Адмирал Империи – 61

Дмитрий Коровников

Адмирал Империи – 61

Глава 1

Место действия: звездная система HD 35795, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Новая Москва» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами первого министра Грауса.

Точка пространства: орбита центральной планеты Новая Москва-3. Командный центр сил планетарной обороны.

Дата: 17 августа 2215 года.

Командный центр планетарной обороны умирал.

Не метафорически – хотя метафоры здесь были бы весьма уместны, учитывая масштаб катастрофы. Умирал буквально, физически, превращаясь из сердца имперской военной машины в анатомический театр, где экспонатами служили тела тех, кто ещё час назад считал себя хозяевами этой системы.

Птолемей Граус наблюдал за происходящим из-за опрокинутого командирского кресла, вжавшись в пол так плотно, словно пытался слиться с полированными плитами. Его дыхание было частым и рваным, сердце колотилось где-то в районе горла, а разум – тот самый блестящий политический разум, который привёл его на вершину власти – отказывался принимать реальность. Забавно, как быстро величие превращается в ничтожество, когда на сцену выходят существа, которым плевать на политические интриги. Впрочем, Птолемею было не до философских размышлений – он был слишком занят попытками не умереть.

На тактической карте, которая каким-то чудом всё ещё функционировала среди хаоса разрушения, разворачивалась финальная сцена его поражения. Голографическая проекция мерцала и подёргивалась от перебоев питания, но продолжала упрямо демонстрировать картину катастрофы – словно издеваясь над своим хозяином.

Орбитальные кольца планетарной обороны – три концентрических пояса, усеянных сотнями артиллерийских платформ, гордость военной мощи Новой Москвы – превратились в космическую свалку. Псевдо-Щецин сделал своё дело, перехватив контроль над двигателями платформ, он разогнал их до безумных скоростей и столкнул друг с другом в смертельном танце. Металл встречался с металлом, орудия сминались, как бумажные кораблики под колёсами грузовика, и расчеты внутри – те самые специалисты, которые должны были защищать планету – гибли, даже не успевая понять, что происходит.

Из ста с лишним батарей уцелели буквально единицы.

Несколько платформ застряли между обломками своих товарищей – как пассажиры в давке, которым посчастливилось оказаться в воздушном кармане. Их орудия, возможно, ещё функционировали, но толку от этого было не больше, чем от исправного парашюта в подводной лодке. Ещё пара десятков платформ – ранее частично повреждённых, и соответственно, частично работоспособных – находились на противоположной стороне планеты, вне зоны немедленной угрозы для вражеских кораблей. Пока для противника не опасные и бесполезные. Пока – ключевое слово, которое в данной ситуации звучало скорее как насмешка.

Вражеские же корабли уже начали движение.

На главном экране – том самом, где ещё недавно красовалось лицо вице-адмирала Хромцовой с её обещанием прийти за ним – корабли вражеской эскадры выходили из-за укрытий орбитальных верфей. Они выплывали из тени массивных эллингов один за другим – неторопливо, уверенно, с той особой грацией, которая отличает хищника, знающего, что добыче некуда бежать. Около двадцати вымпелов выстраивались в своеобразную линию, готовясь к входу в атмосферу. Их курс был очевиден: Москва-сити, столица, сердце управления Российской Империей.

Каждый из этих кораблей нёс на борту сотни космоморяков и «морпехов», готовых выполнить приказ своего адмирала. И ничто, казалось, абсолютно ничто – уже не могло их остановить.

Ещё примерно столько же кораблей противника осталось в секторе верфей – добивать то, что осталось от флота Птолемея. Жалкие ошметки Тихоокеанского космофлота и «золотых» эскадр охранения. Корабли, пусть и пока стоящие на ремонте, тем не менее, которые ещё час назад составляли основу военной мощи первого министра, теперь либо дрейфовали мёртвыми грудами металла, либо разбегались по орбите, как тараканы при включённом свете. Кроваво-красные огоньки вымпелов эскадры императора на тактической карте охотились за бледно-зелеными, а последние гасли один за другим – неумолимо, безжалостно и зачастую окончательно.

Это был конец.

Птолемей понимал это с той кристальной ясностью, которая приходит только в моменты абсолютной катастрофы. Всё, ради чего он работал. Все интриги, все союзы, все жертвы – всё рассыпалось прахом за какие-то минуты. И виной всему была машина с лицом барона фон Щецина, которая сейчас стояла у центрального пульта управления, а её пальцы неподвижно лежали на сенсорных панелях, тёмные же стёкла очков отражали мерцание умирающих мониторов.