Мечта Клуб юных моряков

Александр Морозов

Мечта Клуб юных моряков

КЛУБ ЮНЫХ МОРЯКОВ

«ВОДОЛАЗ 3» и КАПИТАН ЛАКИ

Первое сентября! Особый и неповторимый день для каждого школьника! Совсем не потому, что торжественная линейка, наряженные первоклашки с родителями, и первый им звонок колокольчиком, напутственные речи с трибуны и прочие атрибуты торжественности. А потому (осмелюсь от имени всех школьников сказать), что смотришь на своих одноклассников другими глазами. Прошло-то всего три месяца, а они другие. И соскучиться успел, как-то ближе и роднее они стали, даже те, которых в прошлом году и недолюбливал. В конце года как: вот Васька с Петькой прошли, а вот Алка с Галкой – за год так примелькались, что и не замечаешь ничего особенного, а тут присмотрелся – столько всего нового увидел. И Васька с Петькой не такие заносчивые и нудные со своими дурацкими шуточками. Да и Алка с Галкой вдруг похорошели, вроде не вредные вовсе. Все нарядные, весёлые, в хорошем настроении, шутки и смех отовсюду. Вот, в чём праздник!

И уроки первого сентября – мечта лентяя. Учителя по нам, а мы по ним соскучились. Пока впечатлениями поделимся, и урок закончится. Первое домашнее задание и то в радость. В этом вся прелесть первого сентября, другого такого дня нет.

Первая неделя проскочила быстро, и в пятницу друзья отправились к Александру Ивановичу. Он их встретил с напускной строгостью:

– Где вы шляетесь? Чуть было без вас не уехали.

– Мы? Вот они. Готовы ехать хоть сейчас, – заулыбался Борька, уловив шутку.

– Даже не спрашиваете, куда и когда?

– А мы всегда готовы и куда угодно, – подыграл Кирилл.

– Ладно. Завтра в семь утра сбор здесь у клуба. Принесёте письменное разрешение от родителей на экскурсию с ночёвкой с субботы на воскресенье.

– А мы куда?

– Есть у меня давний корешок Федя Ушаков, капитан небольшой посудины. Повезёт нас в небольшое плавание, высадимся на берег, пожжём костры.

– Тот самый? – с изумлением спросил Борька.

– Тот самый. А какой ещё? – недоумённо ответил Александр Иванович и тут же сообразил. – А-а-а, понял. Нет, тот был адмиралом и похоронен давно. А Федя пока капитан и вполне себе живой. Мне разрешили организовать Клуб юных моряков, а Федино судно использовать в качестве учебного. Далековато, правда, стоит, будем по выходным ездить. Автобус обещали предоставлять. Вы готовы?

– Сан Ваныч, да мы двумя руками «За». Ух ты, своё учебное судно будет! Мы на руле умеем стоять. Порулить дядя Федя даст?

– Умеете? Откуда? – Александр Иванович недоверчиво посмотрел на них.

Ребята, перебивая друг друга, торопясь и сбиваясь, начали рассказывать о своём плавании и первом опыте на сейнере. В мастерской было ещё пятеро ребят. Они были чуть старше Бориса и Кирилла, кто-то на год, кто-то на два. Они тоже подтянулись к рассказчикам и внимательно слушали. Внимательно слушал и Александр Иванович, иногда задавая вроде незначительные вопросы, но по ответам ребят убедился, что они ничего не привирают.

Дослушав рассказ мальчишек, Александр Иванович сказал:

– Ну что ж, я рад за вас. Опыт ценный, но нам предстоит начать с низов. Фёдор, тоже Иванович, будет у вас руководителем практических занятий. Научит шкрябать ржавчину, красить, драить палубу и другим премудростям. Не рассчитывайте, спуску не даст. Пока нас семеро: вот Дмитрий и Константин, Андрей, Александр и Пётр, ну и Борис с Кириллом. Надеюсь, ещё ребята подтянутся. Учебный год только начался.

– А как судно называется? Может, «Мечта»? – спросил Борька, улыбаясь.

– Нет, пока судно называется «Водолаз 3», – ответил Александр Иванович.

– Мы, что под водой будем плавать? – не унимался Борька.

– Ну если только по пути ко дну, когда вдруг будем тонуть, – усмехнулся Александр Иванович. – Когда-то это судно обеспечивало работу водолазов под водой и после погружения. Потом необходимость в этом пропала, оборудование ветшало, приходило в негодность. В конце концов, все механизмы, связанные с подводными работами, порезали, оборудование сняли. Сейчас оно в качестве буксира или катера обслуживает земснаряд на канале. Давайте расходиться, завтра жду вас в 07.00. Да, чуть не забыл, возьмите с собой картошки, запечём на костре, овощей немного и хлеба. Я пока не знаю, что там с довольствием для нас. И тёплые вещи не забудьте, у воды не жарко.

Ребята летели домой, будто опаздывали. А дома с порога начали требовать написать кому-то какое-то письмо, загрузить их продуктами и тёплыми вещами.

– Там сам Фёдор Иванович Ушаков будет! – горячился Борька.

– Фёдор Ушаков, вроде бы, Фёдорович, и нет его давно с нами, – заметил отец.

– Ну он внук или, как там, правнук того самого. Нам завтра к семи утра.

– Ладно, успокойся и начни с самого начала.

В конце концов выяснив, чего от них требуется, родители приготовили их к поездке, и в семь утра мальчишки были на месте сбора.

Подошёл автобус, старый ПАЗик, и повёз первую команду клуба юных моряков в первую «экспедицию». Ехать пришлось не более получаса, и автобус вывез их на берег канала к месту стоянки судна. Высадившись из автобуса, ребята сгрудились вокруг Александра Ивановича. Он указал на небольшое судёнышко, стоящее у импровизированного причала, состоящего из нескольких пар понтонов, используемых земснарядом, покрытых нешироким деревянным щитом для прохода на судно:

«Вот эту “красавицу” нам нужно довести до ума, чтоб она здесь была лучше всех».

Ребята смотрели на «красавицу» и им не верилось, что её можно довести до ума. Краска на ней выгорела, непонятно, где какой цвет. И вся покрыта красными пятнами, будто приболела ветрянкой или краснухой. Только дымовая труба была выкрашена белилами и опоясана яркой красной полосой.

– Александр Иванович, а что труба такая? – спросил Кирилл.

Александр Иванович приобнял его, похлопал по плечу и, улыбаясь, сказал:

– Трубы на любом судне, как губы у девушки, всегда должны быть подкрашены.

– А-а-а, – протянул Кирилл, – понял.

Хотя, если по правде, не очень-то. Переспрашивать не стал, чтоб не показаться невеждой.

Всей гурьбой ребята направились к судну. На берегу было всего два и то временных строения. Сторожка охранника и небольшая мастерская, частично открытая в виде навеса и широкого верстака для ремонта понтонов и шлангов. Никакого ограждения и ограничения, только сторож и собака. Рабочих не было – выходные дни. Перед сходней на судно их встретил сам капитан судна Фёдор Ушаков. Они обнялись с Александром Ивановичем, как давние друзья, и Фёдор Иванович пригласил всех на судно. Пока мужчины обменивались последними новостями, пацаны рассыпались по судну. Кто-то на баке ощупывал брашпиль1, пытаясь что-нибудь там покрутить, кто-то на корме старался вручную провернуть шпиль2, а кто-то был уже на верхнем мостике.

– Ну что, Федя, за краску я, вроде, договорился, – начал Александр Иванович, – обещали на следующей неделе подвезти: 30 килограммов белой, 30 зелени, 30 шаровой и 20 грунта, плюс инструмент.

– Вот за это спасибо! Белой и зелени хватит, а вот на борт 30 может не хватить. Выйдет как с цыганским табором, один борт покрасим и все.

– Причём тут цыганский табор?

– Ты что, анекдот забыл? Цыганский табор заключил договор с судоремонтным заводом на покраску борта судна. Один борт покрасили и пришли деньги требовать за работу. Им говорят, что и второй борт надо покрасить, а они тычут в договор – здесь написано: «Мы, цыганский табор, с одной стороны и администрация завода, с другой стороны… Мы свою сторону покрасили, деньгу давай, начальник!»

– Должно хватить. Нет, буду ещё просить и выбивать. А на следующие выходные приедем работать, готовьте инструмент.

К ним подошёл второй член экипажа, Григорий, парень лет двадцати пяти, он же матрос-рулевой, он же боцман, он же моторист и он же кок, как Змей Горыныч един о нескольких головах, и пожаловался: «Фёдор Иванович, они здесь все разнесут!»

Фёдор Иванович приказал ему собрать и построить всех в шеренгу здесь, на кормовой палубе. Когда все собрались и построились, он обратился к ним:

– Товарищи юнги, судно является зоной повышенного риска. Поэтому без команды и разрешения – ни вправо, ни влево. Для нарушителя это будет его последний рейс. Всем понятно?

– Понятно! – вразнобой раздались голоса юнг.

– Григорий, троих – на картошку, двоих – драить носовую часть и двоих – на корму. Пошли, Александр Иванович, Григорий разберётся.

Из дверей в надстройке высунулся третий член экипажа, ещё один «Змей Горыныч»: старший механик – дублёр капитана – боцман и вообще, мастер на все руки.

– Фёдор Иванович, мы будем сегодня отходить, или как?

– Будем, будем, Петрович. Готовь машину, Григорий управится и пойдём.

– Машина готова, кнопочку на мостике надави, она и запустится.

Ивану Петровичу было далеко за пятьдесят, и ему позволялась некоторая фамильярность. Тем более они давно с капитаном друг друга знали и дружили. А Григорий заканчивал инструктаж на корме:

– Вот вам жидкое мыло, вот вам щётка, а вот ведро, – он указал на ведро с кончиком3 (верёвкой) длиной метра три-четыре, закреплённым за кормовой леер4. – Воду берите из гидранта5, вот он. Не вздумайте на ходу из-за борта черпать. Наведёте раствор, пройдёте переборки надстройки и фальшборт щёткой, смоете водой, потом перейдёте к палубе таким же макаром. Все ясно?

Получив утвердительный ответ, он удалился. Вскоре забурчал в глубине двигатель, отдали швартовы, и «Водолаз 3» побежал вверх против течения по каналу. Ребята приступили к выполнению задания. Борька приоткрыл гидрант и подставил ведро. Но гидрант то плевался ржавчиной, то фыркал воздухом, то бил струёй до фальшборта, то замирал совсем. Намучившись в попытках поймать струю воды, он разозлился: «Что может случиться? Никто и не увидит, а я из-за борта черпану воды». Он взял ведро и, держа в руках кончик, бросил его с кормы за борт. Ведро плюхнулось на воду дном, но как только под натяжением кончика развернулось и ушло под воду, рвануло кончик с такой силой, хоть Борька и старался держать его крепко, но кончик спрыснул в ладонях Борьки, оставив на ладонях обожжённые красные полосы, будто он схватился за раскалённый металл. Борька «заплясал» от боли, то дул на ладони, то тряс ими, то прикладывал к ушам. Не будь ведро привязано, то уплыло бы оно или утонуло. Кончик надраился, то есть натянулся, до предела и вдруг ослаб. Кирилл подбежал, пытаясь помочь другу в борьбе с ведром, начал выбирать кончик из-за борта. Ведро послушно, как рыбёшка на крючке, поддалось, и не очень-то туго, но, когда его подняли на палубу, оказалось пустым и без дна.

Фёдор Иванович сам стоял на руле, управляя судном, рядом в рубке примостился и Александр Иванович. Петрович в машинном отделении подтягивал какой-то фланец, а Григорий и обед готовил, и мотался по палубе, стараясь за всеми уследить. На корме он обнаружил, что Кирилл и Борис ещё не приступили к работе, а стоят у пустого ведра и смотрят на него. Он приготовился устроить им разнос:

«Что вы на него смотрите? Ведра не видели? – приподнял ведро и всё понял. Он взвыл, сжав кулаки. – У-у-у! Я же говорил! Влетит теперь из-за вас, покажите руки!» Приказал Борьке следовать за ним. В кубрике6 достал аптечку, смазал ладони мазью от ожогов и перебинтовал: «За что на мою голову такие работнички?»

Борька поначалу виновато молчал, потом попытался оправдаться:

– Из гидранта вода не шла, только ржавчина и воздух, вот я и…

– Мы ж насос только запустили, специально для вас. Ума не хватило открыть кран побольше, чтоб и воздух из труб выгнать, и ржавчину промыть? Иди уже с глаз.

Покончив с первой своей приборкой на судне, юнги под руководством всё того же Григория вынесли из кубрика длинный стол на корму, две лавки и пару табуреток. Из кладовой под палубой достали три мата, примерно такие же, как в школьном спортзале, застелили ими палубу в кубрике – приготовили место для ночлега. Приближалось время обеда, с камбуза доносился запах вкуснятины, от него в животах пацанов шла то ли война, то ли революция. Расставили посуду и юнги уселись за стол, с торца стола сел Петрович. Григорий принёс две большие квадратные чугунные сковородки с жареной картошкой и поставил на стол по разным концам стола: «Сегодня я, следующие разы – ваши, будете по очереди дежурить на камбузе». Юнги схватились за ложки и потянулись ими к сковородкам. «Отставить! – приказал Петрович. – Жди мою команду!»

Ребята замерли с ложками наготове. Петрович наложил себе в тарелку картошки с горкой, закинул в рот первую порцию, погонял её во рту, выдыхая горячий воздух и остужая, разжевал и сглотнул. Пацаны в ожидании, как заворожённые, смотрели ему в рот. Петрович удовлетворённо хмыкнул, осмотрел всех и приказал: «Приступить к приёму пищи!» Ложки быстро, торопясь, застучали, и вскоре сковородки опустели. Петрович быстро разделался с обедом и пошёл подменить на руле капитана.

Подошли Фёдор Иванович и Александр Иванович, расселись с торцов стола. Григорий принёс им из камбуза отдельно по тарелке картошки, иначе с этой «бандой» им ничего бы не досталось. Фёдор Иванович сразу обратил внимание на забинтованные Борькины руки.

– Что с руками? – спросил он и посмотрел на Григория.

– Рыбу ведром ловил, – ответил тот.

– Понятно. Я вас предупреждал. Теперь ещё и Григория вынужден наказать.

Борька чуть не плакал, дрожащим голосом выступил в защиту и произнёс:

– Григорий не виноват, он предупреждал. Воды в кране не было, и я это…

– Обратите внимание, к чему приводит безграмотная самоуверенность. – обратился Фёдор Иванович к остальным. – Мог и покалечиться, или за борт упасть. На судне лишних слов в приказах нет. Ступил на борт судна, оставь свою халатность и безалаберность на берегу. Одного ведро наказало за пренебрежение к инструктажу, и мне не хотелось бы, чтоб и остальные получали опыт аналогичным способом. Что будем с ним делать?

– Давайте на первый раз простим! – загалдели ребята. – Мы всё поняли, поручимся за него.

– Хорошо, – смягчился Фёдор Иванович, – первый и последний раз прощаю.

Борька ёрзал на лавке, склонив голову, чтоб не заметили улыбки на его лице – самое страшное осталось позади.

Часа через два справа поносу взамен унылых песчаных холмов на обоих берегах показались деревья. Небольшая рощица подступала к самому берегу. Откуда она здесь, среди песков, было просто удивительно. Может подземный источник, участок другой плодородной почвы, а потом канал помог создать небольшой оазис, подпитываемый влагой. Это и был пункт конечного назначения путешественников.

Берег здесь был приглубый и над водой чуть обрывистый примерно на метр. Фёдор Иванович развернул судно носом к берегу, плавно и точно подошёл носом к ближайшему к воде дереву. Работая машиной «самый малый вперёд», упёрся носом в берег, удерживая судно в этом положении. Григорий спрыгнул с носа на берег, принял поданный Петровичем швартовный конец, обвёл его вокруг дерева дуплинем7 и вернул гашу8 на судно. После того, как Петрович закрепил швартов, застопорили машину, и «Водолаз 3», натягивая швартов и разворачиваясь по течению, плавно правым бортом прижался к берегу. Установили небольшую сходенку, и «экспедиция» в полном составе высыпала на берег. Место для костра было совсем рядом, частично обложенное камнями и кирпичами, видно, не первый раз здесь палили костры. Вокруг лежали и деревянные овощные ящики, и кусок бревна, и дырявое ведро, накрытое фанеркой – все это использовалось, похоже, в качестве сидений. Петрович принёс дополнительно две табуретки для капитана и Александра Ивановича.

Ребятам было дано задание собрать хворост и сухостой для костра, и пацаны разбрелись в поисках по рощице. Подносили собранное, а Григорий, тут же, на бревне рубил ветки нужных для костра размеров.

Опуская подробности, следует сказать: костёр разжигали два раза, пекли в горячей золе и углях картошку, ели свежие помидоры и огурцы, лук и чеснок, соль и хлеб. А ещё и крепкий чай, приготовленный Григорием. Вы пробовали вкуснее?

Потекли разговоры, воспоминания, рассказы ребят о своих впечатлениях на каникулах, кто и где был, и что сотворил или натворил. Борис и Кирилл рассказали, как они провалились в пещеру и потом выбирались из неё. Время летело незаметно.

Около полуночи первым на судно ушёл Григорий, сказав, что ему рано вставать, и нужно выспаться. Потом Сашка прикорнул на плече Петровича, и Петрович позвал его: «Пойдём, Сашок, спать». Тот, как телок, продолжая спать на ходу, побрёл следом.

– Может, и нам пора спать? – предложил Фёдор Иванович.

– Давайте, ещё немного посидим, – взмолились ребята, – спать совсем неохота.

– Ну что ж, давайте посидим. Давайте, я вас перемещу на пиратский корабль?

– Это как? – загорелись ребята. – Машиной времени?

– Почти, – улыбнулся Фёдор Иванович. – Рассаживайтесь по парам, закрывайте глаза и представляйте, что вас подхватила неведомая сила и куда-то понесла. А я буду вам в этом помогать, описывать события, которые будут с вами происходить. Готовы?

– Да, готовы! – мальчишки зажмурили глаза и представили, будто несутся они в бесконечности куда-то в неизвестность. А Фёдор Иванович начал свой сказ:

«Опустились ребята на ноги, но не удержались, скатились бы, возможно, и за борт, если б чьи-то сильные руки не ухватили их за шиворот и не усадили посреди палубы перед кормовой надстройкой. Они оказались на каком-то паруснике, идущем при боковом ветре и с таким креном на правый борт, что временами «черпал» волну фальшбортом.9 При таком крене трудно было устоять на ногах, однако мальчишки попытались встать, но руки переместились на их головы, не позволяя подняться.

– Эй, капитан! Посмотри какой «клад» нам подкинул Морской дьявол, – раздался голос из-за спины мальчишек, – никак жертву себе требует.

– Здесь без нечистой силы не обошлось, – кричал другой, – они совсем сухие.

– За борт их, и дело с концом! – подключались другие голоса. – Не к добру это!

Ребята подумали, что игра, пожалуй, затянулась, и надо объясниться. Попытались опять встать, но получили приличные затрещины и отказались от этой затеи. Их начал обуревать страх, что-то непохоже это было на лёгкую прогулку, будто все взаправду. Из-под руки на головах они пытались разглядеть, кто же капитан, где он? Сначала увидели чёрные начищенные сапоги на квартердеке.10 Затем, ещё чуть приподняв голову, – тёмные штаны, перепоясанные широким поясом, и двумя длинноствольными пистолетами, торчащими за ним. Слева на боку красовалась сабля. Под светло-коричневой курткой, явно с чужого плеча, лёгкая рубашка с повязанным на шее красным галстуком из платка. Даже неопытным глазом было видно, что на этой могучей груди, при всём желании, куртка не сойдётся. На голове широкополая коричневая шляпа. Он был реальным! В правой руке он держал трубку и периодически её посасывал, пуская клубы дыма, а левой облокотился на планширь11 леера, с недоумением разглядывая пришельцев. В шаге позади него стоял, видимо, его помощник в странном одеянии. На ногах, похожие на индейские мокасины, то ли ботинки, то ли сапоги, парусиновые штаны и белая рубаха, а поверх длинный синий сюртук военно-морского офицера непонятного флота, и треуголка на голове. За поясом красовался пистолет и кинжал.

Капитан жестом показал рулевому, стоящему позади него у штурвала, куда направить судно. Этот жест не ускользнул от помощника, он прокричал какую-то команду, и по палубе заспешили матросы, меняя расположение парусов. Парусник увалился12 под ветер, крен выровнялся. Чуть позже мальчишки узнали, что это была двухмачтовая шхуна13. А пока вокруг них собрался, пожалуй, весь экипаж шхуны. Они вдруг осознали, что понимают, о чём говорят члены экипажа, хотя это была смесь разных языков. Ребята растерялись совсем, они походили на испуганных щенков, оторванных от мамки. Но что-то им подсказывало, что в этой ситуации нельзя распускать нюни и размазывать слёзы по щекам, будет только хуже.

– Капитан, отдай их мне! Я из них отбивные на ужин сделаю. – прокричал кок и расхохотался. Его выдавал поварской когда-то белый колпак и фартук. На одной ноге у него был жёлтый мягкий кожаный сапог с завёрнутым голенищем, на другой коричневый ботинок, который при ходьбе издавал стук, будто дерево об дерево. Штаны из парусины и рубашка без рукавов. В руках он держал два больших ножа и временами чиркал один о другой, подтачивая.

Капитан приказал поставить пришельцев на ноги, ещё раз внимательно их осмотрел. От него ускользало, какое решение будет правильным, а показать нерешительность было нельзя. Он вспомнил себя мальчишкой-юнгой и утвердился в своём решении. Чуть повернувшись к помощнику, полувопросительно, хотя скорее, утвердительно сказал:

– А может и к удаче! – и затем коку. – Фернандо, бери их к себе, только не на отбивные, а в помощники. И смотри, чтоб не отлынивали от работы.

– Будет сделано, капитан, – он сложил на груди ножи крест-накрест, у меня не побалуют.

Друзья попытались представиться капитану, объяснить ему, откуда они и как сюда попали, но капитан отмахнулся от них кистью руки, как от мух:

– Меня не интересует, откуда и кто вы. Сейчас не до вас, потом разберёмся. Ты будешь Бамбино (мальчик итал.), – он ткнул пальцем в одного, – а ты Мучачо (мальчик исп.). Всё, свободны!

– Пошли, пошли! Поторапливайся! Не вашего ума дело, капитану перечить, – подталкивал их кок пинками к камбузу, – не доросли ещё.

Экипаж провожал их смехом, разглядывая их одежду. Хотя, кое-кто, испытывая страх от необъяснимого их появления, смеялся угрожающе, но капитану доверяли. Экипаж был разношёрстным как в одежде, так и в национальностях и обстоятельствах, при которых оказался на борту. Всего чуть более десяти персон.

Капитан повернулся к помощнику, тот посмотрел на капитана вопросительно и, получив утвердительный кивок, приказал команде паруса вернуть в прежнее положение, а рулевому ложиться на первоначальный курс. Вскоре шхуна опять накренилась на правый борт и устремилась к месту назначения.

Камбуз находился в носовой надстройке шхуны с правого борта. Надстройка представляла собой чуть приподнятое продолжение полубака и выступающее от фока мачты несколько к корме, напоминающее шкафут. С левого борта располагался кубрик. Посреди камбуза стояла печь, питающаяся углём, а под камбузом, палубой ниже – угольная кладовая.

И потекли будни ребят на шхуне. Пожалуй, не потекли, а каждый день был как подвиг. К вечеру валились с ног, и, казалось, только уснул в своём гамаке, а кок уже тычет кулаком в бок, будит на работу. Обязанностей было хоть отбавляй. Очистить печку, поднять уголь, разжечь печь так, чтобы из трубы и искры не летели, и чтобы камбуз дымом не заполнить до отказа. Почистить овощи, помыть посуду, отдраить все кастрюли и сковородки. Откачать просачивающуюся в трюма воду двуручным насосом, содержать в чистоте камбуз. И другую работу кок быстро найдёт, только попробуй – присядь. Зато сам после обеда всё чаще лежал в своём гамаке тут же на камбузе, приглядывая из него за работой ребят.

Не всё, вернее, почти всё не получалось у ребят поначалу. За каждую оплошность можно было получить подзатыльник или пинка. Но с каждым днём у них получалось все лучше, да и научились уворачиваться от ударов, и усвоили: где и кому можно и огрызнуться. Постепенно и с обязанностями стали управляться лучше.

Кок, он же Фернандо, видел, что ребята не пытаются отлынивать от работы, хоть и не всё у них получалось. Стал относиться к ним благосклоннее и, лёжа в своём гамаке, пока ребята драили посуду, что-нибудь им рассказывал от третьего лица, будто не о себе самом.

Фернандо обладал удивительной способностью: он мог без перерыва часами рассказывать истории. Причём, не успев поставить точку в своём повествовании, вспоминал какие-то дополнительные подробности, зачастую совсем малозначительные, и начинал историю заново, включая теперь и эти подробности в свой рассказ. Он не ограничивался двумя пересказами, мог вполне себе зайти и по третьему кругу, вспомнив ещё что-нибудь.

Работа на камбузе в одиночестве несколько изолировала его от остальных членов экипажа, а с кастрюлями и сковородками особенно не поговоришь. И вдруг, такая удача! Мало того, что появилось два каких-никаких помощника, так ещё и свободные и благодарные уши. Поэтому его истории ребята знали чуть ли не наизусть.

А историй, казалось, он знал бесконечное множество. Мог подробно рассказать о каждом члене экипажа, при каких обстоятельствах и когда он попал на шхуну.

В первую очередь друзей, конечно, интересовал сам капитан Лаки и история шхуны. И они её узнали в мельчайших подробностях.