Убийство в осенних тонах

Екатерина Романовская

Убийство в осенних тонах

Глава 1

ПРОЛОГ

Марина резко распахнула дверцу машину и побежала вперед, не разбирая дороги. Практически сразу за обочиной шоссе начинался лес. Вот ее единственный шанс. Добраться туда, и никто ее в темноте уже не найдет. А потом дождаться утра и наконец-то обратиться в полицию. И почему она не сделала этого раньше? Неожиданно дорогу перекрыл густой кустарник, до этого в темноте почти незаметный. Здесь, на обочине крупного шоссе, майский воздух не пах первыми цветами и весенней травой, он вонял бензином и холодный ватой набивался в легкие, не давая дышать. Марина отчаянно прорывалась, оставляя на ветках клочья одежды и волос. За спиной послышалось шуршание шин. Неужели уехал? Обернувшись, она поняла, что машина лишь развернулась на пустынном шоссе. Дальний свет фар ударил прямо в лицо, ослепив и заставив зажмурится. Передняя дверь резко распахнулась и внезапно раздался глухой щелчок выстрела. Женщина вскрикнула и рухнула, нелепо раскинув руки.

Убийца торопливо открутил глушитель и сунул пистолет за пояс, прикрыв сверху полами дутого жилета. Несколько секунд он издалека смотрел на тело, прикидывая, не оставить ли его прямо здесь. Однако это план пришлось отбросить – между телом и обочиной образовалась слишком приметная просека из поломанных кустов. Убийца быстро открыл багажник, перенес оттуда в салон детское кресло, расстелил на дне собачий гамак и положил на него тело женщины, еще теплое и поддатливое. Закончив, он вернулся к кустам и удовлетворением отметил, что крови на них почти нет. Отломав несколько запачканных прутьев, он бросил их к телу и, захлопнув багажник, вернулся на водительское сидение. Заводя машину он заметил, что руки предательски дрожат и сжал руль с такой силой, что пальцы побелели.

– Сама виновата – зло пробормотал он и нажал на газ.

ГЛАВА 1

Есть в этом мире женщины, которые считают, что любовник младше по возрасту их молодит. Маргарита Орлова считала иначе. Лично она рядом с такими чувствовала себя более грузной и старой. И поэтому всегда выбирала мужчин намного старше себя. Однако с тех пор как ей исполнилось тридцать пять, такой подход неожиданно стал давать сбои: её «взрослым поклонникам» теперь было ближе к шестидесяти, а среди них настоящие пожилые львы – те, кто интересен, свободен и не отдает нафталином, – встречались до обидного редко. Так что последние пару лет ей приходилось снижать возрастной фильтр хотя бы до ровесников.

Вот и теперь рядом маячил долговязый мужчина неопределенного возраста, с тонкой шеей и в дурацкой футболке. Худоба и мелкие черты лица делали незнакомца похожим на студента, но в тёмных, вьющихся мелким бесом волосах, уже едва заметно пробивалась седина. Он рисовал пастелью – единственный среди группы, предпочитавшей тяжелые мольберты, тюбики с краской и запах растворителя, – и сгибался над своим альбом не щадя позвоночника. Время от времени он распрямлялся, потягивал затекшую спину и, поймав её взгляд, всегда улыбался в ответ – лучисто и заразительно. Это поднимало настроение и позволяло на секунду забыть о том, какой бардак сейчас царит в ее жизни.

День стоял удивительно тёплый. Солнце лилось широкими струями на древний Псковский кремль, окрашивая его каменные стены и пузатые башни в невероятные оттенки. Лето в этом году решило задержаться и, несмотря на начало октября, днем температура уверенно доходила до пятнадцати и выше. Маргарита обожала осень, с ее хрустальными днями, прелым и дымным запахом, холодными темными ночами, и сейчас женщине казалось, что слишком теплая погода ее обкрадывает и обманывает все ожидания. Только вечерами город наполнялся холодным воздухом и лёгкой дымкой, которая будто бы медленно вытягивала из природы припозднившееся лето. Псков казался городом со старого слайда – сбережённым, неспешным, будто нарочно оставленным в стороне от всех тревог.

Маргарита пыталась поймать оттенки листвы – и не ловила. Вышло только слишком яркое небо и неубедительная желтизна деревьев. Она нахмурилась.

– Что, вдохновения нет? – незнакомец оказался рядом так внезапно, что Маргарита вздрогнула. Несмотря на почти экстремальную худобу, он оказался довольно рослым и теперь возвышался над ней, закрывая собой весь обзор, и жмурился от слепящего его солнца.

– Да нет, просто руки не из того места, – глядя на свой холст, Маргарита придирчиво прищурилась. – Художку-то я закончила, но это когда было, а последние лет десять вообще не рисовала и, видимо, разучилась.

– А это тогда что? – незнакомец подтянул к себе открытый скетчбук, валяющийся на рюкзаке у мольберта. Все его страницы были заполнены небольшими карандашными набросками. – Можно?

Маргарита кивнула и смущенно отвернулась. Большая часть рисунков представляла собой карикатуры на других художников, работавших вокруг неё. Мужчина бесцеремонно плюхнулся на сухой асфальт, сложил по-турецки ноги и начал не спеша листать, пристально вглядываясь в каждый рисунок.

– Это я? – наконец усмехнулся он, разглядывая одну из карикатур. – Такой вампир из дешевого сериала. Прикольно! Я – Макс.

Он неожиданно протянул руку, и Маргарита неловко пожала её.

– Маргарита, можно Рита, но только не Марго.

– Окей, – Макс одобрительно ухмыльнулся, – отличные работы!

Он отложил скетчбук в сторону, легко поднялся с асфальта и наскоро отряхнулся.

– Ну что, только-не-Марго, может, на сегодня закончим муки творчества и продолжим знакомство за чашкой кофе? Я, правда, его терпеть не могу, но хороших чайных тут рядом нет, для пива рановато, так что как альтернативу могу предложить только молочный коктейль.

Маргарита посмотрела сначала на Макса, потом на свой незадавшийся пейзаж. Новый знакомый казался слишком молодым, слишком непосредственным, и всё его поведение отдавало какой-то нездоровой бесшабашностью. Но с другой стороны – она приехала сюда отвлечься, и подобная прогулка была отличным способом разнообразить день. Решившись, Маргарита взглянула на Макса снизу вверх и улыбнулась.

– Молочный коктейль – отличная идея! Я тоже ненавижу кофе.

Коктейли делали тут же неподалеку – в крошечном, но уютном заведении, со стенами из мореного дерева и множеством растений. Ожидая свою порцию, Маргарита делала то, чего в ее жизни не было уже вечность – беззаботно сидела на мягком сидении у низкого подоконника, любовалась видом и наслаждалась запахами корицы, ванили и лимона, пропитавшем деревянные стены. Макс то и дело оборачивался на нее и задорно подмигивал, что казалось наивным и смешным, но все-равно почему-то поднимало настроение. Потом они долго гуляли вдоль реки – рядом со стенами кремля, мимо башен с круглыми крышами, мимо стариков с удочками и ленивых голубей, разомлевших под прощальными лучами солнца.

Максу оказалось тридцать, но чрезмерная, по меркам Маргариты молодость, компенсировалась здоровым цинизмом и чувством юмора, которые она ценила в мужчинах больше всего.

– А ты давно здесь? – спросил Макс, когда они покинули почти бесконечную набережную и направились в глубь города.

– Почти месяц. Сняла здесь на короткий срок квартиру, решила сделать перерыв.

– Бегство?

Маргарита усмехнулась.

– Можно и так сказать. Я десять лет работала криминальным журналистом. В Москве. Спецпроекты, расследования, дежурства по моргам, звонки в три утра, орущие редакторы… Кто хочешь сбежит.

Макс молча кивнул.

– А почему именно сейчас?

– Лучше поздно, чем никогда.

Маргарита неопределенно пожала плечами, явно не желая продолжать тему, и Макс решил не настаивать.

– А ты здесь как оказался?

– Родился, учился, все как положено. И нет, уехать мне никогда не хотелось. Мечтал бродить тут десятилетиями и запечатлевать каждый камень. Шишкина из меня не вышло, но уж сложилось как сложилось. Сейчас работаю в музее – помогаю с фондами, вожу экскурсии. По выходным преподаю детям рисование. Плюс все-таки понемногу пишу – пастель, графика, акварель. Что продастся – то и хорошо.

– То есть художник на все руки?

– Пожалуй. Но ты первая журналистка, которую я встречаю с мольбертом и красками.

– Я всегда рисовала. Это было побочное хобби. А теперь надеюсь сделать основным занятием. Денег не приносит, но зато без сроков и редакторов над душой. Никто не орет, не клюет мозг и не удивляется, что у тебя есть жизнь вне работы. Не сует дополнительные задачи, потому что выходные – это от лукавого. Журналистика – жесткая среда.

Они спустились в Финский парк и снова оказались у реки. Какое-то время они молчали, просто слушая, как вода касается камней.

– Здесь дышится, – сказала Маргарита. – Как будто кто-то чуть-чуть убавил громкость.

– Именно, – согласился Макс. – Только тишина здесь не мертвая, а живая. Как хорошая пауза.

Маргарита улыбнулась. Впервые за последние полгода ей было по-настоящему спокойно.

Когда женщина вернулась домой, небо над Псковом уже слегка стемнело, а в воздух ощутимо похолодел. Почти летний день уступал место настоящему осеннему вечеру – тому самому, прохладному и с запахом тлеющей листвы, которого она так ждала. Расставаться отчего-то не хотелось и Макс предложил подождать на улице, пока она поднимется в свою съемную квартиру и оденется потеплее. Плюс Маргарита подозревала, что новый знакомый с радостью избавится от ее тяжеленого мольберта, который он уже несколько часов по-джентельменски таскал на себе.

Квартира, которую она снимала, находилась в историческом центре, рядом со знаменитыми Поганкиными палатами. Обычная двушка-хрущевка, зато до всего пешком дойти можно. Кроме того, Маргарите нравилось пить чай, глядя как солнце или дождь ползут по стенам семнадцатого века, на которые выходили все ее окна. Это вдохновляло и почему-то успокаивало. В квартире сохранился советский паркет – скрипучий, но удивительно приятный для ходьбы босиком. Здесь пахло старым деревом, пылью книжных переплетов и каким-то ускользающим ароматом прежних жильцов – словно у квартиры была собственная память.

Маргарита скинула балетки, закинула сумку на диван и прошла прямо босиком в спальню. Там, перед высоким трюмо, она замерла в нерешительности. Она понятия не имела, как ей стоит одеться. Макс не казался ей человеком, способным на свидания в классическом смысле – с вином и комплиментами. Но в то же время он был слишком галантен и мил, чтобы принять все происходящее за банальную дружескую прогулку.

Она сняла длинное платье, в котором проходила весь день и натянула любимые джинсы. Да, это пожалуй подойдет и для свидания, и для дружеского похода. К джинсам она примерила серый кардиган – слишком блекло. Потом накинула тонкий кашемировый джемпер цвета пыльной розы с соблазнительным декольте – может быть, слишком нарядно? Несмотря на надвигающиеся сорокалетие, Маргарита сохранила хорошую фигуру и в той, прежней жизни, обожала обтягивающую одежду и декольте. Но сейчас вырез ей почему-то показался слишком вызывающим, еще подумает, что она для него так оголилась. Но и кутаться до самого горла тоже не хотелось. Вздохнув, Маргарита завязала на шее тонкий шарфик, прикрывшем вырез, поправила волосы и решила, что надо хотя бы надушиться.

Флакон духов с тяжелой крышкой нашелся на полке в ванной – единственном современном помещении в квартире. Пока Маргарита пыталась нащупать нужную дозу на пульверизаторе, колпачок, выскользнув из её пальцев, ударился о раковину и с глухим звуком укатился под ванну.

– Чёрт, – пробормотала она и встала на колени.

Плиточный пол был холодным, а ванная комната невероятно тесной. Приняв немыслимую позу, Маргарита наконец смогла просунуть руку достаточно глубоко. Стараясь лишний раз не касаться жутко пыльного пола, она начала нащупывать неуловимый цилиндр крышки, но вместо стекла пальцы коснулись чего-то твёрдого и угловатого. Это была книга.

      Она вытащила её наружу. Обложка была припыленной, грязно-бежевого цвета с темными надписями и силуэтами двух пальм. Юрий Слепухин, “Южный Крест”. Книга выглядела старой, словно из советской библиотеки. Как любой хронический читатель, Маргарита машинально открыла книгу еще до того как решила, зачем ей это нужно, и вздрогнула. На форзаце, размазанным красным карандашом были выведены кривоватые, но чёткие слова: «Меня убил егерь».

Она несколько секунд смотрела на надпись, пытаясь осмыслить увиденное. Почерк казался женским – нервные буквы были явно написаны в спешке. Никаких других пометок не было. Ни имени, ни даты. Только эта надпись. Здравый смысл говорил ей, что книге не менее 30 лет и за это время в ней могла появиться абсолютно любая надпись. Но профессиональное чутье уже брало верх – Маргарита почувствовала приятную дрожь, которая охватывала ее каждый раз, когда ей попадалась интересная история.

Она вернулась в спальню и, взглянув в окно, увидела ожидавшего на улице Макса. Он заметил ее и радостно махнул рукой – размашисто, будто махал не женщине, с которой только что познакомился, а старой подруге. На улице темнело, фонари отбрасывали мягкий свет на мостовую, из расположенного рядом ресторана русской кухни вкусно тянуло жареным мясом.

Маргарита махнула Максу в ответ и тот час приняла решение не лезть в эту историю с книгой. Уезжая из Москвы, она обещала себе отдых и перезагрузку. Именно их от нее буквально требовал ее врач. И она не будет менять свои планы спустя всего несколько недель. Самое время всё бросить и бежать на свидание, как нормальный человек. А книга пусть идет на полку к другим таким же старым и пыльным изданиям.

Женщина вышла в прихожую, накинула на плечи кожаную куртку и придирчиво оглядела себя в зеркало. Черная кожа куртки эффектно оттеняла ее светлые, чуть ниже плеч, волосы. Образ получился привлекательным, дерзким и немного молодил ее.

– Вот так, – сказала Маргарита вслух, пристально глядя в глаза своему отражению, – только отдых, прогулки, флирт и посиделки в баре. И никаких егерей.

Кивнув сама себе, она подхватила сумку и решительно вышла из квартиры, слегка хлопнув дверью.