Не выжила

Ольга Острова

Не выжила

Попадалово

Холодный ветер трепал ее короткие, выгоревшие на солнце волосы, заставляя съежиться. Небо над головой казалось непривычно низким, затянутым свинцовыми тучами. Воздух был пропитан запахом дыма, навоза и чего-то еще, терпкого и незнакомого. Анна огляделась. Вместо привычных небоскребов и асфальтированных улиц перед ней раскинулись покосившиеся деревянные дома, узкие, грязные переулки. А люди… Люди в грубых домотканых одеждах, с лицами, изборожденными морщинами и недоверием.

Она не помнила, как оказалась здесь. Последнее, что всплывало в памяти – ослепительная вспышка, оглушительный треск и ощущение, будто ее разрывает на части. А потом – этот холод, этот запах, эта чужая, враждебная реальность. Средневековье. Слово прозвучало в голове с пугающей ясностью.

Внезапно из-за угла вылетела карета. Лошади неслись прямо на нее. Анна застыла, парализованная ужасом. В последний момент кто-то дернул ее за руку, и она рухнула на землю, глотая пыль, поднятую копытами. До нее донесся грубый голос:

—Чесо стоиши посреде пути, безумная? Ума ли лишилась?

(«Совсем сдурела? Чего застыла посреди дороги?»)

Язык, который она услышала, был похож на русский, но искаженный, полный незнакомых слов и оборотов. Не прошло и трех минут как девушку окружили со всех сторон. Ее современная одежда вызывала у окружающих шок и подозрение. Попытались сорвать с нее футболку. В панике Анна, вскочив на ноги, бросилась бежать, не разбирая дороги. Толпа бросилась вдогонку, крича:

– Я́жите ю́, уи́детъ, я́жите!

(«Ловите её, уйдёт, ловите».)

Петляя по переулкам незнакомого города, искала укрытие. Завернув за угол, она увидела открытую калитку в большой дом. Не раздумывая, юркнула туда и залезла в большую, дурно пахнущую бочку, накрыв себя крышкой.

Погоня пронеслась мимо, громко крича. Сколько девушка просидела в бочке, не знала. Время давно потеряло счет. Боясь покинуть безопасное пристанище, дрожала от страха.

«Что, черт возьми, происходит? Как я сюда попала?» – вопросы роились в голове, не находя ответов. «Мистика какая-то».

Неожиданно крышка сдвинулась, и ее обнаружили.

– Ты кто такова? Почто здеси стоиши да делаеши? – вопрошала розовощекая девица.

(«Ты кто такая? Что тут делаешь?»)

Анна попыталась быстро выбраться из бочки и снова пуститься в бега, но «гром-баба» оказалась проворнее. Схватив ее за руку, она завопила истошным голосом:

– Барине, барине, зде воровка!

(«Барин, барин, тут воровка»).

Вскоре из дома показался барин. Вальяжный, в домашнем халате, с бокалом вина в руке.

– Фросько! Чего кричиши, словно ума лишившаяся? А то кто тако́й?!

(«Фроська, чего орешь, как полоумная? А это кто?!»)

– Не ведаю, барин, в бочкѣ нашла, тамъ и пряталася, баринъ!

(«Не знаю, барин, нашла в бочке, пряталась там».)

Барин настороженно уставился на Анну и даже перекрестился. Девушка стояла, затаив дыхание, страх сковывал её тело, паника глушила разум. «Что делать?» – металась в голове беспокойная мысль, но ответа не находилось.

– Ты кто еси? – голос мужчины прозвучал резко, он приблизился.

(«Ты кто?»)

Не говоря ни слова, Анна изо всех сил пнула служанку ногой, та охнула от боли и выпустила пленницу. Не теряя времени, гостья из будущего рванула к дверям и вскоре растворилась среди домов, благо на улице уже стемнело.

враг под маской друга

Анна бежала, не чувствуя усталости, лишь жгучий страх гнал ее вперед. Темнота улицы стала ее союзницей, скрывая от любопытных глаз и преследователей. Она не знала, куда бежит, лишь бы подальше от этого чужого, враждебного мира. Каждый шорох, каждый звук заставлял ее вздрагивать, ожидая новой опасности.

Мысли ее путались, пытаясь понять, что произошло. Средневековье? Звучало невероятно, но реальность была слишком убедительной. Грубые одежды людей, их недоверчивые взгляды, этот странный, искаженный язык – все говорило о том, что она попала в прошлое.

Внезапно, устав от бега, девушка остановилась, прислонившись к холодной каменной стене. Она огляделась. Узкая улочка, освещенная лишь тусклым светом факелов, казалась бесконечной. Где искать помощи? Кому верить? Ее современная одежда, ее манера говорить – все выдавало в ней чужачку.

Вдруг из тени вышел человек. Высокий, в темном плаще, он казался частью этой мрачной ночи. Анна замерла, готовая к худшему. Но мужчина остановился на некотором расстоянии, и его голос, хоть и низкий, звучал спокойно.

– Заблудилася ли еси, дѣтище? – спросил он.

(«Ты заблудилась, дитя?»)

Язык был всё тот же, искаженный, но Анна поняла. Она кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Да не убоишися – продолжил незнакомец. – Не сотворю ти зла. Вижду, не от сихъ мѣстъ еси

(«Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Вижу, ты не из этих мест».)

Он подошел ближе, и Анна смогла разглядеть его лицо. Оно было суровым, но в глазах читалось что-то вроде сочувствия.

– Каково ти имя? – спросил он.

(«Как тебя зовут?»)

– Анна, – прошептала она, голос ее дрожал.

– Анна, – повторил он— Азъ есмь Олегъ. Могу ти помощи подати. Но къ сему до́лжно ми ся вѣ́рити ти.

(«Я – Олег. Могу тебе помочь. Но для этого ты должна мне довериться».)

Девушка колебалась. Доверить свою судьбу незнакомцу в этом диком, непонятном мире? Но выбора, казалось, не было. Страх перед неизвестностью был сильнее страха перед человеком.

– Я… я не знаю, как я сюда попала, – призналась она. – Я… из другого времени.

Олег удивленно поднял бровь, но не выказал недоверия.

– Ино время, глаголеши ли? – Он задумчиво посмотрел на нее. —Се убо многая изъясняетъ. Да пойдём со мною. Дарую ти кровъ и пищу. Тамо же узримъ, я́коже подобаетъ намъ творити.

(«Другое время, говоришь? Что ж, это многое объясняет. Пойдем со мной. Я дам тебе кров и пищу. А там посмотрим, что делать дальше».)

Анна кивнула. Шаг за шагом она шла за Олегом, оставляя позади страх и панику. Впереди ее ждала неизвестность, но теперь, рядом с этим загадочным незнакомцем, она чувствовала проблеск надежды. Возможно, этот средневековый мир не был таким уж враждебным.

Прошло полчаса. Наконец мужчина остановился у одного дома с высоким забором. Постучал. Открылось окошко.

– Что требе? – Раздался скрипучий голос.

(«Что надо?»)

– Ключъ словесный "Гусь свини́и не дру́гъ"

("Пароль: "ГусьСвиньеНеТоварищ"")

Дверь тут же распахнулась, пропуская ночных гостей внутрь. Анна с удивлением уставилась на ярко освещенный дом. Играла музыка, слышался смех, и в окнах размыто мелькали полуголые девицы.

«Куда он меня привел?»

– Олеже, благо́й но́щи! Кто есть се́й, и́же с тобо́ю? – Навстречу к ним спешил расфуфыренный мужик с прилизаными волосами.

(«Олег, доброй ночи! А это кто с тобой?»)

– Благо́й, Петруше! Да встрѣ́тиши дѣ́ву но́вую – подтолкнул вперед девушку Олег.

(«Доброй, Петруха. Встречай новенькую»).

– И гдѣ́ власы́? Что се́ за оде́жда? Кдѣ́ обрѣ́лъ еси́ се́ чудо? – сыпал вопросами Петр крутя Анну вокруг собственной оси.

(«А где волосы? Что за одежда? Ты где откопал это чудо?»)

Анна стояла молча, и шок проявлялся на лице. До нее стало доходить, куда её приволокли. Исторический местный бордель. Неожиданно гнев захватил девушку, и она, не контролируя себя, набросилась на липового защитника.

– Ах ты гад! – закричала, замахнувшись на него. – Ты куда меня привел, сволочь? Убью!

Но ударить обидчика у Анны не вышло. Олег схватил её за руку и наотмашь ударил по лицу. Потеряв равновесие, девушка упала на бок.

– Безъ гла́са! – процедил он сквозь зубы.

(" Молчать!")

Кое-как приподнявшись на колени, зло посмотрела на мужчин. Во взгляде у них не прочла и капли сочувствия. В душу закрался животный страх. Что теперь будет?

Бордель

Слезы жгучей волной хлынули из глаз, смешиваясь с грязью, покрывавшей лицо. Сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь вырваться на свободу. Анна попыталась подняться, но ноги подкосились от ужаса, отказываясь слушаться. Голова гудела от боли, а перед глазами всё расплывалось мутной пеленой.

Пётр брезгливо скривился, оглядывая испачканную, необычную одежду Анны.

– Се, вои́стину сокро́вище обрѣ́лъ еси́, Олеже. Омы́ти и в но́вую оде́жду облещи́ подоба́етъ. Власы́ же улади́ти до́лжно, яко никто́же восхо́щетъ прии́мати ю́ с таково́ю кра́сою. – проворчал он, махнув рукой слугам.

(«Ну и нашел же ты сокровище, Олеже. Придется её отмыть, переодеть и, возможно, что-то сделать с волосами. Никто же не захочет её с такой прической»)

Двое крепких мужчин подхватили Анну под руки и потащили вглубь дома. Она отчаянно пыталась вырваться, кричала, но всё было тщетно. Её голос потонул в какофонии громкой музыки и пьяного хохота.

Её втащили в крошечное помещение, где единственным источником света была дрожащая свеча. Воздух был спертым, а в углу виднелась грубая деревянная кровать, заваленная грязным тряпьем. Рядом стоял покосившийся стол.Один из мужчин, не церемонясь, толкнул Анну на кровать и, оставив её одну, запер дверь снаружи.

Она лежала, не в силах пошевелиться, и смотрела в потолок. В голове мелькали обрывки прошлой жизни: уютный дом, любящие родители, беззаботная учёба, верные друзья, нежные объятия Максима. Всё это казалось таким далёким и нереальным, словно принадлежало не ей, а какой-то другой, счастливой женщине. А теперь она здесь, в этом мерзком притоне, брошенная, сломленная, униженная. Страх проникал в самую душу, парализуя волю. Разум, отказываясь принимать чудовищную реальность, истошно кричал о спасении. «Нет, это неправда, это кошмар… Я сейчас проснусь… дома… в своей постели… рядом будет Максим, и всё, всё будет как прежде…» – шептала она про себя, отчаянно цепляясь за ускользающее здравомыслие, чтобы не провалиться в бездну безумия.

Дверь отворилась. Девушка вздрогнула и посмотрела в сторону входа. В комнату вошла крупная женщина с суровым лицом. Она внимательно оглядела Анну и махнула рукой.

– Встава́й, дѣ́вка! Пора́ дѣ́лати

(«Вставай, девка. Работать надо»)

Анна с трудом поднялась на дрожащие ноги. Женщина подтолкнула её к столу и указала на лохмотья.

– Облецы́ся! Не ста́ну же я́ съ тобо́ю ня́нчитись.

(«Одевайся! Не собираюсь я с тобой возиться»)

Анна без возражений сняла футболку и джинсы. Затем взяла тряпку и надела её на себя. Ткань оказалась грубой и жёсткой, грязной, с затхлым запахом.

Женщина вывела Анну из комнаты и повела по коридору. Они прошли мимо нескольких дверей, из-за которых доносились приглушённые голоса и пьяные крики. Анну трясло от страха. Куда её ведут? Что её ждёт?

Вскоре они оказались на кухне. В печи полыхал огонь. Огромная женщина среднего возраста месила тесто, а другая, помоложе, чистила рыбу.

– В сей день потружайся зде, а во утрие владыка твой тя да осмотрит, ко врачевателю приведет и решит, како с тобою быти – пробасила сопровождающая Анну бабища.

(«Сегодня поработаешь тут, а завтра тебя осмотрит доктор, и хозяин решит, что с тобой делать».)

Первым делом Анну заставили чистить огромный чан с грязной посудой. Руки немели от холодной воды, а отвратительный запах въедался в кожу. Затем ее отправили разжигать печь. Жар обжигал лицо, а дым разъедал глаза.

Под утро, после изнурительной ночи тяжелой работы, Анну накормили скудной похлебкой и отвели обратно в комнату. Она рухнула на грязную кровать, не в силах сдержать слезы. Отчаяние захлестнуло ее с головой. Неужели это конец? Неужели она навсегда останется в этом ужасном месте, забытая и никому не нужная?

Рыдая, девушка не заметила, как погрузилась в беспокойный сон. Разбудил ее резкий толчок в бок. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. В комнате стоял вчерашний пижон и мужчина с саквояжем в руках.

– Что вам нужно? – Анна постаралась встать с кровати, но Петр остановил ее взмахом руки.

– Приступи, врачеватель. – произнес он обращаясь к мужчине с саквояжем.

("Приступайте доктор")

Местный врач склонился над Анной, взяв ее за подбородок, стал вертеть в разные стороны, заглядывая в рот, глаза, уши. Затем спустился ниже, ощупывая тело.

– Разоблачись – приказал врач.

("Разденьтесь")

– Чего? – девушка уставилась на мужчину, хлопая ресницами.

– Разоблачись, – повторил снова с нотками раздражения.

– Не буду, – пролепетала Анна, отодвигаясь к стене на кровати и прикрывая грудь.

Доктор повернулся к хозяину скептически приподняв бровь.

– А не кликнуть ли слуг, чтоб помогли ризы сложить? – угрожающе спросил хозяин.

("Позвать слуг чтобы помогли снять платье?")

Анна, скованная ужасом, смотрела на этих чудовищ, отказываясь верить, что кошмар происходит с ней наяву. Словно марионетка, лишенная воли, она поднялась с кровати. Дрожащими пальцами развязала тесемки, и платье скользнуло к ногам, оставив ее в одном нижнем белье. Мужчины, как хищники, приблизились, их взгляды, полные похотливого интереса, жадно пожирали каждый изгиб ее тела, заключенного в кружева и шелк. Петр, не церемонясь, грубо ухватился за резинку трусов, оттягивая ткань. В его глазах вспыхнуло удивление, граничащее с недоумением, когда он увидел гладко выбритый лобок.

– Где власы? – прорычал он, словно оскорбленный обманом.

("Где волосы?")

Анна вздрогнула от его прикосновения, но не издала ни звука. Страх парализовал ее, лишив голоса и возможности сопротивляться. Слезы беззвучно катились по щекам, смешиваясь с дрожью, охватившей все тело.

Петр, не получив ответа, резко дернул ткань. Кружевные трусики не выдержали и разорвались, обнажив ее. Лифчик последовал за ними, оставив Анну полностью обнаженной. Она зажмурилась от стыда, не в силах смотреть ему в глаза.

Бордель начало

– Не вѣдьма ли она? – Озвучил мысль Пётр. – Слы́шахъ: у вѣдьмъ ту власъ нѣ́сть.

(«Может, она ведьма».) («Я слышал, у ведьм там волос нету».)

Анна распахнула глаза, уставившись на этих недоумков. Не хватало ещё, чтобы её за ведьму приняли и на костре сожгли. Доктор присел на корточки, внимательно рассматривая прелести девушки.

– Не мню, яко она вѣдьма есть. Власи же просто отсѣчени суть скальпеломъ. – успокоил один мужчина другого.

(«Не думаю, что она ведьма. Волосы просто срезаны скальпелем».)

Девушку резко уложили на кровать и раздвинули ноги. Она даже не успела среагировать, как этот докторишка вовсю шарил по лону, просовывая свои грязные пальцы внутрь.

– Что жъ? – спросил хозяин, нетерпеливо ерзая.

("Ну что?")

– Не дѣвица есть – огорчил Петруху лекарь. – Но могу утѣшити: здравіе прѣизрядно, ничимъ не болѣетъ, недуговъ не обрѣтено.

(«Не девственница») («Но могу обрадовать, здоровье отменное, ничем не болеет, патологий не выявлено»)

Пётр, услышав заключение лекаря, помрачнел. «Зато здоровье отменное. Ладно, сойдёт», – быстро утешил он сам себя.

Вскоре докторишка закончил свой осмотр и отступил. Анну грубо подняли на ноги. Петр окинул её долгим оценивающим взглядом, задумчиво потирая подбородок.

– Не вѣмъ, откуду есть она, но по внѣшнему образу ея можно добре нажить – Протянул он с довольным видом.

(«Не знаю, откуда она, но на её внешности можно неплохо заработать».)

Затем мужчины покинули комнату.

Девушка опустилась на кровать, обхватив себя за плечи. Ей оставалось только молиться, чтобы этот кошмар закончился как можно скорее.

Вскоре в дверном проёме возникла фигура женщины. Она была неопределённого возраста, ей можно было дать как двадцать, так и тридцать пять. На ней было нечто, отдаленно напоминающее платье, но цинично обнажающее сокровенные места. В руках девица лёгкого поведения держала ворох кричащей одежды, пёстрых баночек с косметикой и несколько неестественно блестящих париков. Минут через пять за ней проскользнули ещё две, неся большую лохань с водой. Началось преображение. Женщины работали молча, с механической отстранённостью. Малейшая попытка Анны к сопротивлению пресекалась грубыми, звонкими оплеухами.

Закончив, первая женщина окинула Анну критичным взглядом. Подвела её к мутному зеркалу. Оттуда на неё смотрела чужая, размалёванная девушка с глазами, полными боли и отчаяния. Яркий макияж скрывал бледность, а вычурный наряд – дрожь. Анна попыталась отвернуться, но её грубо схватили за подбородок, заставляя смотреть на своё отражение.

– Нынѣ ты – кукла еси. Забуди имя своё, забуди, кто была еси. Животъ твой зде и нынѣ начинается. – прозвучал ледяной голос женщины.

(«Теперь ты – кукла. Забудь своё имя, забудь, кто ты была. Твоя жизнь начинается здесь и сейчас»)

Слёзы потекли по щекам Анны, смывая толстый слой косметики. Она чувствовала себя сломленной, униженной, растоптанной.

Вечером её вывели в зал, наполненный громкой музыкой и смехом. Мужчины жадно оглядывали новых девушек, оценивая их, как скот на ярмарке. Вскоре Анну выставили на помосте, и хозяин заведения поднялся вместе с ней.

– Да будетъ вамъ извѣстно: предстоить предъ вами нѣчто изряднѣ экзотическое. Вещь, толико рѣдка, яко не имѣетъ себѣ подобна. У сея дѣвы всяка растительность въ сокровенныхъ частяхъ тѣла отсутьствуетъ. Кто же дерзнетъ пръвымъ обладати симъ рѣдкимъ „цвѣтомъ“? – Нахваливал Петр Анну – живой товар.

(«Позвольте представить вам нечто поистине экзотическое. Товар столь необычный, что вы не найдете ему аналогов. У этой девицы отсутствует растительность в интимной зоне. Кто осмелится стать первым обладателем этого редкого "цветка"?»)

Девушка застыла, словно статуя, лишенная дыхания и мысли. Единственное, что жило в ней, – это глаза, беспокойно скользящие по похотливой толпе внизу. Мужчины, большинство из которых носили бороды и длинные волосы, стянутые лентами, были одеты в грубые, простые рубахи и порты. Их суровые, жестокие лица пугали Анну до дрожи. «Какой это век?» – промелькнул вопрос у Анны в голове.

– Единъ гривна. – взметнулась вверх первая рука.

(«Одна гривна»)

Анну продали за пять серебрянных барину с орлиным взглядом. Высокий, со светлыми волосами, ярко-синими глазами, похожий на викинга. Вальяжно поднявшись на постамент, он демонстративно отсчитал деньгу и отдал довольному хозяину. Подхватив девушку, перекинул через плечо и под улюлюканье завистливой толпы понес в комнату наверху.

– Кто хощетъ быти пръвымъ по семъ? – донеслось до Анны.

(«Кто желает быть следующим?»)

Бордель конец

Анна беззвучно рыдала, крупные слезы обжигали щеки. В горле стоял ком, не давая вымолвить ни слова. Она не могла постичь, как в одночасье рухнул ее мир. Еще вчера она летала на крыльях счастья, а сегодня ее продали, словно скотину на ярмарке.

Ее швырнули на широкую кровать в помпезной комнате. Холод шелковых простыней обжигал кожу. Тяжелые бархатные шторы плотно задернуты. Зеркало в вычурной золоченой раме отражало ее отчаяние, насмехаясь над ее горем. Роскошь борделя давила, душила, обволакивала липким страхом. Девушка сжалась в комок, пытаясь спрятаться от надвигающейся бездны.

– Долой ризы! Яви ми, за что сребра толико издержахъ! – раздался грубый властный голос.

(«Давай раздевайся! Покажи мне, за что я заплатил столько денег!»)

Анна, вцепившись в платье, сжала ткань побелевшими пальцами. Животный страх отразился у неё на лице.

– Не надо, пожалуйста. – умоляла она сквозь слезы.

Ни слова не говоря, мужик, не церемонясь, опрокинул девушку на спину и задрал подол, накрыв лицо Анны. Она истошно закричала, почувствовав чужие скользкие руки на своем теле.

– О‑о‑о! Яко гладка, яко мѣгка кожа сия! О‑о‑о! – приговаривал барин восхищенно.

(«О-о-о. Какая гладкая. Какая мягкая кожа. О-о-о»)

Анна попыталась выскользнуть из рук дикого мужлана, но он резко пресёк попытку. Не раздумывая долго, снял портки и навалился на девушку. Грубо овладев ею, стал двигаться, наращивая темп. Через две минуты всё было кончено. Тяжело дыша, скатился с жертвы насилия.

– Добра еси – И хлопнул по оголённому лону.

("Хороша!")

Девушка лежала не двигаясь, боясь пошевелиться, даже подол не убрала с лица.

– Баринъ, кончалъ ли еси? А то людъ стоитъ в черёдѣ на ню. Ещё шѣстеро хотятъ поглядѣти, что за диво таково. – Раздался голос снаружи.

(«Барин, ты закончил? А то тут очередь на неё. Ещё шестеро хотят посмотреть, что там за чудо».)

– Кончахъ, пожди мало, одѣнуся

(«Закончил, подожди минутку, оденусь»).

Что? Шестеро? Ещё шестеро? Анна стремительно сбросила с лица платье, вскакивая с кровати. При одной только мысли, что её поимеют еще шестеро незнакомых мужчин, приводила в ужас. Не понимая, что делать, чтобы избежать такой участи, лихорадочно соображала. Не придумав ничего лучше, рухнула на колени перед насильником.

– Барин, молю, спаси меня! – прошептала она, судорожно цепляясь за край его штанины. – Я не девка продажная, я здесь случайно оказалась…

Мужчина, возвышаясь над ней, с презрением скривил губы, глядя на её молящую позу.

– Вси вы, жены, глаголете едино и тожде. Ты нынѣ собственность Петрухи еси. Да и коя ми польза от спасенія твоего? – цинично отрезал он, высвобождая свою одежду из её цепких пальцев.

(«Все вы, бабы, говорите одно и то же. Ты теперь собственность Петрухи. Да и какая мне польза от твоего спасения?»)

– Я буду ублажать тебя! – затараторила Анна, пытаясь убедить его. – Я покажу тебе такое… о чём ты и не мечтал! Ты не пожалеешь, клянусь! Я умею дарить мужчине наслаждение, которое он никогда не забудет…

Глаза мужчины, до этого полные презрения, вдруг сузились, в них мелькнул интерес. Он присел на корточки перед Анной, оценивающе оглядывая её с головы до ног. В его взгляде читалось звериное любопытство, но и сомнение.

– Увѣрена ль в рѣчахъ своихъ, дѣвка? – прорычал он, наклоняясь ближе к её лицу. – Не лжеши ли ми?

(«Ты уверена в своих словах, девка?») («Не лжёшь ли ты мне?»)

Анна, собрав остатки мужества, посмотрела ему прямо в глаза.

– Я клянусь, барин. Дай мне шанс, и ты забудешь обо всех, кроме меня.

Мужчина задумался, барабаня пальцами по колену. Затем, резко поднявшись, он хлопнул в ладоши.

– Добро, дѣвка, имаши единъ шансъ. Но аще прельстиши мя… – Он сделал паузу, его глаза сверкнули зловещим огнем.– Тогда на ся възлагай вину.Петрухѣ тя въспять отдамъ, да еще и накажу за лжу.

(«Ладно, девка, у тебя есть один шанс. Но если ты обманешь меня…») («Тогда пеняй на себя. Петрухе тебя отдам назад, да еще и накажу за ложь».)

Анна почувствовала, как холод страха снова сковал ее тело, но в то же время в ней зародилась надежда. Это был ее единственный шанс выжить. Она поднялась с колен, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Я не обману тебя, барин. Я покажу тебе, на что способна.

– Пождѣ здѣсь.

(«Жди здесь»)

Вскоре он вернулся довольный. Девушка вскочила с кровати, с тревогой всматриваясь в его лицо.

– Идѣмъ, нынѣ ты моя вѣщь еси. – сказал он.

(«Идем, теперь ты моя собственность»)

– Спасибо, барин.

Анна с облегчением выдохнула. Покидая это проклятое место, она даже не обернулась. Усевшись рядом с кучером на козлах, ухватилась за край кареты, боясь выпасть. Лошади, управляемые коренастым мужичком, послушно тронулись с места.

Карета плавно покачивалась, унося Анну прочь от ужасов, пережитых ею в доме Петрухи. Ветер трепал ее волосы, а в голове роились мысли, полные надежды и страха. Что ждет ее впереди? Сможет ли она сдержать свое обещание и ублажить барина? Или он разочаруется, и ее постигнет еще более страшная участь?

По мере того как карета приближалась к новому месту, сердце Анны билось все сильнее. Вскоре среди деревьев показались очертания большого поместья. Высокий забор, ухоженные сады и величественный дом говорили о богатстве и власти его владельца.

Когда карета остановилась перед парадным входом, Анна почувствовала, как ее ноги начинают дрожать. Барин, молчаливый и надменный, спрыгнул на землю и прошел в дом, бросив на ходу:

– Вслѣдъ за мною.

(«За мной»)

Анна, следуя за барином, зашла в дом. Слуги выстроились в линию, готовые выполнить любое желание хозяина.

– Устройте ея въ дальнихъ палатахъ – отрезал он.

(«Поселите её в дальних покоях»)

Одна из служанок торопливо подскочила к девушке и, указывая направление, повела за собой.

Ей отвели просторную комнату с мягкой кроватью и роскошными тканями. Анна почувствовала себя словно во сне. Впервые с тех пор, как попала в прошлое, очутилась в хорошем месте. Неужели это теперь ее новая жизнь?

Поместье

Утро встретило Анну пробуждением, полным сил и свежести. Страх, что терзал её в последнее время, наконец отступил. Нежась в мягких объятиях перины, девушка потянулась, разминая затекшее после сна тело. В животе тихонько заурчало.