Тогда и только тогда, когда снег белый

Однако не слишком ли много белых пятен было в этой теории?..

Глава 1

«потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти»[1]

1

– А там что? – развернулся и спросил Чжэн Фэнши, успевший преодолеть уже несколько ступеней.

– Ничего. – Гу Цяньцянь отвернулась, не желая всматриваться в непроглядный мрак коридора, затем произнесла: – Я только что кое-что вспомнила.

– О чем?

– Ту девушку убили именно здесь.

– Убили или… Ведь не было точно установлено, что это убийство?

– Итак, ты веришь заключению полиции? – Гу Цяньцянь подняла голову и посмотрела на своего подручного, который был младше нее по возрасту, а затем поинтересовалась: – Какова возможность самоубийства? Стала бы девушка, которую выгнала из общежития соседка по комнате, брать с собой нож, чтобы покончить с собой?

– Действительно, это бессмысленно.

– К тому же тот нож принадлежал ее соседке. Когда тело нашли, на ней была только пижама. Где бы она спрятала нож? В кармане? Его бы немедленно обнаружили.

– Поэтому ты думаешь, что ее убила соседка?

Гу Цяньцянь покачала головой:

– Это нерационально. Все знали, что нож принадлежал ей, так почему бы не забрать его с места убийства?

– Это правда. Возможно, кто-то хотел ее подставить?

– Возможно. Однако в такой теории все равно очень много нестыковок. Если это намеренная подстава, тогда почему на орудии убийства…

После этих слов Гу Цяньцянь резко замолчала, но не потому, что ей на ум пришли новые гипотезы, а потому, что в этот момент она услышала звук открывающейся наверху двери и внезапно осознала, что они вдвоем кричат, стоя посреди административного корпуса, и, вероятно, мешают другим. С этой мыслью она намеренно как можно тише поднялась по ступеням, словно желая загладить этот проступок. На контрасте с ее шагами раздавался топот, доносившийся из-за угла, неторопливый и уверенный скрип подошв кожаных ботинок по цементному полу. Гу Цяньцянь прекрасно знала, кому принадлежат эти шаги.

– Хватит болтать, проходите в комнату ученического совета.

После этих слов говоривший не пожелал показываться, а тут же ушел. Но когда звук шагов постепенно стих, а затем наконец совсем пропал, хлопка закрывающейся двери наверху тем не менее не последовало.

– Фэн Лукуй…

Гу Цяньцянь вздохнула и продолжила подниматься по лестнице. Фэн Лукуй и Гу Цяньцянь знали друг друга уже больше года и виделись почти каждый день, однако их едва ли можно было назвать подругами. Гу Цяньцянь очень хорошо помнила свою первую встречу с Фэн Лукуй. Было начало ноября, и предыдущий председатель учсовета только вступил в должность. Фэн Лукуй являлась всего лишь одним из многочисленных членов учсовета. Ее первое ответственное задание было связано с Гу Цяньцянь: «Ты должна подтянуть ее по учебе». Весьма вероятно, что именно благодаря выполнению этой чрезвычайно сложной задачи Фэн Лукуй была быстро назначена преемницей председателя.

Гу Цяньцянь поступила в эту школу-интернат на основании выдающихся спортивных достижений. Уже в средней школе она стала восходящей звездой в беге на средние дистанции и с тех пор завоевала немало медалей на региональных соревнованиях. После того как она перешла в старшую школу, тренер предложил ей переключиться на бег на короткие дистанции, сказав, что это лучше всего раскроет взрывную силу ее потенциала. Однако после месяца тренировок результат оказался далеко не идеальным. Несмотря на слова тренера о том, что все придет с тренировками и нужно продолжать их, Гу Цяньцянь в глубине души сильно сомневалась в правильности его решения. Последствия перенапряжения, сомнений и недовольства находили внешнее выражение в самых уродливых формах. Однажды на тренировке после занятий несколько старшеклассниц, также занимавшихся бегом на короткие дистанции, высмеяли ее достижения. Гу Цяньцянь не смогла сдержаться и обвинила тренера, который заставил ее сменить дистанцию, в том, что она стала такой. Те старшеклассницы промолчали, но позже донесли на нее. На следующий день тренер спросил ее при всех членах команды по легкой атлетике, действительно ли она говорила такое. Гу Цяньцянь не могла отрицать сказанного и призналась во всем. Тогда тренер предупредил ее: «Если ты действительно не доверяешь моему мнению, то тебе лучше как можно скорее покинуть команду». В данных обстоятельствах любой другой на ее месте немедленно бы принес извинения, но Гу Цяньцянь только буркнула: «Понятно» – и с тех пор больше не появлялась на тренировках.

Ее насмешницы-доносчицы тут же осознали всю серьезность положения и одна за другой (в приказном тоне) убеждали ее вернуться к тренировкам. Классный руководитель также уговаривал ее как можно скорее принести извинения. Однако, будучи твердо уверенной в том, что решение тренера в отношении нее было неверным, потеряв к тому времени всякую надежду на свою спортивную карьеру, Гу Цяньцянь была убеждена, что продолжение занятий бегом на короткие дистанции не поможет ей достичь успеха, а только превратит ее в посмешище. Не желая снова быть униженной, она была готова навсегда распрощаться с легкой атлетикой. Единственное, чего она не учла в тот момент, так это того, что как только она потеряет статус спортивной звезды, то потеряет и место в школе. Неделю спустя ее исключили из команды по легкой атлетике, как она и хотела. Впервые в жизни в ее распоряжении оказалось много свободного времени. Гу Цяньцянь пребывала в иллюзии начала новой жизни, но вскоре обнаружила, что столкнулась с разнообразными еще более постыдными унижениями. В прошлом ее никогда не вызывали отвечать на уроках, теперь же это происходило практически постоянно, и почти всегда она затруднялась с ответом и была вынуждена стоять до звонка.

Однажды сидевшая позади нее ученица попыталась протестовать:

– Учитель, не могли бы вы позволить Гу Цяньцянь встать позади меня? Она загораживает мне доску.

Превратившись таким образом в обузу для своего класса, она столкнулась с тем, что одноклассники сплетничали о ней за ее спиной в буквальном смысле, всякий раз говоря нарочито громко, опасаясь, что она не расслышит. В конце концов в очередной такой раз Гу Цяньцянь решила избегать занятий. Она стала без конца прикидываться больной, скрываясь в медпункте, плотно укрывшись одеялом; вдыхая затхлый воздух, на некоторое время она погружалась в спокойствие. Так продолжалось около двух недель, и классный руководитель уже стал подумывать о том, не стоит ли поговорить с Гу Цяньцянь о добровольном отчислении из школы.

К счастью, ее забрали из медпункта извещенные о ее намерении бросить учебу родители. К ситуации также подключилась председатель учсовета Гуй Сяньсянь, заставившая ее взяться за ум. В конце концов ее передали на поруки Фэн Лукуй.

– Зачем помогать мне? – первое, о чем спросила Гу Цяньцянь Фэн Лукуй, впервые переступив порог ее съемной квартиры.

– Пойми меня правильно, я совершенно не хочу помогать тебе. Для меня это способ завоевать доверие старшеклассниц, только и всего. Хочу кое о чем спросить тебя и надеюсь получить правдивый ответ. С какого момента, полностью погрузившись в спорт, ты забросила учебу?

– В шестом классе…

– Хорошо, я все поняла. В таком случае мы начнем с его программы.

Их занятия продолжались полгода. Этого времени хватило с избытком. Они занимались еженедельно, раз в неделю минимум, обычно по субботам, в съемной квартире Фэн Лукуй. Это была малогабаритная квартира с одной спальней и одной гостиной. Большую часть времени Гу Цяньцянь проводила за обеденным столом в гостиной, занимаясь самостоятельно. В определенное время занятия заканчивались, и тогда она могла войти в комнату Фэн Лукуй проконсультироваться или получить разъяснения по контрольным заданиям. Обстановка в спальне хозяйки ничем не выделялась, нельзя было сделать вывод о том, что здесь живет девушка, и это оказалось весьма в духе Фэн Лукуй.

Она всегда носила распущенные длинные волосы, которые свободно рассыпались по плечам, за исключением уроков физкультуры. У нее были изящные черты лица и отсутствовал даже намек на маскулинность, что пользовалось популярностью среди девушек. Она привлекала их отнюдь не своим королевским достоинством, не прелестью маленькой принцессы – единственного ребенка в семье. Высокомерие и ореол таинственности Фэн Лукуй делали ее похожей на героиню детской сказки, возможно на колдунью или волшебницу, исполняющую желания. Гу Цяньцянь с ее помощью получила карету из тыквы, на которой въехала обратно в школьную жизнь. Итоговый экзамен в десятом классе Гу Цяньцянь сдала со средним в классе результатом, и на этом дополнительные занятия с Фэн Лукуй прекратились.

Если бы Фэн Лукуй была парнем, разве не вспыхнула бы между ними искра после стольких часов, проведенных вместе на протяжении такого длительного периода времени? Иногда на летних каникулах ночью Гу Цяньцянь размышляла над этим вопросом с легким трепетом, разумеется приходя к весьма печальным выводам. Если бы Фэн Лукуй была парнем, она бы безоглядно, но безответно влюбилась в нее. Совсем как сейчас, когда она считала ее самым дорогим своим другом, а Фэн Лукуй оставалась совершенно равнодушной, поддерживая только деловое общение. Когда уже они смогут стать друзьями?

Размышляя над этим вопросом, Гу Цяньцянь вошла в зал собраний учсовета. Фэн Лукуй села на дальний угол длинного стола, выбрав место, которое было обращено к входу. Поскольку комната собраний учсовета была оснащена обогревателем, она сняла черное пальто с двумя рядами пуговиц, оставшись только в легком школьном платье – официально утвержденной форме их школы. Уже наступила холодная пора, и боявшиеся низких температур ученицы обычно переодевались в брюки. Однако уделявшая особое внимание подаче себя Фэн Лукуй этого не делала. Темно-синее платье без рукавов, надетое поверх белой блузы, (хотя с того места, где стояла Гу Цяньцянь, этого не было видно) доходило до колен; также она выбрала белого цвета гетры и черные меховые ботинки высотой до щиколотки.

Гу Цяньцянь была в розовом пуховике с распустившимися манжетами, из разрывов которых торчали мелкие белые перья. Под пуховиком она носила стандартный зеленый спортивный костюм школы. Низ штанов свободно закрывал половину камуфляжных трекинговых ботинок, на носках которых лежал тонкий слой грязи.

Десятиклассница, член учсовета Се Цайцзюнь сидела по левую руку от Фэн Лукуй. Еще одна девушка пристроилась напротив Фэн Лукуй спиной к двери. Гу Цяньцянь, пробежав взглядом по ее фигуре, тут же ее узнала.

– У Гуань, ты почему здесь?

Прежде чем та успела ответить, Фэн Лукуй заговорила:

– Она пришла жаловаться на тебя.

– Жаловаться на меня?

Услышав эти слова, У Гуань наконец встала и повернулась к обеим говорящим.

– Да, Гу Цяньцянь. Ты и твой прихвостень Чжэн Фэнши на основании односторонних аргументов выселили меня из общежития. Я пришла пожаловаться председателю учсовета.

В одиннадцатом классе Гу Цяньцянь заселилась в общежитие, а незадолго до этого вполне естественным образом была назначена на должность члена комитета по управлению общежитием, что было привилегией только участников ученического совета. Вместе с ней пришел десятиклассник Чжэн Фэнши, также проживавший в общежитии. С тех пор как он вступил в учсовет, он стал постоянным заместителем Гу Цяньцянь и имел на это свои причины: «Моя цель стать следующим председателем, но поскольку сейчас я единственный проживающий в общежитии, то, возможно, меня назначат на смену Гу Цяньцянь».

На прошлой неделе они вместе постановили назначить десятикласснице У Гуань наказание в виде выселения из общежития. Данное решение было утверждено школьной администрацией и вступило в силу на текущей неделе, вынудив девушку стать приходящей учащейся[2]. Проступок У Гуань был квалифицирован как «притеснение и шантаж соседки по комнате». После случая пятилетней давности школа проводила политику нулевой терпимости в отношении притеснений, поэтому выселение из общежития считалось довольно мягким наказанием.

Разумеется, сама У Гуань так не считала.

– Если тебе есть что сказать в свою защиту, говори.

– Мне нечего тебе сказать. Все, что хотела, я уже сообщила, но ты совершенно не веришь мне. Я говорила с председателем ученического совета. Мое исключение – твоих рук дело, теперь мне придется по два часа добираться на автобусе до дома. – Она пинком задвинула стул и снова повернулась к Фэн Лукуй. – Надеюсь, ты еще раз тщательно все обдумаешь. Я согласна на любое другое наказание, мне действительно очень далеко добираться, и у меня нет денег, чтобы снимать жилье. Я в самом деле осознала свой проступок…

– Я подумаю.

– Я пойду.

На этих словах У Гуань ушла, даже не удостоив Гу Цяньцянь взгляда. Чжэн Фэнши весьма кстати закрыл дверь.

– Ты собираешься отменить ее наказание?

– Вовсе нет. Я просто подумала, – Фэн Лукуй сделала глоток воды из чашки, затем продолжила, – она более воспитанна, чем мне представлялось. Когда вы описывали ее мне, то представили «распущенной девицей». Я ожидала, что она закинет ноги на стол.

– Она хорошая актриса. По словам ее соседки по комнате, они хорошо ладили, но со временем она показала характер во всей красе.

– Вот поэтому нельзя заставлять совершенно разных людей проживать вместе в одной комнате, глядя друг на друга целыми днями. Это по меньшей мере странно.

– Говорят, что раньше в комнату заселяли по четыре человека. Потом жилая застройка в окрестностях школы уплотнилась, и проживающих на территории постепенно становилось все меньше и меньше, поэтому в ходе преобразований стали заселять по два человека в комнату. Еще я слышала, как старшеклассницы рассказывали, что тот самый председатель ученического совета уже вносила предложения по расширению здания общежития, чтобы каждый мог жить в отдельной комнате. Вот только бюджет школы на тот момент уже урезали, поэтому в конце концов от этой идеи пришлось отказаться.

– Тот самый председатель ученического совета? – Обычно весьма скупая на мимику Фэн Лукуй усмехнулась.

Человек, которого только что упомянула Гу Цяньцянь, был самым легендарным председателем учсовета за всю историю существования школы. Несмотря на то что вокруг ее имени ходило множество пустых выдумок и слухов, большинство окружающих ее персону историй были правдивы и по сей день передавались из уст в уста. Молодому поколению даже не нужно было придумывать для нее прозвище: как только кто-то упоминал «того самого председателя ученического совета», все сразу понимали, о ком идет речь. Однако на самом деле у нее было прозвище, и весьма звучное – «председатель ученического совета эпохи Ренессанса».

Очевидно, это прозвище она получила в качестве сравнения с Львом X, или Джованни Медичи, «Папой Римским эпохи Возрождения», который был известен не только тем, что являлся меценатом Микеланджело и Рафаэля, но и тем, что до дна исчерпал все накопления Святого Престола.

То же самое можно было сказать и о «том самом председателе ученического совета».

Стеклянная оранжерея с восточной стороны учебного корпуса была построена по ее предложению; библиотечный фонд был расширен в десятикратном размере благодаря придуманному ею принципу закупки на основе рекомендаций; по ее инициативе в юбилейные даты со дня основания школы проводился фестиваль искусств, в котором принимал участие оркестр, приглашенный из Шанхая и выступавший на сцене под открытым небом, в крытой галерее проводилась выставка работ ведущих мастеров современного искусства, и школа брала в аренду самый большой театр в городе, чтобы школьный хор и кружок театрального искусства могли продемонстрировать городской публике плоды своих ежедневных занятий и репетиций. По ее инициативе было улучшено питание в школьной столовой, отремонтированы комнаты в общежитии, проведен апгрейд технического оснащения классных комнат, что привело к полному истощению за полгода бюджета школы, утвержденного на десять лет.

В конце концов школьная администрация больше не могла потворствовать этому бездонному фонтану идей. Ни одна из последующих ее инициатив не была одобрена, и на собрании, где присутствовал весь педагогический состав, было принято решение, что если она не сможет возместить образовавшийся дефицит бюджета в течение срока своих полномочий на посту председателя, то ученическому совету будет навсегда запрещено вносить какие бы то ни было предложения в адрес школьной администрации, и тогда он превратится в пустую формальность, как и большинство ученических советов в Китае. К счастью, в октябре, перед тем как сложить с себя полномочия, она провела благотворительную кампанию среди выпускников школы и учащихся и смогла собрать определенную сумму денег. Однако вместе с тем стала притчей во языцех, в том числе потому, что вызвала недовольство школьной администрации и утратила свой пост. Следующие пять или шесть председателей ученического совета усвоили этот урок и не осмеливались на подобные безрассудства.

– Не будем вспоминать о ее затеях от греха подальше. Хотя мне и очень жаль. Если бы в общежитие можно было заселяться по одному, то кто знает, возможно, я бы там жила.

– Кто тебе мешает? – встрял Чжэн Фэнши. – Ты в одиночку снимаешь квартиру – должно быть, недешевое удовольствие? И с питанием тоже неудобства? У Гуань ради возможности заселиться в общежитие стерла все ноги, обивая различные пороги, почему же ты сразу же отказалась от этой возможности?

– Сейчас еще не поздно подать заявление, – спешно вмешалась Гу Цяньцянь. – Я совсем недавно смогла заселиться и сейчас пока еще не обзавелась…

Не дожидаясь, пока та произнесет «соседкой по комнате», Фэн Лукуй перебила ее:

– Я не могу уснуть при посторонних.

Разумеется, это была правда, но только наполовину. На самом деле, даже если никто не мог потревожить сон Фэн Лукуй, она весьма трудно засыпала. Она оставляла впечатление холодной и высокомерной девушки, однако по большей части из-за недосыпа. Серьезная бессонница также приводила к многочисленным недопониманиям. После того как Се Цайцзюнь вступила в ученический совет, она сразу же стала исполнять обязанности помощницы Фэн Лукуй. Сначала она должна была заваривать черный чай или кофе для нее, однако ни разу не видела, чтобы та сделала хоть глоток. Се Цайцзюнь сильно переживала по этому поводу, начала испытывать к себе отвращение и даже обратилась за советом к вступившему в это же время в ученический совет Чжэн Фэнши (что впоследствии парочка считала отправной точкой начала своих отношений). Позднее Чжэн Фэнши узнал от Гу Цяньцянь о бессоннице Фэн Лукуй и только тогда смог разрешить произошедшее недоразумение.

– Почему вы пришли ко мне по поводу У Гуань? – не любившая становиться поводом для обсуждений Фэн Лукуй вернула разговор в первоначальное русло.

– Просто Гу Цяньцянь хотела тебя видеть, вот и все.

– В самом деле? – спросила Фэн Лукуй, пристально глядя в глаза Гу Цяньцянь.

Гу Цяньцянь смутилась, отвела взгляд, блуждала им по комнате мгновение, а затем уставилась на вымпел, висевший на стене.

– Нет. Я действительно пришла к тебе за советом. Чжэн Фэнши увязался со мной только из-за страстного желания увидеть любимую девушку.

Фэн Лукуй с Гу Цяньцянь уже как-то обсуждали Се Цайцзюнь наедине и сошлись во мнении, что ощущение от ее присутствия было немногим значительнее, чем от присутствия разреженного воздуха в стратосфере. В тот момент Гу Цяньцянь подумала про себя, что, хотя Фэн Лукуй весьма немногословна, даже если она не проронит ни слова, все присутствующие все равно обязательно обратят на нее внимание. Что же касается самой Гу Цяньцянь, то она может получить толику внимания, только если будет без умолку высказываться по любому поводу в любой ситуации.

В этом смысле положение Се Цайцзюнь было худшим из всех: молчаливая, незаметная, не обладающая хоть скольким-нибудь красноречием.

– Цайцзюнь, на сегодня ты больше не нужна. Лучше сходи на свидание со своим парнем.

Став объектом подобной шуточки, Се Цайцзюнь покраснела, опустила голову, украдкой взглянула на возлюбленного и, заметив, что тот спокойно стоит рядом с Гу Цяньцянь и не собирается идти в ее сторону, разозлилась. «Такая неприметная девушка, как я, совсем не ровня гордой и красивой Гу Цяньцянь. Он вместе с ней целыми днями занят делами ученического совета, рано или поздно он меня бросит и уйдет». В мгновение ока Се Цайцзюнь стало стыдно за свои убогие мыслишки, она еще сильнее покраснела, невольно покачала головой; кончики ее коротких волос заскользили по плечам.

Заметив это, Гу Цяньцянь глубоко вздохнула. Она уже давно поняла, что Се Цайцзюнь ревнует к ней. Вот только, говоря по справедливости, Чжэн Фэнши, который был младше нее, почти одного с ней роста, но гораздо более худосочный, не вызывал в ней никакого интереса. Гу Цяньцянь была глубоко убеждена, что если бы в старших школах Китая существовала традиция вручать шоколад на День всех влюбленных, то она, будучи девушкой, вне всяких сомнений, получила бы гораздо больше шоколадок, чем Чжэн Фэнши.

– Так какое у тебя ко мне дело?

– Я не уверена, что ученический совет должен в это вмешиваться, но поскольку мои обязанности заключаются в урегулировании конфликтов среди проживающих в общежитии, то я покопалась в этом вопросе.

– Рассказывай.

– Это дело тоже имеет косвенное отношение к ситуации с У Гуань. Пять лет назад проживавшая в общежитии ученица подвергалась травле со стороны своей соседки по комнате и двух других одноклассниц и в конце концов покончила с собой в школе – по крайней мере, полиция установила, что это было самоубийство. Когда тело обнаружили, на нем была только небесно-голубая пижама. Недавно подвергшаяся издевательствам со стороны У Гуань ученица также была одета в синюю пижаму. У Гуань несколько раз запирала комнату изнутри, не позволяя ей войти, и несчастная девушка была вынуждена бродить по крытой галерее на улице. В результате ее заметили другие ученики и вспомнили о самоубийстве пятилетней давности. Рассказы о нем всегда были излюбленной историей, которую старшеклассники пересказывали новичкам, а теперь, благодаря вновь полученной «информации от очевидца», в мгновение ока появилась куча новых слухов. Большинство из них о том, что душа умершей девушки заперта в здании общежития и хочет отомстить десятиклассникам, – в общем, полная чушь, но именно благодаря ей мы смогли узнать об издевательствах У Гуань над своей соседкой по комнате.

– Все эти сплетни уже должны были прекратиться. Просто нужно всем сказать, что они видели не призрак, а соседку У Гуань, тогда они тут же угомонятся.

– Да, действительно, разговоры временно прекратились, а У Гуань выселили из общежития, но в самом ли деле этого достаточно?

– А что еще, по-твоему, нужно?

– Возможно, следует копать дальше…

– Копать что?

– Дело пятилетней давности, – твердо произнесла Гу Цяньцянь, вытащила из-под стола стул и уселась. – В целом есть некое ощущение неудовлетворенности. Ученица умерла при невыясненных обстоятельствах, вокруг этого дела много загадок, но, как член комитета по управлению общежитием, я ничего не могу поделать.

– Все это случилось не во время твоего пребывания на должности, к тому же ты не полиция.

– Все верно, но в людях, профессионально занимавшихся спортом, всегда есть соревновательный дух. И если мы до конца во всем не разберемся, то могут опять поползти всевозможного рода слухи, не так ли?

– Даже если мы все проясним, от этого ничего не изменится. Это дело по-прежнему будет порождать бесконечные толки, потому что жизнь в общежитии весьма тосклива. Только и остается, что сочинять страшилки и пугать ими друг друга. По существу, все это делается только для поднятия уровня адреналина в целях развлечения. К тому же имеется готовая основа для сплетни.

– Я поняла, ну и хватит об этом. В любом случае это не имеет никакого отношения к работе ученического совета.

– Да, абсолютно никакого отношения.

– В таком случае, если бы я пришла к тебе не как член учсовета, а как… – она не осмелилась произнести слово «друг», поскольку оно было слишком весомым, – …как Гу Цяньцянь, Фэн Лукуй, ты бы согласилась мне помочь?

Услышав ее просьбу, Фэн Лукуй некоторое время молчала, сначала словно взвешивая все за и против, а затем будто подбирая слова, но ответ ее был крайне прост и понятен.

– Расскажи мне обо всем, что тогда произошло. Похоже, дело обещает быть довольно интересным.

2

После того как Чжэн Фэнши занял свое место, Гу Цяньцянь начала излагать обстоятельства дела. Серые тучи за окном и не думали рассеиваться. Они нагоняли тоску уже много дней и, казалось, стали такими тяжелыми, что вот-вот должны были упасть на землю. По слухам, за последние несколько дней северный Китай замело снегом, и пришествие холодных фронтов на юг было лишь вопросом времени. Возможно, по этой причине или по причине того, что пасмурная погода в принципе портила настроение, подавляющее большинство учащихся сразу после занятий устремлялись домой. Те, кто проживал на территории кампуса, тоже редко выходили наружу.