Андрей в отделе был новеньким. Поэтому еще не успел разобраться кто с кем, что к чему и часто удивлялся «новым» порядкам. В тоже время его двенадцатилетнего опыта оперативной работы хватало, чтобы удивляться молча.

Первым делом новые коллеги просветили Андрея о сложном и извилистом жизненном пути начальника отдела по прозвищу «Рыжий». Полковник Романовский Василий Петрович был человеком весьма не простым как в общении так и в стиле руководства службой.

Начать следует с того, что предыдущие двадцать пять лет своей карьеры он провел в различных специальных подразделениях от желторотого лейтенанта до матерого полковника. За его широкими плечами остались десятки командировок в горячие точки, а на его широкой груди, помимо сомна юбилейных побрякушек, не одна боевая награда.

Тем не менее, в сорок пять ушел на заслуженный отдых (впрочем, была версия, что его «ушли»). На пенсии, опять же по слухам, полковник начал попивать, тяготясь гражданской жизнью. Неизвестно чем бы все для него закончилось, если бы не высокопоставленный друг.

Друг этот, так же полковник с труднопроизносимой фамилией, в отличии от Романовского, являл собой тип человека амбициозного, мечтающего о генеральских погонах, потому служил не в специальных подразделениях, а исключительно на руководящих оперативных должностях. И, наконец, у него появился шанс осуществить свою мечту, так как был он назначен начальником регионального управления службы с генеральским креслом.

Как известно, у любого амбициозного карьериста есть своя команда, которая в кратчайшие сроки снимается с насиженных мест и мигрирует вслед за предводителем.

Буквально в течение квартала новый руководитель Управления расставил на ключевые посты своих людей. По большей мере все проходило мирно и чинно, так как люди, которые занимали эти должности уже упаковали чемоданы, дабы двинуть вслед за своим генералом. Но одно непредвиденное и опасное для будущего генерала обстоятельство все ж возникло.

Беда в том, что новое хозяйство, доставшееся амбициозному полковнику, раскинулось на северных широтах равных Франции, а может и более того и желающих удаляться от «босса» на тысячу километров оказалось не много. Ибо, как говорится, с глаз долой из сердца вон. На крупные отделы проверенных людей еще хватило, а вот должность начальника в маленьком, бесперспективном МРО, с штатом, колеблющемся от десяти до семнадцати человек, оставалась вакантной.

Мал золотник – да дорог, будущий генерал прекрасно осознавал, что для заветного звания вся служба должна работать как часы и ставить абы кого в этой дыре нельзя. Тут он и вспомнил о старом друге – пенсионере. Долго уговаривать Василия Петровича не пришлось. Карьерными амбициями он не страдал, справедливо пологая, что выслужил все что только мог, а возможно и немного больше, но гражданская жизнь стояла костью в горле.

Так отставной спецназовец вновь одел погоны и вступил на новую для себя стезю – руководство, практически, оперативным подразделением. Полковник свято верил в три кита, на которых держится любая служба родине: боевая, строевая и политическая подготовка. А так как он свои взгляды проповедовал весьма воинственно, практически, с первых дней весь немногочисленный личный состав возненавидел нового начальника и прилепил ему прозвище «Рыжий».

– Короче, – подвел итог капитан Слава Белый (последнее являлось как фамилией, так и прозвищем), – дуркует дядя, сил нет.

– Понятно, – кивнул Андрей, а про себя решил скоропалительных выводов не делать. На собеседовании полковник показался ему странноватым, но, отнюдь, не глупым человеком. Но уже на следующий день он понял, что именно имели в виду коллеги.

Утро второй середины марта, в тот день выдалось сказочное. Андрей буквально замурлыкал от удовольствия, выйдя на свежий воздух. Безветренно, солнечно, тепло! Ну что такое минус двадцать, после опостылевшей, вымораживающей все до последней косточки, полярной ночи.

Шагая на службу, настроение Андрея только улучшалось, даже клубы пара, вырывающиеся при дыхании искрились и завивались по особенному, художественно – поэтично. Определенно в такой прекрасный день человек не может хандрить! Поэтому он изрядно удивился, обнаружив в кабинете мрачно-злого Славу.

– Привет! – бросил Андрей, стягивая дубленку. – Чего кислый такой? Случилось что?

– Стрельбы, – буркнул Слава, не ответив на приветствие.

– И чем же сие веселое мероприятие тебя так опечалило? – спросил Андрей. – Погода супер! Съездим, постреляем, развеемся!

– У меня подозреваемый в Кутуб-Яр укатил, а этом между прочим почти четыреста верст.

– Я знаю где это, но все равно не понимаю в чем проблема.

– Его надо сегодня привести, тогда следствие успеет сдать дело до конца месяца. А как я его теперь привезу?

– Знаешь, или я тупой или ты как-то странно объясняешь, – сказал Андрей из под стола, где, пыхтя вытаскивал ногу из тесноватого зимнего ботинка, – не увидел проблемы.

– Стрельбы! – психанул Слава. – Понимаешь? Эти долбанные стрельбы! Когда они закончатся? Туда ехать в одну сторону часов восемь!

– Так, – Андрей наконец-то переобулся и угнездился за рабочим столом, – а ты тут причем?

– Мое дело, мне и ехать надо! А этот точно не отпустит, он на подобных штуках двинутый.

– Это я уже понял, непонятно, чего ты так страдаешь?

– ???

– Ты местонахождение жулика установил?

– Ну…

– Рапортину в следствие передал?

– Ну…

– Баранки гну! Кто старший в следственной группе? – задал вопрос Андрей и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил. – Вот пусть у следаков голова и болит. А уж если так душой болеешь за дело – иди к начальнику СО и пусть он идет к «Рыжему» выбивает командировку.

– А он так и разбежался…

– Слава, ты капитан, он подполковник, если ему плевать, то тебе и подавно следует расслабиться и получать удовольствие от жизни. И потом, кто получит по фуражке за необоснованное продление? А? Подумай.

– Хотя, попробовать можно, – Славик откинулся на спинку стула, что-то прикидывая в уме, – хуже точно не будет.

Слава решительным шагом покинул кабинет, а Андрей, довольный собой и миром в целом, щелкнул кнопкой электрического чайника.

В это время пыхтя и отдуваясь, в кабинет ввалился Василий. Вот уж кого Андрей еще не видел в унынии. Данный персонаж просто лучился оптимизмом даже когда получал очередной выговор с занесением.

– Здоровки! – крикнул он, швыряя на стол шапку. А Белый, что опять проспал?

– Привет, не проспал, пошел командировку выбивать.

– В день стрельб?! И вот сам пошел к «Рыжему»?! – опешил Василий.

– Нет, к Смирнову, – успокоил его Андрей, а сам краем сознания подумал, что парни как-то уж зациклились на этих стрельбах, к чему бы это?

– Все равно, удивлен, – покачал головой Василий.

– А что тут такого удивительного? – поинтересовался Андрей.

– Я ему уж год говорю – некоторые следователи от твоей безотказности совершенно обленились и сели на шею ножки свесив. И как горох об стену. А тут пошел права качать.

– Понятно, видимо ты не так объяснял, мне вот десяти минут хватило перевернуть человеку мировоззрение, чай будешь?

Вернулся злорадно улыбающийся Слава.

– Как прошло? – поинтересовался Андрей, «купая» чайный пакетик в видавшем виды бокале.

– Феерично! – Слава деловито потер ладошки. – Видели бы вы какое у товарища подполковника стало лицо, когда он осознал, что именно ему и именно сегодня идти к «Рыжему». Ух, аж настроение улучшилось. А мне чай налили?

– Поздно, дружище, десять минут девятого, пора вооружаться, – ответил Василий, отставляя полупустую кружку.

Андрей, достав из сейфа кобуру вознамерился надеть ее на ремень брюк, но Василий его остановил:

– Не советую, оружие следует носить на виду.

– В смысле, – опешил Андрей, – поверх дубленки?!

– Да.

– Бред!

– Ну как знаешь, – пожал плечами Василия, – я тебя предупредил.

Минут через двадцать Андрей пытался разглядеть себя в ущербном, висящем на стене зеркальце. На свободной дубленке затянуть портупейный ремень, чтобы не сваливался, удалось лишь в районе груди, отчего кобура оказалась едва ли не под мышкой.

– Клоунада, – проворчал он себе под нос, но так как коллеги выглядели не лучше, смирился.

Наконец по коридорам отделения разнесся зычной голос капитана Цаплина – командира спецназа:

– Отдел! Построение в западном крыле!

Так как кабинет Андрея находился в указанном крыле, на месте построения их троица оказалась первой и Андрей получил возможность убедиться, что коллеги его не разыграли. Личный состав пестрел аляповатыми пуховиками, куртками и разномастными шапками. Единственное, что всех объединяло – перекосившиеся под тяжестью оружия ремни, затянутые в самых немыслимых местах туловища.

«Это не отдел, – подумал Андрей, – а партизанский отряд какой-то».

Из двенадцати человек в форме было лишь четверо: трое спецназовцев и начальник следствия подполковник Смирнов.

Отдел, долго толкаясь и тихо переругиваясь, выстраивался в одну шеренгу, разбираясь по подразделениям, наконец, построились.

Цаплин, терпеливо ожидавший перед строем, подтянулся и неожиданно заорал так, что зазвенело в ушах:

– Отдел! Равняйсь! Смирно!…

«Да что ж ты так орешь?», – подумал, поморщившись, Андрей, но тут поймал взгляд Цаплина, брошенный на дверь начальника, все понял – выслуживается.

Цаплин же продолжал вопить:

– По порядку номеров, слева направо, рассчитайсь!

Первым в шеренге стоял Смирнов который вместо ожидаемого «первый» раздраженно произнес:

– Виктор, ты до одиннадцати считать разучился? Хорош комедию ломать.

Цаплин побледнел и явно растерялся. Спорить с подполковником не хотелось, но и ссориться с начальником хотелось еще меньше. Неизвестно чем бы это закончилось, как ситуацию спас молодой спецназовец, имени которого Андрей еще не запомнил. Неожиданно для всех он гаркнул, что было сил:

– Одиннадцатый! Расчет окончен!

В этот самый момент дверь кабинета начальника широко распахнулось и вышел Он. Чтобы о нем не говорили, полковник был видным мужчиной. Рослый, широкоплечий и даже небольшой животик, появившиеся на пенсии, не вводил в заблуждение, кто победит в рукопашном поединке – достаточно было одного взгляда на круглое жесткое лицо с перебитым носом и несколькими побледневшими шрамами.

Форма на полковнике сидела как влитая. Общую картину не портили даже одетая не по сезону фуражка и специальные перчатки с обрезанными пальцами и накладками на костяшках массивных кулаков.

Полковник остановился, чуть не дойдя до середины строя, и в то же мгновение Цаплин проорав:

– Отдел, равняйсь, смирно! Равнение на середину! – строевым направился к начальнику для доклада.

Подобное Андрея уже не удивляло, терзала мысль сколько вообще этот цирк продлится, торчать в дубленке в хорошо прогретом помещении становилось некомфортно.

Наконец, уяснив сколько человек в строю, кто и по какой причине отсутствует, начальник повернулся к строю:

– Здравствуйте, товарищи!

«Мне это снится» – мелькнуло в голове Андрея, пока выдрессированные еще срочной службой голосовые связки воспроизводили ответное приветствие. Стекла гудели…

– Вольно, – скомандовал полковник.

– Вольно! – продублировал Цаплин и попытался встать во главе своего подразделения, но так как места ему не оставили шеренга колыхнулась и, ломаясь, пришла в движение.

За всем этим нестроевым бардаком полковник следил, задумчиво склонив голову к левому погону. Когда все устаканилось, полковник приступил к личному осмотру подчиненных.

«Одиннадцатому» велел подтянуть ремень, следующему поправить шапку, третьему объявил устный выговор за отсутствие одной пуговицы на бушлате. К Цаплину замечаний не последовало и тот засиял как начищенный самовар и даже запыхтел от удовольствия.

За ним в строю стоял Слава. Его красный пуховик, перетянутый пополам портупейным ремнем делал его похожим на матрешку.

«А вот что он ему велит поправить?» – гадал Андрей, ощупывая плечом кобуру с пистолетом, не сползла ли?

Однако события стали развиваться непредсказуемо.

– Представьтесь.

– Капитан Белый.

– Почему не по форме?

– Не обеспечен вещевым довольствием, товарищ полковник.

– Понятно, – шаг к Василию, – представьтесь.

– Майор Шареев.

– Почему не по форме?

– Не обеспечен…

Когда очередь дошла до Андрея он так уже припух от происходящего, что поперхнулся и выдал нечто:

– Кап..ик..тан Воооло… ик… исьев.

– Мало того, что без формы, – грозно произнес полковник, – так еще и представиться толком не способны…

Андрея, наконец, отпустило и он, не подумав, выдал:

– Никак нет, способен! Растерялся от столь торжественной обстановки! Товарищ полковник!

– Бывает, – не моргнув глазом, сказал полковник, – почему не по форме?…

К концу обхода Андрея подташнивало от жары, а перед мысленным взором проплывали ставшие вдруг четкими воспоминания из далекой молодости: сержант, учебка, плац… На фоне подобных кошмаров подумалось: «Интересно, а Смирнову он велит что-то поправить или как полковник подполковнику отечески лично застегнет пуговку?»

Ни случилось ни того ни другого. Начальник повернулся к строю и выдал:

– Берите пример с товарища подполковника. И форма у него есть и носит он ее безукоризненно.

Вот тут-то Смирнов и решился подать голос:

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

– Да?

Смирнов сделал шаг вперед и совершенно не по уставу, как бы заранее оправдываясь, залепетал, что-то про командировку, следственные сроки и тому подобное. В итоге попросил отпустить со стрельб капитана Белый.

Андрей готов был присягнуть на чем угодно, что, несмотря на стрижку «под машинку» фуражка начальника поползла вверх на вставших дыбом волосах, а потом он и подавно «взорвался», разлетевшись по коридору матом и брызгами слюны.

Андрей хотя и являлся ценителем редких нецензурных выражений, мало что запомнил из той изощренной тирады, лишь фрагменты:

– Ты чем раньше думал?… Знаешь что такое стрельбы для опера?… Вы там совсем от безделья сдурели?…

– Но если утром я предъявлю ему обвинительное заключение… – предпринял отчаянную и несомненно рискованную попытку убедить начальника в необходимости командировки, Смирнов.

Но получил жесткий ответ:

– Молчать! Я этого бардака терпеть не стану! Кто у нас начальник следствия?!

Начальник следствия видимо растерялся и вытянувшись в струнку отчеканил:

– Подполковник Смирнов!

– Так вот передай этому Смирнову – пусть оторвет свою ленивую задницу от стула и сам едет за этим подозреваемым! – прорычал полковник в лицо Смирнову. – Вам все понятно?!

– Так точно, товарищ полковник!

– Что вам понятно?

– Есть, передать подполковнику Смирнову, чтобы оторвал свою задницу от стула и сам ехал в командировку!

– То-то же! А у меня стрельбы! Отдел равняйсь! Смирно! Наа прааа-во!…

Андрей уже был готов маршировать куда угодно, лишь бы оказаться на свежем воздухе, хотя и не представлял, как это делается по лестничным пролетам в три этажа, как начальник, так же неожиданно как и все, что он делал, произнес совершенно спокойно и буднично:

– Ладно мужики, давайте по машинам, пока погода не испортилась.

Мужики, в том числе четыре женщины сотрудницы, не сговариваясь поспешили скрыться с глаз руководства, устремившись на выход, создав там легкий затор.

Андрей же, стоя в стороне подумал: «Вот ты попал, брат, с таким начальником скучно не будет…»

Заместитель начальника. Лошадью ходи

– Господа, вынужден сообщить вам принеприятнейшее известие, – изрек Василий, вваливаясь в кабинет, – к нам едет новый зам!

– А в чем принеприятность сего известия? – спросил Андрей, откладывая ручку.

– В том, коллега, что зам сей не является другом нашего уважаемого будущего генерала, да продлит всевышний годы его, а является он личным другом «Рыжего».

– Черт! – вырвалось у Славы.

– Неужели еще один спецназовец? – ужаснулся Андрей.

– Информации пока нет, но как сказал один из героев Петросяна: вишенка от яблоньки недалеко падает. А еще говорят: скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты… Так что очень может быть.

– Хана нам, – подвел итог Слава.

Уже через неделю упомянутый «хана» настал, но совершенно в непредвиденном ракурсе. Зам оказался настоящей «вишенкой» на торте руководства отдела.

Полковник Романовский, сделавший карьеру в специальных подразделениях, разбирался в оперативной работе меньше, чем балерина в технологии укладки железнодорожных шпал. При этом человеком он был несомненно умным и прекрасно осознавал, что в одиночку оправдать доверие друга – будущего генерала у него не получится, поэтому, воспользовавшись связями в управлении, «реанимировал» еще одного полковника пенсионера – большого знатока оперативно-розыскной деятельности.

Полковник прибыл в начале апреля после обеда.

Андрей сидел за рабочим столом, вальяжно развалившись на стуле, и с удовольствием прислушивался, как с урчанием и бульканьем переваривается порция низкопробных пельменей. Ожил городской аппарат.

– Власьев слушает, – бодро представился он, подняв трубку.

– Андрей, – звонил дежурный, – через десять минут общий сбор в актовом зале. Будь другом, объяви там остальным, чтобы мне каждому не названивать.

– Не вопрос, – легко согласился Андрей. – Народ, через десять минут общий шабаш в «красном» уголке, – сказал он Славе и Василию.

Затем приоткрыв дверь кабинета, проорал данную весть в гулкие коридоры отдела.

– Нафига?! – донеслось из дальних закоулков.

– Не знаю! – крикнул Андрей и вернулся за свой стол.

– Плохое у меня предчувствие, – заметил Слава, убирая со стола документы в железный ящик по недоумению названный сейфом.

– А я думаю, зам наконец-то прибыл, – сказал Василий, проделывая те же манипуляции со своим рабочим местом, что и Слава.

– Нечего гадать, – подал голос Андрей, – пошли скорее места занимать.

Несмотря на то, что опера действовали оперативно, все равно опоздали. Лучший ряд, то есть самый дальний от президиума, успели оккупировать следователи, утерев нос более спортивным спецназовцам. Последние растворились среди вольнонаемных в середине зала. Оперативникам ничего не оставалось, как занять последние два передних ряда пред самыми начальственными очами.

Теоретически микроскопичность помещения делала деление по рядам иллюзорным, но как показала жестокая практика «впереди сидящим» доставалось чаще и больше.

Через несколько минут в коридоре раздались шаги: в зал вошел начальник, которого присутствующие дружно поприветствовали вставанием, за начальником проследовал совершенно тщедушный мужичок: ростом едва ли сто шестьдесят сантиметров, впалая грудь и сутулые плечи, странный с затяжками джемпер и отвисшие безобразным мешком в районе «кормы» брюки. Лицо мужчины походило на высохший персик, глубокие борозды морщин свидетельствовали либо о солидном возрасте, либо о пристрастии к горячительным напиткам, впрочем, не исключался вариант, что оба эти фактора наложились один на другой. Но больше всего Андрея поразила обувь – при небольшом росте на незнакомце сияли лаком коричневые туфли как минимум сорок пятого размера.

«Чарли Чаплин, – подумал Андрей, – наверное, всласть теперь посмеемся».

Тем временем начальник с мужчиной заняли места в президиуме за двумя обшарпанными письменными столами. Как-то так получилось, что в актовом зале, новым был лишь портрет Президента, остальная мебель, да и сами стены, имели вид весьма усталый.

– Товарищи офицеры, – пророкотал «Рыжий» и офицеры, сержанты и гражданский персонал шумно осели на свои жесткие скамейки. Начальник же, напротив, встал:

– Представляю вам моего заместителя по оперативной работе полковника Барсукова Николая Андреевича.

Тщедушный мужчина слегка с поклоном привстал и тут же плюхнулся на стул, словно это действо далось ему с огромным усилием.

– У вас есть, что сказать личному составу? – спросил его «Рыжий».

– Да, – свежее представленный зам, не вставая, заговорил удивительно ровным и бархатистым голосом.

Андрею тут же пришло в голову, что именно таким приятным и спокойным голосом настоящие начальники вышвыривают людей «в народное хозяйство» без права на пенсию.

– Как вам уже сказали, зовут меня Николай Андреевич, полковник. Мне пятьдесят три года, стаж тридцать лет исключительно в сфере оперативно-розыскной деятельности, служил преподавателем данного предмета в одном из вузом МВД. Имею научное звание – кандидата наук. Так же я доцент…

«А вот это ты зря сказал, – злорадно подумал Андрей. У местной публики слово „доцент“ ассоциируется, отнюдь, не с научной деятельностью, а с одним персонажем из популярного кинофильма. – С прозвищем проблем не будет».

«Доцент» тем временем увлекся и принялся пространно рассказывать как «космические корабли бороздят просторы Большого театра», чем утомил даже «Рыжего», который неожиданно кашлянул и перебив говорившего, сказал:

– Извините, Николай Андреевич, вы тут входите в курс дел, знакомьтесь с людьми, а у меня дела.

После ухода начальника, разглагольствовать «Доценту» расхотелось и он тем же ровным бархатным голосом закруглился:

– Думаю мы с вами познакомимся в процессе служебной деятельности, не будем попусту тратить время. Все свободны, а оперативный состав жду по одному с делами через пятнадцать минут у себя.

Первым к новому заму пошел Василий, как старший по должности и званию, как никак единственный опер – майор.

Василий вернулся часа через полтора, встрепанный и крайне раздраженный.

– Это жесть, товарищи, – выдохнул он, грохнув стопкой подшивок о столешню.

– Совсем? – спросил Андрей.

– Нате, любуйтесь, – ответил Василий, открывая одно из дел, предлагая коллегам лично оценить ущерб произведенный «Доцентом».

– Нормальный ход, – присвистнул Слава, разглядывая документы сплошь исполосованные красной пастой.

– Двойку не поставил? – хмыкнул Андрей, вчитываясь в суть замечаний, суть ему очень не нравилась.

– А ты не веселись, ты следующий.

– Понятно, – кивнул Андрей, возвращаясь за свой стол, на котором уже громоздился ворох дел, но прежде чем идти на заклание, начал усердно рыться в ящиках стола. Нашел, что искал и спрятал в середину верхней подшивки. Подумал и уточнил у Василия:

– А ты не обратил внимание, реестр дел у него есть?

– Нету, а что? – насторожился Василий.

– Так, ничего, – отмахнулся Андрей, возвращая в сейф два самых ценных дела.

– Жулик, – огорченно заметил Василий, явно расстроившись, что не догадался поступить так же.

Новому заму выделили небольшой, но приличный кабинет в конце смежного коридора, рядом с «секреткой».

– Разрешите?

– Да, заходите.

– Капитан Власьев Андрей Васильевич.

– Присаживайтесь…

«Доцент» прямо-таки лучился деловым энтузиазмом и лихо придвинул к себе первое дело. Сначала он его быстро пролистал, словно не читая, но Андрей обратил внимание, что взор зама замирал на документах, выполненных от руки, почерк у опера был подстать заправскому врачу. Но Николай Андреевич быстро к нему приспособился и скорость «пролистывания» возросла в разы.

«Все верно, – размышлял Андрей, – тридцать лет разбирать каракули курсантов, невольно научишься и клинопись читать с ходу».

Наконец «Доцент» хмыкнул, вернулся в начало тома и уверенно занес «кровавое» перо над многомесячным трудом Андрея.

– Стоп! – вскинул руку Андрей, чем очень удивил полковника. – Карандашом пожалуйста, – добавил он, подавая остро отточенный простой карандаш.

– С какой это стати?! – бархатно, но властно произнес «Доцент».

– Потому что я не согласен с многими вашими замечаниями, – не моргнув глазом, ответил Андрей.

Будь на месте «Доцента» строевой офицер, не сносить наглецу головы, но Николай Андреевич представлял собой педагога и ученого до мозга костей. Поэтому, сложив свои маленькие ручки в позицию «аля примерный первоклассник», поинтересовался:

– Желаете подискутировать?

– Да, – уверенно кивнул Андрей.

В результате трехчасовой словесной баталии, Андрей оказался разбит в пух и прах, что его не удивило. За плечами «Доцента» остались тридцать лет научной и преподавательской деятельности, сомн трудов и публикаций, плюс ученное звание. Андрей же мог похвастаться лишь окончанием сельскохозяйственного техникума и мало внятным юридическим дипломом полученным в подозрительном негосударственном вузе с еще более сомнительной лицензией.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2