Непонятная ситуация в отеле «PARADI»

Егор Громов

Непонятная ситуация в отеле «PARADI»

Глава 1

Часть первая: «Два и один попутчик»

Красный кадиллак кабриолет мчится по ночному шоссе. Вокруг тихая ночь, пустыня и лишь огни отстающего города, которые неспешно нагоняют свет задних фар. Фары горят красным, они немного влажные от недавнего дождя. Дождь бил крапинкой и едва оставил после себя лужи, лишь немного увлажнил асфальт, дав ему возможность, неоновым, оранжевым цветом, размыть отражения жёлтых фонарей.

Кадиллак мчится, – педаль в пол,– что можно легко заключить по вжатому в заднее сиденье худощавому силуэту беловолосого, вцепленного ногтями в кожаный салон, бледного парня, в аккуратном, но потрёпанном синем пиджаке нараспашку и белой рубашке; воротник содран, словно с шеи сорвали туго затянутый галстук, оставив за собой разодранный ворот, словно кто-то прошёлся открывашкой, начав прямо от кадыка, обойдя голову через затылок и сойдясь спереди, ровно под верхней пуговице, которая и удерживает весь ансамбль.

По шее стекает кровь, аккуратно окропляя рубашку красным. Но явно, что это не составляет ему беспокойства, он отвлечён чем-то другим.

На вид 19-20-ть лет. Если повернуться к нему в упор с переднего сиденья и всмотреться в глаза, то по блаженному голубому взгляду можно отчётливо понять, предположить, увидеть, что парень ошарашен: видно, что нахождение в машине доставляет ему неудобство, возможно даже пугает, словно он не хотел, или не должен был в ней ехать.

На переднем сиденье кто-то откашлянулся – парень вздрогнул, сглотнул, кадык прошёлся волною и вместе с ним нервная капля пота пошла вниз по шее, немного размягчая стёртую кожу под воротом. Выхлоп – хлопок, – коробку дёрнуло, кто-то снял передачу, – машина всё ещё едет достаточно быстро, но Тело всё же немного ушло вперёд. Чтобы удержаться, он сжал обивку; сконцентрировал взгляд на приборной панели: приятный цвет дерева, в неё встроена старая магнитола и два неработающих вентилятора, и лишь лёгкий поток воздуха по касательной скользящий по верху волос – кто-то откашлялся; на переднем сиденье два высокоплечих мужика возрастом 35-40-ка лет: водитель с белыми, почти седыми, можно сказать пепельными волосами, развивающимися волной за головою; пассажир, с ярко-чёрными, короткими волосами; оба в чёрных, распахнутых на груди рубахах, которые можно и не приметить в ночи, если бы не светлый салон и бледная, почти белая, с лёгким серым оттенком кожа. Также, наряду с мощной энергетикой, с передних сидений повеяло дубовым ароматом свежего мужского парфюма, перемешанного с алкоголем и запахом качественного табака – парень откашлялся, нос зарезало.

Водитель с чётким восточнославянским акцентом отметил: что он совсем не чувствует скорости:

– Из-за того, что панель не подсвечивается, я совсем не вижу скорости, мы вообще быстро едем?! – затем большим пальцем указал на заднее сиденье, словно последние несколько километров только и думал об этом и всё искал повода спросить, всё не решаясь признаться, что он ни черта не помнит и не понимает откуда взялся пассажир(?) Рассудок как в тумане, есть какие-то воспоминания, но они хаотичны и возможно даже двухмесячной давности. В добавок дорога без определённой точки назначения, время в пути также неизвестно: "Хорошо катимся", – промелькнуло в его голове. «И… Глад, напомни, зачем мы взяли с собой его?» – спросил он словно уточняя, как-будто он уже был в курсе общих событий, но лишь немного недопонял их.

Но он сильно переоценил своего напарника.

– Сати, – ответил Глад и взял паузу, чтобы прикурить сигару. Неспешно прикурив, он одной затяжкой вобрал в себя 1/10-тую часть и превратил увесистый край в пепел.

С полным безразличием, – словно он совсем не знал о парне, – он с вопросом повернул голову и брезгливо посмотрел на него. Изо рта вышел столб дыма. Удивлённо и одновременно безразлично:

– Знаешь, – на секунду его губы замерли, – без понятия, – он усмехнулся. – Я сам не знаю зачем нам эти кости… Но выглядит он странно, совсем не похож на тех, с кем мы обычно имеем дело. Какой-то зашуганный. И да, Сати, мне кажется он обоссался, – он посмотрел на его поджатый взгляд и оценив перспективность неодобряюще хмыкнул. Сати же пропустил сказанное. Рассуждая:

– Я думаю, – ладно! мне тяжело думать. Мне кажется! вчера что-то произошло (а что-то происходит всегда если мы пьём). Уверен, всё было так: что-то случилось, ситуация внештатная, – возможно ничего и не случилось, но у тебя в очередной раз разыгралась паранойя, – возможно ты опять выпил насирийское вино. И как обычно, словно по рефлексу, ты запаниковал и в очередной раз сделал что-то необдуманное – дальше только фантазии. Но поскольку я не помню, как он очутился тут, это выдаётся мне очень правдоподобным сценарием и единственным разумным объяснением – в мистику же я не верю. А если его ещё и родители ищут? Глад, ты вообще думаешь? Блять! Ну всё, нас точно ищут копы. Потом ещё скажут, что мы хотели его «трахнуть» – ну пиздец! Нас выкинут с очередной планеты. И опять по какой-то нелепой случайности и предубеждению против Самаркийцев. Почему нас здесь недолюбливают? Мы же добрые, честные, зарабатываем на убийствах, – я плачу налоги!!!!!

Глад же, всё это время сдерживающий внутри пружину готовую к выстрелу, дал шанс её высвобождению:

– Это я запаниковал?! – его голова словно вытолкнутая кем-то изнутри вылетела вверх, он вспыхнул и начал бить по обивке, а затем, задрав ноги, начал бить и по бардачку, вминая его внутрь, задевая в том числе и локоть Сати, от чего руль резко дёрнулся и машину замотало по сторонам, в добавок, из-за камней разбросанных ветром по шоссе, она начала подпрыгивать, от чего водитель схватился за руль второй рукою, – Да нахуй он мне сдался?!??!?!

– Ну я же говорю, – посмотрев в зеркало, сказал Сати; красный взгляд отразился на фоне иссинено неба. Сказал он это совершенно спокойно, с чувством победы, блеснувшей в правом глазе. Ситуация для него штатная и случается постоянно.

Машину же ещё подёргивает, словно неожиданно, кто-то, раз в несколько секунд, рывком тянет её на себя. Парень вжался в обивку пассажирской двери. Глад хоть и сбросил темп, но ещё не до конца успокоился; на Сати же это совсем не влияет, он ведёт уверенно, кажется, ситуация его мало беспокоит.

– Если он сейчас не успокоится, – снова через зеркало он обратился к парню, – то нас перевернёт. – И хрен с нами, – Сати перевёл взгляд на Глада, – но тачка мне очень нравится! Да Глад? – Понял, тебе тачка не нравится. – парень сглотнул.

Приняв аргумент, Глад в последний раз сжал кулаки, высвободив остатки злости, и успокоился, идти пешком по пустыне затея неприятная как на субъективном, так и объективном уровне. Он выдохнул. Затем ещё раз посмотрел на Сати. Затем снова повернулся к парню на заднем сиденье и уставился в него, сначала как на предмет вины случившегося, затем с попыткой оценить и понять, чем он мог им вообще пригодиться – и о чём они вообще думали, когда брали его?

Но в голову совсем ничего не приходит. Они начали пить с раннего утра (какого дня он не помнит). Голова совсем не соображает, в памяти только момент как они проснулись утром в казино, по-видимому, 10-12-ть часов беспамятства назад: включённый свет, выключенные автоматы, сотрудники кукольными глазами, изучающие их, обстановка по её окрасу напомнила цирк. И если мы вошли в такие подробности, то стоит уточнить, что и проснулись они конечно не сами, их разбудил менеджер: охрана не осмеливалась подойти к ним всю ночь, поэтому их пьяные тела так и не были выкинуты на улицу. Именно поэтому, утром, Глад проснулся от сжатого чьими-то шершавыми пальцами уха, на него смотрела женщина, достаточно уверенного возраста, чтобы позволять себе многое: «Если вы сейчас не встанете, я намотаю вас тряпкой на швабру и помою полы!» – Сати и Глад очень уважают женщин, которые умудрились прожить чуть больше, чем они и поэтому, покачиваясь, удалились из казино. На часах в районе 7-ми утра, смятый циферблат, – или память затмило воображение? Дальнейшие мероприятия затуманены и легко проматываются в голове за несколько секунд в виде ярких вспышек разговоров: «Видимо в кадиллаке была бутылка-другая виски.» – заключил Глад.

– Хорошо, ты не запаниковал, – сказал Сати для его успокоения. В любом случае – это нужно сделать, чтобы следующие два часа смотреть в его сторону и не видеть оскал. Увидев, что его напарник принял его «извинения» Сати вытащил зажатую в его зубах сигару, и в пару затяжек, равномерно, дотянул вторую половину, немного сморщился, и сжав в кулаке выбросил из кабриолета.

Задумавшись, он почесал голову и растерянно выдохнул дым, который сразу попал в его алые зрачки, от чего они совершенно не заслезились. Чёрно-красные глаза блеснули, и он всё тем-же, глубоким, хрипловатым голосом, немного растерянно, задал вопрос:

– Это получается, что он просто материализовался здесь? – Он посмотрел над головой. Сверху красивое звёздное небо и тишина космоса.

От пришедшей мысли, кровавые зрачки расширились, немного вытеснив матово-чёрный белок. Он встряхнул головой: – «Нет, в такую физику я не верю…»

Глад развернулся и упёрся коленями в спинку переднего сиденья. «Слушай, а как ты сюда попал?» – подумал он, а затем и спросил: на что парень ничего не ответил, он молча смотрел, стараясь не концентрироваться на сканирующих его красной точкой глазах.

Стоит отметить на молчание есть причина – возможно он просто в ступоре. Те двое на передних сиденьях, Самаркийцы. Что выдаёт их по красным, алым зрачкам, с чёрным, матовым белком вокруг, придающим чувство находящейся в них бездны, белёсой коже и странному акценту очень похожему на восточно-славянский. Они прямолинейны, иногда кажутся грубыми; рассеяны и ленивы, что создаёт особенно чудаковатый хоть и не без брутальности образ. В отличии от людей и представителей других рас, Самаркийцы не сильно пытаются отличать других, поэтому и относятся ко всему и общаются со всеми как с Самаркийцами, которых бы совсем не смутило их странное поведение, постоянные споры и полное отрицание правил дорожного движения, да и вообще сама беседа, которая со стороны ни на секунду не теряет нити напряжения. Для них же всё это около дружеский разговор, просто что-то происходящее с ними и не более того. И конечно (возвращаясь к их невозможности отличать, видеть разницу) возможно они и понимают, что перед ними создание не их происхождения, но даже при всём этом в 9-ти из 10-ти случаев они будут игнорировать сей факт, интуитивно, неосознанно, меря всех по себе. Разве только что у собеседника не вырастет третья рука, что действительно ошарашит их, подчеркнув существенную разницу.

– Слушай, как-то тучно он на меня смотрит Сати.

– Может он голоден? Ты когда не пожрёшь, тоже начинаешь странно смотреть, – сказал Сати и дотянувшись рукою до бардачка, достал оттуда вакуумный пакет с куском сырого мяса, и не глядя, кинул назад, попав парню прямо в лицо, тем самым немного поцарапав ему щёку краем пакета.

– С координацией у него плохо… Ну что ты смотришь, ешь!

Парень посмотрел на упаковку, внутри увидел кровоточащий кусок мяса. Затем, неуверенно посмотрел на Глада, который свесившись со спинки смотрел на него. Испугавшись отказаться от предложенного «лакомства», он неловко надорвал её зубами. Затем, краем зубов, легко натянул и оторвал небольшую жилку, и скрывая неприязнь ко вкусу, скрыл за зубами, ожидая что тот отвернётся и он сможет выплюнуть её (парень ни разу не ел сырого мяса, – люди обычно его жарят). Да и есть он явно не хочет. Он сморщился, вкус сырого мяса оказался для него очень неестественен. – Да возьми и откуси ты кусок побольше!

Парень с испуга, – или он растерялся, – а вообще и то и другое, – чтобы не есть мясо, неловко пригубил край упаковки и сделал пару глотков крови. Вкус железа прошёл по рецепторам, мышцы лица сжались. «А, всё ясно» – махнул рукой Глад. И вырвав из руки пакет с мясом, закинул ему из того же бардачка бутылку с водой, опять попав ему по лицу. «Так бы и сказал, что пить хочешь» – покачал головой он и вскрыв пакет полностью, оторвал зубами кусок мяса, почти сразу же проглотив его.

– Ты только не запачкай кровью!.. Ну смотри.. а! уже заляпал.

– Да ничего я не заляпал – это вообще не из пакета!

– А откуда тогда?! – Ах чёрт, – прыснул недовольством Сати, посмотрев на правую руку, на предплечье кровоточит свежезашитый порез.

– Эй, ты когда успел себя зашить?

– Лучше скажи, когда я успел себя порезать?.. Нам надо перестать пить. Ну или увеличивать дозу, чтоб совсем не приходить в сознание.

– Согласен, надо завязывать, – ответил Глад и механически достал из-под сиденья банку пива и оторвав снизу зубами кусок алюминия высосал до её дырявого дна. С края губы пошла кровь.

– Но похмелье всё же стоит вылечить, – срыгнув и подсосав вытекающую кровь, – всё, теперь бросил.

– Давай не будем так суровы к себе, – обеспокоился Сати, – давай для начала бросим хотя-бы виски, а потом уже и пиво, организму вреден резкий стресс. Я читал статью, что бросать нужно постепенно, иначе твои сосуды не выдержат…

– И что с ними случится?

– Дальше я не дочитал, кто-то постучался в кабинку.

– Кто это хоть написал?

– Кто-то определённо да написал, не знаю, какие-то учёные. Они всегда что-то пишут, работа такая, говорят о вреде чего-либо, – даже если ты от этого избавляешься, – и это обязательно также будет вредить твоему здоровью, причём не меньше. Это что-то вроде мирской привычки. Галактика просто не может жить без этого. Если я завтра проснусь, и никто не будет меня убеждать в чём-либо, почему я должен или не должен выпить пиво именно «этой» марки, как я должен правильно выздоравливать от похмелья, как я вообще должен существовать! – Я сразу пойму, что я сдох. Как-то раз я даже видел видео, где тебя учат как надо правильно сидеть… Этот мир живёт ради того, чтобы зарабатывать друг на друге. Я уже не знаю, что есть правда. Да и вообще, я убежден что моя жизнь это сплошное заблуждение. Возможно, именно поэтому я и начал пить, иначе была бы причина переживать за утраченные воспоминания. Но кто-то точно и аргументированно сказал: «Что если у тебя была с чем-то проблема, то резко бросать нельзя».

– И что, если резко брошу… Думаешь разорвёт изнутри?

– Да, будет как в тот раз, когда ты варёного мяса поел. А может и надо сразу бросать? – Сати пожал плечами. – Возможно они говорят это специально, чтобы никто так и не бросил. Постепенно, постепенно… Зная сколько мы выпиваем, то постепенно будет длится очень долго, а это уже не назвать ничем как самобичеванием.

– Однако странно всё это Сати…

– Что именно?

– Ну как-то глупо отказываться от виски, когда оно отлично оттеняет вкус сырого мяса. Получается я и удовольствие от еды перестану получать.

– Вообще, говорят гедонистический-культ давно себя пережил. Не знаю, давай попробуем хотя бы пить только пиво!

– Да пиво что вода – лучше жить в беспамятстве! – утвердил Глад и вытащив бутылку из-под сиденья осушил оставшиеся сто грамм. Пиво он не воспринимает, уж слишком быстро оно рассасывается в организме, что он даже не успевает толком запьянеть. И чтобы достичь целостности ощущения, ему потребуется выпивать неменьше пяти литров в течении дня, а это уже ведёт к серьёзным мочевыделительным последствиям. Когда Глад настолько нетерпелив, что скорее всего на второй день, со злости, своим клинком разрубит униженный жизнью унитаз в какой-нибудь дорожной забегаловке, и будет хорошо если на его пятилетнем ободке в тот момент не будет кто-то сидеть и почитывать газету с заголовком посвящённому «воле случая». Тик -так – тик – так, ты только сел, убив пару тысяч бактерий, пока твоя жена отвлечена дешёвым завтраком на заправке в виде пережёванной между карих зубов свининой, а тут На! – и кто-то разрубает тебя катаной на две части, причём из соседней кабинки, вместе с измазанной чернилами её стенкой с рекламой дешёвого марсианского миньета; прям на старом, обдристанным не тобой туалетом, который держится только на том, что на него уже как месяц никто не пытается встать ногами; и вот ты бедолага, как разрезанный бутерброд в ожидании своей колбасы (с вытекающим из себя маслом), одновременно сидишь и одновременно нет, зависший где-то между мыслью о «Моносексе в кабинке туалета» и заголовком газеты о том «Как только люди высадились на GL-54 они сразу нашли священное животное и основали новый культ. Людям нужны кумиры!» Туалету, конечно, хорошо, его в этой жизни по крайней мере больше никто не обоссыт.

Глад прекрасно понимает, что пить не перестанет, да и физическому здоровью Самаркийца оно не мешает, правда память отшибает, но с этим он всегда частично согласен, некоторые моменты их насыщенный жизни лучше и не запоминать, хотя, взгляд Самаркийца притуплен даже к самым кровавым событиям. Единственно что сложно, так это вспоминать вчерашний день, собирая его по крупицам, иногда, где-то глубоко в его начале действительно бывает что-то важное. Но больше всего, на момент сейчас, его интересует, что делать с парнем, сидящем на заднем сиденье. Он снова повернулся к нему: «Слушай» – но парень не отреагировал, он, уже привыкнув к скорости, сидел и растворял свой взгляд в свете фонарных столбов, высматривая за ним пустоту ландшафта. Глад, лениво, без раздражения, повторил сказанное ещё два раза. Но парень так и не среагировал. А больше всего Глад не любит, когда кто–то игнорирует его. Раздражённый этим, он заорал, пока не увидел, как лицо того спонтанно повернулось, и совершенно спокойно, естественно, посмотрело на него, – глаза моргнули. Глад понял, что он совсем его не слышит. – Да ну в жопу…

Для проверки он помахал руками, тот снова пару раз моргнул и показал на свои уши.

– Сати, да он глухой походу! И что нам с ним делать?

– Ну точно не везти в караоке. Ты вообще не заметил, что он и слова не промолвил за всю дорогу?! – спросил Сати, не выдавая, что он также этого до сих пор не знал.

– Вообще вся моя надежда была на его ответ. Если он нам сам не скажет, то кто? – Сати, так у тебя есть идея, зачем он нам тут? Он уже точно не сделает происходящее в нашей жизни более ясным, и теперь мы обязаны рассчитывать на свою собственную память.

– Ну ручки у меня тоже нет. Хорошо, так, давай рассуждать последовательно. Во-первых, мы наёмники, но учитывая, что он ещё жив, то он не наша цель. Во-вторых, прежде чем напиться, я минутно помню, что мы встречались с Сандро, а поскольку он наш координатор, то он точно знает зачем нам этот парень. Проблема только в том, что мы не можем ему позвонить. Поскольку кто-то очень сильно не любит телефоны. – «Они так раздражают меня. Стоит его один раз включить и как все сразу узнают, что ты доступен для разговора» – Глад махнул рукою. Вообще, ему редко кто мог бы позвонить, не считая довольных клиентов, которые ждут как-бы их снова поскорее завалить работой. Но работать Самаркийцы не любят, наслаждение жизнью самое главное их направление, в сторону которого смотрят их выжженные глаза. Звонки, просьбы, лишние деньги – «Нет это не к нам» – в тот день Глад выкинул их единственный телефон. «Говорю тебе, эта штука с земли, а на земле ещё ничего хорошего не придумали кроме космических кораблей, и… и! то их придумали чтобы свалить оттуда нахрен.» – Сати не стал с ним спорить. Он выдохнул дым очередной сигары и в свойственной ему манере пожал плечами: «Да и ладно» – жизнь их от этого нисколько не изменилась.

– Ну а если предположить? Что нам надо делать с этим пацаном? – Глад неимоверно раздражается от игры в догадки. Ему нужна ясность, простота, любая сложность и непонятность вызывают раздражение, внутри начинается что-то наподобие изжоги. – Ну? Эй, ну ты моргни хоть? У меня даже карандаша нету…

– А ты умеешь писать? – саркастично поинтересовался у него Сати тем самым ещё сильнее разбесив Глада, что тот выкинул бутылку из кадиллака, оставив звук разбившегося об асфальт стекла позади.

Сати знает, что Сандро, зная их забывчивость, всегда старается оставлять инструкции в конверте, поскольку бывали случаи, когда столь хорошие исполнители, просто забывали о своём задании, бывало даже где-то в середине его выполнения. И что является всегда самым раздражающим для него фактом, что те двое никогда не признают свою неправоту и забывчивость перед ним, словно забывая о ней и полностью отрицая её.

Сати начал шаркать рукою по салону, стараясь найти что-то похожее на конверт или хотя бы открытку. Повторно, его рука прошлась под сиденьем, но безрезультатно.

– Да!.. Я ничего не могу найти в этой машине.

– Откуда кстати она? Я всё хотел спросить.

– Не знаю, видимо как обычно, я не мог найти нашу тачку и взял первую попавшуюся.

– А какая была прошлая машина?

– По правде сложно припомнить, может зелёная?.. А может и жёлтая…

– Я точно помню, что про предыдущую машину ты говорил тоже самое, ты вообще любитель брать то, что тебе нравится. Мне вообще кажется, что у нас и не было никогда своей машины.

– Ты лучше бы помог мне найти конверт или что-то похожее на него, может это какая открытка или кусок смятой бумаги на худой конец.

– Был бы я Сандро я бы положил его тебе прямо в карман, поскольку чтобы потерять вещь, тебе нужно всего пару часов.

На что Сати недовольно захрипел. Но Глад не обратил внимания и продолжил:

– Вот, например наша прошла машина!

– Да заткнись ты! – резко сказал Сати и обрадовавшись, – затем его хмурое лицо сменилось угрюмой улыбкой от правоты Глада, – воскликнул:

– Нашёл! В заднем кармане джинс, – Сати достал оттуда смятый в двое конверт. – Я то думаю, чего мне так мешает сидеть.

– Я не знал, что у тебя такая чувствительная задница.

– Ага, я ещё ей и плакать могу, – с иронизировал Сати.

И откупорив зубами конверт, он достал листок и зачитал небольшую инструкцию:

«Доставьте к 28-му числу до 18:00 в Хью – Дон. Деньги получите по прибытию. Номер для экстренной связи К234КМ2308. Post scriptum. Будьте осторожны и доставьте в целостности и сохранности. P.S.S. Не пейте хотя бы на этом задании – это важно. Не сводите глаз и доставьте невредимым!»

Последняя фраза жирно подчёркнута.

Сати недовольно смял листок и засунул обратно в карман. На часах 26-е число.

– Короче, у нас ещё целый завтрашний день. Послезавтра нужно доставить его в Хью – Дон.

– Да тут недалеко. Я вроде выдел вывеску… километров тысяча что-ли.

– Верно, будем даже уже завтра. Но он просил в сохранности, а я чувствую сейчас отрублюсь и нас отправит колесом по шоссе, боюсь парнишка не удержится и вылетит.

– И что ты предлагаешь? – Я не сяду за руль, ты знаешь, что я могу его вырвать нахрен! Ненавижу эти рули, их постоянно нужно держать руками, что за скука?!.. Скажи, что у тебя есть другие предложения?

– Предлагаю хоть раз отоспаться, где – нибудь в Палм Спринг, он скоро будет, если мы, конечно, едем по нужному шоссе. А там уже короткая дорога до места. Надо только найти какой-нибудь отель. И желательно с баром! А то я нащупал только пустые банки, пока искал конверт под сиденьем, а это чувство реальности меня убивает. Не хочу осознавать какой хернёй мы занимаемся в этой жизни.

– Долго нам до Палм Спринг?

– Спроси наш молчаливый груз, я ни хрена не вижу в этой темноте, даже дорогу! Я не удивлюсь, что, если получше посмотрю по сторонам, окажется что мы вырываем колёсами песок где-то в центре марсианской пустыни. И почему мы едем в такое позднее время?

– Едем и хорошо, – добавил Глад и съехав в своём сиденье немного вниз, достал из бардачка какую-ту грязню тряпку и прикрыв глаза сразу же задремал.

Сати не стал выискивать указательные знаки и понадеявшись на свою интуицию вдавил педаль в пол. «Ну если я начал ехать в эту сторону, то определённо знал куда нам нужно» – сказал сам себе он и глянул в зеркало на парня, который сидел, руками поджав под себя колени.

– Хм Хм Хм , – Глад прервал свой сон и скинул повязку. Не прошло и минуты.

– Ну что тебе ещё? Я только настроился на дорогу, хотел включить музыку, я только поймал кадр, тут был момент!! Думал, как в фильме надену солнечные очки – «Так темно же?» – включу музыку и под рок мотив поеду по пустыне. – Опять ты слишком романтизируешь эту жизнь. Мы просто едем по дороге, как всегда, ничего нового, мы делали это вчера мы будем делать это завтра. Ну хорошо, хочешь я снова накину эту тряпку, и ты начнёшь по новой?

– Нет уже продолжай, говори что хотел, я же знаю ты не успокоишься пока не скажешь. Начнёшь ёрзать, делать вид что тебе что-то снится, а потом подскочишь словно тебя разбудил плохой сон или геморрой в заднице и снова начнёшь говорить. Выкладывай уже…