Новый год под одним небом

Анна Эйч

Новый год под одним небом

Дорогие читатели!

Эта новелла – новогодний бонус к циклу «Холодные игры», её обязательно нужно читать после книг «Сломай мой лёд» и «Сердце на льду» . Здесь вы встретите уже знакомых вам героев и узнаете больше о будущих историях данной серии.

Также, специально к данной новелле была написана песня «Под одним небом», найти и послушать её можно в моём Telegram-канале Анна Эйч .

Приятного прочтения и прослушивания! С Новым Годом!

Глава 1. У нас нет goroshka!

31 декабря, 21:00

Россия, Москва.

Картер.

– Ксю, у нас нет goroshka!

Моя жена как фурия влетает в гостиную и начинает говорить о каких-то неведомых мне вещах, но по её испуганным глазам и открытому рту – я понимаю, дело дрянь.

– Как нет?

– Ну вот так!

– Нет, нет, нет! – подскакивает Ксю и, обегая праздничный стол, бежит мимо Элли на кухню, видимо, чтобы самой проверить.

Этот Новый год мы решили встретить в Москве, в квартире Элли, так, по её словам, я максимально проникнусь русским духом и переживу незабываемый опыт праздника в России. Что ж, я был не против остаться дома, смотреть старые советские фильмы, один из которых крутили настолько часто, что я даже выучил некоторые фразы.

«Kakaya gadost eta vasha zalivnaya ryba»

К слову, я просил Элли приготовить эту рыбу и самому попробовать, что это за гадость такая, но моя жена одарила меня таким взглядом, что я понял – русские кулинарные изыски это не про неё. Прямо как героиня этого самого фильма, готовить Элли не особо любит. Меня это не расстраивает, ведь я как раз люблю поэкспериментировать у плиты и часто балую её и Ксю всякими завтраками.

– И правда нет! – мелкая возвращается из кухни с той же паникой в глазах.

– Что же делать?

– Мы не можем справлять Новый год без goroshka!

Продолжают они, на грани истерики.

– Так, девчонки! Успокойтесь! – Я встаю с дивана и подхожу к ним. – Что такое goroshek? И почему он так важен для встречи Нового года?

– Ты не поймёшь! – Элли плюхается на стул и прячет лицо в ладони.

– Всё, Нового года не будет! – чуть ли не плача, падает на диван расстроенная Ксю.

– Да что это такое? Это можно купить в магазине? И почему это так важно? Что, без него Новый год не наступит? – взрываюсь я, совсем не понимая устроенной трагедии на ровном месте. – Вы можете нормально объяснить?

– До Нового года осталась пара часов, ты не найдёшь его в магазине! – нервно вскакивая, говорит Элли и снова убегает вглубь квартиры.

– Твою ж мать! – выдыхаю я в потолок и перевожу взгляд на мелкую. – Ну ты-то хоть скажи мне, что это за зверь такой? Это нужно для какого-то местного ритуала?

Ксю не спешит делиться, обнимает себя за плечи и продолжает смотреть на украшенную ёлку у панорамного окна.

– Золотова! Давай выкладывай! – моё терпение на пределе.

– Это еда такая, – тихо признаётся она, зажимая ладошки между своими коленями, – нужна для салата, без неё Новый год не встречают…

– Ладно, – выдыхаю я, хотя всё равно пока не понимаю, почему это настолько важно. – Я в магазин, а вы пока выпейте шампанского и расслабьтесь.

– У тебя ничего не получится, – грустно утверждает Ксю, но я отмахиваюсь, не верю, что во всей Москве я не найду этот чёртов goroshek, чем бы он ни был.

Глава 2. Слова цыганки.

31 декабря, 13:00.

Канада, Монреаль.

Хантер.

– Макалистер, ты можешь выйти в тихое место и нормально сказать, что нужно купить! – морщась, я зажимаю плечом телефон, пока из одной руки в другую перекладываю банки с пивом и одновременно тяну на себя тележку в супермаркете.

Несколько ребят из команды и друзья из университета по традиции собираемся на Новый год в огромном доме Оуэна, где мы закатываем грандиозную вечеринку, пьём и трахаемся, как в последний раз.

Хотя все наши вечеринки проходят по одному сценарию: закупаемся алкоголем и закусками, зовём девчонок и веселимся под качественный звук навороченной аудиосистемы Макалистеров и встроенную светомузыку, которая тоже стоила Оуэну целого состояния.

– Подожди, – друг наконец-то выбирается из комнаты, где на заднем фоне галдят парни, и начинает перечислять свой странный список: – Бриошь, кунжутное масло, хумус с трюфелем, кедровые орехи, рийет из кролика…

– Так, остановись! – прерываю его, не понимая ни единого слова. – Что такое бриошь?

– Ты серьёзно? Это вид булки! – ржёт придурок на том конце провода.

– А нам точно она нужна? Мы ресторан собрались открывать или всё же вечеринку для кучки студентов?

– У меня изжога от этих дешёвых чипсов и снэков, я хочу нормальных закусок, да и это не просто вечеринка, а Новый год, пора бы уже повзрослеть и встречать его не с банкой пива в одной руке и парой охотничьих колбасок в другой! – отчитывает друг.

Он, конечно, прав, я сам не горю желанием объедаться дрянью, которую обычно покупаем к пиву.

– Я всё приготовлю, главное купи.

– Не уверен, что смогу найти…

– Хумус и масло должны быть в разделе здорового питания, или ищи просто, где всякие джемы и пасты.

– Понял, скинь список сообщением.

– Да, сейчас.

– И поясни, что это такое!

– Ок.

– А лучше фото пришли!

– Господи, Коул, это всего лишь продукты, как ты экзамены сдаёшь с таким ограниченным мышлением.

– Ещё одно слово, и я скормлю тебе пачку чипсов с паприкой! – угрожаю я, вспоминая, как ему однажды плохо было от них и теперь он даже запах этой дряни не переносит.

– Отключаюсь.

– Наконец-то… – этого друг уже не слышит, я выдыхаю и двигаюсь к стеллажам, где предположительно должен быть хумус или кунжутное масло.

Я тянусь за банкой, похожей на ту, что пару раз уже видел в доме друга, и боковым зрением замечаю женщину рядом в цветастой юбке, я не обращаю на неё внимания ровно до того момента, как понимаю, что она тоже за чем-то тянется и её объёмные рукава, выглядывающие из пушистой шубы, задевают банку.

Быстрая реакция, выработанная годами игры в хоккей, тут же вступает в силу, я ловлю банку, не дав ей разбиться о пол.

– Ох, святая Мария, зачем глаза мои ладонями прикрыла! – ругается женщина, и я понимаю, что она скорее всего цыганка, судя по яркому наряду и смольно-чёрным волосам. – Спасибо, милый, спас меня от незапланированных трат.

– Да-а… ничего, со всеми бывает, – улыбнувшись, я почему-то протягиваю ей банку и разжимаю ладонь, чтобы она могла её забрать.

– Надо же… – цыганка не забирает арахисовую пасту, которую я уберёг от падения, вместо этого она зависает над моей рукой, внимательно рассматривая ладонь. – Зачем бежишь? Куда бежишь?

– Не понял?

– Смотрю, бежишь от любви, а линия такая плотная, объёмная, да и сердце твоё большое, щедрое… Что ж так боишься-то, а?

– Извините, я ничего не понимаю, – хочу побыстрее отвязаться от неё, потому что знаю – такие, как она, заговорят зубы, а потом ищи свои часы, портмоне и прочие ценные вещи.

– Да всё ты понимаешь, – усмехнувшись, она загибает мою ладонь так, чтобы я обратно сжал банку. – Не переживай, скоро встретишь ту, от которой убежать не сможешь.

– Ладно, это становится странным! – я забираю банку и кладу в тележку, пячусь назад, чтобы потеряться среди прилавков и избавиться от её назойливого внимания.

– О, прости! Всегда не могу удержаться, когда вижу перед собой хорошего человека.

– Я не хороший человек, – фыркаю уже с раздражением. Знаю, что она пытается расположить к себе, чтобы применить свои психологические приёмчики.

– Хороший. Яда знает. Ты не первый и не последний, кто так реагирует, но я тебя прощаю, я зла на людей не держу.

Боже мой, что ей надо?

– Просто запомни: не глаза любят, а сердце.

Бред какой-то, что она несёт?

– Всего хорошего, – я просто киваю и скрываюсь в глубине магазина.

Пока качу тележку быстро проверяю карманы – карты и наличные на месте, часы тоже. Надеюсь, она здесь не для того, чтобы что-то из магазина украсть? Хотя выглядела вроде прилично, её стиль мне показался слишком экстравагантным, но пахло от неё приятно – какими-то цветами с восточными пряностями.

Вот же странная женщина.

Глава 3. Разгон, прыжок, падение…

31 декабря, 21:30

Россия, Москва.

Лера.

Разгоняюсь по кругу, набираю скорость и представляю, как ладони партнера смыкаются на моей талии, подбрасывают вверх, выталкивая в прыжок: раз-два…

– Да что б тебя! – бью ладонями о твёрдую поверхность, продолжая ехать по ней задницей.

Встаю и нервно отряхиваю лёд с трико. Прекрасно понимаю, что траектория будет совсем другой – выброс даст мне высоту и скорость вращения, которых не получить самой. Но мне нужно хотя бы научиться приземляться в девяти случаях из десяти. Без падений, без заваливаний на бок, и этого мерзкого хруста подворачивающегося голеностопа.

Складываю руки на талии и выдыхаю морозный воздух к бесконечному потолку арены.

Кого я обманываю? Дело не в технике. Я знаю свою партию на зубок, и могу прыгать этот сальхов хоть сто раз подряд, чисто, с идеальным выездом. Но стоит чужим рукам коснуться моего тела – и я снова оказываюсь там. В раздевалке старого катка. Запертая. Беспомощная. Слабая.

Трясу головой и вновь набираю ход. Не думать об этом. Главное не думать. Всё уже в прошлом, меня ждёт олимпийское золото!

Тройка на левой ноге, мах свободной, бросок корпуса вверх – группировка. Руки к груди прижимаю так, что кажется, проломлю себе рёбра – оборот, два, три – носок зубцом в лёд – приземление! Правая нога уходит в ласточку, и я откатываюсь назад по дуге, без единой потери равновесия.

– Да! – я аж подпрыгиваю на радостях, закончив элемент.

Так, попробуем с музыкой!

Подъезжаю к аудиосистеме, включаю вырезанный фрагмент нашей программы и ставлю его на повтор.

Круг разгона – выброс тела – группировка, руки вжимаю в грудь – вращение – треск льда – приземление – откат.

Второй!

Арена мелькает перед глазами цветными пятнами: пустые трибуны, гирлянды на бортиках, отражение в стекле кабинки диджея, я опять разгоняюсь, прыгаю, кручусь, слышу, как лезвие раз за разом врезается в лёд. Откат.

Третий! И ещё…

Разгон – прыжок – лезвие – выезд. Четвёртый!

Разгон – прыжок – откат. Пятый!

Мышцы бедра горят, дыхание сбивается, но я не останавливаюсь. Ещё раз. Ещё один чистый прыжок, и тогда я смогу…

– Стриженова! Ты какого лешего здесь делаешь?!

Голос разрывает концентрацию. Связка разгон-прыжок-приземление даёт сбой, и вместо звонкого укола лезвия раздаётся мягкий шлепок – это моя задница встречается со льдом. Больно. Копчик аукнется завтра синяком.

– Упс… – бормочу я, поднимаясь, а затем натягиваю на себя непринуждённую улыбку и приветствую тренера с наигранным удивлением. – Алиса Игоревна, и Вы здесь!?

Мою шутку тренер не оценила – она стоит у выхода со льда, скрестив руки на груди, брови сведены в злобном прищуре, она готова убить меня взглядом и закатать в этот самый лёд.

– Зашла кое-что забрать, и что я вижу? – её голос эхом разносится по пустой арене. – Моя фигуристка, которой через месяц выступать на Олимпиаде, решила под Новый год переломать себе все кости. Это твой рождественский подарок мне, Стриженова?

Я сглатываю комок в горле, пытаясь отдышаться. Пар клубится изо рта.

– Я просто отрабатывала приземление!

– Другими словами, гробила голеностопы! – Алиса Игоревна делает шаг ближе к борту. – Даже если бы ты выступала в одиночном катании, быть одной на льду всё равно запрещено! Ты не имеешь права взять и вывихнуть себе что-то прямо перед Олимпиадой.

– Этого бы не случилось!

– Ты не можешь это гарантировать! Одно неверное движение – и всё, прощай мечта и спортивная карьера!

Из её уст моя безобидная тренировка звучит как роковая ошибка всей жизни. Я не нахожу что ответить, просто смотрю в сторону, продолжая морозить лёгкие.

– Марш домой! Отпразднуй Новый год и не смей приходить на лёд завтра, тебе нужно восстановиться и проветрить мозги!

– Да, капитан, – я отдаю честь и подъезжаю к бортику.

– Не ёрничай! Слава богу, ты ещё ничего себе не сломала.

Я закатываю глаза, но подчиняюсь. Как бы там ни было, я теперь точно знаю, как приземляться чисто, осталось повторить это в прыжке из поддержки.

***

Неспешным шагом я брожу по сверкающей новогодней Москве. Я и ещё одна фигуристка-парнища сборной – Даша снимаем небольшую студию недалеко от ледового дворца. Макс, мой брат, хотел снять мне отдельное жильё, но я отказалась, потому что, несмотря на мой скверный характер и любовь всё делать в одиночку, оставаться одной в пустой квартире мне некомфортно. А среди девчонок, которые так же, как и я, думают только о том, как побыстрее оказаться на льду и отбить себе что-нибудь новенькое, – лучшая компания.

Наши с Максом родители не смогли прилететь в Москву, а мы, так себе дети, не сумели вырваться к ним на Новый год. Но если у моего брата действительно уважительные причины в виде рекламных контрактов, дополнительных тренировок и космических цен на самолёт, то моя причина надуманная – я не могу снова оказаться в городе, где случился мой худший кошмар. Я вычеркнула Екатеринбург вместе с событиями двухлетней давности.

Я не спеша иду вдоль любимой аллеи, освещённой миллионами огоньков, и, услышав вибрацию в кармане, достаю телефон.

– Привет, чемпионка, что делаешь? – широкая улыбка Ксю расплывается на экране.

– Иду домой с тренировки, – пожав плечами, я кружусь вместе с телефоном, показывая подруге праздничную красоту вокруг.

– Ты до сих пор была на льду? Тебя Богомолова за это не убила? – хихикнув, комментирует Ксю, которая сама не отличается соблюдением дисциплины и является рекордсменкой по совершению безумных поступков.

– Да, отработала приземление. Если бы не пришла Богомолова, выполнила бы шесть идеальных подряд.

– Лер, ты их и так лучше всех в группе делала, – со вздохом напоминает мне Ксю.

– Нет, там было грязно, а сейчас – идеально.

– А как дела с Павловым? – вспоминает подруга о моём партнёре, с которым мы уже чуть меньше двух лет катаемся, но так и не установили необходимую связь и полное доверие.

Я не нахожу, что ответить и просто разглядываю огоньки над головой.

– Всё ясно. А как ты планируешь выиграть Олимпиаду? – спрашивает она, будто не знает, что я изо всех сил стараюсь довериться Игорю, вытеснить болезненные воспоминания и не переносить трагический опыт на всех мужчин вокруг. Но не могу.

– Ну, я спокойна за честь Родины, потому что знаю одну упёртую фигуристку, которая точно хотя бы одно золото для страны выиграет.

– Сплюнь!

Я плюю через плечо, стучу по дереву и по голове – на всякий случай. Золотова начинает звонко смеяться.

– Я сейчас подумала, как бы Картер отреагировал на твои действия. Он до сих пор пытается понять суть приметы «сидеть на дорожку».

– Он же хоккеист, для него всё это должно быть святое.

– Да, если приметы помогают забивать. А если это какая-то необъяснимая русская традиция – у него закипает мозги.

Я смеюсь, меня очень забавляет семейство Ксю – её сестра агент моего брата и с недавних пор жена его капитана. Она взрослая, серьёзная и самодостаточная женщина, но когда рядом появляется Ксю, в неё вселяется безумная энергия сестры, и они начинают веселиться, как подростки.

– Что вы на этот раз придумали для Адамса? – задаю резонный вопрос подруге.

– Ничего.

– Ой, да ладно, не поверю, что вы не использовали возможность поиздеваться над ним, пока вы все в России.

– Мы отправили его за горошком, – невинно признаётся Золотова.

– Так, и?

– Всё! Говорю же – ничего такого.

– Вы не купили горошек? Разве это не первый пункт в списке новогодних продуктов?

– Первый, – хихикнув, соглашается Ксю. – Но мы предварительно с Элли разыграли такую трагедию, что у нас его нет и что без него не может быть никакого Нового года, – смеётся маленький светловолосый дьяволёнок.

– И он поверил? Он же не первый раз в Москве и знает, что продуктовые у нас работают допоздна даже в праздники.

– Вся прелесть в том… – она делает паузу для интриги, – мы не сказали, что это такое.

– Что значит не сказали? Вы его послали за тем – не знаю, за чем?

– Почти, мы назвали ему горошек по-русски. Он, конечно, скорее всего, посмотрит в интернете, найдёт его в ближайшем магазине, поймёт, что мы просто дурачимся, и устроит нам взбучку, – чем больше Ксю рассказывает, тем веселее ей становится.

– Вы страшные женщины!

– В свою защиту скажу: это была идея Элли. Думаю, она хотела просто пошутить, но игра зашла слишком далеко, и в итоге Картер героически отправился на поиски загадочного «goroshka» по всей Москве.

Я заливаюсь смехом.

– Ладно, подруга, я тоже пойду в магазин за своим первым пунктом в новогоднем списке.

– Дай угадаю, за арахисовой пастой?

– Именно! Сегодня у меня арахисовый чит-мил. Что может быть прекраснее?

– Эклер! – тут же выпаливает моя сладкоежка.

– Кто бы сомневался, – усмехаюсь я, заканчивая разговор, и направляюсь к круглосуточному супермаркету за запретной сладостью.

Глава 4. Волшебная паста.

31 декабря, 14:00

Канада, Монреаль.

Оуэн.

– Так, хватит таскать бутерброды, это на вечер! – бью по рукам Миллера, который подрядился бегать на кухню и стаскивать закуски со стола.

Предполагалось, что мы закажем всё готовое или на крайний случай наймём кейтеринг, но все отнеслись к новогодней вечеринке слишком легкомысленно, и в конечном счёте у нас, кроме огромного запаса алкоголя, больше ничего и нет.

А я слишком хорошо знаю, чем заканчиваются вечеринки, когда еда заканчивается раньше выпивки. Спойлер: катастрофой!

И если раньше я сам был во главе раздора, и катастрофа носила моё имя, то в последнее время мне всё чаще хочется проводить такие мероприятия более культурно. Не знаю, с чем связано – повзрослел, или мне вдруг разонравилось злить отца, а может, всё дело в ходячей дисциплине по имени Камилла, которая всем своим высокомерным видом показывает, что в её вкусе исключительно ответственные выпускники Гарварда с выигранным грантом на собственный бизнес.

Её задранный носик кверху и деловитая походка выводят меня из себя, особенно когда она у доски в аудитории самоутверждается за наш счёт. В такие моменты больше всего хочется её осадить, а потом…

Потом я чувствую, как мне становится тесно в джинсах, и она начинает бесить меня своей неприступностью ещё больше!

– Аллилуйя! У нас будет нормальная еда на пьянке! – в кухню вваливается Хантер с пакетами продуктов.

Я сразу перехватываю их и начинаю разбирать.

– Не факт, скажи спасибо Полу, который забыл сделать предварительный заказ хотя бы на пиццу. Не знаю, кто нам сейчас их доставит.

– Чувак, ты же прирождённый повар, я в тебя верю, – подкалывает Коул и тоже тянется к сделанным мною бутербродам с пастрами.

– Руки прочь! – я забираю тарелку и прячу её в холодильник.

– Насыпь в вазу чипсов и отнеси в гостиную, пусть все их клюют! – приказываю другу, а сам достаю из пакета последнюю банку. – Арахисовая паста? Её не было в списке.

– А это… я забыл выложить… Там такая странная история произошла… – Хантер смотрит на банку, пытаясь как-то нелепо объяснить, как она попала в пакет. – Короче! Это я для себя, ясно? – он хватает банку и откручивает крышку.

– Ты что, её так ложкой будешь есть? – смотрю я на него, как на сумасшедшего.

– А что?

Я глубоко вздыхаю и отбираю у него банку обратно.

– Дай сюда! – на тёплый ломтик хлеба намазываю пасту, выкладываю кусочки нарезанной хурмы, посыпаю орешками и заливаю тонкой линией топпинга, после чего кладу тост на тарелку и передаю другу:

– Держи, должно быть вкусно.

Хантер откусывает сразу почти половину бриоши, и его глаза расширяются:

– Макалистер, не тем ты занимаешься! – делает ещё один укус. – Когда я буду в НХЛ, найму тебя своим поваром!

– Я как бы тоже планирую в НХЛ играть.

– Да не надо тебе это дерьмо! – ржёт придурок. – Бросай хоккей, у тебя другое призвание!

– Иди в задницу! – запускаю в него кухонное полотенце, но оно тут же возвращается ко мне скомканным снарядом.

– Я серьёзно!

Уворачиваюсь и смеюсь.

– Коул, ты пришёл! – Стефа материализуется на кухне и льнёт к своему объекту воздыхания.

– Привет, красотка, – Хантер отвечает ей поцелуем в щёку. – Ты что здесь делаешь так рано?

– Мы с девочками решили помочь вам всё здесь организовать к вечеринке, – она кокетливо хлопает глазами, а я не сдерживаюсь и хмыкаю.

– Да только все почему-то сидят в гостиной и играют в приставку.

– Потому что тебе не угодить! – обижено фыркает Стефа и снова переключает своё кошачье внимание на Хантера. – Что это у тебя?.. – девушка тянется к тосту, но Коул тут же уводит тарелку дальше.

– Это тебе нельзя!

– В смысле?

– Для фигуры вредно, там, знаешь, сколько углеводов?

– Хантер!

– У тебя всё в порядке, милая, но поверь, это даже не очень вкусно.

Лжец.

– Да?

– Точно тебе говорю! – уверенно заявляет Коул и, поворачивая девушку спиной к себе, добавляет: – Иди к ребятам, я сейчас подойду.

– Ладно… – Стефа грациозно удаляется, а Коул мгновенно меняется в лице. – Спрячь и никому не давай! – приказывает он, закрывая банку с пастой.

– Думаешь, кого-то будет интересовать арахисовая паста, когда на столе будут стоять сэндвичи с мясом и сыром?

– Не знаю, но эта штука должна остаться нетронутой! – командует он и, засовывая последний кусочек тоста в рот, следует за Стефой. – Боже, как это вкусно! Оуэн, ты всё же подумай о карьере шефа!

Вот ж засранец!

Глава 5. С новым годом, язва!

31 декабря, 15:00

Канада, Монреаль.

Макс.

Такси петляет по вечернему Монреалю, меняя сверкающий центр на тусклые фонари и заснеженные улицы спальных районов. Я мог бы сейчас стоять собираться на роскошную новогоднюю вечеринку в доме Мэтта, где буду купаться в шампанском, блестках и женском внимании. Или сидеть за большим семейным столом в Екатеринбурге, отвечать на токсичные вопросы, есть ли у меня девушка и когда планирую жениться. А еще врать по поводу того сколько я на самом деле зарабатываю, чтобы не вызвать инфаркт от зависти у подруг мамы и пытаться отвертеться от навязчивой идеи тети накормить меня селедкой под шубой. Кажется, прозвучало слишком высокомерно? На самом деле я бы очень хотел провести время с семьей, обнять маму, обсудить с батей хоккейный сезон, привезти ему пару сувениров в виде подписанных джерси от его любимых игроков, пометка: любимых после меня, конечно. Но, к сожалению, в этом году не получилось прилететь в Россию, поэтому даже мелкую я буду поздравлять по видео связи. Кстати о ней! Сестра с утра не поднимает трубку, есть подозрение что весь день провела на льду и берёт в руки телефон только для того, чтобы снова и снова включить музыку, под которую будет выступать на Олимпиаде.

Я проверяю сколько мне еще ехать до места и поправляю рядом стоящую стопку коробок с пиццей и пакет с парой бутылок кока-колы. Не самый праздничный набор, но это всё, что удалось быстро раздобыть по дороге. Решение было спонтанным, неожиданным даже для меня самого, но так всегда происходит, когда дело касается Робинсон.

Вместо роскошного видового пентхауса Купера я еду на какой-то заброшенный завод на краю города, где меня, скорее всего, пошлют нахрен, лечу как мотылёк на пламя. Буквально. Потому что Марта и есть живой огонь – в постели, на сцене, в разговоре.

До точки назначения остается ехать еще минут десять, и я предпринимаю еще одну попытку набрать сестре.