Просто жизнь

Елена Фокс

Просто жизнь

Пролог

Я стояла у бара, допивая уже четвёртый по счету бокал шампанского, и смотрела на первый танец молодожен. Карен очень шло ее свадебное платье: прямое в пол цвета слоновой кости. Разрез на подоле чуть ниже бедра, кружевной верх и треугольный вырез на спине. Невеста выглядела одновременно элегантно и сексуально. Патрик тоже был великолепен в своем иссиня-черном костюме. Достаточно великолепен, чтобы не затмевать невесту.

Церемония проходила в небольшой часовне недалеко от отеля, и гостей было вдвое меньше чем на банкете. Так захотела сама Карен, а, как говорится, слово невесты – закон.

Я была счастлива за друга, за них обоих. Ребята прекрасно смотрелись вместе и было видно насколько сильно они влюблены друг в друга. Это особенно замечалось в мелочах: влюбленных взглядах, которыми они постоянно обменивались, в мимолетных касаниях, как будто они просто не могут без этого.

Да, я была счастлива за них, и не скрывала слез, когда они обменивались клятвами и кольцами. Но все же я была рада, что официальная часть подошла к концу, и больше не надо было постоянно всем улыбаться. Я старалась не показывать своего личного горя в столь замечательный для пары день. Но, кажется, мне не удалось обмануть Эйдена. Братик слишком хорошо меня знал.

– Что с тобой, Джой? – спросил, подошедший ко мне брат. – Ты весь день как будто сама не своя.

– Всё в порядке, Эйден, – рот растянулся в очередной улыбке, от которой болело уже, кажется, все лицо. – Небольшие трудности на работе, а так все отлично.

– Кого ты обманываешь сестрёнка? Уж я то знаю, когда ты улыбаешься по-настоящему, а когда заставляешь себя это делать. И кстати, где твой французишка Пьер? Неприятности в раю?

Имя бывшего парня резануло слух. Видимо я все же выдала себя, потому что Эйден сочувственно улыбнулся и погладил меня по плечу.

– Вы расстались? – брат не стал ходить во круг да около. – Поэтому ты грустная?

– Да, – все же пришлось ответить. Пускай лучше он думает, что я расстроена расставанием с Пьером, чем начнет расспрашивать дальше. А я была не уверена, что смогу сдержаться.

– Не переживай из-за него, сестрёнка. Лично мне он никогда не нравился.

– Я знаю. Ты не утруждал себя скрывать это.

Эйден улыбнулся, но я знала, что он правда волнуется за меня. Именно поэтому я не хотела, чтобы кто-то знал. Не сегодня.

– Не говори пока никому, хорошо? – попросила я брата. – Не хочу отвлекать на себя внимание.

– Как скажешь, – согласился он, переводя взгляд на шедшего к нам нетвердой походкой Итана.

– Дружище, ты куда пропал? – произнёс Итан пьяным голосом, обнимая Эйдена. – Вернулся к столику, а тебе нет. О! Ты решил взять еще коктейли?

– Так, кажется, кому-то хватит пить на сегодня, – засмеялся брат.

– Ну нет! – обиженно воскликнул Итан. – Один из моих лучших друзей женился, и я намереваюсь сегодня напиться!

– А кто тебя такого в номер потащит?

– Ну ты же не бросишь своего лучшего друга в беде, правда, солнце? – жалобно простонал Итан, вызывая у меня улыбку.

– Мы пойдем подальше от бара, – шепнул мне Эйден и, схватив Итана за руку, потащил по направлению к столикам.

Я кивнула ребятам, а сама осталось допивать уже четвертый по счету бокал шампанского. Или даже пятый? Кажется, мне тоже было пора остановиться. Но упоминание бывшего почти жениха немного вывело меня из равновесия.

Свадебный банкет проходил в отеле и для всех гостей были сняты номера. Невеста постаралась, чтобы все пары в этот день почувствовали дух романтики. Никто же не знал, что Пьер бросит меня прямо накануне свадьбы и романтически украшенный номер почти доведёт меня до истерики.

Пьер. Я не виню его в том, что он решил расстаться. У него были на то веские причины, о которых я точно не хотела ни с кем говорить.

Молодожены закончили свой танец, и я присоединилась к всеобщим аплодисментам. Желание как можно быстрее оказаться дома все усиливалось, но мне не хотелось показаться грубой.

В маленькой сумочке зазвонил телефон. Взглянув на экран мобильника, я облегченно вздохнула. Никогда еще так не радовалась звонку с работы.

– Слушаю.

– Джой, – сочувственно произнес Роберт, главврач в больнице, где я работала, и мой непосредственный начальник. – Прости, что приходится тебя отвлекать от праздника, но ты срочно нужна здесь.

– Что случилось? – наигранно возмущенно спросила я. Ох, Роберт, если бы ты только знал, как я была благодарна твоему звонку!

– Ножевое, пятнадцатилетней парень, задеты внутренние органы, – Роберт говорил коротко и по делу.

– Я буду через пол часа, – ответила я, но взглянув на бокал шампанского в руке, вздохнула: – Черт, Роб! Я не могу оперировать. Выпила шампанского.

– Может будешь ассистентом? Операцию проведет Джонатан? – предложил Роберт.

– Хорошо. Предупреди его, чтобы не было сюрпризов.

Он хмыкнул в трубку и скинул. Посмотрев на молодожёнов – они разговаривали с родителями Карен – я решила предупредить о своем уходе.

Попрощавшись с молодоженами и в очередной раз пожелав им долгих лет брака, я вышла на улицу. Поймав такси, поехала в больницу.

Да, работа – именно то, что мне сейчас было нужно. Работа всегда помогала мне в трудных ситуациях. Когда от тебя зависит чья-то жизнь, нет места посторонним мыслям. Сейчас это было как нельзя кстати.

Глава 1

Два года спустя.

Зайдя домой, включив свет и бросив сумку на пол, я тяжело опустилась на диван. Глаза закрывались сами собой, а руки дрожали от перенапряжения. Тяжелая операция, длившаяся почти восемь часов, сутки без сна – это истощило меня и физически и эмоционально. Но все было не зря! Сейчас Милли Питерс отсыпается, окруженная любовью и заботой своей семьи.

Сидя с закрытыми глазами, я почувствовала как на колени село что-то тяжелое, мягкое и мурчащее. Приоткрыв один глаз, я увидела большого рыжего кота Тормунда, или просто Тори.

Это «маленькое» чудо я нашла год назад на улице. В тот день была ужасно дождливая погода. Я возвращалась с работы и, уже заходя в дом, вдруг услышала тихое мяуканье. Оглядевшись, я обнаружила маленького рыжего котенка под припаркованной машиной. Видимо, малыш решил таким образом спрятаться от дождя. Увидев меня, кроха не испугался, а наоборот еще громче замяукал и побежал ко мне, будто зная что я его не брошу на произвол судьбы. И, конечно, я не бросила. Придя домой, я помыла найденыша, высушила и накормила. Наевшись от пуза, малыш довольно устроился со мной на диване и заурчал.

Я поглаживала котенка за ушком и думала, как же его назвать. По телевизору как раз шел сериал «Игра престолов». В последнее время я на него подсела. На экране появился рыжий мужчина – Тормунд Великанья смерть, и мне пришла в голову отличная идея. Так я и назвала своего рыжего найденыша Тормундом.

Густая шерсть, пышный хвост и милые кисточки на ушках. Оказалось, что котик то совсем не простой, а породы мейн-кун, одна из самых крупных пород кошек. Когда мне об этом сказал ветеринар, я испугалась, что кто-то его возможно ищет. Я выложила объявление в интернете и расклеила лестовки по нашему району, но никто так и не отозвался. И тогда я с чистой совестью оставила котенка у себя.

А год спустя, мой личный Тормунд сам выглядит как великан. Огромный рыжий котяра весом почти десять килограмм! Мы на удивление хорошо ужились вместе. Я регулярно поставляла ему еду, а он периодически баловал меня своим мягким урчащим присутствием.

Вот и сейчас Тори удобно устроился у меня на коленях, всем своим весом прижимая меня к дивану. Я не хотела тревожить кота, но мне просто необходимо было сходить в душ и нормально выспаться.

Кот недовольно мяукнул, когда я столкнула его с колен, глянув злыми желтыми глазами.

– Извини, Тори, но я так устала, что нет сил с тобой нежничать, – сказала я коту, вставая с дивана.

Так, отлично! Уже начала разговаривать с котом. Так и до шизофрении недалеко. Одиночество точно рано или поздно сведет меня с ума!

После расставания с Пьером, я ни с кем не заводила серьезных отношений. Не было желания разочаровывать кого-то в очередной раз. Несколько неудавшихся свиданий, и я наконец поняла, что это не мое. В моей жизни есть место только двум вещам – это Тормунд и работа. На все остальное просто не оставалось ни времени ни желания.

Встав под горячий душ, я застонала от удовольствия. Почти сутки на ногах, все мое тело просто вопило от усталости и напряжения.

Работа отнимала большую часть моего времени. Да что там большую часть, вся моя жизнь была работа! Сколько я себя помнила, я мечтала стать врачом. В детстве играла с куклами в больницу, проводила операции и наблюдала за их восстановлением. Позже детские игры превратились в более осознанные мечты. Родители были счастливы, дочь – врач, это престижно. Поэтому они всячески поддерживали мой интерес к медицине.

Я поступила в колледж, отучилась, затем практика, интернатура, ординатура. Я добилась успехов в карьере. В свои тридцать лет я уже была успешным хирургом Массачусетской больницы. Меня уважали коллеги, ценили пациенты, родители мной гордились. Число спасенных мною жизней уже перевалило за пятый десяток.

Однако, могла ли я сказать, что была счастлива? Моя мечта сбылась, но несмотря на все успехи, я до сих пор была одна – ни мужа, ни детей. Я все еще жила в той же маленькой квартирке, которую мне подарили родители.

Кончено, я уже давно могла позволить себе купить новое жилье, но зачем? Я жила с котом, а нам двоим места вполне хватало. Да и до работы было рукой подать.

Мама не уставала мне напоминать, что мои биологические часики тикают, и скоро будет поздно заводить семью. Она радовалась моим успехам, но сама Патрисия Коннорс всегда была домохозяйкой. Она никогда не стремилась к карьере, не знаю из-за общественных устоев или просто не хватило амбиций, но всю свою жизнь она посвятила семье. По крайней мере, она сама так думала и говорила об этом всем остальным.

На самом же деле большую часть детства меня и Эйдена воспитывали няни. Потом за Эйдена отвечала я. Няни оставались, но выполняли лишь функцию наблюдателя. Я сама воспитывала Эйдена, купала его, кормила, укладывала спать.

Я прекрасно помнила, когда увидела его в первый раз. Мне было четыре года с хвостиком. Маму только что привезли из роддома. Отец предлагал мне поехать вместе с ним за мамой и моим младшим братом, но я наотрез отказалась. Я была еще ребенком, и была уверена, что младший брат заберет последние крохи материнского внимания себе. Он еще не родился, а я уже его ненавидела. Но когда мама приехала и показала мне малыша Эйдена, я не могла оторвать от него глаз. Это был самый милый и самый красивый младенец на всем белом свете! Маленькие черные волосики и огромные синие глаза, смотрящие как будто прямо мне в душу. Я не отходила от него ни на секунду. Иногда вставала ночью и слушала как он спит. Мама рассказывала, что меня часто находили утром спящей в его детской.

Сейчас мы с Эйденом были уже не так близки. Мы оба выросли, у каждого была своя жизнь. Но я с теплотой вспоминала те дни, когда он был совсем крохой. Наверное, именно тогда, приглядывая за ним, я поняла, что в будущем хочу быть мамой. Но не сваливать детей на няню, а проводить все время с ребенком.

А потом я захотела быть врачом, и создание семьи ушло на второй план.

Я думала, с Пьером все сложиться. Он с таким понимаем относился к моей работе. Не психовал из-за наших редких встреч, и ночных вызовов. Но, видимо, нам просто не суждено быть вместе.

Может, все дело было во мне? Может, я просто была не создана для семьи? Появись у меня сейчас муж, я бы не смогла пожертвовать карьерой ради него. А заводить ребенка и сваливать его воспитание на нянь я категорически не хотела.

Ложась в кровать, я положила телефон на тумбочку. С работы могли позвонить в любое время. Тори лег в ногах, утробно мурлыкая. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и практически моментально провалилась в сон.

***

Кажется, прошла всего секунда после то как я уснула, как вдруг раздался звонок мобильника. Взяв телефон и не открывая глаз, я ответила:

– Алло?

– Джой, прости, что разбудил, – послышался голос Роберта, мой персональный ночной кошмар. – Ты мне срочно нужна. Авария на Вашингтон-стрит. Водитель умер на месте, его жену везут к нам. Состояние тяжелое.

– Роб, – сонно произнесла я. – Ты же знаешь, что я с суток. Неужели в больнице заняты все хирурги?

– Джой, она беременна, – резко выдохнул он. – Ребенка еще можно спасти. У тебя есть опыт в проведении подобных операций.

– Сейчас буду, – ответила я, сбрасывая звонок. Дальнейший разговор не имел смысла и лишь отнимал время. Вскочив с кровати, я спугнула спящего Тормунда. Кот укоризненно посмотрел на меня и тут же вновь уснул.

Насыпав Тори корма в миску, я ушла. Больница находилась всего в квартале от моего дома. Несколько лет назад я приобрела себе машину – серую mazda. Машина была просто отличной, но ездить на работу я предпочитала на стареньком велосипеде – и быстро, и для здоровья полезно. Особенно удобно было при моем графике работы, когда время на сон выделить сложно, не говоря уже про спорт. Но несмотря на не совсем здоровый образ жизни, я выглядела вполне прилично. И ежедневные прогулки на велосипеде этому способствовали.

До больницы я доехала за считанные минуты. Уже переодеваясь, мне сообщили, что пациентку доставили.

Глубоко вздохнув, я вошла в операционную. На столе лежала молодая девушка примерно на седьмом месяце беременности. Санитары уже подключили ее к аппарату, оставалось дело за мной.

У меня был маленький ритуал. Во время операции я читала стихи – в своей голове, конечно, иначе меня приняли бы за чокнутую. Это помогало мне сосредоточиться, и в целом помогало сохранять здравый рассудок.

Сегодня я выбрала «Ромео и Джульетта». Осмотрев пациентку, я выслушала отчет санитара и приступила к работе.

Глава 2

Я стояла на улице за углом больницы и судорожно докуривала третью сигарету подряд. Вообще, я не имела этой вредной привычки. Позволяла себе выкурить сигаретку другую только в редких случаях, например, когда умирал пациент. На самом деле, мне невероятно везло в этом плане, и за мою довольно продолжительную практику смертей было очень мало. Но никто от этого был не застрахован. Даже самые лучшие врачи мира не могут спасти человека обреченного на смерть.

Двадцатидвухлетняя Вирджиния Келлер скончалась во время операции.

Я понимала, как врач и профессионал своего дела, что мы сделали все возможное, но, несмотря на это, нервно докуривала уже третью сигарету.

Вирджиния и ее муж Уильям Келлер, по какой-то зловещей иронии, ехали именно в эту больницу на плановый осмотр плода. Им никак не удавалось узнать пол ребенка, он каждый раз лежал не в том положении. Сегодня они надеялись это выяснить. Возможно, Вирджиния сидя рядом с мужем гладила свой живот и просила ребеночка лечь правильно, чтобы они могли узнать кто он. Наверное, Уильям повернулся к ней с ласковой улыбкой, произнося слова о любви. Наверное…

Теперь никто об этом не узнает. Они были на пол пути в больницу, когда со встречной полосы в них врезалась другая машина. Водитель не справился с управлением. Все произошло за секунду. Основной удар пришелся по стороне водителя, поэтому Уильям умер сразу. Вирджиния потеряла сознание и так больше и не очнулась. Черепно-мозговая травма и перелом шейного позвонка оказались смертельными. Но нам удалось спасти ребенка. Семимесячная девочка… Вирджиния так и не узнала, что у нее будет дочь.

– Джой? – тихо позвал Роберт. Я даже не заметила, когда он успел подойти. – Ты как?

Я сделала последнюю затяжку и, потушив сигарету, выкинула ее в урну. Посмотрев на своего начальника, я тяжело вздохнуло и произнесла:

– А ты сам как думаешь, Роб?

– Джой, ты ведь знаешь, что твоей вины здесь нет? Ты сделала все возможное и тебе удалось спасти ребенка.

– И оставить ее сиротой, – горько добавила я. – Это мне тоже удалось.

– Девочка… – начал было Роберт, но я его резко перебила:

– Роб, не надо, ладно? Я все понимаю сама. Знаю, что ее было не спасти, просто…

Я запнулась, не в силах подобрать нужные слова. И были ли они? Каждый раз когда кто-то умирал, я начинала все анализировать, стараясь понять, могла ли я сделать что-то по другому и спасти человека? И даже если ни единого шанса не было, то я никак не могла избавиться от чувства, что можно было добиться большего!

– Послушай, Джой, – так и не дождавшись когда я закончу мысль, заговорил Роберт. – Ты сделала все правильно. Девочка спасена и благодаря тебе будет жить долго. А сейчас иди домой и хорошенько отоспись. А я в свою очередь постараюсь тебя не беспокоить дня два, чтобы ты отдохнула.

– Нет, – я отрицательно затрясла головой. – Я не могу сейчас уйти. Состояние девочки стабилизировалось, но кризис еще не миновал.

– Она не твоя пациентка.

– Она стала ею, после того как ее мать умерла на моих глазах. И больше мы это не обсуждаем, – видя, что Роберт не собирается спорить со мной, я спросила: – Что с родственниками погибшей? С кем-то уже связались?

– Да. Нашли номер ее брата. Родителей, я так понял, ни у нее ни у мужа не было. Эрик Уилсон уже едет сюда, но про сестру еще не знает.

– Хорошо, – устало произнесла я. – Я сама ему сообщу о Вирджинии и ее муже.

– Дорогая, ты уверена?

– Да, Роберт, уверена.

Коротко кивнув мне, он пошел в сторону главного входа. Еще раз вздохнув полной грудью, я двинулась за ним.

Мне предстоял нелегкий разговор, и надо было морально к этому подготовиться. Тяжело терять пациента, но еще тяжелее сообщать об этом его родственникам. Видеть как они страдают порой просто невыносимо.

Я хорошо помнила свой первый раз. Тогда я была еще практиканткой и впервые оказалась на операции. Пациентом был мужчина пятидесяти трех лет. Опухоль головного мозга. Операция прошла успешно, и меня оставили с дежурным врачом наблюдать за его состоянием. Все было хорошо, и я была уверена, что он выживет. Мысленно я представляла, как обрадуется его жена и сын, ведь они так переживали перед операцией. Ночью мужчине стало хуже – внутримозговое кровоизлияние, отек мозга. Его увезли на экстренную операцию, но спасти так и не удалось.

Не я сообщала его родственникам о смерти, но я присутствовала при этом. Не передать словами как это было тяжело. После случившегося меня направили на консультацию к психологу. Это нормальная практика, когда ты работаешь врачом.

Тяжелее было, когда умер мой первый пациент. Снова беседы с психологом. Я бы сказала, что со временем привыкаешь, становишься жестче. Но на самом деле, к такому нельзя привыкнуть. Да, ты меньше эмоций показываешь при всех, но внутри с каждым погибшим пациентом умирает часть тебя.

Зайдя в здание больницы, я первым делом пошла в отделение интенсивной терапии, где лежала родившаяся девочка. Все показатели были в норме, за ней велось постоянное наблюдение. Бросив беглый взгляд на ребенка, я пошла встречать брата Вирджинии.

Мужчина стоял у стойки регистрации и громко просил сообщить ему о сестре. Мне было жаль его. Он был в панике, не знал почему его позвали, и никто не хотел ему помочь. Конечно, никто не хотел брать на себя обязанности гонца плохих новостей. Никто, кроме меня. Я подошла к мужчине и, осторожно коснувшись плеча, спросила:

– Эрик Уилсон? Здравствуйте, я доктор Коннорс.

– Да, – он тут же повернулся и с надеждой посмотрел на меня. – Это я. Вы врач моей сестры? Вирджинии Келлер? Что с ней? Мне позвонили из больницы, но ничего не говорят? Скажите, с ней все в порядке? Что-то с ребенком?

Мистер Уилсон закидал меня многочисленными вопросами, на которые мне необходимо было ответить. Но слова никак не шли. Я попросила его следовать за мной в мой кабинет, стоило увести его подальше от любопытных глаз. Никто бы не хотел, чтобы в такой тяжелый момент все вокруг на него смотрели.

Эрик Уилсон подозрительно взглянул на меня, но, ничего не ответив, пошел в указанном направлении. Наверное, он уже что-то подозревал. Он же не был идиотом и скорее всего понял, что если бы все было хорошо ему бы уже сообщили. Может, он о чем-то догадывался, но упорно отгонял страшные мысли, стараясь не думать о плохом.

Мы зашли в мой кабинет. Я плотно закрыла за собой дверь и предложила Эрику присесть.

– Нет, доктор Коннорс, я постою, – в его голосе слышалось недовольство и зарождающая злость. – Может мне уже наконец объяснят, что здесь происходит? Где моя сестра?

– Мистер Уилсон, – начала я мягким голосом. – Ваша сестра со своим мужем умерли. Несколько часов назад они попали в аварию. Уильям погиб на месте, а Вирджиния скончалась во время операции. Мне очень жаль, мистер Уилсон.

Эрик тяжело опустился в стоящее рядом кресло. Секунду назад это был здоровый мужчина, и вот он как будто постарел на десять лет разом. В глазах встали слезы. Я и сама с трудом сглотнула ком стоящий в горле, но мне следовало быть холодной и профессиональной. Если бы я дала волю чувством, ни к чему хорошему это бы не привело. Я врач, а значит должна быть сильной.

– Господи… – выдохнул мистер Уилсон. Он провел рукой по голове, взлохмачивая короткие волосы, потер глаза, стряхивая набежавшая слезы. Всхлипнув, он резко вскочил и выкрикнул: – А ребенок? Вирджиния была беременна! Ребенок тоже..?

– Ребенка удалось спасти, – ответила я на не высказанный вопрос. – Это девочка.

– Девочка? Да, Джинни надеялась, что будет девочка. Так ждала, когда будет известен пол… – и тут Эрик все таки не выдержал, и зарыдал в голос.

Я стояла рядом и, не придумав ничего лучше, подошла и обняла его. Это было не профессионально, но мы ведь были одни, а Эрик только что узнал о смерти своей единственной сестры. Самое меньшее, что я могла сделать – это обнять его и попытаться утешить.

– Простите, доктор, мне… – чуть успокоившись, начал оправдываться мистер Уилсон, отстраняясь от меня.

– Все в порядке, – тихо произнесла я.

– Девочка, моя племянница, как она? Могу я ее увидеть.

– Она сейчас находится под наблюдение врачей в отделение интенсивной терапии. Девочка родилась раньше на два месяца, поэтому ее поместили в специальный инкубатор. Были небольшие проблемы с дыхательными путями, но сейчас ее состояние стабилизировалось. Я могу вас провести в палату, чтобы вы убедились сами, но, к сожалению, находиться там сейчас нельзя.

Эрик молча кивнул, вытирая влажное от слез лицо. Поняв, что он хочет увидеть девочку, я пригласила его следовать за мной. Мы быстро дошли до нужной палаты. Подойдя к инкубатору с дочерью Вирджинии, я сначала убедилась, что все в порядке, и только после этого пустила мистера Уилсона.

Он внимательно смотрел на ребенка и по лицу его вновь покатились слезы. Эрик коротко улыбнулся, глядя на крохотного человека в инкубаторе, а затем обратился ко мне:

– С ней все будет хорошо?

– Сейчас ее состояние стабильное, но она родилась раньше срока и ее внутренние органы не успели полностью сформироваться. Именно поэтому мы содержим ее в этом инкубаторе. Он оборудован автоматической подачей кислорода, поддерживает оптимальную температуру и влажность. Мы круглосуточно наблюдаем за ее состоянием и сумеем предотвратить любую появившуюся проблему.

– И как долго ее здесь продержат?

– Все зависит от ее здоровья, но не менее двух месяцев, – ответила я на очередной вопрос Эрика. И прежде чем он успел еще о чем то спросить, я сама задала интересующий меня вопрос: – Мистер Уилсон, я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах не подходящее время говорить об этом, но вам нужно подумать об опекунстве над ребенком и…

– Джульетта, – внезапно перебил меня Эрик.

– Что?

– Ее зовут Джульетта. Вирджиния говорила, что если будет дочь, она назовет ее Джульеттой, – задумчиво произнес мистер Уилсон, глядя на ребенка. Когда он повернулся ко мне, его взгляд был уже чуть более ясным, как будто он решил обо всем подумать позже, а сейчас были вещи важнее. – Да, это не самое подходящее время, но вы правы. Вирджиния с Уильямом составили завещание – в случае их смерти опекуном являюсь я. Конечно, никто и подумать не мог, что это действительно произойдет. Я подготовлю все необходимые документы пока Джульетта в больнице. Думаю, к выписке я уже смогу ее забрать.

Я была впечатлена. Вот так просто? Забрать новорожденного ребенка погибшей сестры? Это ведь не щенок какой-то! И даже щенок требует определенного ухода. Хотя, меня это не касалось. Моя задача была следить, чтобы девочка покинула эту больницу здоровой, а остальное уже не в моей компетенции.

– Хорошо, мистер Уилсон, – тихо произнесла я.

Он смотрел на спящую в кувезе девочку, уже не обращая на меня внимание.

Джульетта. Красивое имя. Я надеялась, что у нее в жизни сложиться все гораздо лучше, чем у героини Шекспира.