Поэт и Муза

Аррод Паллад

Поэт и Муза

ЭВРИДИКА

дриада и лесная нимфа, невольница в Царстве Теней, муза сердца Орфея

Однажды он отдал бушующее пламя, чтобы себя изречь.

Годы он променял на километры, километры на месяцы, а месяцы на года. Сотни книг, значения которых он не знал вовсе поначалу, и значения которых с кровостоком времён истончались седеющей нитью.

Остров, а за ним другие. Континенты, крепости, остроконечные башни, разрезающие облака шпили. Добрые люди. Злые люди. Ведьмы и жрецы. Маги.

Йорунд`гхарл. Мари`кьяр. Крепость Фархньон.

Вулкан остыл столетия назад, но лава всё ещё трещит под иглами обсидиана, хрусталь белёсого небосвода смотрит выше. Через неогранённые края увидеть можно гораздо больше, чем через линзы телескопов. Чем мнится многим, свято верящим, что сквозь бесцветный кварц возможно увидеть только невольную пелену туманов.

Полотно потолка. Тленные тела ложных звёзд, восходящих из глубин тёмных вод океанов, созвездиями летящих ввысь, стараясь мниться призраками холодных гладких чёрных китов, душами крушённых баркасов и галеонов, потопленных и утопленных, самоубийц, не желавших встречаться с маревом Гиннунгагапа смерти, жертв, ставших невольниками хаоса навеки уснувшего гиганта.

Хребет неба. Кости. Рёбра. Пустые, но прочные. Прочнее скал. Прочнее его обсидиана.

Сломать хребет неба.

А за ними всеми – сокрытый путь, неоткрытый путь в самую Бездну. В то, что служит её пучинным продолжением, где нет места ветру, где ветви ясеня едва прорезаются через барьер, где люди не могут дышать.

Но он может.

Он взирал чрез окна доверенной ему несмотря на все опасности библиотеки в нескончаемые возможности, протекающие высоко-высоко наверху. Куда бы он ни направил взгляд, он всегда, он вечно, даже когда перебирал фолианты, делал уроки, проходил практикумы, отвечал на семинарах, читал лекции и находился в кругу своей самой маленькой группы самых юных переводчиков знал: в любой точке небосклона он, не зная того сам, не зрея того даже своими зоркими глазами смотрел на настоящие, горячие, горящие, жёлтые и голубые, красные и раскаляющиеся звёзды. Тлеющие, исчезающие, умирающие звёзды.

Иногда, протягивая руки чрез амбразуры крепости, он мог представить себе, как дотягивается до неба. Как скелет, поддерживающий фальшивый потолок, ломается под весом лавы, под твердью самого жерла вулкана. И как он, прогрызая, прорывая, истончая пелену, оказывается в невесомости.