Ты мой океан

Примерно через десять минут пришла и Синдия.

– Привет, извините за опоздание.

– Ничего, садись – сказала Марго.

Синдия подошла ко мне, без слов крепко обняла и улыбнулась, затем присела рядом с Мией.

– Азура, ты в порядке? – спросила Сид, делая заказ у официанта.

– Сейчас да, Сид. Вчера вечером я поговорила с сестрой и мамой и успокоилась.

– Азура, что случилось? – Мия посмотрела на Сид, а потом на меня, ожидая ответа. Лучше было сказать правду, иначе они не успокоятся, пока не узнают, что произошло.

– Муж Аманды болен раком. Вчера я немного было не в себя, но потом успокоилась и сейчас мне намного лучше. Не волнуйтесь – сказала я, делая глоток латте, чтобы показать, что действительно в порядке.

– Мы постараемся не волноваться за тебя – сказали обе подруги сразу, – но не обещаем!

Сид улыбнулась им обеим. А я сама начала смеяться, благодарная, что они рядом со мной.

– И ещё сразу скажу вам троим: не пытайтесь выведать что-то про того мужчину, который забрал меня в пятницу. Я ничего вам не смогу рассказать, кроме того, что, наверное, между нами, ничего не будет. Да я даже толком его не знаю.

– Эй! – вздохнула Марго. – Ты серьёзно?

– К сожалению, да. – сказала я, взяв Марго и Мию за руки и крепко сжав их. Они успокоились и больше не спрашивали меня про Дилана. Ещё раз убедилась: без них мне было бы намного тяжелее.

Я рассказала им немного больше о ситуации в семье, добавив, что в остальном со мной всё в порядке и с понедельника снова возвращаюсь на работу. Сид тоже поделилась новостями: я удивилась, когда она рассказала о новом тату, которое сделала вчера вместе с женихом. Марго, как обычно, по субботам ходила по магазинам, а Миа вчера была на свидании с парнем.

Сидя с ними, болтая и смеясь, я почувствовала, что немного развеялась и перестала думать о плохом всё это время. Если бы не они, я, наверное, до сих пор сидела бы в своей комнате, погружённая в мысли.

Мне было тяжело говорить о муже сестры, но, к моему удивлению, после того как я всё рассказала, словно с души свалился тяжёлый камень. Я поняла, что делаю всё, что могу, даже если не рядом с ними, и тогда не чувствую себя беспомощной.

Мы провели в кафе почти четыре часа, а потом я вернулась домой уже отдохнувшей и с улыбкой на лице. Нужно было подготовиться к следующей неделе в школе. После насыщенных пятницы и субботы я чувствовала небольшую растерянность, но теперь была в порядке, поэтому, придя домой, сразу разделась, приняла душ и приступила к работе.

Вечером я поговорила с мамой и сестрой по телефону. У них всё хорошо, врачи сказали, что Эрику осталось пройти несколько обследований, а потом назначат дату операции. Я была счастлива слышать, что у них всё идёт хорошо и никто не унывает. Убедившись, что всё в порядке, я отключилась и, как убитая, погрузилась в глубокий сон.

Дилан

"Мечты не забываются, если ты сам готов приложить усилия для их осуществления. Помни, если ты стремишься к чему-то великому, не жди помощи от других и не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Действуй смело и настойчиво, и тогда все твои усилия принесут плоды. Верь в себя, и ты добьёшься всего, о чём мечтаешь. Каждый шаг, который ты сделаешь, приближает тебя к твоей цели."

Роберт.

В пятницу утром я проснулся не у родителей, как обычно, бывало, на этой неделе, а в собственной квартире. Накануне, после бассейна, устал настолько, что решил остаться здесь. К тому же квартира расположена чуть ближе, чем родительский дом. На тумбочке мигал экран телефона – без пяти шесть. Я повернул его лицом вниз и снова лёг, глядя в потолок. В комнате стояла густая утренняя тишина, и только в голове мелькали мысли о прошедших днях: короткие, резкие, словно вспышки. Они шли одна за другой, не давая утонуть обратно в сон и оставляя чувство какой-то странной пустоты внутри.

Неделя прошла странно. Я жил как в тумане, не понимая почему. Дома всё было хорошо: брат скоро женится, у старшей сестры тоже всё отлично, родители здоровы, в кафе работа шла гладко. И всё равно я чувствовал внутреннюю пустоту, какую-то растерянность. Вчера я решил поплавать дольше обычного – не три часа, а целых пять – и не мог успокоить мысли. Думал о следующей миссии, о друге, который решил ради семьи сменить работу, о брате и его будущем ребёнке… Все были счастливы, а я словно лишний в их жизнях. Как только я понял это, попытался выбросить эти мысли, ведь маме и отцу они явно бы не понравились.

Но в голове всё время крутилась одна мысль – о том, что произошло с Азурой. В субботу вечером, после нашего расставания, я вдруг ощутил странную связь, будто невидимая ниточка тянется между нами и не даёт отпустить. Я надеялся, что, даже если мы не будем встречаться каждый день, то хотя бы сможем иногда говорить по телефону – особенно после той напряжённой сцены в моей машине.

Однако что-то произошло: все связи с ней оборвались в понедельник, когда я пошёл в школу забрать Алика. В воскресенье вечером я почувствовал необходимость написать ей что-то. Азура прочла сообщение, но не ответила. Я ждал долго, но так и не дождался ответа. Моё подсознание сразу подсказало мне: у неё что-то случилось. Я чувствовал это во все моменты, когда она была со мной в пятницу вечером, ночью и в субботу, но вечером в воскресенье осознал окончательно: она закрылась от меня полностью.

В понедельник утром, когда отвёл Алика в школу, я поднялся вместе с племянником в её кабинет. И сейчас ясно помню её отстранённые глаза, когда она увидела меня. Я окончательно понял: то, о чём подумал вчера, оказалось правдой – она действительно отстранилась, даже не успев начать что-то, между нами. С одной стороны, я был спокоен и благодарен: мне не пришлось объяснять ей свою позицию по поводу длительных отношений. Но с другой – сердце болело. Я стоял за Аликом, смотрел над его головой и видел её глаза, синие как море, но они не горели, как в субботу. Они излучали страх и отстранённость, и моё сердце сжималось болезненным стоном. Я ощущал, что теряю её прямо сейчас, и даже не мог поговорить с ней нормально, потому что она закрыла своё сердце.

Когда я вошёл в класс за Аликом, он поприветствовал учителя, а она слабо улыбнулась и тоже поздоровалась. Потом он присел на своё место, а я подошёл к её столу. Азура смотрела на меня отстранённо, словно не знала меня вовсе. Конечно, в какой-то степени – это правда – мы не знакомы так близко. Я не знал, что сказать, застыл, смотря ей в глаза. Я растерялся: она посмотрела на меня так, как будто я просто случайный человек, которого она увидела однажды и забыла. Я не понимал, что с ней случилось, но потерял тот внутренний лучик света, который помог бы мне спросить о её мыслях. И всё же я собрал волю и решил попросить её поговорить со мной.

– Здравствуйте, мистер Росс. Вы что-то хотели? – Азура посмотрела на меня снизу в верх. В её взгляде не было ни тепла, ни тени прежней близости. Я понял: разговаривать со мной она не стремится, но всё же рискнул заговорить.

Как же странно всё изменилось. Всего неделю назад мы перешли на «ты», смеялись, целовались, теряли голову друг от друга. А теперь она отстранилась, спряталась за холодной вежливостью, будто нарочно ставила стену и старалась вычеркнуть меня из своих мыслей.

– Доброе утро, мисс Моон. Простите за дерзость, но могу ли я попросить у вас несколько минут, чтобы поговорить наедине? – я смотрел ей прямо в глаза, стараясь, чтобы она увидела мою решимость.

Азура задумалась на мгновение, видимо решая, стоит ли говорить со мной. Она посмотрела сначала на меня, потом на свой телефон, лежавший перед ней на столе. Я заметил, что до начала урока оставалось всего десять минут. Она глубоко вздохнула и обратилась ко мне:

– Хорошо, мистер Росс, десять минут. У меня скоро урок. – я благодарно кивнул и слегка улыбнулся. – Прошу за мной, – и указала рукой на дверь позади себя. Видимо, это была лабораторная комната.

– Ученики, пожалуйста, приготовьтесь к уроку, не шумите, – обратилась она к тем, кто уже был в классе. Дети дружно улыбнулись и хором ответили: «Хорошо». Азура посмотрела на них с мягкой, почти материнской улыбкой, но едва её взгляд скользнул на меня, всё изменилось. Добро и тепло исчезли, словно их и не было, уступив место холодной отстранённости.

Она открыла дверь позади себя и пригласила меня жестом руки войти внутрь. Я быстрым шагом зашёл первым, Азура последовала за мной и закрыла дверь. Мы отошли в глубину комнаты, чтобы нас точно не слышали дети. Ни я, ни Азура не сели на стулья рядом, мы стояли и смотрели друг на друга. Тишина между нами длилась недолго, но была напряжённой.

– О чём вы хотели со мной поговорить, мистер Росс? – невольно я немного отступил назад. Её голос был холоден, не таким же, каким я слышал его в пятницу вечером и почти весь день в субботу. Сейчас, стоя рядом, я ощущал, что разговариваю с совершенно другим человеком.

– Простите, что беспокою вас в учебный день. Я просто волновался за вас. Вчера я написал вам сообщение, но вы не ответили, и я хотел убедиться, что с вами всё в порядке, – я сделал шаг ближе, хотя внутри казалось, что, между нами, километры.

– Не беспокойтесь, со мной всё хорошо, – её голос слегка дрогнул, выдавая скрытую тревогу.

– Это так не кажется. Я понимаю, что не имею права спрашивать, о чём вы думаете, что сделало вас такой холодной ко мне… и я знаю, что не имею права на что-либо касательно вас… – я хотел сказать ещё, но Азура не дала мне продолжить.

– Если вы это понимаете, тогда зачем спрашиваете меня об этом? – она немного приблизилась, и теперь мы сидели очень близко друг к другу.

– Даже если мы почти не знакомы, даже если наши страхи никогда полностью нас не отпустят… я всё равно спрошу ещё раз. Азура, скажи, что случилось, почему ты решила оборвать ту связь, что уже успела возникнуть, между нами. Скажи, как есть, прошу тебя… – я положил ладони ей на щеки. Азура на мгновение замешкалась, её тело дрогнуло, но потом она отстранилась и прижалась к стене.

– Я не могу… – её глаза молили меня понять. Чёрт! Я чувствовал себя тираном, который силой требует ответы от пленника. Какие тяжёлые мысли тяготят её, лишая свободы, не давая шанса жить полной жизнью.

Моё сердце начало гореть.

– Дилан, лучше нам больше не пересекаться. У нас всё равно ничего бы не получилось, – её голос перешёл с официального на более личный, почти уязвимый. Чёрт, я всё это знаю… и всё равно мне больно. Больно так, что хочется защитить её, от всего мира, от этой жестокой реальности. Я её в целом не знаю, но я чувствую всем своим нутром, что Азура сейчас такая хрупкая, ранимая… я хочу обнять её, прижать к себе, увести куда-нибудь, где она почувствует себя в безопасности.

– Азура, я понимаю, что тебе страшно… мне тоже страшно. Но если ты не откроешь своё сердце, – я приблизился ещё ближе, – Ты утонешь в пустоте. А оттуда нет выхода… – она прижалась к стене, как маленький котёнок, боящийся удара или чего-то ещё страшного.

– Дилан, прошу… не заставляй меня тебя ненавидеть. Я не могу пересилить себя и сказать хоть что-то! Я боюсь! – да чего она боится? Азура поставила одну руку на мою грудь и слегка оттолкнула меня назад. Она подняла голову и посмотрела прямо в мои глаза.