Леденцы со вкусом крови

Дэниел Краус

Леденцы со вкусом крови

The Monster Variations.

Copyright © 2009 by Daniel Kraus. All rights reserved.

Blood Sugar.

Copyright © 2019 by Daniel Kraus. All rights reserved.

© Перевод: Александр Варакин, 2024

© Иллюстрации и обложка: Виталий Ильин, 2024

© ООО «Феникс», 2025

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com

Леденцы со вкусом крови

Посвящается Джейсону Дэвису и Симоне Люк

Дикий зверь – собиратель, нацеленный прежде всего выжить, – такой же упрямый и сильный, как прорастающая трава…

Ричард Адамс, «Обитатели холмов»[1]

Чтобы разгуливать по Желтой улице с пачкой зеленых, нужна нехилая уверенность в себе. Да, еще утро, но и утром на Желтой улице происходит всякая мутная дрянь. Тут бродят и нарики, которым нужна доза, и шлюхи, что за ночь не обеспечили сутенерам выручку. Наша троица – довольно суровые детишки, но это не значит, что мы всюду ходим со стволами.

Не успеваем мы сойти с крыльца, а Лили уже бежит к фонарю-тыкве с видом коронера. В этой здоровой оранжевой фигне по-любому водятся жуки, черви. Мама купила ее у какого-то хмыря, у которого была полная тележка тыкв. Да, тыква пожрана грибком, но я в восторге, если честно, ибо маман почти не встает с кровати – разве что сиги в ларьке через дорогу купить. И то лишь потому, что чувак, который там работает, не продает их мне. А для меня мама последний раз что-то особенное покупала давным-давно, и было это в далекой-далекой галактике.

Сегодня Хэллоуин. Наш Джек-фонарь цвета свежего дерьма весь увял и местами подгнил. Рот сморщен, как у Беззубого Майка, того чувака, что устроил стрельбу через дорогу от школы. Всякий раз, глядя на Джека, я вспоминаю маму. Все-таки купила она его специально для меня, ну и еще… Она сейчас лежит у себя в комнате, такая же вялая, и гниет заживо. Может, и у нее жуки в башке? Это бы многое объяснило…

На цементе стоит украшение в виде рождественской елки, даже ценник так и не сняли. Я давлю его ботинком. Рождество? Не-е-ет. Рождество никогда не наступит. Добро пожаловать в вечный Хэллоуин…

Деньги

Жирдяй сказал, что положит дурь в «Сникерсы» размера «фан-сайз». Похоже, он совсем поехавший. Робби, открою тебе страшную тайну, ты не вмуруешь ничего твердого в «фан-сайз»: пострадает форма. Затея совершенно дебильная, ну я и говорю:

– Я просто в шоке, чел. Может, лучше угостить ребенка сладким супермолоком или типа того?

Робби даже не улыбнулся. Косил под крутого робокопа, видимо. И говорит:

– Мальцу, который только-только перестал гадиться в штаны и до сих пор оставляет следы, не стоит шутить о заначке взрослого мужика.

Ну вот и чего он ворчит? Этот жирдяй видел, как я жарил Редди-Уип, видел, как я обжегся. Видел, как я выблевал целую бутылку вонючего абрикосового шнапса. Видел и ржал как конь.

Но я молчу: еще скажет, что веду себя как ребенок. Без его подначек я точно обойдусь. По больному бьет, зараза. Ну я мысленно переключаюсь и говорю:

– Остынь, Робби, все чушня.

Толстяк расплывается в улыбке и вдруг обращается ко мне по имени – Джоди, – что вообще-то редкость. Говорит, значит:

– Рад это слышать, Джоди. Мне надо, чтобы ты сходил за конфетами. Ты будешь наяривать там все утро или все-таки спустишь свою бледную задницу в «Уолгрин» за «Сникерсами» «фан-сайз», как я просил?

Да сосет этот «Уолгрин» мое левое яйцо. Мой любимый магаз – «Таргет». Но дело в том, что «Уолгрин» – единственное место рядом с хатой Робби, где можно прикупить штучек-дрючек. А я сразу спорить, мол, не пойду туда, там работает этот старый злобный хрен Дик Трикл. Робби плевать, подходит к этой дурацкой перекладине в дверном проеме и начинает подтягиваться. И угадайте, где этот могучий утенок прикупил себе кусок металлолома? В «Уолгрин», конечно!

Один фиг это выглядит смешно. Робби и двух-трех раз не подтянется без сердечного приступа. Ниже шеи он густо покрыт черными волосами, похожими на лобковые; дряблые щеки усыпаны прыщами, а маленькие усики – самое грустное зрелище, какое только можно вообразить. Когда этот жирдяй выпячивает все свои два подбородка, наружу показывается и его огромное белое жирное брюхо. А я хоть и безумно низкого роста, зато пресс у меня шикарный, так что мне смешно. Даг всегда отводит взгляд, вроде как не хочет пялиться, проявлять неуважение. Но это она зря, «Неделя акул» для могучих утят – это все та же ржачная «Неделя акул»!

Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему я так безобидно на него обзываюсь. Объясняю: с тех пор как Робби расстался с Маленькой Овечкой, он терпеть не может ругательств. В прошлый раз, когда я обозвал обычного прохожего, Робби дернул меня за рубашку и сказал:

– Малец, не стоит тебе так выражаться. Это показывает, что ты не уважаешь старших. Блин, да ты даже себя самого не уважаешь.

– А как тогда говорить? – спрашиваю.

– Мне откуда знать, – говорит. Ну я и взял названия, которые видел-слышал по телику.

Робби спрыгивает и приземляется на четвереньки. Этот чел офигеть какой старый, Даг говорит, ему под тридцак. Ну вот дедуля вытирает пот, убеждается, что сердце не разорвалось, и жестом указывает на нас с Даг и Лили-путкой. Таким жестом, знаете, как будто он – Том Круз, а мы – «Миссия невыполнима». Говорит, мол, не доверяет он мне поход в «Уолгрин», не с его деньгами, нет. Так что пусть девчонки со мной пойдут. Смешно вообще-то, Даг ведь в десять раз больше меня ворует.

В обычной ситуации я бы вякнул что-то типа: «А не хочешь ли, жирдяй, сам в “Уолгрин” сгонять?», но он сказал, что деньги его. Невероятно, жирдяй дает нам денег на конфеты. Такого на «Неделе акул» еще не бывало.

Ну и будем честны, у меня конъюнктивит третий раз за год. Так что, возможно, он просто не хочет передавать мне деньги лично, и, если так, я его не виню. Конъюнктивит – штука чертовски заразная.

Даг, как обычно, сомневается, мол, чего это он троих детей отправляет? Дорогая, спроси меня, я знаю! Три месяца назад Робби пытался спереть бритву «Жиллетт», и его застукали. С тех пор у них в кассе лежит его фотка, стоп-кадр с видеокамеры. Но это же Даг. И она продолжает вещать, что нефиг ему сидеть дома, что, если он не инвалид по ожирению, оправданий нет…

Ха! Робби смотрит на нее, как король Теоден из второго «Властелина колец», втискивает свою королевскую задницу в продавленное мягкое кресло, где уже вставлена коробка из-под домино, чтобы спина не болела. Спина у жирдяя болит постоянно, если что. Ну он и начинает излагать план. Безумный, если хотите знать. Хорошо, что Даг начала его расспрашивать.

Суть такова: он собирается насыпать разной жесткой наркоты в обычные леденцы и раздать их сегодня вечером любителям сладостей. Вот поэтому я с этим жирдяем и тусуюсь. Большую часть времени Робби скучен, как скамейка в парке, но время от времени – бам – и он совершает настоящее безумство, которого никто не ожидал. Как в прошлый раз, когда он купил себе двух тарантулов, вроде как брата и сестру, и выпустил этих мохнатых жопошников побегать по хате. Само собой, потом жирдяй не смог достать их из-под кровати и теперь-то очень забоялся. Мы тогда забрались как можно выше и начали верещать, а когда Робби наконец поймал их в ведро, он сразу вышел на улицу, залил ведро грязью и закопал его. С тех пор тарантулов никто даже словом не поминал.

Ну а план с конфетами раза в два-три сложнее и запутаннее всех его прежних планов. Но Даг ведет себя так, словно уже все знает.

– Скажи, с чего вдруг задумал такое, – говорит она.

– Эти идиоты заслужили, – ответил Робби.

– Так почему дети идиоты? Они просто еще не выросли.

– Идиоты – я имею в виду родителей.

Даг смотрит на нас с Лили и внушительно кивает, мол, поняли? И мы все понимаем и чувствуем. Взрослые постоянно поступали с Робби некрасиво, и, видимо, настала пора отомстить.

Работы, похоже, предстоит много, я и начинаю: мол, давай отдохнем, подождем выхода этой смешной чертовки Эллен. Сейчас же восемь утра, да?

Кладу, в общем, ноги на телик, и «Неделя акул» наконец набирает обороты. Робби начинает трястись, как будто у него «белочка», глаза слезятся – а когда у Робби слезятся глаза, это не грусть, а лютая, бешеная, свирепая ярость. А если этот жирдяй врежется в тебя всей массой, он может и сломать тебе что-нибудь. Так что я опускаю ноги и говорю:

– Остынь, чувак, принесу я твои конфеты!

Я не то чтобы дрожал от страха, но блин. Не очень-то мне нужен еще один перелом пальца на ноге. Сломанные пальцы заживают целую вечность, и бег получается очень косолапым.

Лили-путка так обрадовалась конфетам, что описала штаны. Моя младшая сестренка без ума от сладостей. Вы бы этого не поняли, она не умеет разговаривать, но я-то – ее приемный брат и хорошо изучил ее за год с небольшим. Сестренка пожирает конфеты прямо из пакета. Однажды в лакомстве оказались муравьи, а Лили-путка словно и не заметила! Маленькая безумная сучка помешалась на этой дряни. Когда она доела, у нее изо рта что есть силы выкарабкивался муравей. Я серьезно. Я болел за него, но нет. Она его сожрала.

Супермолоко

Робби выдал Даг пачку зеленых. Меня это, если честно, немного задело. Если Даг живет в элитном квартале, это не значит, что она – самая ответственная из нас, что бы ни думал этот жирдяй. Будь она такой положительной, вряд ли бы тусила на Желтой улице в притоне Робби.

Если кто и отвечает за нашу троицу, это я. Даг по пятам за мной ходит с самого начала учебы в школе. Знаю, звучит так, будто она хочет моего дружка, но нет. Не могу ее винить: как уже сказал, я невероятно низкого роста.

Мы с Даг познакомились в школе, на перемене, три года назад. Думаю, это судьба и все такое. Она прилипла ко мне, когда я пытался вскрыть ребра той птице – она меня не клевала, ничего такого, она была уже мертва, и я хотел вскрыть ей ребра в научных целях. Но тут влезла Даг и сказала, что я рискую подхватить бактериальную чуму. Тогда я полез в мусорный бак, нашел там DVD «Проблесков надежды» и стал работать диском вместо рук. Даг, правда, и это не одобрила, сказала, что Сандра Буллок – обладательница «Оскара» и ее нужно уважать. А я такой: сука, да Сандра Буллок в жизни ни одного «Оскара» не получала! И тут она явно оседлала любимого конька: не останавливаясь, трещала об «Оскарах». «Крестный отец – 2», «Бен-Гур», «Человек дождя» – бешеная «Неделя акул».

Я даже не стал оправдываться: рост серьезно помог мне с самодисциплиной. На следующей перемене я сразу спросил, нравятся ли ей всякие классные железки. Сказал, что знаю перца по имени Робби, и у него настоящий дворец из ржавого хлама, просто Минас-Тирит, и, если она хочет, можем после школы туда сходить. Пришлось объяснять, что такое Минас-Тирит: она никогда не смотрела «Властелина колец», оказывается! Знала пять миллионов смешных фактов о Сандре Буллок, но ни слова о Хоббитоне или Мордоре. Зуб даю, я тогда чуть не обделался от удивления. Но она пришла.

Так я познакомился с Даг и узнал, что она живет в элитном квартале под названием «Сосновый утес Гленн». У нее прекрасные родители, а сестра Лотта проходит лечение в психушке. И теперь мы с ней, а позже и с Лили-путкой, которую в какой-то момент приютила мама, стали жить у Робби.

В хате ужасно воняло, но насчет хлама я душой не покривил. Лучшая ржавая рухлядь, какую вы когда-либо видели. На переднем дворе стояли каркас тележки и огромный двигатель, я даже не знаю от чего. Может, от самолета? Лили-путка могла полностью забраться туда и поспать.

Задний двор был еще лучше. Там были: полуприцеп, старые холодильники, великолепные мотоциклетные колеса и миллион матрасных пружин, которые гудели при каждом порыве ветра.

Иногда, впадая в меланхолию, Робби рассказывал, что раньше здесь и не пахло свалкой. Когда он жил здесь со своей настоящей, биологической семьей, отец работал дома – как раз вот с этой рухлядью. Я так понял, у его отца были золотые руки и он мог починить что угодно. Робби говорил, что раньше все блестело и радовало глаз.

Но мне нравился его двор в нынешнем виде. Из этого хлама можно было соорудить замок не хуже Питера Джексона – с такими высокими стенами, что никто никогда не причинил бы тебе зла, не смог бы забрать в школу, да вообще ничего не смог. За такими стенами можно было защитить семью. Даже если твоя семья – трое придурковатых ребятишек, которым больше некуда пойти.

Я не настолько силен, чтобы таскать на себе все это барахло. Слишком худой, даже не могу подтянуться, несмотря на накачанный пресс.

Не то чтобы нам не нравилось брать у жирдяя деньги, просто это странно, не находите? Так что, пока Даг причесывалась, а Лили-путка писала, я воспользовался моментом, оттер гной с глаза и спросил Робби, какие наркотики он положит в конфеты. Я уже целую вечность не видел, чтобы он употреблял. Жирдяй, словно собака, почесал сальные волосы, размазывая жир по многочисленным прыщам, расплылся в улыбке и сказал:

– Не переживай, малец, у меня совершенно новые контакты.

Мне стало не по себе. Я вспомнил его прежние «контакты» и то, как плачевно они закончились. Робби опоздал с оплатой, и его сильно избили. Кровь хлестала из уха целый час, а бровь свисала вниз, как накладные усы. Даг мазала его не то йодом, не то перекисью, не то еще чем медицинским, а Робби плакал и клялся, что больше никогда не будет употреблять, завяжет раз и навсегда и все такое. Даг еще неделю ни о чем не спрашивала – просто, как настоящий врач, привела в порядок его изуродованное лицо. Я ей чертовски гордился.

Похоже, теперь Робби все это забыл. Он сказал, что позвонит новому дилеру и закажет большую партию, пока мы будем в магазине.

– А почему сейчас не закажешь, человек-цыпленок? – спросил я.

Иногда глупость – мое второе имя. Робби резко вскочил и швырнул в меня еженедельником Us Weekly, а промахнувшись, начал швыряться всякими более тяжелыми вещами, оставшимися от отца: степлером, табуреткой, кружкой «Сайнфелд»… Я подпрыгнул и увернулся, как боец UFC. Никто не сможет меня затормозить!

Это было довольно забавно, пока причесывающаяся Даг не получила по рукам тренажером и не замерла изваянием. Если Даг злилась, она всегда замолкала.

Робби стыдливо опустил голову и посмотрел на разбившуюся старую кружку «Сайнфелд». Он смотрел так, словно она была ему очень важна и здоровая свежая трещина в ней тоже что-то значила. Он сел на раскладной стул для домино и стал вежливо извиняться.

– Я правда сожалею о своих действиях, Дагмар, – начал он. Даг с сомнением положила руку на бедро. – Разумеется, я совсем не хотел случайно причинить боль тебе или Лили-путке, вы обе очень важны для меня. – Даг скрестила руки на груди, будто не веря, и голос Робби упал до шепота. – Сможешь ли ты простить меня?

У Робби чертовски жирные волосы, чертовски затвердевшие прыщи и чертовски грустное лицо. Даже мне сейчас жаль этого жирдяя. Мы трое – все, кто у него есть.

Даг вздыхает, и, что бы это ни значило, этого хватает, чтобы Робби развеселился, как ребенок. Он вскакивает, хлопает в ладоши и говорит:

– Как насчет супермолока, когда вернетесь?

Настроение на день обеспечено. Супермолоко – просто бомба. Раньше у Робби было прекрасно с работой, он занимался установкой дорожных знаков, сообщающих, что надо притормозить, потому что рядом стройка. Это было офигеть как прибыльно, и в те времена он постоянно готовил нам супермолоко.

А теперь оно дороже золота. В основном на Рождество, на дни рождения, на Пасху и далее по списку. И на День святого Патрика: Робби говорит, что он ирландец, пра-пра-пра-пра-правнук ирландского короля, и однажды он унаследует настоящий замок с настоящим рвом, который защитит наши королевские задницы. Я сомневаюсь, но кто знает. Робби полон сюрпризов.

Рецепт супермолока таков: собираете всю дурь, все вещества и колеса, что только под руку попадутся. Все это перемешиваете в блендере, затем в ход идут сахар и солод, если есть, и обязательно побольше молока, потому что растущим организмам оно нужно для укрепления костей. Когда смесь становится однородной, подаете ее в специальных бокалах, на которых намерз лед, только из морозилки. И угадайте что? Получается хрустящая корочка!

Супермолоко холодное, густое и поражает воображение: никогда не знаешь, как все обернется. Лучший трип на моей памяти был в тот раз, когда все в хате сильно поблекло, а вот желтые пятна на потолке и мышиные какашки на ковре, наоборот, выделялись ярко. Я словно смотрел на мир сквозь пластиковый пакет.

Даг однажды в порядке эксперимента проглотила свое супермолоко очень быстро и стала говорить, что у нее болит сердце. Мы рассмеялись, настолько забавно это прозвучало, но я сам это почувствовал и понял, что это правда. Я почти касался ее груди и чувствовал, как ее сердце пробивается через клятые ребра.

Что касается Лили-путки, особенно мне запомнился тот раз, когда у нее случился приступ, и супермолоко, похожее теперь на ледяную кашу, потекло изо рта. Мы с Робби испугались и окунули сестренку в холодную воду, а Даг сидела и хихикала. Придя в себя, Лили слизала супермолоко с пальцев: видимо, ей показалось, что это выглядит круто… ну и вы знаете, как она любит сладости. Я засмеялся, а Робби, наоборот, выглядел серьезным, словно глава острова Пасхи, у которого все люди, о которых он заботился, перестали существовать.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Всем, кого это касается.

Именно так мистер Топпен советовал начинать письмо, если не знаешь, кому именно его пишешь, и я не знаю, кому именно его пишу, ибо пишу вам обоим в равной степени. Если вы в замешательстве, поясняю: мама и папа, это ваш сын Робби, и вы, наверное, задаетесь вопросом: как такое возможно, как Робби, которого мы БРОСИЛИ, узнал наш адрес и смог нам написать? Это было легко. Вы вечно меня недооцениваете, ибо я плохо учился в школе и оказался втянут в Насилие, но я ведь не полный идиот.

Все, что надо было сделать, – позвонить дяде Гэри, и он сперва сказал отъе… отвалить и не называть вас мамой и папой, и он плакал, ибо, держу пари, перед глазами у него стояла младшая сестренка – то есть мама. Я был очень тверд, настаивал на том, что я сын своих мамы и папы, которого они БРОСИЛИ, и я в своем праве. Так что он дал мне ваш нынешний адрес и сказал: «Да простит меня Бог. Только не навещай маму и папу лично». Это меня немного взбесило, ибо я не собирался поступать так с мамой, которая ненавидит скандалы. Я и так уже обескуражил вас всем этим Насилием.

Мапа и папа, не паникуйте: да, я БРОШЕН, но должен сказать, что достойно забочусь о доме после вашего скоропостижного отъезда безо всякого предупреждения. Вы, наверное, думаете, что основная проблема для Тупицы Робби – оплата счетов, но знайте: мистер Топпен научил нас оплачивать счета на всякий случай, ибо у некоторых детей родители были алкашами и наркоманами, и благодаря этому уроку я без проблем оплатил несколько счетов, но теперь больше не могу, ибо я чертов банкрот и у меня совсем не осталось денег.

Но об этом, мама и папа, тоже не слишком беспокойтесь, ибо, БРОСИВ меня, вы почти ничего не забрали, включая тот хлам, ремонтом которого занимался папа. Я знаю, пап, его надо называть запчастями, и эти запчасти вы тоже БРОСИЛИ вместе со мной. Я не так разбираюсь в ремонте, как ты, пап, ты-то – гений инженерной мысли, но я все-таки что-то понимаю, и можешь гордиться: я поработал над карбюратором «Харлей-Дэвидсона» мистера Филдера. Если быть до конца честным, я сжег дотла топливный бак, и разъяренный мистер Филдер бросил в кухонное окно шар для боулинга. Все было бы очень плохо, будь там стекло, но его там нет, и мистер Филдер просто прорвал посередине пластиковый пакет.

Я планирую стать профессиональным ремонтником, заработать приличные деньги и построить гигантскую мастерскую, чтобы запчасти не валялись по всему двору, ибо маме, помнится, это жутко не нравилось, и тут я с ней согласен. А вырученные деньги я пущу на яму-бассейн размерами 18 на 40 на 54, ибо, думаю, когда люди услышат, что у меня есть первоклассный бассейн с настилом и ландшафтным дизайном, они захотят в нем поплавать, и меня начнут считать нормальным и увидят, что я не жестокий. Может быть, даже те, кто относился ко мне плохо, станут моими друзьями, и может, даже появятся близкие друзья. Бизнес-план надежный, рассчитан надолго, но сейчас было бы неплохо, если бы вы прислали деньги на оплату счетов, причем как можно быстрее. Я по уши в дерь… в тупике.

Кроме того, на мне судебный иск. Это удручающая тема для разговора между родителями и сыном, особенно после вдохновляющих перспектив бассейна, но вы так и так знаете об иске, ибо на момент инцидента я был несовершеннолетним, а значит, вам пришлось подписывать документы, и письма, и протоколы, и свидетельские показания. Клерк сказал, что мне назначили адвоката, мистера Мэнтла, но если мистер Мэнтл – такая же большая шишка, как О’Джей, то я бы предпочел дешман… адвоката с разумными ценами, чтобы сэкономить ваши же, мама и папа, деньги. Честно говоря, меня стошнило от одного разговора о деньгах и оттого, что я прямо говорю с вами об этом и делюсь такими вещами. Вы знаете адрес, по которому надо отправить деньги, ибо вы раньше здесь жили.

Сейчас я стою на могиле бабушки и обещаю, что все будет хорошо. Мам, я знаю, ты гордилась своим набором из десяти ножей Ginsu Gourmet, так что я буду использовать их только для больших жирных стейков, чтобы они ничуть не потеряли остроты. Пап, я знаю, ты не нарочно оставил кружку «Сайнфелд», так что я буду пользоваться ей, только когда остальные придут в полную негодность. Но самое главное, я сохраню часы, важные семейные реликвии, которые к тому же отлично работают. Я читал книги о часах и различаю дедушкины, и с кукушкой, и с маятником, и атомные, и механические, и электронные, и кварцевые, и обратного отсчета, и перекидные, и настенные, и маячные. Надеюсь, ты впечатлен, пап, ибо, если честно, я старался произвести на тебя впечатление.

Признаю, пока у меня ху… плохо с заводом часов и управлением цепочками. Вы, наверное, знаете, что я проспал свое первое судебное заседание с мистером Мэнтлом, ибо часы сбились. Судья был очень расстроен, и это моя вина. А вообще, мама и папа, если быть честным – думаю, полная открытость станет благодатной почвой для наших хороших отношений, – я в то время употреблял наркотики и все равно проспал бы все на свете будильники. Мама, пожалуйста, не плачь, я знаю, что принимать наркотики очень вредно, но это помогает от головной боли. И я знаю, что люди мне не верят из-за той Дурной Истории, но головные боли просто убивают, и порой я ничего не вижу, не могу говорить и, клянусь, чувствую, как мозги протекают в глотку. На вкус как подгоревшие блинчики.

Мама и папа, если я слезу, вы вернетесь? Мам, видишь, я стараюсь поменьше ругаться. Пап, я обещал тебе, что научусь ремонтировать запчасти. Можете не отвечать сразу, но подумайте, ладно?

От нех… нечего делать я лазил по шкафам и нашел свой старый альбом с вырезками, который сделала мама. Не знаю, почему его спрятали так глубоко, но не волнуйтесь, я протер его от пыли и грязи. Там мои детские фото, и кусочек одеяльца, и табели успеваемости, в которых написано, что я залог мира и спокойствия, и все звездочки за грамотность, и мое фото в образе Трусливого Льва, и множество футбольных достижений… Я так горжусь этим. Там была еще статья, где говорилось, что я спас ребенка Фуллертонов – еще одно напоминание, что я залог мира и спокойствия. Я бы отправил вам фото альбома, но, когда копы конфисковали мой телефон, они стерли все контакты – моя вина. Но если хотите, я отправлю альбом по почте – вспомните, как гордились мной когда-то.

Вы, наверное, думаете: «Хм, если Робби может написать такое длинное письмо, почему ему не удавались школьные сочинения?» Позвольте напомнить, что есть большая разница между сочинением по рассказу «Человек, который совратил Гедлиберг» для мистера Топпена и Личным Письмом, написанным от Души. Знаю, стоило бы промолчать, но скажу: хоть мне и было очень грустно, что вы меня БРОСИЛИ, я понимаю почему.

Я не забыл эти реалистичные изображения яиц и членов на подъездной дорожке, и гараж, измазанный дерьмом, и бедного кота Фрэнка Констанца, подвешенного на дереве, и коктейль Молотова, брошенный в вашу спальню вместо моей: уверен, это стало последней каплей. Я начал это длинное письмо с того, что все в порядке, но я соврал. Лучше уже не будет. Все меня по-прежнему ненавидят, и, когда я иду за едой, люди плюют на мою обувь.