгляд на том, кто кричал громче всех.

Этот человек окончил один из самых престижных университетов, но, начав работать, скоро понял, что выбранная компания его не устраивает, и ушел. Со стороны казалось, что он потерял себя, превратился в лузера. Он обвинял в своих бедах весь мир, когда Хамасака его подобрал. И стал ярым сторонником плана Хамасаки, готовым отдать за него жизнь.

Эти люди – единая команда, но они не друзья. Всего лишь рабочие муравьи, собранные Хамасакой вместе только для осуществления его плана. Он хорошо понимал, что без их помощи ему не справиться.

Эти люди не в состоянии всего понять.

Это не ящик Пандоры. Вернее, не один ящик, а целый шкаф, который оставила после себя организация, называемая Фонд Мадарамэ. И сейчас им предстояло открыть лишь один из ящиков.

2

В день отъезда рано утром Акэти, Кэндзаки и я встретились на ближайшей к универу железнодорожной станции и сели в поезд.

Пансионат, куда мы направились, стоял на озере Сабэа в префектуре С., и все участники сбора должны были собраться там на станции. Места вокруг озера известны своими летними курортами, там много частных вилл и туристических баз. О том, чтобы провести там три дня, можно только мечтать.

– Что с тобой, Хамура-кун? Что ты такой мрачный с утра?

Акэти в гавайской рубахе, которая ему не шла, был необычайно возбужден – ведь его ожидали пансионат, к которому он горячо стремился, и загадка записки с угрозой.

У меня же, в отличие от него, настроение было так себе. Я даже с Обществом детективной литературы не сумел ужиться, а тут надо поладить и провести несколько дней с парнями и девушками, которых раньше никогда не видел…

– Я от рождения хмурый, поэтому кажется, что я мрачный. И потом, мы ничего не знаем об этой поездке. Только что мы пробудем там три дня. А о людях, которые приедут, не имеем ни малейшего представления. Тебя это не волнует?

– Наверняка они говорят по-японски. Нас же не в зону ближневосточного конфликта посылают. К чему беспокойство? Что-то обязательно произойдет, но мы не знаем когда. Так что расслабляемся и ждем этого момента.

Из-за языка общения я особо не переживал, равно как и из-за происшествия, которое то ли будет, то ли нет. Честно говоря, больше записки с угрозой меня волновало другое – как перевозбужденный Акэти поведет себя в компании молодых киноведов. Я прямо представлял, как он стоит перед ними и вопрошает: «Правда ли, что случившееся в прошлом году самоубийство девушки, состоявшей в вашем клубе, связано с ее участием в аналогичном мероприятии? Не заметили ли вы что-то странное до и после самоубийства?»

Я сидел в поезде между Акэти и Кэндзаки. Девушка повернулась ко мне и проговорила извиняющимся тоном:

– Извини. Мне надо было подробнее расспросить Синдо-сана обо всем.

– Всё в порядке, да и какая разница…

Я отвел взгляд от смотревших прямо на меня ясных глаз. У меня плохо получается с красивыми девушками. Кэндзаки была одета совсем не так, как накануне. На смену черному одеянию, в котором она появилась в кафе, пришло белое платье без рукавов, отделанное кружевами. Вылитая «летняя девушка»[18]. Под вырезом на груди красовался большой галстук из ленты, простой, но изысканный. В соломенной шляпе она выглядела чуть ли не девочкой, и мне стало больно, что я заставил такую девушку извиняться.

– Эх-х…

Встав коленями на сиденье, Кэндзаки потянула окно кверху. Нагнетавшийся кондиционером холодный воздух вытеснил ворвавшийся в открытое окно прохладный ветерок, чуть не сдувший шляпу с головы девушки.

– О-о!

Она схватила шляпу обеими руками. Я увидел ее белые подмышки и заставил себя перевести глаза на открывавшуюся за окном картину.

Свежие колосья риса на заливных полях волнами колыхались на ветру, и казалось, будто наш состав из четырех вагонов замедляет ход.

– Парень, который бесплатно предоставил пансионат, раньше состоял в Клубе киноведов. Щедро, ничего не скажешь, – сказал я.

– Кажется, его отец – президент кинокомпании.

Со мной Кэндзаки говорила не так официально, как с Акэти, скорее, по-дружески.

Она постояла немного, подставляя лицо ветру, и, видимо, удовлетворившись этим, потянулась, чтобы закрыть окно. Ее длинные черные волосы взлетели, закрывая лицо.

– Вау!

Пока она придерживала руками волосы, я закрыл окно.

– Спасибо-о!..

Глядя, как Кэндзаки поправляет попавшую в рот прядь волос, я фыркнул.

– А-а, смеешься…

– Вовсе нет.

– А ты не только хмурый бываешь, оказывается, – сказала Кэндзаки немного сердито.

Когда мы встретились в кафе, она показалась мне холодной, отдаленной – и вот здесь, в поезде, я впервые убедился, что она может быть и дружелюбной.

Тут только я заметил, что Кэндзаки не сводит с меня глаз, и сразу понял причину. Она смотрела на старый шрам на левом виске. Он был сантиметра четыре-пять в длину и бросался в глаза. Чтобы скрыть его, я отращивал волосы подлиннее, но порыв ветра раздул их, и шрам стал виден.

– Как это получилось?

– Давно было. Землетрясение, какой-то обломок ударил меня по голове…

Я не хотел распространяться на эту тему, но Кэндзаки не скрывала волнения.

– Ужас! А какие-нибудь последствия, осложнения были?

– К счастью, обошлось. Просто иногда делаюсь мрачным, угрюмым, а это отпугивает людей.

– Бедняга!

Не успел я оглянуться, как ее тонкие пальцы прикоснулись к моему шраму. От прохлады и мягкости прикосновения у меня побежали мурашки по коже. Это было настолько неожиданно, что я не мог слова сказать, пока Кэндзаки не убрала пальцы и, как ни в чем не бывало, начала приводить в порядок растрепанные ветром волосы.

Ну до чего странная девушка! Накануне она явилась к нам с предложением хитро задуманной сделки, а теперь предстала передо мной чувствительной и уязвимой. Если она все подстроила, то мы имеем дело с экстраординарной личностью. Но мне почему-то казалось, что настоящая Кэндзаки именно такая – открытая и незащищенная.

Хируко Кэндзаки…

Акэти успел поделиться со мной информацией о ней.

3

– Хируко Кэндзаки… Где-то я уже слышал это имя. Ага, вспомнил! В полицейском участке, куда я носил свои визитки, его упомянул один следователь, узнав, что я из Синко. Как выяснилось, она детектив и расследовала много сложных и загадочных дел, оказавшихся не под силу даже полиции, и сумела раскрыть их благодаря замечательным дедуктивным способностям.

Акэти рассказал мне о своем открытии перед отъездом, до того как Кэндзаки появилась на станции в условленном месте.

Я чувствовал, что она неординарная личность, но чтобы детектив… Кто бы мог подумать!

– Звучит как в каком-то романе. Если это так, то журналюги мимо не пройдут.

Учитывая ее внешность, Кэндзаки произвела бы в новостях куда большее впечатление, чем какая-то второразрядная фотомодель или любимец публики, строящий из себя звезду.

– Мне стало интересно, и я попросил Тануму-сана накопать что-нибудь о ней. Вроде она из Иокогамы, из известной старинной фамилии, и информация о делах, к которым она имеет отношение, строго дозируется, чтобы не запятнать честь семейства.

– Из знатной семьи, красавица, да еще и детектив в придачу… Просто супер! У вас с ней есть общее – желание влезть в какое-нибудь сложное дело. Почему же ты раньше с ней не законтачил?

Зная характер Акэти, я был уверен, что, будучи в курсе, что в нашем университете учится такая уникальная особа, он бы тут же сделал все возможное, чтобы встретиться с ней. Однако…

– У меня тоже есть гордость, – с неохотой проговорил Акэти.

– Что-что?

– У нее есть реальные достижения. О них открыто не говорят, но, я слышал, ей объявили благодарность за помощь полиции. А мне чем похвастаться? Мне рано с ней равняться.

А-а… понятно. Акэти, видимо, считал эту девушку – из известной семьи, да еще известного детектива – своим конкурентом. Возможно, ему просто не хотелось быть вторым номером, и он полагал, что встреча с ней станет как бы признанием ее превосходства над ним.

Но вообще все это очень странно. Если Кэндзаки такая опытная и успешная, почему ее так заинтересовала суета вокруг записки с угрозами, полученной Клубом киноведов – одним из кружков, которых в университете с избытком? Я по-прежнему не понимал, зачем ей понадобилось затаскивать нас на предстоящее мероприятие. Вряд ли она особо рассчитывала на наши скромные силы.

– Хамура-кун, я точно знаю, что все это значит, – с серьезным видом заявил Акэти.

– И что же?

– Это вызов, который знаменитый детектив бросает известному тандему из университета Синко.

– То есть мы с тобой тандем? И с каких же пор?

– Естественно, тандем. Ты мой помощник.

Впадать в уныние Акэти явно не собирался.

– Как бы то ни было, мы не знаем, что у нее на уме. Цель предложенной нам сделки неясна, поэтому мы должны быть настороже.

4

По пути мы пересели с JR[19] на частную ветку, в ожидании поезда пообедали, хотя для обеда было еще рано, и через полчаса прибыли на станцию назначения. Металлический каркас станционного здания, когда-то покрытый свежей пастельно-зеленой краской, сильно выцвел, персонала не было видно. Возможно, он этой станции не полагался.

Только мы направились к лестнице, чтобы спуститься с платформы, как сзади нас кто-то окликнул:

– Акэти! Кэндзаки!

Мы обернулись и увидели парня и девушку. Видимо, они ехали в другом вагоне. При виде парня Акэти широко улыбнулся.

– О-о! Синдо-кун! Спасибо, что согласился нас принять.

На лице парня появилась натянутая улыбка. Так вот он какой, президент Клуба киноведов… Худой, в очках, робкий с виду, хотя нет, извините, – скорее серьезный.

– По правде говоря, я бы не дал разрешения, если б не предложение Кэндзаки-сан. Короче, это особый случай. Желаю приятно провести время.

Судя по тону, на самом деле Синдо хотел сказать, что не испытывал ни малейшего желания приглашать нас в компанию киноведов. Навязчивость Акэти вызывала у него отторжение.

Потом Синдо и приехавшая с ним девушка обернулись ко мне и представились:

– Аюму Синдо, президент Клуба киноведов, третий курс, факультет искусствоведения. А это…

– Рэйка Хосикава, тоже с третьего курса, тоже искусствоведение. Занимаюсь в драматической студии, приглашена на съемки. Рада познакомиться.

Симпатичная мордашка поп-звездочки, вьющиеся каштановые волосы. Она была хороша, но по-другому, не так, как Кэндзаки. На руке у нее блестело кольцо. Такое же было у Синдо. Кольца говорили о том, что он ее парень, а она его девушка.

Мы тоже представились. Когда Кэндзаки назвала свое имя, Синдо сказал, поклонившись:

– Спасибо, что приехали. Мы никак не могли собрать нужное количество…

Он говорил с Кэндзаки совсем не так, как с Акэти. Будучи на год старше ее, демонстрировал образцовую вежливость. Однако она все его любезности пропустила мимо ушей.

– Ладно. У меня свой интерес к этой поездке.

Свой интерес? Я попытался прочесть на ее лице, что она имела в виду, но безуспешно.

– Кто еще должен приехать?

Акэти обвел взглядом пустую платформу. Нам не сказали, сколько всего будет участников. До назначенного времени сбора оставалось пятнадцать минут.

– Двое едут прямо в пансионат; они на машине, привезут все что нужно для съемок. Еще трое должны быть где-то здесь, – ответил Синдо.

Пройдя через турникеты, мы вышли на улицу, где на нас разом обрушились лучи палящего солнца и звон цикад. Мир перед нами на секунду стал ослепительно-белым, и мне вспомнились летние каникулы в деревне, куда я в младших классах ездил к покойному дедушке.

– А! Вон они!

На маленькой площади перед станцией стоял вместительный минивэн.

– Я в туалет, руки помыть, а вы идите, – сказала Хосикава.

Когда мы подошли к минивэну, с водительского места вылез мужчина с приветливым лицом и в очках; пожалуй, в начале четвертого десятка.

– Добрый день! Вы из университета Синко, полагаю? Я управляющий пансионатом Юито Канно.

– А где же тот управляющий? Ну, который был в прошлом году? Уволился? – со слегка озабоченным видом поинтересовался Синдо.

– Совершенно верно. Я работаю здесь с ноября прошлого года. Ваши товарищи ждут вас в машине.

Широко улыбаясь, Канно раздвинул дверь минивэна. Три девушки, прибывшие раньше нас, уже сидели внутри.

Увидев их, я сразу подумал, что здесь что-то не так. В минивэне было четыре ряда сидений: два, два, три и три. Вместе с водителем нас набралось девять человек. По идее, ожидавшая нас троица должна была устроиться в третьем или четвертом ряду. Однако в последнем ряду сидели только двое, а еще одна расположилась от них на максимальном удалении – впереди, рядом с водительским местом, как бы на другом полюсе магнита.

Синдо, похоже, тоже обратил внимание на такую странную диспозицию. На его лице мелькнуло озабоченное выражение, но он, ничего не сказав, уселся во втором ряду. Акэти сел рядом с ним, а мы с Кэндзаки устроились в третьем ряду, оставив еще одно место для Хосикавы, если ей захочется сесть с нами.

Интересно, почему та девушка выбрала место рядом с водителем? Если даже с теми двумя, что заняли задние места, у нее отношения не очень, почему она села именно туда?

Девушка, похоже, почувствовала на себе взгляды и, резко обернувшись к нам, сообщила, что в машине ее укачивает.

Судя по всему, она была очень сообразительная, умная. И очень симпатичная. Акэти, сидевший ближе всех к ней, тут же отреагировал:

– Не беспокойтесь. Моя фамилия Акэти. А ребята сзади – Хамура и Кэндзаки.

– Сумиэ Набари, второй курс, факультет искусствоведения.

С этими словами девушка снова повернулась вперед. Казалось, она немного нервничает.

У нас за спиной раздался резкий голос:

– А я – Такаги, а это – Сидзухара.

Девушки, сидевшие сзади, смотрелись странновато. Сидевшая справа Такаги – долговязая (почти на голову выше своей соседки), довольно решительного вида девица. И маленькая, тихая Сидзухара – слева. С внешностью у обеих всё было в порядке. Такаги производила сильное впечатление короткой, под мальчика, прической и правильными чертами лица, в то время как Сидзухара с черными как смоль волосами выглядела мягкой и женственной. Любезными назвать их было трудно – обе даже не посчитали нужным сообщить, с какого они факультета. Атмосферу, которую создавала вокруг себя эта троица, назвать приятной язык не поворачивался. С подбором людей у Синдо явно были проблемы.

– Извините за задержку.

Хосикава появилась как раз вовремя, чтобы разрядить гнетущую обстановку, и минивэн выехал с площади. Через десять минут из окрестностей исчезли все дома, вокруг рос густой лес. По той стороне дороги, по которой ехал минивэн, машины тянулись еле-еле нескончаемой вереницей.

– Тут всегда такой трафик? – удивился Синдо.

Канно взглянул на него в зеркало заднего вида.

– Нет, обычно здесь свободно. Но сегодня и завтра у нас здесь, в парке, мероприятие под открытым небом.

– Какое?

– Рок-фестиваль Сабэа, – послышался сзади голос Такаги. – Раньше я о нем только слышала, но в этот раз, как говорят, приедут довольно известные группы. Скажи, Мифую?

– Да, – еле слышно произнесла Сидзухара и кивнула. Такаги держалась с достоинством старшекурсницы. Не иначе, училась вместе с Синдо?

– В прошлом году мы вроде на неделю позже сюда приехали, – заметила Такаги.

«Ого!» – подумал я и спросил:

– Вы в прошлом году тоже участвовали, Такаги-сан?

– Угу… – выдавила она из себя. Было видно, что девушка отнюдь не в восторге от нашего присутствия.

– Из всех только мы двое были здесь в прошлом году, – дополнил Синдо невразумительный ответ Такаги. Значит, о событиях годичной давности известно только им? Надо взять это на заметку, решил я.

– Вот программа нашего пребывания.

Хосикава раздала всем буклетики на шести скрепленных степлером страничках. На обложке – рисунок с изображением резвящихся на берегу озера животных. Видимо, творение кого-то с факультета искусствоведения.

– Чувствуется рука.

– Спасибо. Это я нарисовала, – призналась Хосикава.

В буклете было расписано все, что ожидало нас в предстоящие три дня, а также имелся план расселения по номерам. Кто где будет жить, определили заранее. Пансионат назывался «Вилла “Фиалка”». Всего там должны были поселиться десять человек – из Клуба киноведов, из драматической студии и мы с Акэти, люди со стороны. Но обращало на себя внимание одно обстоятельство, которое в буклете не объяснялось. Всего в пансионате числилось шестнадцать гостевых номеров, расположенных на втором и третьем этажах, но на шести из них имен гостей не было.

– Я думал, людей будет больше, – сказал Акэти, разглядывая план. – Сколько примерно здесь членов вашего клуба?

– Меньше половины. В сборе участие необязательно. Хотя это дает шанс немного подзаработать. Если мы снимем что-то удачное, фильм может купить кинокомпания, владелец которой – отец одного из наших выпускников. Этот парень тоже приедет вместе с двумя друзьями-однокурсниками.

Многословные объяснения, в которые пустился Синдо, однако, не дали ответа на вопрос, почему так мало членов Клуба киноведов решились отправиться в эту поездку.

Пока шел разговор, сидевшие в минивэне девушки, за исключением Хосикавы, никак себя не проявляли. Слышны были только голоса юношей, которые вяло перебрасывались словами и, похоже, уже потеряли нить разговора.

В итоге речь зашла о Клубе любителей детективов. Я заговорил о книгах, которые считал вполне достойными, а кто-то назвал несколько детективных фильмов. И тут Хосикава, ни о чем не подозревая, наступила на мину.

– Я только сейчас поняла. Вы не из Общества детективной литературы. Я спутала.

– Ха-ха! Ну конечно! Они люди известные. Куда нам до них…

– Извините, но почему у нас в универе два одинаковых клуба?

Мне хотелось крикнуть: «Стоп! Акэти сейчас взорвется».

Я сидел за ним и лица его не видел, но живо мог представить, какую гримасу он скорчил, когда его поставили на одну доску с ничтожествами из Общества детективной литературы, полными нулями. Но Хосикава не останавливалась и взорвала вторую мину:

– А чем вы занимаетесь у себя в клубе?

Взгляд ее ясных глаз был обращен на меня. Не надо задавать лишних вопросов. Что за привычка – лезть напролом и совать нос в дела, которые тебя не касаются… Но помощь пришла с неожиданной стороны.