Даже пуле, потребна,хотя бы какая-то доля секунды,чтобы впиться в живое горячее теложивого пока человека.Тупо безжалостно в тело живоенадменно, упрямо и пошловзорваться,чтобы живого убитьнавсегдачеловека.Всё происходит во времени, длится,крадется иль прыгает из-за угланастигает.Пространство не в счет? Вопрекиустаревшему мудрому ветхому старцу Зенону,хитро расставившему на путина пути на пути Ахиллесаловушки из мыслей, сомнений и стонов,чтоб замирал, спотыкаясь на полном ходунесравненный избранник богов?Упуская еще на полшагамирно спокойно и тихобесцельно ползущую верно улиту,медленно вовремя через преградыбез сна и без славы,не оглянувшись назад, доползающуюдо порога судьбы и значенья,каждый растянутый до бесконечностив космосе жизни, мельчайший шажок постигая,как несравненный подарок судьбы и усилий,сделанных собственной волей,распахнутой миру души, оживая,настежь открывшись,отринув те доли секунды,что не смогли бы меня уберечь от свинца…или смогли?декабрь 2019 —апрель 2020

Акынская песня

Затяну я потуже котомку и вдаль повлекусьПоплыву над болотом пружиня кувшинкамиЖелтыми зыбкимиВ тёмную зелень макая свой посох корявыйК морю, песку раскаленному, скалам щербатымДревними тропами, странно чужими.И махну на прощанье виде́ньюВ барханах струящемусяС облегчением без сожаленьяПуть одинокий по шагу сверяяС надорванным звоном струныМеж ребер дрожащей, играя,Впиваясь прозрачными веками в солнце.Губы кровавые шепчут беззвучноНеведомых слов паутинуИ стаи ворон равнодушно кружатИ вараны поспешно следы заметают.Иду…2018

Походная пехотная

Как начинается степь?Под дождем происходит круженьетучки сгущаются и нагоняет их ветерв тяжелые школьные ранцы на плечидавят они и походным уверенным шагом,всё под себя подминая, жестко без спросупо грубой стерне попадают в размеренный шагсуровой пехоты, знающей дело свое – убиватьи рядами ложиться под нож равнодушнойшрапнели.Это уж как повезет, как отмерено кем-то,согласно небеснойпросроченной блёклой печати.Дождь педантичный проводит насредкими каплями тихо,впалые щеки кропя и, как бы, скрываявдруг затесавшихся в стройпаникеров – соленые метки слезинок.Эй, шире шаг! Кто там вспомнил родные поля?Запевай! Пусть услышат нас те, кто нас ждети кто верит —мы снова обнимем их жарко.И скоро забудем…километры кирзовые, страх, смертьи ржавых бинтов пригорелую корку,и слякоть, и месиво будней унылых,и гарь предрассветную снов…Постепенно,начинается степь и ползет серой лавой,и хочется свежего воздуха стопку,расстегнув воротник гимнастерки и,крякнув, выпить до днаи хрустеть полминуты соленым огурчиком мира,пойти налегке, окунуться в горячий ковыльи лежать, глядя вверх,наблюдая секрет мирозданья,ощущая всем телом готовность лететьодуванчиком вверх.Начинается степь…2018

Поз дно

Сибирский рэп

Мы уже привыкли почти.Всюду морок непонимания.Настоящая боль и бедапридут без стука,без напоминания.Зима, белый снег, а в пять уже сумерки.Будто солнце украли! Сыграем в жмур ки?Всё путем, но дайте немного солнышка!Нельзя же так, я не просто устал, а дошелдо донышка.Эх, тоска без душевных слов,без правды глаза в глаза.Неуютно и холодно врать,да бояться не то сказать.Не спасает уже молчанье – без души,равнодушное, гордое.Как веревка над пропастью,тлеет шнуром бикфордовым.Ох, как надоело быть добрым,простым и внимательным.Улыбаться и прятать свой взгляд,чересчур проницательный.Кого-то случайно обидеть – легко!Задеть, самому вдруг обидеться.Лучше, ну их подальше, ты знаешь куда,чтоб никогда не видеться.Зубы сжать свои, в горло кляп,до предела напрячь желваки,чтоб не дай Бог чего.Спрячу глубже свои чугунные кулаки.Неудобно и глупо быть просто честным,когда взгляд напротив, зашорен местью.Всем подряд! За его дурацкую молодость.Жизнь, овчинкой, как мордой об стол, съёжилась.За свои неподдельные страдания.За своё мучительное непонимание.Его злые чужие глазанаполнены гневом и страхом.Они бьют поддых и грозятвесь мир перетра@ать.Всех готов он смешать в клубок,своего и чужого,Плюнуть первому встречному —хуже выпада ножевого.А кому и за что, по какому праву?Без раздумий, топор злословия падает!И хотя б на минуту ему, вроде, становится легче.А дальше снова тупик. Ничего не радует.Откуда ты взялся, куплет озорной,бесшабашный?Тебе подпевает проснувшийся мороквчерашний.Карточным домиком жизнь рассыпается,Ничего хорошего не начинается.На пути осколка оказался кто-то,брызнули слезы.Теперь он затих, лежит в неудобнойживому позе.Кровь густой кока-колой течетиз пробитого пулей пластика.И собака взъерошенная скулитк нему безнадежно ластится.А ему нормально и клево,уже ничего не важно,Пусто там, где мысли терзали.И как-то влажно.И не жалко ему себя,тихой осыпью мимо ползут вагоны.А душа еще здесь? Или где-то там,в созвездии Ориона?Эта рваная рана, теплый еще,беззащитный комочек,Лишь мгновенье назад был живой,а теперь ничего не хочет.Он был частью, лишь долю секунды назад,вселенной,Она так хотела быть единственной, живой,бесценной.Невозможно вместить, неужели вселеннаянавсегда распалась?..Столбняком безнадежным ответ, —Ничего не осталось…А тот, который напротив…Пусто в его глазах.Поэтому надо быть терпеливым,он, нехотя, может не то сказать.Он не видит меня,открытыми настежь глазами,Не понимает, зачем ему это всё,сейчас рассказали.Взгляд его оглушённевозможностью видеть.Подходи, если хочешь рискнуть,попробуй его обидеть.Ветер колет настырно щёкиДым горчит, выедает сердце.Дико танцует хохочущий грязный Джокер,Где-то смеется и скачет случайное скерцо.Взрыв и огонь! Покорежены плиты бетонные,топорщится арматура,Непоправимо и грубо кем-то оборванамузыка – архитектура.Отражается капля мирав дымящемся зеркале гильзы,латунно-блестящей.Кто-то взял себе право решать и карать,будто он настоящий.То, что было мгновенье назадтрепетным чувством, мыслью,живым дыханьем,Запеклось неизбывным горем, загубленогрубым огня полыханьем.И уже где-то там между Ригелем и Бетельгейзе,в созвездии Ориона,плачет, с нами навечно,страдающая Мадонна.Вечно усталые жители, пассажиры метро,глядят тревожно.Что это там за звук? Бежать?Сдвинуться невозможно.Но нет, повезло пока,облегченно выдохнули и вздохнули.В кого-то другого, там далеко, вошлизвенящие пули.Скользко и тошно, боком иду, потерянный,сбита резьба и мера.Слезы высохли в горле давно…Какая там, к черту, вера?!..Кажется, пусто в груди итоска неизбывная выиграла.Но неужто и впрямь, душа умерла,начисто выгорела?Земля ползет змеей из-под ног.Навзничь! Бьёт, чужая и неуместная.Жалит, бьется, зудит звонок,Кружит мелодия, истошно пресная.Зыбкая вслух тишина звенит,вязкой сетью томит, нависшая.Радость странна и нелепа, ядовито горчит,будто вино прокисшее.В мире испорченном, сером, где нет чести,Подлость и зло навсегда вместе.В мире, насквозь пропитанном ложью,кажется, что уже ничего невозможно.Где кроме зла и силы,остались шальные пули,которые совесть скосили.Забрали все. И ничего не вернули…Ну что? Напрочь! Еще одна… Последняя?Основа…Осколки мира, рвут сердца плоть,но бьется оно снова.Рассыпается память,спекшимся бурым песком,если пнуть ее, походя,кованым берца носком.Рушится карточный домик грез,смеха и сквозняка.Разрываются жгучей молниейчерные облака.Гаснет лучик нежный от сердца к сердцу,От души к душе.Поздно…Теперь это просто мишень.Смерть здесь всего лишь цифра,в немыслимом вираже.Счетчик несется бешеный вскачьИ-ни-че-го-не-важ-но-у-же…Кто-то беспомощно курит,на экране мертвая пустота рябит.Чудится, где-то гуляет буря,издалека свербит.И не важно, кто мы и где,есть мы еще, или нет.Память измята болью,В пламени,пачкой корчится, от сигарет.2015

Слово

Из трагифарса «Сыр для Принца»

Офелия:

Знаешь, я просто хотела сказать…Погоди. Ничего не выходит.Этот чёртов вопрос – «Для чего?» —сразу губит всё намертво…Жаль, что куда-то исчезло то слово,где-то внутри засветилось,точечкой малой кострав бесконечной степной простыне,на ковыльном трепещет ветру,неуловимо мерцает и маетно колет, зуди́ти мешает само же себя рассмотретьсквозь туман, что заботливо скрыл,застилает больное и острое воспоминанье…Не надо!Дай мне самой рассудить,что мне помнить, а что отпускаю…Но где же то слово?Фонарик погас, а цветок расцветает.Простенький, синий из трех лепестков.Это – я, ты и небо.Мне захотелось уехать,но это пока невозможно – ты, я и небона разных планетах живут,ну и ладно…Это всё просто,когда тренированных пальцев стаккато,вдруг начинает метаться дождемили бешеным градомпо клавишам чутким и зыбким, и ветерне успевает угнаться за ними, нещадно полощетострой, суровой и гибкой стальной парусинойна реях. С ветром сражаясь,она нам диктует волну и в открытое моредико влечет нашу лодку, как мавр деловитый1,иль бык непреклонный2, пеной морскойпробуривший свой след, исчезающий,в вечность.А острый клинок ятагана, хитро молчит,притворившись слепым и тупыми валяется в хламе. И Храмзатупился от времени, лжи и притворства.Не удивительно, буква одна…превратилась случайно в любовь.Смеется и плачет беспечнои ранит, и рвется на сполохи,молнии, вспышки, мерцанья…Борозды острых когтейна дымящейся ране души оставляя навечно.Когда ускользает мгновенье,скольжу вслед за ним, неприкаянной тенью.Просто мне надо за что-то держаться,пусть сон догорает,чтоб снова начаться.Пусть всё сгорит и воскреснет,воспрянет цветок,ты и я…Ну а небо?Как же без неба…Я знаю, оно будет вечно.И слово придет.2018

Гитара

романтическое

Кабальеро

О, замолчи, гитара,душу не рань перебором.В сердце впиваются звуки,нава́хой3 безжалостной го́ря.Я старый, усталый путник,случайный гость в трактире.И капли мгновений падают точно,как пули снайпера в тире.Если бы знать о деве,той, что оставил в Севилье.Так же ль смеется звонко,сверкая локона смольюи взглядом пронзая навылет.Может она печальнаиль жжет ее болью обида.Слезы кинжал окропляют,улыбка блеснет для вида.Трое лихих кабальерогарцуют у коновязи.Клянутся догнать негодяяи растоптать по грязи.…горе мне, жизнь уходит.Гитара устала плакать…Цыганка песню заводитв Ко́рдове4, на закате.Я бы к тебе помчался,андалузца шпорами раня.Я бы с цепи сорвался,хоть знаю, что снова обманешь…Только немеют руки,мысли их крепко вяжут.Пусть за мое унынье,боги меня накажут.Капли мгновений уходят,а сердце к тебе взывает.Боли не чую, слезы,жизнь по капле уносят…

Тореро

Сегодня зовет фиестапризрачным счастьем манит.Надежду на скорую встречунам с тобою сулит.Где же ты, где ты, моя Bonita?5Я жажду и жду тебя, mi señorita.Новой неистовой встречижарких безумных объятийтвоих неземных поцелуев,невольных взаимных проклятий.Mi amor, mi corazón, mi vida6.Весь мир в равнодушном зноес усмешкой корриды жаждет.Сегодня на Пласа Майор7сойдутся рога и шпага.И кровь закипает в каждом.Песок золотой арены,Слепит под безжалостным солнцем.И вееров черных трепет,На бой матадора зовет.Корриды песок зыбучийДух битвы, победы и смертиКровью пропитан жгучейСебя и удачу проверьте!Вперед, матадоры братья!Навстречу судьбе неминучейв безжалостные объятья…Смерть в кружевах невестой,негой томится, жжёт ядом,подстерегает фиестой,ласкает слух серенадой.В вихре смертельного танцадвиженья упруго точны.Честь, отвага и страсть испанца.Грация дев и улыбки сочны.Тореро – струна и пламя,Гордость и неизбежность,Сила и страх нежданный,В дерзких глазах твоих.Арена слепит под солнцем,Трибуны ревут, рукоплещут,Квадрилья моя за спиной.Жакет8 галунами блещет,И я выхожу на бой.

Торо

Гитара, постой, гитара…Впиваются в душу звуки.Как ворох цветных бандерилий.Кровь течет по загривку,и бурый песок взметает, торо9,стрелою черной.А шпага с кривым муэ́ртеУпрятана в красную тряпку10.Она мельтешит игриво,Пред мордой моей горячей,Мешая целиться мне.Я еще бьюсь и целюсь,Тореро верткому в пах.Свирепая ярость душит,Песок скрипит на зубах.И в первую долю секунды,Тореро в пылу не заметит,Как острый мой рог вопьется,Неся ему боль и смерть.Зачем ты пришел, тщеславный,Бесстрашьем толпу позабавить?Она тебя вмиг забудет,Когда под ребром почуешь,Мой быстрый, как бритва рог.Седая старуха в горе,Без слез на заре оплачет.Лишь эхо молитве вторит,И четки в руках запляшут…Устал я, расстанемся с миром.Иди, забери муле́ту и шпагу, пока не поздно.И отзови пикадоров,и стаю бандерилье́рос.Пусть лучше себе закажутхороший и сытный ужин,И окропят паэльюстарым красным вином.Пусть, вспомнят былых матадоров,легенды доселе живы.Под звук неумолчной гитары,под хруст кружевного платьяи звонкий стук кастанье́т.

Кабальеро

Куда мне теперь осталось,Уйти под бездонным небом?Насмешливым, злым и черным,Кинжалами звезд искрящим,в свой плащ завернувшись скорбно.Три доблестных кабальеро,стоят на закате молча,Они мне дают мгновенье,запах смерти почуя,с тобой проститься навечно.До боли в висках вспоминаюжгучий вкус поцелуя…Mi alma11…Mi amargura para siempre12Душа по тебе тоскует.О-о, замолчи, гитара,Теперь уже слишком поздно.Рыдать и молить о пощаде,гордому сердцу невмочь.Пусть, три револьвера дружно,Залпом меня проводят.По горной тропе к истокам,Твоей и моей судьбы.И красных звезд ожерелье,На белой моей рубахе.Все восемнадцать, кряду,Украсят наряд мой скорбный,Для лучшего из миров……теперь уж поплачь, гитара…Смеяться ведь ты не можешь…Любовь и несчастье вместе,хоть я тебя не услышу…2013—2023

О любви

Средневековая молитва Девы

Дева, скрывая рыданий нещадных потоки,молча молилась в келье, в тиши предрассветной.Тайно. Хотела вернуть свои чувства к истокам, —высказать в жарком бреду, в молитве заветной.Вихрь нескончаемый чувств неостановимый, —выпустить дерзко и зло, порой вдохновенной.Душу гнетет и томит, жжет огонь нестерпимый,не спрятать от мира пламя мечты сокровенной.«Навзничь свирепо меня опрокинь,гунном мохнатым сорви все одежды…Сладко принять мне до мертвенной стыни,силу твою и остаться безгрешной.Душу и тело мое истерзай,в диком восторге, презрев все законы.Меч свой горячий мне в душу вонзай.Платой прими мои слабые стоны…Тихо усни на груди у меня,мальчик мой, воин печальный и сирый.Будешь ты счастлив до Судного Дня,мне ж, каменеть у отверстой могилы…»1989

Его Муза

Муза его выгоняла из дома, в отчаяньи.В ночь и премерзкую злую погоду,в самую хлябь беспросветную стылую,дерзко кричала ему нескончаемо вслед,он кричал и ругался, и плакал в ответ, ей и миру.Их злые несчастные вопли метались по ветру,свирепо и точно жалили яростно, невыносимо.Больные слова переплетались искуснонадрывно и скорбно со скрежетом мира, визгомгорластого и ненасытного вечно семейства.Шквальный задиристый ветер, слепой ураганпревращался в неистовый смерч, он смешалвсе проклятия, жалобы, черное, алое, стоныв неимоверно бесстыдную адскую хищнуюнеобъяснимую сна круговерть.Он крушил, выворачивал навзничь привычное,ввысь улетал, достигая до самого дна,превращая живое в зыбкое и эфемерное.В фартуке голая смерть, с усмешкойдерзко и тщетно цветы поливала.Под мертвой водой, скрижали, препоныжелезобетонные слов, рушились,медленно плавились в буре мосты,оседая в седую пучину…Молнии жгли и мерцали,легко рассыпаясь синкопами искр,проливаясь лучистым дождем через край,немного наивным и ждущим ответа,во тьме, барабаня игриво по листьям и лужам,тревожил он, жег, хохоча, а ближе к рассвету,всё уже было разрушено, смято, пустынно…и что-то уже нарождалось в душеи пространстве…Извергшись, мощно раскинулась даль,отпуская устало ресницы и молчадышала вокруг неизбывной тоскойнеотступной, томительной негой…нездешний покой, крался неслышно и нежностелил покрывало тумана ковыльного,щедро жемчуг капель росы разбросав,улыбаясь скользил в горизонт,пожирающий прошлое,время, миры и пространства…Но время суровое, что неприкаянно дружитсо смертью, в мудрые сроки свои,однажды всё оживит, брызнув живою водойи воспрянет цветок и взойдет, с солнцем,живые слова, обескураженно, дико, очнувшись,стремглав возвращались в чернильницу,будто страшась потеряться во тьме,раствориться в глубинах омута чувствисчезали значенья.Новые жадно бурлили, в котле клокоча,колдуя, клубясь ослепляя, дразня и играя,яды дробя, превращая отраву и больбезнадёжной тоски в волшебное зелье.Слова, горечь скрывая за ложью, а ложьза беззубой улыбкой судьбы,рассыпались каскадами искр,фонтаном аорты, магмой сжигая несчастье,дико танцуя над пропастью острой и зыбкой,томно над вязкой и подлой трясиной мечты,тянущей медленно вниз непреклонно и жадно,встряхнувшись в последнем рывке,растворялись туманом…Ему оставалось, только перо обмакнутьи уверенно, но осторожновытянуть их золотой и жемчужною нитью живойна чуткую кожу бумаги…Спокойно и трепетно, весело, честно и просто,оставив как есть, как случилось…Выплеснуть всё!Не стыдясь, не тая, беспощадно,чтобы доверчивый яркий цветок-огонектрепетал на печальном больном пепелище,чутко играя смешным озорным ветерком…Возникало мгновение радости, боли,чуть сожаленье о чем-то несбыточном…Тут приходил таинственный сон бородатый,ключами звенящий, тушил догоревшую свечку.Небо ночное темнело на миг…и взрывалось задиристо утро!Муза с авоськами шла на базарпродавать эти строчки за гро́ши иза просто так раздавать для души,чтобы кормить всё семействотихой прохладой и радостью,чуть улыбаясь, а горе и боль,незаметно и тихо, мягко,спокойно она забирала себе…Ему доставалась украдкойгрустная полуулыбка ее мимолетная.Страх ожидания новой охоты за словом, азартгонки слепой нестерпимой и яростнойдерзко летя безрассудно легко за лучом вдохновенья,в муке горенья, над пропастью непостиженья,будто играя, ловя, обжигаясьосколками чувств и счастьем дерзанья…Нежданно случается пристань.Покоя неимоверного миги усталость мертвецкая.Сон с эфемерной надеждойна жажду души и свершенья,и чуточку счастья любви…чтобы лететь, замирая от страхаи чуда свободы парить имечтать…2018—2021, 2023

Юнга без ног

Я никогда не ходил под багровым шатромпарусины. В море суровое, штиль или шторми тяжелое боцмана слово под дых,если слаб или сдрейфил.Целую жизнь нескончаема мерная качка,как пытка. В пучину до дна и до звезд,до блевоты, до крови, до хрипа и мглыв почерневших глазах. Научиломоре нас всех от зари до зари,по команде на реях в ночи просолило,жесткий ветер, секущий глазаи привычная гибкая сила.Через борт ледяная волна, нахлебавшисьдо донца.Синих жил маята и надрыв, и рома глоток,вместо солнца.Железная хватка проворных мозолистых пальцевСтихии простор, глуби́н тишина —приют для вечных скитальцев.Братва! Слепой и неверной удаче не верьте.Рома в печенке печать навсегда,зубы сожми и волю в кулак – и молчидо неминуемой смерти.Полундра!Пираты на голову! В плотном тумане,под свист ятагана и пуль завыванье,страшней барракуд, мурен и пираний!Кинжальный огонь перекрестный, картечь!Сгусток воли собрать, решимость на граниотчаянья. Злая готовность рвать и душитьдиких псов, без раскаянья и сострадания.Преодолеть! Стену огня, разрывающий смерч.Абордажные крючья, кинжалы, пистоль,это что, твою мать, – одноразовый шприцодноглазого Гарри?Он что́, пионер эвтаназии?Хрен тебе в печень, зараза!Прими-ка ответный мой кортик.Точный прямой!Между панциря толстых пластин,между ребер, вонзить до предела – до гарды13.Бой не бывает коротким. Ни длинным.Смешное мгновенье азарта.Бой – это смерть неизбежная. Ты иль тебя.Всех подряд, без злорадства и промаха.В самую точку. Верная лютая смерть.Чтобы крик захлебнулся,проколотый шпагой навечно.Дукаты померкли в глазах от искр и огня.И чума, и холера вам в печень!Ха! Ха! Эй, куда вы?Неужто, как крысы, трусливые мелкие твари,попрыгали все восвояси?Что́, не-не-не не-не… не ожидали?!Поделом, сучье племя, шакалы, плывите! И пустьвсе узнают – пираты, это не те благородныерыцари в книгах и фильмах слащавых и лживых,про грязных красавчиков сонмы лихие,что уступают места беременным девамв трамвае,зловредным крючкам-старичкам востроглазымпедантам, свидетелям будней кровавых,что настойчиво, едучи в суд, вслух рассуждают,желая отдать палачу на расправу,посланцев из ада,в Портленд припершихся молча,испить не спеша лимонадуи оптом продать пару тысяч индейскихпросоленных разноразмерных, блестящих,как смоль париков, под названием скальп.Добытых своими руками.Черной меткой клеймённые —маленькой точечкой кровиневинной – не смоешь.С пьяной ухмылкой беззубой,простецкими байками про путешествия,штиль и шторма, тот чудно́й и смешнойтреугольник,что бермудским назвал кутюрье,ради модной тусовки,чуть-чуть перекрасив из черного в серый,сорок оттенков свинца,обнажая всю суть и тщету карнавала,жалких масок убожество и вожделенье лжеца,неестественно бабьим капризным жеманными томным своим голоском.Бом-брам-стеньга,такое случается в море,треснула-вмиг-сорвалась.И хрястнули обе ноги.Ч-ч-ёрт, карамба!И баста…Мой суровый седой капитан, одноногий,он чуял фарватер любой,хоть на полном ходу,Ему и шторма́ нипочем,одинокая дикая сила,в сочетании с точным расчетом и волей.Якорь в глотку тебе! Разорви тебя гром!Не спеша,он отмерилвсего два удара.Дьявол, холера усатый!Отсёк мне ступни.И крылья, в придачу.Ззарраза!Чтоб меня целиком не отдатьбеспощадной гангрене до срокаи Магам Магриба,чтоб до Тортуги успеть доползти мнепо штилю, под выжженным солнцем Карибов.Ну ничего, я был юнга смышленый,…такой и без ног проживет…Не поспоришь, с грубой силой илихостью дикой чужой,а также с замшелой рутиной увядших законов,с повседневной тоской ожидания,как в лихорадке, той беспросветной минуты,тупой отрешенности миг, шаг за грань,когда выйдешь сдаваться судьбе,теряя устойчивость даже в сомненьях.В снах затуманенных,в диких чужих очертаниях Теночтитланаувидишь, как обезьяны бесстыдно смеются,оскалившись, рот прикрывая и уши, глаза,выдавая молчанье, за вожделенного золотаслиток. Молчание – ложь!Кто здесь?Хмурый призрак из вечности…Рушатся старые боги,крутится ржавое чертово, зла колесо-карусель,обгоняя сансарное хитросплетенье миров.На смену спешит им, с безумной игрязной улыбкой проржавленный Джокер,сам на себя не похож,не зная, что значит касанье души,острой отравленной шуткой,скользнувшей случайно по горлу,успел всё испортить.Тупой заводной апельсин надоел.Кто там еще? Выходи! Где ты?Злой серый карлик глумливый —тошнотная хитрая моль,лепечущий подлые лживые россказни,скользкой ухмылкой кривясь исподлобья,он сжал и заклеил немо́тоймои почерневшие скулы.Зачем? Я ведь давно замолчал.Только кашель из мыслейи грохот ломающих крылья Икаров,будит еще по ночам.А чувство обиды и злости осталось занозойВ сердце… Но я не позволюв пошлость и тлен обратить самые тонкиепредбессознательно неуловимые токи.Из бесконечной вселеннойидущие к нам ручейки…и они вновь придут…И наполнят вселенский, души океан,покоем и светом, и свежестью ветраподнимут в пареньи, и я всё увижу и вспомню.Как рассыпа́л, по наивности, звёздыи зёрна граната,ярко бордовые капли – пьянящие звуки,всё завертелось, на грани потери сознанья,вспучилось лавой, готовою брызгив экстазе через мгновенье извергнуть.Всё прожигающих камешковслезы кровавые точно рубины…Снегу отдать, снегирямпригоршни спелой рябины,чтобы они красной грудкой блеснуть,деловитой и гордой походкой успелив крепкий мороз прогуляться.Прохлада тонкой заветною ниточкой звуковдоверчивых силится вывести ближек соленой тропе бирюзовой прилива.И окунуться в себяи лететь сам собою.Светло́ удивляясь,без крыльев14,в солнечных бликах играя,искрясь на упругой волне,вдыхая рассвет…2018—2020

Сто строк

Из трагифарса «Сыр для Принца»

Гамлет:

…Похоже, я и есть – тот третий лишний,на этом празднике лжецов и лицемеров,средь злых рабов, пустых господ,цветущих пышно,кровавых выгод, упырей закоренелых,уютно прозябающих в болоте мнений,взаимных подлых дрязг и вожделений.Хотел я уберечь людей от зыбких будней,но я превысил полномочья разума. И доли.Нет ничего, чем разум, беспробудней,безрассудней и ничего странней,смешней, страшней, чем божья воля.Я признаю себя виновным и никчёмным.Пример истории меня не научил.Завидую светло профанам и ученым,желаю творческих успехов им, инсайтов, сил.Я захотел мудрее стать других, теперь наказан.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Отелло.

Зевс, в образе быка похитил Европу и привез ее на остров Крит.

Нава́ха – (исп.) род холодного оружия, нож.

Город в Андалусии.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2