Домой сквозь пустоту. Часть 1. Серфер

Домой сквозь пустоту

Часть 1. Серфер

Дмитрий Зорин

© Дмитрий Зорин, 2025

ISBN 978-5-0068-8995-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0068-8996-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Домой сквозь пустоту. Часть 1 « Серфер». Дмитрий Зорин

Глава 1

Внезапно в тишине квартиры раздался резкий сигнал срочного вызова. Смирнов вздрогнул просыпаясь. Ещё не до конца прийдя в себя, он с трудом приоткрыл глаза. Светящиеся цифры настенных часов показывали 2:30. Тихо проклиная всё на свете, он потянулся к коммуникационному браслету на правой руке. Устройство назойливо вибрировало и слепило его мерцающим синим светом. Нужно было успеть ответить, пока не проснулась жена.

Коснувшись пальцем тёплой точки на браслете, Смирнов принял вызов. И только тогда разглядел: вызывал ЦУНТ. Сон как ветром сдуло. Он мгновенно напрягся, готовый к любым новостям. ЦУНТ в два тридцать ночи – это всегда серьёзно.

– Саша, извини, что так поздно, – спокойным, будничным голосом проговорил из комм-браслета диспетчер Центра управления нуль-транспортировки. Вовка Борисов.

– Володя, – шёпотом перебил его Смирнов. – Подожди, я на кухню выйду. Пока Аню не разбудили. – Хорошо, Саша. Жду, – отозвался Борисов.

Ведущий инженер-испытатель отдела нуль-транспортировки Планетарной Академии Наук Александр Смирнов осторожно встал с кровати и, как был в одних трусах, не теряя времени на поиски одежды, прошлёпал босыми ногами на кухню.

Плотно притворив за собой скрипнувшую дверь, он коснулся браслета, переводя вызов в галорежим. Браслет коротко завибрировал. Прямо посреди комнаты возникло объёмное, полноцветное голографическое изображение бывшего однокурсника, весельчака и юмориста Вовки Борисова в полный рост. Смирнов отчётливо видел каждую морщинку на лице друга, лёгкую небритость на щеках, складки на униформе ЦУНТа. Вовка стоял чуть боком, словно только что обернулся; его взгляд, прямой и сосредоточенный, был направлен на Александра. Смирнову казалось, протяни руку – и коснёшься его плеча, но лёгкая, едва уловимая дрожь контуров и слабое свечение фигуры напоминали, что это лишь мастерски выполненная иллюзия.

Взглянув на взъерошенного Смирнова, стоявшего в трусах посреди ночной кухни, Борисов продолжил ровным, спокойным голосом, будто и не прерывался: – Саша, Артём Маркин, дежурный инженер-оператор в «Коперник-Первом» на Меркурии, только что заблокировал отправку. – Это Сергеич, что ли? – уточнил Смирнов. – Он самый, – подтвердил Борисов. – Сергеич…

Толковый инженер, – пробормотал Смирнов, вспоминая, как Маркин локализовал сбой в фазовых контурах за минуты.

– Запретил транзит очередной крупной партии титановых болванок, – продолжил Борисов.

– Почему он отменил отправку? – с лёгким ударением на слове «почему», спросил Смирнов.

– Маркин доложил… – Голос Борисова впервые за разговор слегка изменился. – Задержка синхронизации с Луной-3. Величина: 32 миллисекунды. Устойчивый сбой. Причины не установлены.

– Луну-3 запрашивали?

– Запрашивали. Луна-3 ответила. Инженер Ли Вэй провёл внештатную диагностику по нашему запросу.

– И?

– Нуль-кабина на Луне-3 в норме. Все параметры стабильны, аппаратных сбоев нет.

– Та-а-ак… – задумчиво протянул Смирнов.

– И это ещё не всё, Саша. Интегральный коэффициент устойчивости меркурианского контура просел на 0,8 процента.

– Пока не критично, – подытожил Смирнов, мысленно прикидывая запасы прочности системы. – Вопрос: почему он просел?

– Маркин прямо сейчас гоняет третью полную диагностику.

– Результат? – выдохнул он, уже зная ответ.

– Сканеры, сенсоры, тестеры – всё показывает «зелёный». Причин для падения КУ – ноль. Физических предпосылок – ноль. Это… Данные врут, Саш. Или система научилась врать. – Та-ак… – ещё раз протянул Смирнов, в задумчивости поглаживая правую бровь. – Всё так интересно… но ничего не понятно. Что у нас в сухом остатке?.. – Он замер на некоторое время в тревожных размышлениях, глядя сквозь голограмму Борисова в тёмное окно. – Либо ложная тревога, и Маркин что-то напутал, что почти невероятно… – …Либо, – голос Смирнова стал тише, но твёрже, – если предчувствия меня не обманывают, а они обычно не обманывают… – Он сделал паузу, – …происходит что-то совсем нехорошее. Как бы нам в скорости прямо рядом с Солнцем не заиметь премиленькую чёрную дыру на месте Меркурианского терминала, если горловина норы схлопнется.

На кухне установилась гробовая тишина. Голубоватое мерцание голограммы Борисова казалось теперь зловещим. – Ты думаешь, она коллапсирует до сингулярности? – тихо спросил Борисов. Казалось, даже его голограмма побледнела. – Это только гипотеза, – ответил Смирнов. – Мне срочно нужно на Меркурий, разберусь на месте.

– Быстро не получится, – заметил Борисов. – Через нуль-кабину я тебя не пущу, ты ведь на это намекаешь?

– А по-другому быстро никак, – подтвердил догадку друга Смирнов.

– Ты на Меркурии хочешь появиться вывернутым пододеяльником из стиральной машины? – язвительно поинтересовался Борисов. – Ты же лучше меня знаешь: это опасно.

– Вот то-то и оно, что лучше! Кто из нас ведущий? – парировал Смирнов. – Как ведущий специалист я утверждаю: риск минимальный.

– Нет, – отрезал Борисов. – Нуль-переход до выяснения причин нестабильности использовать никто не будет. Даже если там чёрная дыра назревает – отправляя тебя сейчас, мы можем ускорить коллапс или потерять человека, способного разобраться и всё быстро исправить на месте!

– Да ну, Володя, у нас и выбора-то нет! Ты же сам всё знаешь, – попытался убедить друга Смирнов. – Другого способа добраться до «Коперника-Первого» не существует. Из «Коперника-Второго» на «Коперник-Первый» через нуль-кабину не попадёшь. А по Меркурию… там 4000 километров, радиация, температура… человек не выдержит, только роботы. Да там и транспортного сообщения нет. Зачем? Там же нуль-кабины. На челноке лететь? – Смирнов замолчал, взглянул на комм-браслет, считывая запрошенные данные: расстояние между Землёй и Меркурием на данную минуту – около 133 миллионов километров. Смахнув пальцем, Смирнов вызвал данные по Венере. Расстояние от Венеры до Меркурия – 59 миллионов километров. Тускло светились буквы на втором экране браслета. – Даже если ты оперативно утрясёшь вопросы с флотскими и они разрешат лететь с постоянным ускорением в 2 g (чего они точно не разрешат – там бюрократы почище тебя сидят) … Ну, допустим, мы их убедим. Даже при таких условиях я лететь буду часов 50, двое суток. Даже больше, на самом деле: там ещё маневрировать придётся. Что у нас ещё есть? Нуль-кабина на «Атмосфере-М», венерианской орбитальной станции. От Венеры самое малое – 30 часов лететь, в реальности дольше. На станции нет готового подходящего транспорта. Пока его подготовят… Чёрт знает сколько времени пройдёт? Нет вариантов, Володя.

Смирнов глубоко вздохнул. Он посмотрел на дверь спальни, за которой спала его жена. Он подумал о тихом утре, о кофе, о её смехе.

– Надо рисковать!

На кухне вновь повисла гнетущая тишина. Смирнов поёжился, словно от внезапного сквозняка. Потёр кулаками глаза и, сдерживаясь, коротко зевнул. Была у него такая особенность в ответственные моменты – накатывало неудержимое желание зевать. Борисов не обратил на это внимания. Он вообще не смотрел на Смирнова. Казалось, всё его внимание приковано к чему-то, что было куда интереснее, чем отчаянная попытка товарища свести счёты с жизнью. Да и что может быть естественней желания зевнуть в 3 часа ночи? – Ну и что ты молчишь? – раздражаясь, спросил Смирнов.

– А что ты хочешь услышать? – протянул Борисов, даже не взглянув на товарища. Вдруг лицо его просияло. Он улыбнулся и уже открыто посмотрел в глаза Смирнову. Это был взгляд человека, нашедшего блестящее решение сложной задачи.

– Хочу знать, когда ты наконец признаешь, что я прав, и начнёшь действовать.

– Саша, признаю: ты прав, – хмыкнул Борисов. Но через Нуль-переход ты не пойдешь. Нет – и точка. – Он довольно потёр руки и снова улыбнулся.

– А ты чего такой счастливый? – невольно улыбнулся Смирнов, видя сияющее лицо друга. – У тебя вообще-то апокалипсис под боком назревает.

– Апокалипсис подождёт, – Борисов сделал паузу, наслаждаясь моментом. – Ты прав в главном: действовать нужно сейчас и быстро. Но ты смотришь на проблему слишком прямолинейно, Саш. Видишь заблокированную дверь и готов вышибить её плечом. А я предлагаю… пролезть в окно. В очень быстрое окно.

Смирнов нахмурился, но промолчал, давая другу говорить. Он видел этот взгляд – Борисов уже что-то нашел.

– На Венере, на «Атмосфере-М», есть одна… скажем так, полуофициальная лаборатория, – начал Борисов, понизив голос, хотя в этом не было необходимости. – Группа энтузиастов. Молодые, дерзкие. Их зовут «милитаристами», потому что они помешаны на гипотетическом вторжении и разрабатывают технологии для молниеносной перемещения на случай войны в системе.

– Сумасшедшие, – буркнул Смирнов.

– Гениальные сумасшедшие! – парировал Борисов. – Их взял под свою опеку академик Наумов. Помнишь, он читал у нас лекции по квантовой гравитации? Все над ними потешаются, но они сумели сделать то, что считалось невозможным. Они создали прототип гравитационно-волнового буксира. Смирнов замер; его профессиональное любопытство мгновенно подавило скепсис. – Буксир? На каком принципе?

– Никакой тяги, – улыбнулся Борисов. – Только гравитация. Принцип серфинга. Они генерируют узконаправленную гравитационную волну, а капсула… ловит её. Фактически, скользит по её гребню. Волна и есть двигатель. Она разгоняет капсулу до умопомрачительных скоростей. Расчётные перегрузки на буксире – под 50 g. Смирнов свистнул. – 50 g? Да от человека мокрого места не останется!

– Нет, Саша, – в этом и гениальность их системы. Это не просто капсула. Это кокон, и они каким-то образом ухитрились создать внутри кокона относительно приемлемый уровень – около 2—2,5 g. Недолго, конечно. Предельно короткий, скачкообразный бросок. Но его хватит. Подробности мне не известны. Если тебе интересно, расспроси при встрече Наумова.

Смирнов молчал. Его мысли были заняты вычислениями. – Хватит для чего? До Меркурия-то… – С Земли до Меркурия – нет, это пока за гранью, – быстро сказал Борисов. – Но с Венеры – да. Они уже отрабатывали броски к Поясу Астероидов. Расстояние до Меркурия в текущей конфигурации, их «Сёрфер» может преодолеть не за 30 часов, как на челноке, и уж тем более не за двое суток. Саша, они сделают это за шесть часов.

– Шесть… – Смирнов просто не мог поверить в эту цифру. – Но это же… Это же…

– Да, – кивнул Борисов, и его лицо снова стало серьёзным. – Это чертовски рискованно. Технология сырая. Испытана всего несколько раз на беспилотных аппаратах. Пилотируемый полёт… Он будет первым. Наумов в тайне от комиссии дал добро. Он верит в своих ребят. Говорит, что риск катастрофы шесть, двенадцать процентов. И я склонен ему доверять. Он посмотрел прямо на Смирнова. – Ты готов стать первым серфером, оседлавшим гравитационную волну? Готов лететь в капсуле, которую может расплющить, как консервную банку, или выбросить куда-нибудь к Юпитеру, если их генератор чихнёт?

Смирнов закрыл глаза. Он снова почувствовал тот самый сквозняк. Потом зевнул сильнее, чем раньше. Он открыл глаза. В них не было ни страха, ни сомнений. Только холодная решимость. – Шесть часов, риск или катастрофа. Выбора у меня нет. Дай мне координаты Наумова. И передай его «милитаристам»… – он криво улыбнулся, – что у них есть доброволец. Скажи, чтобы готовили своего «сёрфера». Я буду на «Атмосфере-М» через час.

Борисов медленно кивнул. – Уже сделано. Пока ты смущал своим видом практиканток в ЦУНТе, кое-кто не сидел сложа руки, – пошутил Борисов. – Противоперегрузочный костюм будет ждать тебя на базе «милитаристов». Последней модели, с системой мониторинга состояния, системой жизнеобеспечения и климат-контролем, у флотских для тебя одолжил. И ещё Саша, береги себя!

Голограмма Борисова погасла. Смирнов постоял ещё пару секунд, собираясь с мыслями, а потом решительно шагнул к двери. Время поджимало. Он вышел из кухни. Стараясь не шуметь, прошёл к шкафу. Прислушиваясь к сонному сопению супруги, порадовался, что не разбудил её своими разговорами. Свет включать не стал – глаза уже привыкли к полумраку. Осторожно приоткрыл дверцу шкафа, нащупал лёгкий комбинезон и куртку с эмблемой Академии. Оставалось дойти до прихожей, одеться и улизнуть, не потревожив жену.

Но в спешке он совсем забыл о старинном дубовом ящике, который Аня недавно притащила из своей библиотеки. Она работала библиотекарем – очень редкая профессия в век, когда все книги давно оцифрованы и хранятся в облаке. Ящик она оставила в прихожей. Смирнов давно собирался отнести его в кабинет, но так и не собрался. Ящик стоял, чуть выпирая из-под обувной полки, и мизинец ноги врезался в него со всей силы.

– Твю ж! – не сдержавшись, придушенно взвыл Смирнов. Он поджал ушибленную ногу и резво запрыгал на здоровой, пытаясь унять боль.

– Саша? Что случилось? – взволнованный голос Ани раздался у него за спиной. – Ты куда-то собрался?

Смирнов замер, всё ещё поджимая ушибленную ногу.

– Аня, я… – он обернулся, пытаясь в полумраке разглядеть её силуэт в дверях спальни. – Ничего страшного, просто ящик этот проклятый.

Он щёлкнул выключателем. Свет в прихожей ударил по глазам, заставив щуриться. Аня стояла, кутаясь в халат, её взгляд скользнул с его лица на комбинезон.

– Ты почему стоишь посреди ночи, в прихожей, с формой в руках? Саша, что происходит?

«Улизнуть» не получилось.

Смирнов, хромая, доковылял до жены и обнял за плечи.

– Ань, прости, что разбудил. Мне надо на Меркурий смотаться. Ты так сладко спала, не хотел тебя тревожить. Если бы не эта чёртова штуковина, – он мотнул головой в сторону ящика.

– Не смей ругать мой ящик, – улыбнулась Аня.

– А что там случилось на Меркурии? —

Сердце кольнуло: как же не хотелось её обманывать, но и правда говорить нельзя, правда напугает её. Он набрал воздух в лёгкие и, улыбаясь, принялся самозабвенно лгать.

– Просто Маркин на Меркурии решил перестраховаться. Говорит, показатели колеблются. У него через неделю вахта заканчивается. Ему хочется сдать смену идеально, чтобы не было проблем с передачей. Вызвал меня для тонкой настройки. А за временем, как всегда, не следил: у них там время по-другому считают. У всех смены, пересменки. В общем, разбудил меня посреди ночи.

Аня прошла в спальню, села на кровать. Немного повозилась, устраиваясь удобнее, и зевнула, прикрывая рот ладонью.

– Маркин, а почему он так волнуется?

– Волнуется, потому что они с женой уже всё спланировали: поездку на Байкал, а потом куда-то в Персидский залив. Хотят своему Даньке – помнишь, первый ребёнок, родившийся на Меркурии? – показать, что значит «много воды». Там же, на Меркурии, подгрунтовый город. Бедный мальчишка и не представляет, как это, когда океан или озеро плещется у ног. Вот и старается, чтобы вахту сдать без сучка и задоринки, а то отпуск сорвётся.

Аня улыбнулась уголками губ, но в глазах мелькнула лёгкая грусть.

– Вот люди… Куда-то выбираются вместе, планы строят, мир смотрят. А мы с тобой, как в прошлом году поженились, так никуда и не съездили. Всё твоя работа, Саша – то сбои, то тесты, то ночные вызовы. Я уже и забыла, как это – отдыхать вдвоём.

Смирнов сел на край кровати, взял её руку в свою и поцеловал пальцы.

– Ань, обещаю: как только разберусь с этим, сразу беру отпуск. Съездим в Африку – на сафари, к водопадам, куда захочешь. Будем лежать на пляже, есть экзотические фрукты и забудем про все эти нуль-кабины. Честное слово.

Она кивнула.

– Ладно, верю… Только возвращайся поскорее.

– К обеду буду дома, – соврал он напоследок, быстро чмокнул её в щёку и выскользнул из комнаты. Дверь за ним тихо щёлкнула. Смирнов, оказавшись в прохладном коридоре жилого комплекса, немного замешкался. «Прости, Анька», – промелькнуло в голове, но времени на сожаления не было. Он тряхнул головой, отгоняя мысли, и быстрым шагом направился к электромагнитному скоростному лифту в конце коридора.

Лифт бесшумно распахнул двери, реагируя на приближение встроенного в комм-браслет чипа. Серебристая кабина с голографическими индикаторами мягко светилась в полумраке. Он шагнул внутрь, и лифт упал вверх; на мгновение свело живот. За стеклом мелькали огни этажей, сливаясь в сплошные пульсирующие линии, а затем и они исчезли.

Лифт остановился на стартовой площадке сотого этажа, двери разошлись. В лицо Смирнову дунул влажный солёный ветер. Он глубоко вдохнул и шагнул прямо в утро. Часы показывали три часа двадцать минут. Две недели назад закончился полярный день. Внизу, на уровне улиц, до рассвета оставалось пятнадцать минут. Здесь же, на высоте трёхсот метров, солнце уже вовсю освещало небо, окрашивая его в нежные розовые тона. Термометр показывал +11° C.

Вокруг простирался панорамный вид: Тикси раскинулся, как огромный муравейник, уходящий к побережью. В городе жило больше пяти миллионов человек. Куда ни глянь, берег кипел стройкой. Возводились современные отели, крытые пляжи и инфраструктурные комплексы. Вдоль берега виднелись контуры будущих курортных зон, где вода в закрытых лагунах подогревалась до комфортной температуры, чтобы даже в арктическом климате люди могли забыть о холоде. Цивилизация с её почти пятнадцатью миллиардами жителей жадно захватывала каждый клочок земли, и Тикси не был исключением.

На взлётно-посадочной полосе его уже ждал аэромагнитный коптер. Комм-браслет на руке коротко звякнул, сообщая, что связь установлена. Дверца коптера с шипящим звуком сдвинулась в сторону. Смирнов скользнул внутрь. В ту же секунду в кабине вспыхнули голографические экраны графического интерфейса управления.

Интерфейс не отличался разнообразием: пассажирам предлагалось выбрать один из трёх режимов полёта – стабильный, стандартный, спортивный – и точку прибытия на карте. Смирнов выбрал спортивный режим и точку назначения: нуль-кабина «Тикси-Центральная». Перед отправкой на Венеру ему надо было попасть в лабораторный комплекс в Сарове, чтобы захватить оттуда чемоданчик с улучшенной моделью диагностического модуля, заметно отличавшегося по своим функциональным возможностям от стандартного оборудования инженера нуль-транспортировщика.

На голографическом экране мигнула надпись: «Маршрут принят». Дверца, шипя, встала на место, герметично закрывая кабину. Винты АМК негромко загудели, поднимая аппарат с посадочной площадки. На высоте 420 метров квантовый магнитометр коптера уловил сигнал одной из главных «воздушных рельс» арктического города. Винты отключились, и АМК плавно встал на невидимую траекторию между статорными модулями. Сверхпроводящие электромагниты на корпусе взаимодействовали с бегущим магнитным полем опор на башнях города, создавая левитацию и тягу одновременно. Гравитация перестала быть проблемой – коптер буквально «плыл» по магнитному потоку, получая энергию через индукционную подзарядку.

Город превратился в мелькание светящихся нитей-магистралей и силуэтов зданий. Перегрузки вжимали в кресло. Смирнов видел, как другие такие же капсулы, словно светляки, встраивались в параллельные потоки, соблюдая идеальную дистанцию. Их магнитные буферы отталкивались друг от друга, создавая незримый, безупречный порядок.

Через пять минут на экране появилась надпись: «Приготовьтесь к выходу,

Глава 2

– Ребятушки, отвлекитесь-ка на минутку, – произнёс вошедший в столовую орбитальной станции «Атмосфера-М» академик Наумов.

Четверо молодых людей, одетых в стилизованные под военную форму комбинезоны с множеством карманов и нашивок, прекратили сосредоточенно жевать и, оторвав взгляд от голографических экранов своих комм-браслетов, посмотрели на академика.

Наумов тяжело вздохнул. – Дети, – начал он с наигранной скорбью. – У нас ЧП. Катастрофа вселенского масштаба.

Ребята, напрягшись, переглянулись. Самый старший из них, высокий брюнет с позывным Рейнджер, медленно встал. – Что случилось, академик? Пожар? Нападение? Разгерметизация? – Хуже, – мрачно произнёс Наумов. – Автоклав на кухне сломался. Ваш десерт… – он развёл руками, – его не будет.

В столовой повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь гудением вентиляции. Четверо молодых людей, только что готовых к бою с инопланетянами, смотрели на академика с немым укором. Это был поистине удар ниже пояса. – Это диверсия, – мёртвым голосом констатировал Рейнджер, его пальцы судорожно сжали край стола. – Кто-то должен за это ответить.

Самый молодой из отряда, крепкий розовощёкий парень с позывным Капрал, с болью в голосе прошептал: – Мы его так любили…

Инженер-технолог с позывным Кнопка, миловидная девушка с очаровательной улыбкой, каштановыми волосами и ямочками на щеках, резко встала, отодвинув табурет с таким скрежетом, что у всех натянулись нервы. – У меня пятый уровень доступа к системам жизнеобеспечения, я могу… – она замолчала, осознав тщетность порыва. – Никто ничего не может, – с ледяным спокойствием заключила коротко стриженая, рыжеволосая, серьёзная девчонка с позывным Стриж. Она ткнула вилкой в безвкусный сейчас овощной гарнир. – Это конец. Просто конец. Теперь нет смысла.

Наумов улыбался, довольный произведённым эффектом. – Однако хватит траурные мины строить! Запасной автоклав в грузовом модуле уже греется. Через полчаса десерт будет на столах. Приятного аппетита.

Четыре пары глаз смотрели на него с недоумением. Первым опомнился Рейнджер. – Так, держать его! – рявкнул он, и четверо мстителей, забыв про субординацию, ринулись в погоню!

Академик с воплем, который никак не соответствовал его возрасту и званию, пустился наутёк, а за ним по столовой помчался стройный отряд мстителей с ложками наперевес. Наумов лихо нырнул под соседний стол, как юркий подросток. – Вам меня не взять! Я тридцать лет в невесомости! – выкрикнул он, голос его дрожал от смеха.

Погоня приняла хаотичный характер. Ложка картофельного пюре, метко запущенная Кнопкой, описала дугу и приземлилась на мониторе новостной панели, заставив диктора подмигивать с экрана с каплей картофелины на носу. Стриж, проявив недюжинную смекалку, оттолкнулась от стены и в условиях слабой гравитации полетела по кратчайшей траектории, перехватывая путь к отступлению. – Обходной манёвр! Я его зажала! – выкрикнула она.

Но Наумов был хитер. Он, пригнув голову, резко рванул на кухню, а не к выходу,. – Я ваш единственный поставщик рецепта этого десерта! – завопил он, спасаясь за спиной озадаченного повара в белом колпаке. Повар, громадный мужчина по имени Игорь, скрестил руки на груди и одним взглядом остановил нападавших. – Стоять, – его бас пророкотал, как гром в шлюзовом отсеке. – Академика не трогать. Он, между прочим, лично настоял на удвоении порции какао в рационе.

На мгновение в кухне повисла нерешительная тишина. Рейнджер, уже замахнувшийся ложкой с картофельным пюре, задержал руку.

И тут зазвенел сигнал комм-браслета Игоря. Приятный женский голос сообщил: – Система приготовления десертов возобновила работу. Десерт будет готов через 35 минут.

Наумов вынырнул из-за спины повара с торжествующим видом и посмотрел на команду. – Что я говорил? Тридцать пять минут.

Рейнджер медленно опустил ложку. Уголок его рта дрогнул. – Так, – сказал он, обводя взглядом свою немногочисленную, но преданную армию. – План меняется. Захват академика откладывается. Вводим операцию «Охрана автоклава». Ни один винт не должен открутиться! Кнопка, проверить температурные датчики! Капрал – периметр! Нам этот десерт нужен живым и невредимым!

И четверо с суровым энтузиазмом ринулись выполнять приказ. А Наумов, оставшись на кухне, собрался мирно выпить чаю, глядя, как его «дети» с почти религиозным рвением охраняют работу запасного аппарата.

– Температура в норме, давление стабильное! – доложила Кнопка, прильнув к смотровому иллюминатору запасного автоклава. Её лицо выражало сосредоточенность сапёра, обезвреживающего бомбу. – Периметр чист! Посторонней активности нет! – отозвался Капрал.

Рейнджер кивнул, скрестив руки на груди. Его взгляд был суров и бдителен. Они выстроили живую цепь вокруг блестящего аппарата, из которого уже начинал доноситься сладкий ванильный запах.

Наумов, прихлёбывая чай в компании с поваром Игорем, смотрел на эту картину, и его глаза щурились от умиления. – Глянь-ка, Игорь, – прошептал он. – Запусти мы настоящую тревогу, вряд ли бы сработали слаженнее. – Угроза-то понятнее, Лев Рудольфович, – усмехнулся повар. – Враг в виде отсутствующего десерта куда как реальнее инопланетян.