Вместо Ритма

– А на то, чтобы грубить, у тебя есть силы, – он закатил глаза и, взяв из моих рук ключи от дома, открыл дверь и пустил меня первую.

Сняв куртку, я медленно переобулась в тапки и пошла в комнату. Мне просто хотелось завалиться в постель и поспать. Поэтому я даже не переоделась и плюхнулась на кровать. Было плевать, что вспотею и будет хуже.

Но моим планам помешал Матвей. Он важно зашел в комнату и скрестил руки на груди.

– Куда в одежде? Переоденься. Ты же не хочешь потом выбросить эту одежду или сделать домашней?

– Иди домой, справлюсь одна, мне про… – Я не договорила. Сильно закашлялась. Да так, что все снова заболело.

– Справишься, как же.

Закатив глаза, Белов поднял меня с кровати и усадил на краюшек. Поднял мои руки верх и начал снимать через голову серую толстовку, которую я купила недавно. Ну уж нет, эту я не хочу делать домашней. Она слишком хороша.

На мгновение я задумалась, поняла, что происходит, и силой убрала от себя его руки. Какого черта он меня трогает, скотина?!

– Ты что делаешь?!

Белов недовольно вздохнул и посмотрел на меня недовольно:

– Ты собираешься в этом спать? Серьезно?

– Сама переоденусь, оставь. Я не инвалидка.

Ага, сама я могла только в этом и уснуть.

– Знаю я, у тебя сил нет без помощи сидеть, не то что переодеваться. Лучше не строй из себя важную львицу и дай переодеть тебя.

Снова схватив за край толстовки, он потянул ее вверх и снял через голову. И на этот раз я промолчала. Хорошо, что я была закрытом топике…

А потом помог надеть мне теплую пижаму. Также спустил штаны, под которыми у меня были рейтузы, и одел на меня теплые шорты.

Я старалась не обращать внимание, но это было сложно делать, пока он так нежно помогал мне. Мне было прекрасно ясно, что что-то из прошлого осталось в моей душе. Но мне ужасно не хотелось этого. Я не могла позволить себе снова так страдать. И не хотела. Вдоволь настрадалась еще в подростковом возрасте. Да так, что больно до сих пор на сердце.

– Где аптечка? – спросил Матвей, вернувшись из ванной, куда отнес мои вещи.

– На кухне, – прошептала я, чуть открыв глаза. За это время я уже успела лечь и найти для себя удобную позу.

Он снова вышел из комнаты и вернулся через две минуты.

– У тебя температура, нужно померить.

И чего он такой заботливый? В чем он провинился и теперь так извиняется? Или я ему жизнь спасла недавно? Я вообще ничего не понимаю!

– Чего пялишься? – я сразу отвела взгляд от него. Кажется, смотрела слишком долго, пытаясь понять, почему он помогает.

– Ничего.

– Ничего, – повторил Белов за мной, проверяя время на телефоне. – Пять минут прошло. Приподними руку.

Я его послушалась и приподняла. И он вмиг нагнулся ко мне и залез под пижаму достать градусник.

Но когда достал, отстраняться не собирался. Матвей поймал мой взгляд и продолжил смотреть. И… что происходит? Почему он так близко ко мне? И почему сердце так застучало? Черт, что происходит?!

– Ч-что?

– Прости меня, – шепнул Белов, чуть приподнявшись.

– За что простить? – я искренне не поняла его.

– За то, что… – он мгновенно приподнялся, но сразу замедлился. Мне показалось, или что-то хрустнуло. И надеюсь, это была его спина…

– Да ты издеваешься… – тихо вздохнул Белов, встав в полный рост.

– Что? Что там?

– Градусник разбился… – недовольно произнес Матвей, показывая остатки градусника в руке. Значит…

Во мне мгновенно все переменилось и я, полная сил, встала с кровати. И правильно сделала. Потому что ртуть стекала по складкам, где-то теряясь.

– И что делать будем? Стирать нельзя…

– Оставим на балконе, пускай проветривается. А пока… дома есть ненужная банка и скотч?

– Есть… Идем, покажу, где банки лежат.

Выйдя из комнаты, я прошла по коридору чуть дальше и вошла в маленькую «комнатку», где хранились банки и соленья. Там было темно, поэтому пришлось включить лампу.

– Уютненько… – тихо сказал Белов, рассматривая все вокруг.

На стеллажах были расставлены банки с разной маринованной едой или пустые банки без крышек. Но они стояли на самой верхней полке. А в помещении я могла находиться только одна. Было не слишком много места.

– Достань сам, я не достаю, – я даже покраснела из-за этого! И почему мне стало неловко из-за своего роста? Хотя он у меня нормальный. Я всегда была выше всех девушек в старших классах.

– Сейчас.

Не подумав, он протолкнул меня еще глубже внутрь и сам вошел в комнатку. Стало очень неуютно стоять так близко к нему, но я думала лишь о том, что сейчас важно убрать ртуть.

– У тебя, наверное, температура тридцать восемь. Горишь вся, – предположил Матвей, рассматривая мое лицо.

А я горю потому, что… Он слишком близко. И в голове сейчас воспроизводятся воспоминания из прошлого. Где мы были друзьями. Но по моей вине стали врагами.

– Так… Вон маленькая банка, подожди.

Он сделал шаг вперед, а я пошла назад, тем самым оказавшись прижатой к стеллажу. И вместо того, чтобы отойти, Белов расставил руки у меня над головой. И даже не спешил брать банку и отходить.

– Ты злилась?

– На кого? Я сейчас не злюсь, – прохрипела я, чувствуя, как горло снова начинает болеть сильнее.

– На меня. Ты злилась. На вечеринке моего брата. Ты ведь была зла, – констатировал он, сверкая своими зелеными глазами.

– С чего бы это? Мне какая разница? Разве я имею права говорить вам, с кем целоваться… – Но я была в ярости! На сестру, не на Белова. Потому что почувствовала себя тогда преданной. И плевать, что все давно-о-о прошло.

– Ты до сих пор влюблена? Я… Ты не разочаровалась? – улыбка пропала с его лица. А мое сердце бросилось бежать. Я слышала собственное сердцебиение и боялась, что Белов тоже услышит.

– Больно мне надо! – резко бросила я. Но тогда почему от его взгляда у меня дыхание сбивается?!

– Правда?.. – он усмехнулся, но в его глазах было больше надежды, чем насмешки.

– Правда. И что за вопросы? Я… – черт, почему так неловко?! – Зачем надо обязательно напоминать об этом?! Я из-за тебя знаешь…

– Я перед кем извинялся тогда? Я ведь сказал, что мне жаль, что я так сделал потом.

Его глаза сузились и он подошел еще ближе. Казалось, больше места нет, но одновременно с этим, между нами будто была целая вселенная.

– И почему напоминаешь сейчас? Зачем? С какой целью?

– Потому что ты дурочка, которая ничему не учится. Откуда мне знать, ты ведь была в ярости, и я подумал, что ничего не изменилось. Даже спустя восемь лет!

И почему он орет так, будто все было наоборот?

– Я на тебя не злилась. Какая тебе, к черту, разница, почему я злилась вообще? Я ушла, потому что ненавижу такие места. А не потому, что разозлилась из-за того, что ты целовался с моей сестрой. Если ты ничего не понимаешь, просто не думай. Тебе этого не дано понять.

Конечно, я имела в виду то, что сестра предала меня. Но вместе с этим приходило осознание: ничего не прошло.

И от этого глупого осознания становилось так плохо. Он все еще имеет свое место там, где одни развалины. Там, где я думала, что теперь будет новый хранитель.

– Потому что ты смотрела так, будто ты моя жена и я тебе изменяю! Откуда мне знать, что все прошло?!

– Ненавижу тебя. – Констатировала я и, оттолкнув его, убежала в комнату.

Я чувствовала, как дыхание сильно сбивается. Горло першит сильнее, а сердце бьется быстрее. Черт! Нет! Я ведь… Я так долго считала, что все забылось, но… Черт!

Он пришел спустя пару секунд. В руках держа липкую ленту и банку. Без слов он начал собирать ртуть. А когда все собрал, сложил скотч в банку и положил в угол комнаты. А сам забрал одеяло и пошел на балкон.

– Где одеяло? – спросил Белов, проверяя мои шкафы с одеждой. Так по-хозяйски, будто это его дом!

– На нижней полке, – шепотом сказала я, кашляя и следя за его действиями.

Достав оттуда самое теплое одеяло, он попросил меня лечь и красиво начал укладывать меня, заправляя углы одеяла под мою подушку. И из-за этого глупого действия сердце нежно трепетало…

– Я сейчас пойду куплю новый градусник, ты спи и отдыхай. Не думай ни о чем, – тихо сказал Матвей, бегая взглядом от меня в окну. Наверное, погода там бушует. Как и все внутри меня…

Напоследок Белов нагнулся ко мне, заглянул сначала в глаза, погладил меня большим пальцем по щеке и вышел из комнаты, предварительно закрыв за собой дверь. И снова сердце вышло из нормального ритма! Черт, как же ненавижу!

А я осталась одна со своими мыслями. Думала о том, что я полная дура. Как вообще?! Какого черта так происходит? Я сделала что-то не так? Или меня кто-то сверху за что-то наказывает? Так за что именно? За то, что я повела себя как Ларина?

Я… Опять я наступила на одни и те же грабли. Опять в ту же ловушку. Почему я такая глупая?! Боже-е-е! Черт, как же бесит! Как я так могла попасть?

Нет, не так. Я всегда была в этой ловушке. Находилась там так долго, что начала привыкать и не обращать внимание. Но с каждым годом в этой ловушке, эта чертова инфекция заражала меня все больше. И теперь я осталась одна с полностью непригодным сердцем. Которое не способно нормально любить и принимать любовь. И даже не успело насладиться той мимолетной любовью, что была у меня всего ненадолго. Теперь там одна пустота и ненависть…

Глава 6. Мы друзья.

Белов вернулся из магазина слишком быстро. Даже пяти минут не прошло. А когда вошел в комнату с огромным пакетом, я даже села, чтобы посмотреть, что это у него там.

– Чего встала? Лежи, хуже будет, – резко сказал он, доставая из пакета новый градусник и протягивая мне.

– Что ты там купил так много? – я его не послушалась и подошла ближе, чтобы посмотреть.

И Матвей снова закатил глаза. Ну и чего он? Грубиян хренов, а не сиделка…

– Еду купил. Там у вас в холодильнике мышь повесилась. Только овощи и молочные продукты.

– А что, этого мало, что ли? – вообще нормально же. Чего он такой недовольный?

– Вы что, мясо не едите? Вегетарианцы? – Матвей расставил руки по бокам и поднял одну бровь. Да, псих.

– Кто с ума сошел вегетарианцем быть? Мама просто на диете, всех заставила тоже сесть. Вот и страдаем теперь, чтобы ее поддержать.

Да-а-а, вообще круто. Мне-то зачем диета? Не думаю, что она мне нужна. Или нужна? Надо у Дианы спросить. Она и скажет: надо похудеть, или все-таки нет.

– Приготовлю тогда суп с мясом. На сколько дней они вообще уехали?

– На два дня. Приедут в субботу. А что? Ты же не собираешься оставаться тут все эти дни?

– Конечно, нет. А сестра когда приедет? Должен же хоть кто-то за тобой присматривать. А то ты притягиваешь к себе неприятности, как магнит металл.

Злость вспыхнула во мне мгновенно. Черт. Бесит до жути! И зачем мне опять вспомнилась та вечеринка? Это я еще неприятности притягиваю?

– Позвони и узнай. Она разве не сказала тебе? Должна была, – я скрестила руки на груди и села на кровать, одновременно шмыгая носом.

Белов перестал шуршать пакетом и мгновенно оказался передо мной на коленях. Взгляд у него был таким, будто я обидела его! Или хуже – разозлила до чертиков. Нет, ну, а что? Право имею.

– И долго ты будешь строить из себя обиженную на мелкий поцелуй? И почему вообще тебя это волнует? Как будто муж твой и изменил тебе.

Он реально не понимает? Или только делает вид? Черт, как же сложно с ним. Но… как же ужасно без него. Какая я глупая, просто тупица…

– Уходи лучше. Сама приготовлю и дождусь Лены. За продукты заплачу, не волнуйся.

Встав с кровати, я с последними силами пошла в прихожую, открыла дверь и указала на выход Белову.

– Хорошо. Только деньги оставь. Мне не жалко. Я не ради денег это делаю.

– От‐лично… – прошептала я, чувствуя, как голова снова начинает кружиться. Черт, либо встала слишком резко, либо температура повысилась.

Наверное, он не заметил этого действия, поэтому начал быстро и злобно одеваться. Каюсь, не поблагодарила, но выдержать уже не могла. Хватит мне наглости. Восемь лет терпела. А сейчас…

Внезапно голову будто пронзила острая стрела. Я схватилась за больное место свободной рукой и пошатнулась. И точно бы упала, если бы Матвей не среагировал мгновенно.

Когда он спокойно положил мне на пол, держа голову, я прикрыла глаза, чтобы перевести дух. Сердце ужасно быстро билось, а дыхание давно сбилось с ритма. Но не из-за боли или плохого самочувствия…

С тяжелым дыханием я открыла глаза. Передо мной на коленях стоял пятнадцатилетний Матвей. И смотрел на меня так, будто я умерла, что ли? Смотрел с таким сожалением, что мне самой стало грустно.

– Тань, прости меня, я… Я так люблю тебя. Я такой глупый был! Как вообще мог тогда назвать тебя маленькой глупышкой? Простишь меня?

На мгновение я будто вернулась в прошлое. На восемь лет назад. В тот самый период, когда я возненавидела себя. И в особенности Белова.

– Тань? Ты ответишь мне? – спросил он сломанным голосом. Именно это меня и заставило тогда во всем признаться. Без понятия почему.

– Я…

Я резко подпрыгнула, когда на меня прыснули воды. Это был Матвей. Он нагнулся ко мне и стал бить по щекам. Чтобы я окончательно пришла в себя.

– Живая? – спросил уже взрослый Матвей, на лице которого было заметно волнение.

– Мертвая. – Грубо ответила я, вспомнив чертов сон. Как же бесит!

– Еще и грубит. Поблагодарила бы, – достав новый градусник из коробочки, он встряхнул и дал мне.

– Ну спасибо, – Конечно, я могла бы сказать это без сарказма, но была в обиде на него. Особенно из-за сна. Когда в реальности он лишь посмеялся, а во сне…

Взяв из его рук градусник, я положила в подмышечную впадину и присела на кровати. Не знаю, сколько была без сознания, но мне даже полегчало.

Белов что-то листал в телефоне, удобно сидя рядом со мной, а я рассматривала его черты лица. Не отнять того факта, что он был чертовски привлекательным. Это доказывало тот факт, что девушек у него было не мало. Не бабник, но и не святой Лука.

– Чего так пялишься? У меня на лице что-то? – спросил он, поймав меня с поличным.

– Ага, прыщи и морщины, – резко выдала я и быстро отвернулась.

Ну что со мной не так? Почему я делаю все только хуже! Нет, надо это заканчивать.

– Слышь, мне двадцать три, какие морщины и прыщи. Двадцать три, а не тринадцать или пятьдесят.

Когда таймер показал ноль, я достала градусник и протянула Белову, даже не смотря на то, сколько там градусов.

– Тридцать девять и пять… Надо скорую вызывать. А не то кони двинешь.

– Только не скорую! Нет-нет-нет! Не хочу. Выпью чая, лекарств и посплю! Все будет чики-пики! – прохрипела я и села в позе Лотоса. Не хочу скорую, точно в больницу заберут и позвонят родителям. Или нет? Не знаю, в последний раз вызывали в семнадцать. И родители приехали с командировки через два часа после отъезда. Не хочу их тревожить.

– Точно больная. Когда там твою подружка приезжает? Мне вечером уехать надо к брату.

– Опять вечеринка? Саша что, каждый день из армии возвращается?

Матвей не отвечает. Только хмыкает и уходит за лекарством на кухню. Приносит мне кружку, где что-то шипит и заставляет выпить это за один раз. С трудом, но я выполняю приказ и возвращаюсь в прежнее положение. Кладу голову на подушку и закрываю глаза в надежде, что удастся поспать. А когда проснусь, то все окажется очередным кошмаром. Даже чувства.

***

Когда Матвей вернулся в комнату Тани через пять минут, она уже тихо посапывала. Свесила голову с кровати и пускала слюни на пол. Вот смешная.

Протерев глаза пальцами и смеясь, парень подошел к ней и опустился на колени. Поправил положение головы и даже рот ей протер салфеткой от слюни. Ребенок, честное слово.

Но отстраняться он не собирался. Все смотрел на нее и думал: что она чувствует? Отпустила ли она его? Простила ли за то, что он высмеял ее и грубо отверг восемь лет назад?

На самом деле, Матвей всегда помнил этот случай и проклинал прошлого себя за то, что так ответил девушке. «Вот грубиян и мерзавец» – думал он каждый раз, когда вспоминал тот день. Но даже несмотря на это, он всегда называл ее Маринетт, дабы и она не забыла, что чувствовала к нему когда-то что-то еще, кроме ненависти. И чтобы больше не совершала прошлых ошибок. Не надо больше считать его прекрасным ангелом, как тогда.

– Вот тупица… – прошептал Матвей, поправляя одним пальцем волосы Тани, которые упали ей на лицо.

Была бы у него возможность, он бы точно вернулся в прошлое и исправил то, что наделал. Может, ответил бы на ее чувства, чтобы она его не ненавидела, или, в крайнем случае, сделал бы что-то до этого, чтобы она разочаровалась в нем. Тогда бы все было иначе…

Когда Матвей собирался уже вставать, чтобы уйти, Таня медленно открыла глаза и схватилась за его руку. Он даже успел испугаться.

– Что такое? – спросил парень тихо-тихо.

– Мне холодно… – еле слышно прошептала девушка и посмотрела на Матвея так, что ему даже жалко стало.

– Где одеяло? Я принесу еще одно.

– …обними меня, – она будто не слышала его и была в трансе. Держала его руку так крепко, что сложно было бы убрать.

– Как я тебя обниму? Ты лежишь. А мне пора уходить. Сейчас Лена придет и обнимет тебя так, что жарко станет.

– Не уходи… Не уходи, пожалуйста. Хотя бы на этот раз останься рядом…

«Не уйду. Никуда не уйду. Буду рядом всегда», – крутилось в его голове.

Кажется, еще немного и она заплачет. Говорила так тихо, что казалось, будто спит еще.

Матвей не знал, что делать. С одной стороны, брат его ждет, с другой – больная Таня…

– Черт с ним.

Наплевав на все, он подвинул Таню на другую сторону и лег рядом с ней под одеяло. И она сразу устало заулыбалась, закрыла глаза и крепко прижалась к торсу Матвея.

На мгновение его пульс участил, но быстро пришел в норму. Он обнял ее тоже и прижал к себе. Только чтобы ей теплее стало. Но, чем дольше он смотрел на нее, такую беззащитную, тем сильнее сомневался в этом.

Матвей на секунду так забылся, что даже разрешил себе поцеловать Таню в лоб. Она была горячая. Температура еще не спала. Но когда он осознал, что сделал, убрал свои руки от нее и отодвинулся на самый край кровати.

– Что… Что случилось? – спросила девушка, открыв глаза. Она не понимала, что только что произошло.

Кажется, она не почувствовала поцелуя. Поэтому Матвей облегченно вздохнул и обнял ее снова, чтобы она не догадалась.

– Спи, все хорошо, – шепнул парень, убирая невидимую пушинку с щеки Тани.

Но она не послушала его. Легла ближе к нему, положила руку на его шею и поцеловала его в щеку так, что практически коснулась губ. И отстранилась также быстро.

Матвей не знал, это из-за температуры она так сделала, или почему? При жаре болеющий может делать такое, что в обычном состоянии никогда не сделает.

После этого она сразу положила голову на его грудь и уснула. А парень еще очень долго думал об этом, пока, сам не заметив, уснул…

А когда проснулся, Таня все еще сладко спала, только уже свободно лежа на другом краю.

Найдя в темноте телефон на комоде, он проверил время. Уже восемь вечера. Как он вообще проспал четыре часа?..

– Черт, Саша меня закопает, – зашипел Матвей, откладывая телефон обратно на место.

Но почему-то он не спешил вставать. Просто повернулся к спящей Тане и начал рассматривать ее черты лица. Как же она изменилась за восемь лет. Тогда она еще была чуть пухленькой и зависимой от танцев. Сейчас изменилось лишь одно: она похудела и стала красивее. Но даже в четырнадцать лет она выглядела не хуже.

Поправив волосы Тани, Матвей коснулся подушечкой пальцев ее уст. Как же сложно ему было сдержаться, когда она поцеловала его в щеку. И коснулась губами его губ…

Это будто бред, но с другими у него такого не было. Или просто он не успевал чувствовать.

«Тьфу, как в девчачьей книжке! – подумал парень и тряхнул головой, убирая лишние мысли».

Когда Таня тоже проснулась, то первым делом неосознанно улыбнулась парню. И только потом осознала, что лежит с ним в одной кровати.

– Что происходит? – похоже, температура уже спала…

– Как что? Ты не помнишь, как меня в постель затащила? – весело спросил Матвей, стараясь не засмеяться.

– Чего? Чушь не неси, а! Какого черта ты тут? – девушка уже начинала злиться. Наверное, уже забыла все.

Вот надо было ему оставаться, чтобы сейчас выслушивать ее претензии. Мог сейчас у брата быть и в приставку поиграть.

– Ты сама просила остаться, – тихо сказал Матвей, протирая глаза.

Таня посмотрела на него так, будто он сейчас доказывает существование гномов и эльфов. Или смотрела как на сумасшедшего.

– И зачем мне об этом просить? Я в тебе не нуждаюсь!

– Ага, не нуждаешься. Так обнимала, будто я сейчас исчезну, – он уже начинал злиться. Парень ей правду говорит, а она не верит. Супер!

– Я… я… – Таня не знала, что сказать. Возможно, она и просила, но сейчас не помнит.

– Что? Язык проглотила? Еще и меня оклеветала. Вот и благодарность за помощь. Вообще обалдеть!

Матвей уже хотел встать уйти, но слова подруги детства остановили его:

– Никогда не помогал, так и сейчас бы ушел. Я не смертельно больная, чтобы обо мне так переживать. И Лена скоро придет.

Закатив глаза и сделав глубокий вдох, парень повернулся к ней, подошел ближе, залез коленями на кровать и заставил ее лечь обратно. А сам навис над ней и выдал:

– Никогда не говори того, чего не знаешь. Не помогал… Дура ты, а не Маринетт.

– А ты придурок! Выпусти меня, – Таня пыталась выбраться, но Матвей держал сильно. Хотя, это не выглядело как попытка освободиться. А как попытка касаться его чаще.

– Раз не помнишь, я напомню. Помнишь, когда тебе было пятнадцать, ты сказала, что одноклассник тебя обидел? Кто ему тогда нос сломал по-твоему? Святой Лука?

Девушка вмиг замерла. Как так? А она все время думала, почему Даня так внезапно перед ней извинился… А еще с гипсом был ведь…

– Тебя же могли в колонию отправить… Ты сумасшедший, да? Больной на голову?

Казалось, оба они перестали обращать внимание на то, как они близко друг к другу. Просто разговаривали на повышенных тонах.

– Ты просто мужских принципов не знаешь. И знать не нужно тебе.

Да, ей знать не обязательно, почему парни так ведут себя. А Матвей тихо будет защищать ее. Если не защитит, пойдет против своих личных принципов.

– Тебя ничего не смущает? – спросила Таня, намекая на то, что он ее все еще крепко держит. И еле сдерживаясь, чтобы в шутку не врезать ему. Или обнять, кто знает.

– Абсолютно ничего, – прошептал Белов, чуть ослабляя хватку, но все равно не отпуская.

Кажется, еще много и сердце Тани выпрыгнет из груди. Оно билось так быстро, будто готовилось улететь.

Да и сердце Матвея забилось чуть быстрее. Но он не обращал на это внимание. Просто… сердце бьется быстрее чем обычно. Что в этом такого, правда?

– Ты что делаешь? – прошипела девушка, когда парень нагнулся к ней еще немного. Еще чуть-чуть и ошибки не избежать…

– Просто проверяю теорию, – гортанно сказал Матвей, отпуская уже руки Тани. Но никто из них не двигался. Будто оба ждали, когда кто-то начнет действовать. Либо отстанет, либо поцелует… Но почему в это мгновение оба хотели одного…

«Что делать?.. – думала Таня, кусая нижнюю губу от напряжения».

Железной выдержке Матвея позавидовал бы каждый уважающий себя парень. Скольких сил ему сейчас стоило не прижаться к подруге и целовать так долго, как можно… Даже несмотря на то, что она ненавидит его. А она ему не нравится. Так действуют на парней красивые девушки. А Таня действовала на Матвея особенно сильно. Именно сейчас, когда она такая беззащитная и без своих колючек…

В следующую секунду, когда напряжение достигло своего пика, а Таня чуть сама не решилась на поцелуй, входная дверь резко открылась и хлопнула.

– Встань! Вставай давай, придурок, – прошипела девушка и начала отталкивать парня, попутно стараясь унять дрожь в руках и быстрое сердцебиение.

– Та-а-ань! Ты тут? – заорала Лена в прихожей, точно снимая обувь.

Матвей к этому времени встал с кровати и делал вид, будто что-то ищет в пакете из-под таблеток.

– Да, заходи, – как можно непринужденнее ответила Таня, поправляя постельное белье.

Лена вошла в комнату, но сразу же остановилась, заметив парня, все еще копающегося в пакете.

– Что он тут забыл? Белов, тебе разве с братом не надо сейчас быть?

– Ты откуда знаешь? – удивился парень.

– Знаю и все. Как моя Танюша тут? Ты ей ничего не сделал? – Лена прищурилась, испепеляя взглядом Матвея.

– Ага, убил ее и в лесу закопал. А это ее клон.

Цокнув, Лена села на краю кровати и взяла за руку подруги. Проверила температуру губами и уложила ее удобнее.

– Я в порядке Лен, – высказала Таня, кашляя.