Стальная свадьба

Андрей Доронин

Стальная свадьба

Глава 1. День распада

Утро пахло сосной, влажным деревянным настилом и вчерашней пригоревшей картошкой. Сквозь плотные шторы пробивался тёплый июньский свет, когда Алексей медленно открыл глаза.

Он проснулся не от будильника, а от звука капающей воды с аккуратным, почти музыкальным интервалом. Тик… Тик… Тик…

В последнее время Алексей пытался спать долго, но организм упирался: служба приучила его следовать режиму. Даже годы спустя эта дисциплина жила где-то внутри тела, как призрак друга, которого не звали.

Рядом на табуретке лежал планшет, на полу – военная термокуртка, брошенная накануне. Проспал на раскладушке. Опять.

На даче родителей ничего не изменилось. Здесь каждое бревно было пропитано его детством, пылью, синяками, школьными каникулами, запахом ухоженной маминой прически и отцовских солдатских сапог. Дом всё это помнил, словно книга с множеством закладок. Квартира в городе стояла пустой. Там не работал Wi-Fi, как будто даже сигнал не хотел проникать в прежнюю реальность.

На стене над раскладным диваном висел танто, короткий японский меч в лакированных ножнах. Алексей унаследовал его от наставника по айкидо. Ниже – сертификат из Нары, подаренный старым учителем будо. Рядом на полке – доска с гравировкой: «Искусство войны – искусство понимания себя» и стопка книг: Сунь-Цзы, Басё, Кавабата, «Гроссмейстер по кулинарии». Алексей верил в простые вещи, в рецепты и ударные техники.

Чуть сбоку висели старые фотографии: Алексей в песочном хаки на фоне пустыни, на другой – в парадной офицерской форме с боевыми наградами, в будо-додзё: заснеженный и гордый, в кимоно. И снова армейская форма и два товарища справа и слева: оба в камуфляже, оба с лицами тех, кого судьба не склоняет к долголетию.

Были и более личные снимки, с Татьяной на берегу озера, где-то на второй год брака. Она в гольфах, он с рюкзаком и мясными консервами в руке. Лето, комары, беззаботность. Тогда казалось, что всё будет просто.

А теперь – тик, тик, тик. Вода. Время. Молчание.

Под потолком жужжал комар, медленно, лениво, как и мысли Фомина в это хмурое, бессознательное пробуждение. Он протянул руку к тумбочке, на ощупь нашёл смартфон, дисплей мигнул: 06:17.

Пропущенный вызов. Потом ещё один. На экране имя, к которому он уже почти отучился испытывать эмоции: «Татьяна».

Смартфон завибрировал. Алексей смотрел на дисплей какое-то время. Имя не исчезало. Вибрация была короткой, но ритмичной, напоминала дальние взрывы, приглушённо гудящие в голове ветерана.

Он не ответил. Спустя мгновение смартфон завибрировал снова, уже настойчивей. Алексей выдохнул и принял вызов.

– Ну?.. – Голос сиплый, больше похож на рык.

– Доброе утро, – коротко бросила она ровным, почти деловым тоном. – Мы встречаемся сегодня. Без вариантов.

– Что-то случилось? – Алексей заставил себя приподняться и сесть. Взял бутылку воды с подоконника.

– Случилось, – холодно ответила Татьяна. – Рогозин сделал предложение. Хочет выкупить долю. По двойной оценке. Надо обсудить.

Пауза. Он усмехнулся. Но в этой кривой усмешке не было ни грамма веселья.

– Надо было ещё добавить и унести город вместе с ней. А мою долю он не получит, даже если разродится тройной.

– Алексей, не начинай. Это цифры. Это чисто.

– Посмотрим, – устало сказал он.

– Это и надо обсудить, Лёша, – с нажимом. Голос тот самый, директивный. Такой у неё бывал, когда арендаторы задерживали оплату. Или когда Алексей говорил что-то про Рогозина.

Он молчал. Смотрел, как отражается в окне куст смородины, а за ним веранда.

– Я приеду. Вот только «Белые лилии» мы строили вместе… – Начал он, но она уже перебила:

– Я жду тебя в «Витражах» в восемь. У тебя полтора часа. Не опаздывай – это последний разговор. Всё.

Алексей долго сидел, не двигаясь. Лёд утреннего настроения треснул, и что-то острое, неуловимо болезненное, начало подниматься изнутри. Сквозь окно проникал изменчивый свет, полудетский, будто рисованный. Была мысль остаться. Спрятаться в лесу дней.

Но вместо этого он взял планшет, открыл систему мониторинга ТРЦ. Лаконичная матрица: арендаторы, кодировки по обороту. Несколько странных сбоев в логировании. Он отметил их и закрыл устройство.

Дальше спортзал на чердаке. Пять подходов по 20 с гирями. Быстро. Без суеты. Мускулы вспомнили движение. Он знал, как можно вернуть контроль через простое усилие тела.

Затем Алексей спустился, включил кофеварку. Автоматически умылся ледяной водой, потянулся, оделся: футболка, джинсы, ветровка и подошёл к стене. Здесь была его страховка – замурованный в пол сейф в углу. Внутри аппаратный токен в капсуле из титана. Тот самый ключ, без которого любая цифровая атака на «Белые лилии» будет провалена. Он держал его на случай рейдерской схемы. Не потому что параноик, потому что годы службы научили не доверять словам.

Запах кофе заполнил кухню. На завтрак Алексей сделал омлет с медом и сыром. Любил добавлять щепотку сухого тимьяна, вкус получался похожий на воспоминания о настоящем.

Схватил ключи от «Патриота», вставил планшет в слот у двери и вышел.

Лето уже началось, но утро оставалось прохладным. Где-то вдалеке щебетала птица, которую он не узнавал. Наверное, новая. Или он слишком давно не выходил в сад. Алексей прокрутил недавний разговор:

«Рогозин. Вот кто – слишком гладко появился. Сразу после их последней ссоры с Татьяной. Друг семьи, конечно. Амбициозный. Денег как грязи. А за улыбкой сталь».

Он сел в «Патриот», завёл, дизель рыкнул низко, вглубь земли. На полу машина привычно грохнула чем-то тяжёлым: спортивная сумка, рядом кобура, пустая. Просто лежит.

Он свернул на просёлочную дорогу, бросив взгляд в зеркало. Тень мысли проскользнула: а не ведёт ли его кто-то.

Кафе «Витражи» находилось у набережной в центре города. Модный интерьер, ровный, без прохлады. В нём всегда витала тишина ожидания. Как будто дым без сигареты. Нестерпимо белые лампы висели в углах, как блестящие планеты. Стеклянные перегородки дробили свет на острые геометрические лоскуты, а за витринами текли автомобили, как в замедленном танце.

Татьяна сидела у окна. Без охраны – странно. На ней была строгая графитовая куртка, волосы собраны высоко, перстень с изумрудом сиял слишком спокойно, как фонарь на шельфе айсберга.

– Мы не дома, Тань. Можешь перестать играть снежную королеву, – сказал Алексей, присаживаясь.

– Дома? – усмехнулась она. – У нас его больше нет. Только ТРЦ. И проблема.

– Проблема? Или предлог? Ждёшь моё "в добрый час"? Так просто?

– Я вижу, как всё рушится, – сказала она тихо. – Мы вечно спорим, отдалились, ты живешь за городом, как призрак. Это не союз. Это обломки. И если ты всё ещё цепляешься, так только за контроль. Не за меня.

Он помолчал. Потом ответил медленно:

– Я держусь не за контроль… Я держусь, потому что за нас больше держаться некому.

– Тогда отпусти.

– Хорошо, – сказал он. – Подадим заявление.

Татьяна кивнула. Чуть медленнее, чем следовало бы.

– Завтра в полдень. В зале №3. Без пафоса.

– Только один вопрос, – Алексей глянул прямо. – Ты правда думаешь, что Рогозин делает это просто так?

– Рогозин предложил цену. Долю он в открытую никогда не выкупал. Но теперь… Быстро, грамотно. Без давления.

– Не хочешь подумать, почему?

Она не ответила.

– Он не похож на тех, кто действует в одиночку. Такие люди, как зима. Если он пришел, значит, идёт фронт.

– Ты считаешь, что он связан с рейдерами? – спросила она.

– Я считаю, что он – это приглашение не к сделке, а к войне.

Она фыркнула.

– Не начинай. Не каждый, кто хочет купить бизнес, хочет разрушить мир. В отличие от тебя, он, по крайней мере…

Она замолчала.

– Что? Сказал тебе сладкое? Обещал избавление от дел и мужа в комплекте?

– Думаю, ты ищешь врагов, потому что давно уже не знаешь, в чём ты настоящий. Это просто сделка, Алексей.

– Не бывает «просто сделок», когда в залог ставят то, что строилось одиннадцать лет.

– Прекрати, – отчеканила она. – Всё решим позже. Я просто… больше не хочу с тобой биться. Ни ради бизнеса. Ни ради нас.

Она встала. Его рука замерла на столе.

– До встречи у ЗАГСа.

Татьяна уходила, не оборачиваясь. Иногда так обрываются связи, как ровная, нарочито беззвучная нота в пустом зале.

Он остался сидеть. На столе дрожала кружка с половиной дольки лимона в чае. За окном прошёл грузовик с логотипом ТРЦ – две белые лилии. Алексей посмотрел вслед.

Так просто люди исчезают из дома. Из жизни. Или их уводят. По-хорошему. Или насильно.

Завтра день, когда всё должно закончиться.

Он достал телефон, провёл по списку номеров пальцем и нашёл нужный.

– Паша, ты где?

– В «Русалке». Партия ждёт. Проигравший оплачивает семгу.

– Я заеду. Есть разговор.

– По бизнесу или по сердцу?

– Оба варианта. – Взять ром?

Фомин посмотрел за окно. Машины продолжали своё движение, уверенные, ритмичные, будто каждая из них жила своим сценарием и они никогда не сталкивались.

– Нет, – сказал он. – Только кий. Сегодня будет партия.

Позже он сидел у Семёнова в ресторане. Они дружили с детства и когда-то оба были влюблены в Таню, но она выбрала Алексея. Сейчас же Паша помогал им решать щепетильные проблемы, зная криминальный мир города не понаслышке.

Павел крутанул кий и загнал шар в левый угол.

– Развод – это когда двое перестают прикрывать друг друга в бою, – сказал он, не глядя.

– Рогозин не сам по себе. Его никто просто так не подпустил бы. Он ищет вход.

– Ты уверен, что не ищешь слишком много смысла там, где просто конец?

Алексей пожал плечами.

– За три месяца трое арендаторов резко сменили структуру. Его юристы их обслуживают. Он интересуется не долей. Он интересуется системой. А это уже вопрос безопасности.

Семёнов скривился.

– Тогда надень броник. И не опаздывай завтра. День такой, знаешь… удобный для ударов в спину.

До встречи у ЗАГСа оставалось менее суток. И форс-мажор уже выехал.

Глава 2. Цепь

Утро, серое и липкое, казалось, застыло. На часах почти полдень. Когда дверь ЗАГСа открылась, ветер, похожий на чужое дыхание, тронул пыльную плитку. Алексей Фомин стоял лицом к солнцу, щурясь, будто хотел досмотреть прошлую жизнь до конца.

Татьяна подошла на три минуты позже, строгая, отчуждённая, в светло-сером костюме. От неё пахло кожей, кофе и неизбежностью. Уверенная, красивая, собранная, как всегда. Как будто сегодня не конец. Как будто это просто сделка между двумя инвесторами: короткое рукопожатие, подпись, выход на перекрёсток судеб.

Сопровождение при ней казалось странно усечённым: двое неизвестных охранников, оба почти безоружные, явно не из её постоянной «команды». В прежние времена, ещё месяц назад, это показалось бы лишь эксцентричностью. Но Алексей давно знал, что в её жизни ничего не происходило случайно.

Она не поцеловала его в щёку. Не поздоровалась. Только остановилась на нужной дистанции, ни близко, чтобы быть личной, ни далеко, чтобы показаться отстранённой. Позади звучали шаги регистратора, выцветшие слова семей с поздравительными букетами, где-то плакал младенец, всё тот теневой шум гражданской жизни, на фоне которого обычно подписывают документы.

– Почему так мало охраны? Что говорит твой замечательный начальник безопасности? – спросил Алексей, глядя поверх ее плеча.

– Убежала последняя иллюзия контроля? – в её голосе была усталость, которую не прикрывал сарказм. – Ладуров занимается моей безопасностью уже 6 лет. Проблем нет.

Он не стал отвечать.

– Пара трупов в отпуске, – холодно усмехнулась Татьяна. – Мне не нужно сопровождение на развод. Иногда легче быть одной.

– Не ты одна, Татьяна, – сказал он слегка иронично. – Мы всегда вдвоём.

– Без лишних слов, хорошо? – сказала она, не глядя.

Он кивнул. Вокруг было удивительно тихо. Телохранители Татьяны держались на расстоянии в десяток метров, нервно озираясь.

Именно в этот момент что-то в воздухе изменилось. Не шум, не всполох, а отсутствие звука колеса детской коляски, которое должно было скрипнуть, но не скрипнуло. Пауза, пропущенная в городском оркестре. Он не почувствовал тревоги, скорее услышал её, как слышат тишину после выстрела. Алексей успел повернуть голову влево, уловить движение за спиной, и…

Из фургона, запаркованного в боковой улочке, выскочили шестеро. Балаклавы, плотный шаг, синхронность. Очень собранные. Движения без лишних амплитуд. Алексей смотрел на это, как будто уже видел когда-то: военные съёмки, тренировки в Нальчике, архивные видео антикриминальных операций. Степень чистоты исполнения говорила об одном: это не преступление. Это операция.

Первого телохранителя уложили коротким ударом в горло, второго – двойным выстрелом из электрошокера. Алексей потянулся к Татьяне, рассчитывая зацепить её за плечо, оттолкнуть, скрыть за собой. Но его рука, точнее, весь мир вместе с ней, осел в тумане. Удар тока, короткий, профессиональный, рассчитанный на отключение, не на протест. Всё вокруг вспыхнуло, будто его голова наполнилась вспышками фотокамер, работающих не на память, а на вырубку сознания.

Последнее, что он увидел, – мешок, надвигающийся на его голову, и чьи-то пальцы на шее его жены. Затем темнота, как если бы мир стёрли программной командой.

Глава 3. Первая связка

Когда Алексей очнулся, счёт времени был утерян. Сознание возвращалось медленно. Не линейно, рывками. Сначала запахи: сырость, машинное масло, какая-то химия. Потом звук – капля, падающая где-то в канал. Затем боль, неприятная, липкая. Она пульсировала в плече, рёбрах, горле. Гулкая темнота давила со всех сторон. Алексея мутило. Пульс наливался тяжестью в висках. Мускулы стонали. И что-то сжимало левое запястье. Он приоткрыл глаза.

Поначалу он не понял, что происходит. Поморщился и только тогда понял: его левая рука скована с правой рукой Татьяны.

– Что за… – прохрипел он.

– Алексей? – голос Татьяны был близок, сбивчив и напряжён.

– Где мы?

– Без понятия. Очнулась минут пять назад. Думала, ты мёртв.

– Что это?.. – Татьяна инстинктивно дёрнулась, браслет натянулся, в ту же секунду раздался короткий писк, вибрация и слабый шок – ток ударил их обоих.

– Не дёргайся! – выдохнул Алексей. – Стой. Не двигайся. Мы скованы.

Он попытался встать, и тут же получил электрический укол в плечо. Не больно, но ощутимо.

– Цифровой наручник с активной реакцией, – пробормотал Алексей и скрипнул зубами. Его палец нащупал шершавую поверхность закованного металлического кольца на запястье. Он принял факт быстро: наручники современного образца. Стальной обод, полимерный сердечник, между браслетами кевлар-шнур с блютус-сенсором.

– Цифровой замок. Запитан электричеством. Модуль связи где-то внутри… Возможно, BLE или даже UWB.

Он потянулся, и снова они получили лёгкий токовый разряд. Даже не боль, а скорее предупреждение.

– Аппаратный ограничитель расстояния. Радиус примерно семьдесят сантиметров. Если дальше – тревога.

– Прекрасно, – вздохнула Татьяна и в темноте резко дёрнулась – снова удар. Недолгий, но яркий. Алексей сжал зубы, она тоже вскрикнула.

– Не рвись, глупо. Они поставили предельную дистанцию срабатывания. – Он потянулся к своему запястью, ощупывая конструкцию. – Сложно, но, может быть, управляется удалённо. Блокировка механического размыкания стопроцентная. Без кода или сигнала не снимем. А попытаться взломать, то привлечём внимание.

– И… что теперь?

– Теперь мы буквально сцеплены друг с другом. И если мы попытаемся избавиться от них, сработает тревога в их системе. Возможно, даже до боли. Возможно, мгновенный отклик. Браслеты – это охрана и сигнализация в одном пакете.

– Кто это сделал? И зачем?

– Это серьёзное оборудование. Военное или около того.

Он помолчал.

– Ты думаешь, это Рогозин? Он… – она замолчала. – Он предлагал мне выкупить долю. Был настойчив. Я думала, просто бизнес.

– У него таких бойцов нет. Он шантажист, не штурмовик. А это слишком профессионально. Такие нападения делают контрактники, если не спецслужбы. Методика не коммерческая. Либо Рогозин у них на подхвате.

– Тогда кто?

– Думаю, ты знаешь примерно столько же, сколько я.

– Чёрт возьми, – Татьяна прикусила губу. – Значит, масштаб не тот?

Алексей кивнул. Она подалась назад, и снова удар, браслет дрогнул, щёлкнул и оповестил кого-то там, где сейчас обсуждали их судьбу.

– Превышена дистанция. – Алексей перехватил импульс рукой и втянул её обратно к себе. – Это не просто оковы. Это привязка. Они собираются использовать нас, Таня…

– Для чего?

– Для доступа. К «Белым лилиям».

Он замолчал.

– Биометрия, – прошептала Татьяна, догадавшись. – Чёрт возьми. Наши биометрии запараллелены на доступ к нотариальным протоколам цифрового ТРЦ. Совместное подтверждение сразу в два канала. Это не из-за нас…