Алгоритм Бога

Павел Быстровский

Алгоритм Бога

АЛГОРИТМ БОГА

Алгоритм Бога – термин, возникший в ходе обсуждения способов решения кубика Рубика. Под алгоритмом Бога этой головоломки понимается любой алгоритм, который позволяет получить решение головоломки, содержащее минимально возможное число ходов (оптимальное решение), начиная с любой заданной конфигурации (прим. автора).

1.

30 декабря 2025 г., вокзал Энска, 14:30

Иван Бражников, тридцатилетний, крепко сбитый парень в армейском бушлате и с тактическим рюкзаком на плече, вышел из здания вокзала на привокзальную площадь и перевёл дух. Он приехал в родной город и у него было всего десять дней. Десять дней нормальной жизни. Десять дней без мерзкой трескотни «мавиков» над головой, миномётных обстрелов и запаха гари. Но самое главное – совсем скоро он сможет обнять жену, свою огненно-рыжую Инку, и увидеть её счастливые глаза.

Он решил не сообщать Инне о своём приезде – хотел сделать жене сюрприз. Иван представил, как она вернётся с работы домой, как распахнёт дверь, как она увидит его, как глаза её округлятся от неожиданности, как она кинется ему на шею. Горькая улыбка тронула его потрескавшиеся губы. Эта мысль согревала его все долгие километры пути. Иван заторопился к поджидавшему его жёлтому автомобилю такси. Мокрый снег, смешанный с дождём, тут же принялся налипать на подошвы его армейских ботинок.

Открыв дверь, он на мгновение удивился (за рулём сидела девушка, довольно милая, с открытым лицом и пшеничными волосами, собранными в небрежный хвост), но затем вспомнил, что в приложении и было фото девушки и имя – Юля.

– Иван? – деловито уточнила она.

– Да, – кивнул он, сгружая в салон свой тактический рюкзак. – Спасибо, что подождали.

Иван устроился на заднем сиденье, и машина тронулась. В салоне приятно пахло кофе и каким-то цветочным освежителем. На фоне тихо играла ностальгическая новогодняя «Happy New Year» ABBA. Контраст этой мирной жизни с его солдатскими буднями был настолько разительным, что у Ивана на секунду закружилась голова. Ещё несколько дней назад он слышал не это, а взрывы и треск автоматных очередей.

– Сразу в супермаркет, как указали в заказе? – уточнила Юля, встретившись с ним взглядом в зеркале заднего вида. Её глаза были светлыми и добрыми.

– Да, – кивнул Иван. – Нужно кое-что купить к ужину.

Они ехали по улицам, что были украшены мишурой и гирляндами. Иллюминация отражалась в лужах, размазываясь по асфальту грязными разноцветными кляксами. Город готовился к Новому году с каким-то наигранным, суетливым весельем. Люди куда-то спешили с пакетами, повсюду пестрели рекламные баннеры с шампанским. Иван смотрел в окно, и внутри него медленно поднималась тяжёлая волна раздражения. Эти люди жили в какой-то параллельной реальности. Реальности, где не было жужжания дронов-камикадзе, где не приходилось засыпать под аккомпанемент артобстрела, где не знали, что чувствует человек, теряя боевых товарищей.

– А как там… за ленточкой? – тихо и тактично спросила девушка, будто прочитав его мысли.

Иван вздохнул, переведя взгляд на её отражение в зеркале.

– Тяжело, – коротко ответил он. – «Хрюши» лютуют. Но мы давим их. Линия фронта движется в правильном направлении.

Иван произнёс последнюю фразу с лёгкой иронией и горечью.

– А я в свободное время маскировочные сети плету, – словно оправдываясь, сказала Юля. – По вечерам, с соседками. Кажется, такая ерунда, а вдруг поможет кому-то…

– Вы молодцы, – искренне похвалил Иван, но в его голосе прозвучала усталость. – К сожалению, не все такие сознательные. Многие делают вид, что ничего не происходит. Живут, как жили, – он помолчал, глядя на мелькавшие за окном витрины. – Впрочем, их тоже можно понять. У всех свои заботы, свои проблемы. Сейчас всем нелегко.

– Да, – грустно согласилась она. – Здесь будто и не знают, что война совсем рядом. Живём, как на другой планете.

Девушка замолчала, а потом снова встретилась с Иваном взглядом в зеркале, и в её зелёных глазах мелькнула неуверенная догадка.

– Знаете, а вы… вы ведь похожи на того солдата, – она замялась, подбирая слова. – Про которого в сентябре репортаж был. Тот, что детей и стариков из-под обстрела вывел… Прямо под дронами украинскими… Вы настоящий герой.

Иван резко отвернулся к окну, словно его ударили. Кровь прилила к лицу. Эти воспоминания были слишком живыми, слишком обжигающими. Он снова услышал тот оглушительный гул «мавиков», увидел испуганные глаза детей и растерянность в глазах стариков. Они не могли понять: почему украинские солдаты атакуют их дронами? Ведь они просто хотели уйти в безопасное место. Они просто хотели жить…

– Никакой я не герой, – резко произнёс Иван. – Я просто делал то, что должен.

Он замолчал, давая понять, что разговор окончен.

– Простите, – смутилась Юля.

В салоне авто повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь звуками новогодней песни. Теперь девушка смотрела на Ивана не просто как на солдата с фронта, а как на человека, с чьим лицом у неё были связаны те самые кадры из новостей, от которых сжималось сердце. А Иван чувствовал себя ещё более потерянным. Там, на войне, всё было предельно ясно: враг, приказ, боевые товарищи. А здесь, в этом мире гирлянд и шампанского, его «геройство» казалось ненужным и даже каким-то постыдным аксессуаром, который только подчёркивал его чужеродность…

В супермаркете он быстро набрал продуктов. Форель, лимоны, зелень, немного овощей для салата. Он помнил, как Инна любила, когда он готовил рыбу, запечённую в фольге с травами. Это было их маленькой семейной традицией. Эдаким уютным ритуалом, который он раз за разом мысленно проживал там, в окопах, чтобы не сойти с ума.

…Когда такси свернуло к его родной девятиэтажке, Иван, открывая дверь, почувствовал на себе взгляд девушки. В этом взгляде было столько неподдельного участия, столько сочувствия и уважения, что парню стало неловко.

– Всего доброго, – буркнул Иван.

– Спасибо вам, – сказала Юля.

Он лишь молча кивнул в ответ и вышел из салона авто на холодный, продуваемый ветром асфальт. Такси медленно отъехало.

Оказавшись перед знакомой девятиэтажкой, Иван почувствовал лёгкое волнение. Три года. Три года он не видел родной дом. На секунду взгляд его задержался на скамейке у подъезда. Там, под мокрым снегом и пронизывающим ветром, сидел огромный пепельно-серый кот. Животное неподвижно смотрело на Ивана своими огромными жёлтыми глазами, в которых, казалось, было столько осмысленности и разума, сколько бывает не у каждого человека. Взгляд кота был настолько человеческим, что по спине Ивана пробежал холодок. Он отвёл глаза и поспешил к двери подъезда.

Лифт, скрипя, повёз его на седьмой этаж. Сердце Ивана забилось чаще. Вот он, порог родной квартиры. Ключ повернулся в замке с тихим щелчком.

***

30 декабря 2025 г., квартира Ивана, 15:17

Первое, что он почувствовал, войдя в прихожую – чужой запах. Тяжёлый, сладковатый аромат дорогого парфюма, который он не узнавал. Это был не его парфюм.

Иван прошёл в гостиную. На столе стояли пустые бокалы с засохшими красными разводами на дне, на диване валялся мятый домашний халат Инны.

Иван прошёл дальше – в спальню, а войдя, остановился как вкопанный. Кровать была не застелена. На полу валялся использованный презерватив. Там же на полу, рядом с кроватью, лежало чёрное кружевное бельё Инны, которое он никогда не видел. На прикроватной тумбочке стояли две пустые бутылки из-под вина (судя по этикеткам – весьма дорогого). Так же полу лежала картонная коробка из-под пиццы с одним засохшим куском, контейнер из-под суши и открытая коробка шоколадных конфет. Картина была настолько похабной и очевидной, что не оставляла места для сомнений. В одно мгновение мир Ивана перевернулся. Сначала он ничего не почувствовал, только абсолютную пустоту. Потом из желудка в горло подкатила тошнота, а за ней последовала ледяная, всепроникающая ясность. Он всё понял. Инна изменяла ему в его отсутствие… в их спальне… на их кровати…

В голове Ивана словно что-то щёлкнуло и переключилось, и дальше он действовал на автомате. Иван снял рюкзак и бушлат, запихнул их в дальний угол шкафа в прихожей, чтобы не спугнуть любовников. Потом, мягко двигаясь, прошёл на балкон. Балкон был застеклён, жалюзи полуприкрыты. Здесь тоже пахло чужаком – стоял стойкий запах табака. Иван нашёл на полу банку из-под кофе, доверху набитую окурками. А ведь ни он, ни Инна никогда не курили.

Он слегка раздвинул жалюзи и стал смотреть во двор. Снег сыпал с неба упрямо и назойливо. В груди Ивана что-то рвалось и кричало. Как? Как она могла? В то самое время, когда он ползал по грязи под этими проклятыми дронами, когда отдавал долг Родине, которую здесь все так бодро «любили», она принимала здесь другого мужика…

Иван стоял, прислонившись лбом к холодному стеклу. Внутри всё закипало. Медленный, страшный гнев, похожий на шквальный огонь по позициям, поднимался из самой глубины, сжигая всё на своём пути. Как она могла? В то самое время, когда он, стиснув зубы, отдавал долг, рискуя жизнью каждый день, каждую минуту, она со спокойной душой трахалась с каким-то мужиком прямо в их квартире…

Иван заметил её почти случайно. На той же скамейке, где сидел кот, теперь сидела старуха. Очень старая, с лицом, испещрённым морщинами, словно высохшая груша. На ней был одет странный, не по сезону лёгкий балахон серого цвета, на котором были вышиты непонятные знаки, похожие на древние руны. Длинные, спутанные седые волосы падали ей на плечи. В её иссохших, костлявых пальцах покоился старый, видавший виды кубик Рубика. Она медленно, словно нехотя крутила его. Иван задумался: что она здесь делает в такую погоду? Бездомная? Вряд ли. Уж больно вид у неё был не нищенский, а скорее… архаичный, что ли.