Клуб «Твайлайт». Книга 2

– Не помню, – призналась Марина. – Кажется, ела. В баночках.

– В баночках?! Еще и кощунствуешь?! – парень скорбно покачал головой. – В общем, все еще хуже, чем я думал. Раз уж понаехала, хоть бы культурой прониклась! Эх! Картошку давай чисть!

***

– Вот так берешь, – видимо, забыв об «инвалидности», ловко показывал Игнат на серебристой рыбке, длиной с пол-ладони, – за голову, отрываешь… Тренируйся… Да не в ту сторону, убогая, а чтоб сразу с кишками и хребтом… Теперь делишь на две половинки, и в рот. И картошечки сразу! Быстро, картошечки закинула! Прониклась? Культурой.

– Угу, – сказала Марина с набитым ртом. – Вкусно. Очень!

– Лук ешь. Отличный лук. Сладкий.

– Не могу. Буду завтра… пахнуть.

– Запомни, когда идет хамса, в Мергелевске… пахнут все, рыбой и луком. Поэтому осень здесь не сезон поцелуев, от слова совсем. Хотя не понимаю почему, все же воняют, какая разница… И никогда, никогда не говори при местных «хамса в баночке»! Побьют! Малосольная хамса только на развес, в специальных палатках. Запомнила?

– Угу.

Глава 6

Команда из «Тайной жизни звезд» прилетела через три дня. Марина еле успела загодя записаться в любимый салон.

– Интервью? – всплеснул руками Ираклий. – Кошечка моя, немедленно договаривайся на личного гримера. Да, да, им буду я. Иначе ведь угробят твою сияющую красоту, из вредности! И свет! Свет! Нужен специальный свет! Сочтемся. Бартер. Пусть «вторые древнейшие» укажут мое имя в конце статьи.

В целом, визажист здорово попортил нервы фотографу и осветителю. Впрочем, те, привыкшие к капризам селебритиз, молча и кисло терпели.

Довольно милая журналистка с усталыми глазами сразу огласила суть предстоящей работы:

– Вот примерный список вопросов. И я, конечно, пришлю исходник на факт-чекинг. Но мы с вами прекрасно понимаем, чего хотят читатели. Будут вопросы личного характера. Если что-то не устраивает, говорите сразу. Мы не «Желтушка», над интервьюируемыми не изгаляемся. Пока беседуем, ребята тут походят, посмотрят, поснимают интерьер? Женя поищет хорошие фоны для фото.

Фотограф Женя доглотал сваренный Мариной кофе и вышел в сад. Потом вернулся, осмотрел «малую гостиную», сказал Кардашеву:

– Вот здесь, можно стекло с полок убрать? Бликовать будет. И очки ваши… обязательны?

– Кошечка, – сказал Ираклий, когда Марина, накрашенная и уложенная, в купленном накануне очередном платье от Катрин Лусье, сидела в ожидании съемки, – я вот прям одобряю твой выбор! Прям очень! Красавчиков много, а нормальных мужиков раз и обчелся. Скажи, ведь ты заарканила этого милого дедулю благодаря моему непревзойденному таланту создавать анкроябле ботэ2?

Марина неопределенно улыбнулась. Визажист понял эту улыбку по-своему и еще больше уверился в своей гениальности. Сыпля французскими словечками, он носился вокруг Марины с кисточкой. Игнат наблюдал за ним с жадным любопытством энтомолога. Вечером, когда Марина спустилась на кухню в спортивных брюках (растянутых на коленях, но удобных), и вгрызлась в заказанную Кардашевым пиццу, капая соусом на подбородок, Игнат, развалившийся на диване с пультом от телевизора, жеманно протянул, искривив рот:

– Кошечка, что за вид? Как ты ешь? Это же полный дигуляз3!

Марина, пыхтя, встала и направилась к подростку с угрожающим видом, прихватив круглый нож для пиццы. Игнат, отвоевавший у дедушки выходной из-за «инвалидности», вывел ее за день не меньше фотографа и гримера.

– Все! Все! – заорал мальчишка, выставляя перед собой руки. – Был не прав! Твой лук с кетчупом – это просто лимаж4 охрени́к! Честно! Честно! Очень тренди!

Марине ела, отвернувшись, чтобы Игнат не заметил, что ему все-таки удалось ее рассмешить.

***

Старшие Колесовы твердо вознамерились наварить повидла из груш, что росли на участке дочери, и Надя на какое-то время переселилась в их городскую квартиру. Стало легче справляться с объемом работ к мюзиклу. Однако с каждым днем Надежде становилось все хуже. Вечером в пятницу поднялась температура и появилась сильная боль в горле. Она успела выскочить в аптеку на углу, накупила бесполезные, знакомые по телевизионной рекламе лекарства. Помогло только обезболивающее, глотать было все еще тяжело, но хотя бы не резало горло и стихла боль в животе, руках и ногах.

Ночью Надя много пила, часто вставала в туалет, укрылась всеми одеялами, но все равно не смогла согреться и заснула только под старой маминой норковой шубой, которую пришлось достать из чехла. Потом не осталось никаких неприятных ощущений. Плавать в хрустально-прозрачной воде, погружаться в ее прохладную глубину было даже приятно. Словно у Нади уже не было тела, а остались одни чувства, абстрактные, в которых она уже не находила себя. Разные образы всплывали во сне, и Колесова разговаривала с ними, объясняя:

– Это не простуда… это очищение, понимаете? Переход на другой уровень сознания всегда неприятен и несет страдания не только душе, но и телу.

Она чувствовала себя очень умной. Марина ее понимала. Они с ней сидели в открытом кафе, почему-то зимой, на заснеженной террасе, и пили холодное вино. От вина кружилась голова. Где-то рядом, под снегом, жужжал телефон, и Надя волновалась, потому что ему, бедненькому, было холодно, а он был самый любимый, этот телефончик. Потом Надю стошнило. Видимо, вина было много.

– Я никогда не умела пить, – пожаловалась она Вадиму. – Ты прав. Почему ты всегда прав, сволочь?

Вадим во сне вел себя также эгоистично, как и наяву. Он принялся вытаскивать ее из глубины, и оказалось наверху еще холоднее, чем во льдах, в которых Наде было очень хорошо. Она начала осознавать происходящее, потому что Вадим громко разговаривал.

– Не ори, – хрипло сказала Надя, еле шевеля опухшим языком. – Изыди.

– Алло! – взволнованно кричал Ярник. – Женщина! Тридцать два года, сильная температура, кашель, рвота, бредит, кажется… Друг, коллега по работе!

– Сволочь ты, а не друг, – горько констатировала Надя. – Убирайся! Я спать хочу!

Вадим тряс ее и не давал заснуть:

– Колесова, не спи! Не засыпай! Я родителям твоим позвонил! Скорая сейчас приедет!

Потом какие-то люди стащили с нее шубу, и она оказалась в нижнем белье. Она попыталась объяснить, что ей очень неудобно находиться полуголой перед любимым человеком, да еще в грязной маечке, но горло опять разболелось, и женщина, которая водила по ее груди чем-то холодным, только покачала головой.

…Она очнулась и долго пыталась вспомнить, как оказалась в больнице. Воспоминания путались со снами. По палате пробежалась медсестра, раздала градусники. Надя тупо смотрела на диковинный ртутный термометр, последний раз она видела такие лет десять назад. Горло еще болело, врач сообщила диагноз: острый тонзиллит.

Первая ночь прошла очень тяжело, ей казалось, что она вот-вот задохнется, немного легче стало после капельницы, но все еще сильно хотелось пить. Приехали встревоженные родители, которых вызвал Ярник, привезли одежду, телефон и смешные розовые тапочки. Увидеться им не дали, из-за карантина. Надю перевели в отдельную палату с телевизором и вай-фаем, но она целый день спала, между приемами лекарств и обходами врачей. Голова была легкой, мысли скользили где-то… на периферии. На пятый день она с изумлением обнаружила, что выспалась. Давно забытое ощущение радовало.

На подключенный к интернету телефон посыпались сообщения. Надя с облегчением убедилась в том, что Вадим не заразился:

– «Я тебе доставила, да? извини! Как ты смог ко мне зайти?»

– «Взял ключи у соседки, разговорчивой бабушки. После того, как звонил тебе раз сто. Мы же договаривались встретиться, не помнишь? Позвонил твоим. Пришел. Соседка сказала, что ты входила, но не выходила».

– «Да, у меня дверь громкая, все под контролем тети Иры. Прости за неудобства».

Надя подумала и стерла кокетливый смайлик.

– Главное, ты жива. Почему не позвонила в скорую?

– «Не успела. У меня с детства так: как только температура повышается, начинаю галлюцинировать».

– «Буду знать. К тебе уже пускают»

Что ты будешь знать? Надя застонала и принялась строчить:

– «Да, родители приходили, Савчук Клим звонил. Собирается зайти, апельсинами обеспечить».

Вадим долго не отвечал:

– «Дети из «Взморья» передают привет. Костюмы я забрал, не волнуйся. Мальчик по имени вадик очень к тебе рвется».

Надя улыбнулась. Она прекрасно помнила пухленького солиста, но все равно, звучало сообщение Вадима смешно. Телефон снова булькнул.

– Но он тоже простужен. У них в детдоме настоящая эпидемия орви, так что репетиции отменили. Без вадика смысла нет.

Надя долго вчитывалась в последнее сообщение, кусая губы.

***

Марина съездила домой, поговорила с мамой. Та приняла новости с тревогой, долго не могла понять, зачем ее дочь участвует в странном «розыгрыше». Марина ее убедила, немного умолчав, немного смягчив, немного преувеличив. Ольга Сергеевна легко позволила себя заговорить: она уже давно считала пути, которыми ходила Марина, «неисповедимыми».

После нескольких дней в тесноватой квартире в Гоголево, шумного и капризного Никитки, не менее активного, разговорчивого маминого мужа Егора, визитов тетки и праздных походов по кафе и магазинам, коттедж в Кольбино показался тихой, родной гаванью, где его обитатели обрадовались приезду Марины не меньше, чем дома. Кардашев встретил ее на вокзале, Игнат в первый же вечер припряг к готовке. Жизнь вошла в свою колею, только колея та была странной, полной открытий и нового опыта, иногда приятного, иногда не очень.

В последний день октября художник с утра предупредил внука и натурщицу:

– На настоящем маяке мы уже были. Сегодня идем в ресторан «Маяк». Очень популярное место. Еще у нас шоппинг, Марина Павловна. Под предлогом покупки галстука, под прицелами камер. Делаем вид, что ничего не замечаем, а нас фотографируют. Это Боря организовал.

– Я с вами в магазин поеду, – сказал Игнат.

– Зачем это? – не поняла Марина.

– Ну вам же слухов много надо, как типа в «Желтушке», вот я и … – подросток покраснел.

– С ума сошел? – возмутилась Марина. – Это у тебя такой способ привлечь к себе внимание в универе? Популярным стать?

– Было б с чего? – огрызнулся парень. – Я собой жертвую, а вы…

– Никуда ты с нами не поедешь, – строго сказал Георгий Терентьевич. – Тебе на пары. Вечером все вместе идем в ресторан. Марина Павловна, вы умеете танцевать танго?

– Ум…мею, – растерялась Марина. – У меня курс танцев и сценического мастерства… был.

– Замечательно! – обрадовался Кардышев. – Дело в том, что ресторан держит одна моя хорошая знакомая. Контингент там очень приличный, солидный. Каждую пятницу Фаиночка собирает пары на милонгу5. Танго, вальс. Уж меня-то с дамой она не оставит без внимания. Игнатик вечером с вами потренируется, он у нас раньше танцевал. Мне всегда казалось, Люся впихивает в него совсем не то, но надо же, пригодилось.

– Игнатушка, – вкрадчиво тянула Марина, прохаживаясь за смущенным подростком по первому этажу, – какой ты у нас разносторонний! Как думаешь, после зомби апокалипсиса танго пригодится?

Игнат что-то прошипел и убежал в гараж. В обычные дни Георгий Терентьевич не разрешал ему ездить в ЮМУ на мотоцикле, но во всеобщем кавардаке мелкое непослушание сходило ему с рук.

Марина оделась и села на любимом месте на подоконнике, ожидая, когда Георгий Терентьевич закончит звонки и сборы. Шел дождь. Яблоня еще держалась, хотя листья на ней пожелтели и скрючились. По ночам Марине уже не чудилось под ней шевеление, дом все время стоял темным и безжизненным.

Надя попала в больницу. К ней не пускали. Все сообщения в мессенджере возле ее имени стояли со статусом «не доставлено». Хорошо, что позвонил Вадим, сообщил о болезни Колесовой, сухо поздравил… с помолвкой. Марине не затруднилась что-либо объяснять: на днях вышла статья в «Тайной жизни звезд», довольно приличная, с точки зрения глянца.

Как и предсказывал Танников, скандал поднял волну интереса к творчеству художника. Кардашева начали приглашать на светские мероприятия. Георгий Терентьевич очень тщательно фильтровал приглашения, принял лишь несколько: на презентацию документального фильма об экологии знаменитых Мергелевских лиманов, на моно-спектакль известного актера, с которым был лично знаком, и сегодняшнее, в элитный ресторан с живой музыкой.

Марина везде появлялась с ним под руку. Ее пытались разговорить, «убивали» и раздевали взглядами и снимали… снимали…

Она вернулась к прежнему образу жизни, до появления Бориного смартфона, – никакого интернета. Раньше она боялась увидеть фото Рената, сейчас же натыкалась повсюду на свои фотографии, удачные и не очень. Георгий Терентьевич обещал ей море грязи, она и получила свое море… океан. Где-то в уголке сознания копошилась мысль о том, что какая-нибудь из «желтых» волн несомненно докатилась и до Рената. Ничего, нужно перетерпеть. Никогда раньше Марина так сильно не ждала весну.

***

Шел дождь. Ренат смотрел на улицы внизу сквозь серые потоки. В голове обрывками всплывал его разговор с Вадимом в тот день, когда он сам уже начал поджидать Ярника, когда заметил на деревьях камеры наружного наблюдения. Сложно было изображать, как равнодушен Ренат к появлению Марины, но еще сложнее было делать вид, что ненавидит Вадима. Атос, конечно, вспылил. Но для Рената его оплеухи оказались чем-то крайне… живительным. Как в детстве, когда измучившись чувством вины после шалости, он принимал наказание уже с облегчением.

– … Я знаю эту историю. Марина мне рассказала. Он был хорошим парнем, приютил ее. Между ними ничего не было, как я понял, ему уже было… не до того. Не обижал ее, помог найти другую работу. Он умер… позже. Она училась, брала уроки вокала и фортепиано. Ей было тяжело, но она… жила. У нее сильный характер, как оказалось. И защищаться она умеет… Ну что? Легче стало?

– Вадь, я ведь тебе не соперник, ты же понимаешь, это так… плач по потерянному счастью.

– Соперник… – Ярник усмехнулся, – думаешь, почему она мне все это рассказала? Про этого парня. С особым… цинизмом рассказала, намекала на что-то… типа, они близки были. Чтобы меня испугать, отвадить. Но я спросил ее в лоб. Она врать не умеет. Она и призналась, что была у парня скорее сиделкой. Правда, упоминала какого-то другого ухажера, но я не понял, почему у них не сложилось.

– Зато сейчас у нее… все сложилось.

Вадим невесело усмехнулся:

– Одним махом нас двоих убивахом.

– Точно. Мне жаль, брат. Я бы искренне хотел, чтобы у тебя что-нибудь получилось.

– Не ври, Мурашка. Не жаль тебе.

– Что ты знаешь о Кардашеве?

– Он твой сосед, не мой… Ладно, знаю, что каждый год на Рождество от него в детдом приходит чек. Он помогал с декорациями к постановке «Взморья», бесплатно. Нынешняя шумиха привлекла к Кардашеву усиленное внимание прессы. Я в интернете покопался. Склоняют его по-разному: кто-то пишет о нездоровом интересе художника к рыжим моделям, кто-то им восхищается. Марину чуть ли не насквозь просветили с момента ее приезда в Мергелевск, слава богу, из ранних лет ничего не откопали. У лидера «Больших Надежд» брали интервью, парень нормально высказался, с теплотой. Образ получился… яркий. В середине ноября в «Пассаже» выставка, первое мероприятие – закрытое. Приглашение, кстати, уже пришло…

– Я не пойду.

– Куда ты денешься? И еще: не забудь про благотворительную вечеринку на день рождения. Ты можешь отмазаться от выставки, хотя, честно, не сто́ит, но на своей днюхе присутствовать обязан. И будет странно, если ты не пригласишь Кардашева… с невестой, он инвестор и такой же меценат, как все остальные, кого ты каждый год окучиваешь.

– Атос, ты без ножа меня режешь.

– Ренат, у тебя был выбор: девушка или клуб твой, проекты твои любимые, мюзикл, спокойная семейная жизнь или девушка, деньги или Марина и так далее. Чаши весов: вжик-вжик, туда-сюда. Я теперь тебя понимаю. Вот положа руку на сердце, сам не знаю, что б я выбрал… теперь не знаю. У меня все проще, но я тоже в пролете. Сейчас только не говори, что тебя режут, имеют и домогаются! Прими это как мужик, перетерпи! Смирись уже!

– Атос, ты смирился?

– Нет. Еще нет. Я помню, помню: ты мне не соперник. Ты гораздо хуже, ты бомба замедленного действия – никто не знает, бабахнешь или бог милует.

Ренат набрал секретаря:

– Анастасия Валерьевна, у нас там приглашение от директора галереи… да-да, «АртProДвижение». Подтвердите участие, оплатите. И внесите в список на мероприятие на четырнадцатое ноября художника Кардашева и… членов его семьи. Да, еще кое-что. Тут у меня электронный пригласительный на танцевальный вечер в «Маяк». Предложите его кому-нибудь из ребят… Ксении предложите, она же танцует! Распечатайте и передайте. Спасибо.

Дождь хлестал по окну. Ренат с тоской думал о том, как бы продержаться до весны. Весной свадьба и начало новой жизни. Весной все будет по-другому.

***

– Игнат, все нормально? – каждые две минуты спрашивала Марина.

– Нормально, – цедил сквозь зубы подросток.

– У тебя недовольное лицо. Я что-то не так делаю?

– Все нормально. Ты бездарь, но тебя там никто выкрутасы вытанцовывать заставлять не будет. Качели, замкнули… Руку вот сюда, хватит мне по спине елозить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

англ. – платить каждому за себя

2

франц (искаж) – невероятная красота

3

*франц. искаж. – отвратительно

4

Франц (искаж) – образ

5

вечер танго