Выродки во Вселенной

Андрей Ланиус

Выродки во Вселенной

Глава 1 Дармоед от журналистики

Пожалуйста, не шарахайтесь от честного признания – ятунеядец!

Причем закоренелый, наглый, скользкий. Правда, правдапреступного безделья никто не замечает, но это так. Полагают, что журналист,как представитель клана творцов, может расслабиться, но все же ему носиться побелу свету – если устал, не грех отдохнуть. Но я утверждаю: усталости нет и впомине. Я сознательно избегаю любых встреч, умных разговоров, мой суперкарандашс вечным грифелем давно не касался чистого блокнотного поля. Теперь я люблюлежать в кресле-качалке, без конца всматриваясь в прошлое, перебираю то, что сомной, да и не только со мной произошло.

Я точно знаю, что трудолюбие мое надломилось девятнадцатьлет назад, когда Лора вернулась из долгого звездного путешествия. Она привезламалыша – как она утверждала моего кровного сына. Я стонал от счастья, но Лорумои отцовские чувства не тронули. Она даже на порог меня не пустила, а повидеоинформатору потребовала убраться на все четыре стороны. Сына своего я таки не увидел и, как побитая собака, поплелся на Космодром. Убравшись на Землю, явсе же надеялся на благополучный исход – авось Лора одумается, позовет! Но задевятнадцать лет ни одного проблеска со стороны планеты Белянчикова, ни одногозовущего слова… Полное молчание!

От Вильяма и Деметре, моих самых близких друзей, я узнал: Лора дала малышу имя Викдан.

Викдан – значит данный Виктором!

Выходит, обо мне не так уж и забыли! Но Вильям узнал ипро такую подробность, там, в семейном кругу, частица «Вик» забыта – мальчиказовут просто Дан.

Трещину в душе я вовсе не старался как-то замазать,залечить. Наоборот, откровенно злорадствовал – так тебе и надо! Ты даже хорошоне уяснил – в чем же перед Лорой провинился; ты слабак, недотепа с дрожащиминеловкими руками, не сумел удержать хрупкое счастье, вот и брызнула во все стороны острые осколки…

Деметра сочувствовала мне, стараясь подбодрить. Онапо-прежнему работала инженером на телевидении, заглядывала ко мне в редакцию,стараясь вовлечь меня в работу, подбрасывала интересные сюжеты.

Но, со мной случилась беда. Трещина в душе углублялась,вовсе не хотелось куда-то мчаться, кого-то интервьюировать. Лучше подремать вкресле, открыть в себе чакры, погрузиться в самосозерцание, а если надоест попоехать к Вильяму и Деметре, выпить винишка, поиграть с Виктором, маленькимсыном друзей, которого они назвали в мою честь. Вильям, спасибо ему, оказалсябольшим дипломатом, старался не тревожить воспоминаниями, сидел в своейлаборатории, он так и остался ученым-изобретателем. Правда мне казалось, что унего в душе тоже появились трещинки. Он постарел, а Деметра, ласковая ивнимательная жена его, расцвела, как «Роза – дар прекрасный рая…»

Почти ежедневно я звонил родителям, старики радовались,видео связи было достаточно. Прямых контактов я избегал, врать не хотелось,отец постоянно допытывался : « Где твои передачи? Что снимаешь сейчас?».

Сестрам я тоже позванивал и на все расспросы отшучивался.Они, вероятно, что-то подозревали, особенно в последние годы, но я с важнымвидом сообщал, что все в порядке, потерпите, я пишу!

Иногда я и сам без малейшего страха, задумывался – долголи тайной веревочке виться? Ведь всему на свете приходит конец!

Конец пришел неожиданно, на мягких лапках, прекраснымвесенним днем, через семнадцать лет.

В своем модерновом скворечнике на тридцатом этаже явозлежал в кресле и привычно околачивал груши, то есть бездельничал. В открытыокна впивалось ослепительное солнце, шустрый ветерок листал на письменный столе сразу несколькоблокнотов.

« Пусть покопается, - усмехался я.- Хочет убедиться?».

В небесной сини взбрызгивали огнями аэры и медлительныевинтопланы: густо раскрывались цветы-парашюты, а над ними, на воздушныхканатах, взлетали разноцветные россыпи гимнастов. В юные годы я и сам парил надземлей, наслаждался полетом, а сейчас… Если захочется, вознесусь, конечно, ввиртуальную высоту с помощью компьютера. Но сейчас и виртуальных выходов не устраиваю. Не тонастроение.

На полу передо мной топорщится ворох свежей периодики.Хотя бы просмотреть, а я все хмурюсь, оттягиваю привычную обязанность на вечер.Успеется!

Мелодичный звонок видеотелефона заставил меня приподняться, включит экран.

Вот так сюрприз! Со мной изволит желать пообщатьсяГлавред Телецентра. Сколько лет мы не виделись? Лет пять?

Главред бодро заговорил:

- Извини, Виктор. Свежую информацию читал?

- Не успел.- чистосердечно признался я. – Что-нибудьсногсшибательное?

- Вот именно. Проснись, Виктор, и пой! Ознакомься и задело. Нужен репортаж.

Главный повесил трубку.

Я поднял «Столичные ведомости» и стал изучать. Что же,интересно, произошло? Если сам Главный просит?

Ага, вот что. Во Дворце правосудия, который почти полвекабездействовал, состоится суд. Почти на полстраницы – три великолепных портрета– два парня и девушка. Всем по девятнадцать, писаные красавцы!

Ну и в чем дело?

А вот об этом как раз ни слова. Вероятно, и нужно будетрассказывать. И показать! И убедительно представить на экране криминальныематериалы.

Давненько не судили, да еще девятнадцатилетних! Меня, поизвестной причине, резанула цифра «девятнадцать». Ну так что ж, бываетсовпадение и похлеще.

После недолгих ленивых размышлений принимаю решение : «Нет, не возьмусь». И без меня покажут, как надо.

Забренчали колокольцы дверного замка. Я вздрогнул,насторожился. Кто? Без предупреждения, в ранний час?

Замереть? Раствориться, что в квартире – никого?

Я вскочил и щелкнул задвижкой.

Увидел на пороге Вика, я еще больше удивился. Пареньзагадочно улыбался, взирая на дядю Виктора с двухметровой высоты, он был вышеменя на целую голову. Краснощекий крепыш с изумрудными глазами и лукавымиямочками не щеках! Я любил его как родного сына, и он похоже платил мне тем же.

Вик вальяжно вошел, поздоровался. Он сиял, словно северноесияние.

- Выкладывай, - не сдержался я. – Не томи душу.

Вик ткнул пальцем в « Столичные ведомости».

- Читали последнюю сенсацию?

- Разумеется, - кивнул я , благодарно вспоминая Главного.-Молодые ребята. Интересно, в чем они провинились?

- Ребята сложные,у каждого свое. Суть в том, что Президент издал указ. Молодых будут судитьмолодые.

Я удивленно крякнул.

- За плечами у нас века, - пафосно вещал Вик. – Знаниятоже есть. В юридический колледж кого попало не принимают.

-Уж не ты ли будешь судить?

- Представьте себе, этот процесс поручили мне. Дипломнаяработа.

- Поздравляю. Чувство справедливости у тебя есть.

-Спасибо, дядя Виктор. И еще, я хочу, чтобы процессснимали только вы.

- У нас много хороших журналистов…- заметил осторожно я.

- Значит, не хотите?

- Дай подумать. Не торопи.

- До завтра надо дать ответ. Все материалы у меня.

Я проводил Вика до дверей. Призадумался. Казалось бы, всепросто. Просят- иди да выполняй. Но что-то меня останавливало. Лень? Привычкапраздности? Я же опасный тунеядец, и имею ли право, тварь я дрожащая …

Лучше откажу я этому прекрасному юноше. Пусть лучшерепортаж сделает профессионал. Вик будет доволен крепко сработаннымматериалом и ленивца дядю Викторапростит!

Какая разница – кто снимет?

Опять колокольцы. Сегодняу меня день приема? Открывать или не открывать ? Вот в чем вопрос! Ктоэтот гунн посягнувший на покой мирного дома?

Вильям! Собственной персоной! Сколько лет, сколько зим!Вот этого я не ожидал!

Я радостно завопил:

- Только что ушел Вик!

- Знаю.

Вильям, в отличии от сына, свечения был лишен начисто.Только я и Деметра знали , что в его притемненных глазах сильные зеленые искры– вестники душевной бури и огня. Вильям заметно сутулился, ходил медленно и впоследнее время имел какой-то старообразный вид. Но при этом оставалсянеунывающий, бодрый, смекалистый…

Меня природа не обделила, во всяком случае чувства юмора.

- Ты тоже интересуешься криминалом?

Вильям уставился на меня, растерянно подтвердил.

- Тоже.

- Не понимаю, что в этом процессе особенного? Ну, ладно,мы отвыкли от преступлений. Разберутся. Накажут. А возраст? Ну, кто несовершает ошибок в молодости.

- А! Ты не видел«Курьера»! – догадался Вильям.

– Так. «ВестникМира», «Столичные Ведомости», « Курьер».Не все ли равно. Все одно и тоже. – скептически отозвался я.

- Прочитай это. – И Вильям ткнул мне листок с нужнойколонкой, напечатанной крупным шрифтом.

Ну-ка, ну-ка, весьма любопытно, чем уж такимсверхъестественным меня желают потрясти? Необыкновенной биографией юныхпреступников? Начну с девушки. Имя прекрасное- Леда.

Родилась в небольшом курортном городке на брегахАзовского моря. Лауреат конкурса скрипачей в Атланте. Обвиняется вбезнравственном поведение. Реликт трудно искореняемых наклонностей?

Смотрю на Вильяма. Тот, скрюченный, даже не пошевелился.Ладно, читаем дальше.

Второго крамольникавеличают Теодоро. Выпускник металлургического колледжа. Варит сталь.Похвально! Подвела парня чрезмерная любовь к животному миру. Он стал воровать…лошадей! Устроил за городом выгон, нагнал целый табун.

Третий « нарушитель конвенции» - знаток физики,математики, астрономии. Победитель многочисленных Олимпиад. Шахматист. Родился и вырос на планете Белянчикова, мать – известный деятелькультуры.

Я обомлел.

Читаю черным по белому –Дан!

Что же это такое? Что это все значит?

Строки поплыли, ухватить смысл не могу…

Вильям встал и многозначительно на меня посмотрел. Молчанаправился к выходу. О чем говорить? Все сказано!

- Спасибо, дружище! – растерянно крикнул я ему вдогонку.И опять остался один! Со своею бедой… Мой сын – преступник! Его будутвсенародно судить! Эх ты , Лора! Меня отвергла, сына упустила!

Бормоча проклятия, стеная и причитая, я причесываюбороду, приглаживаю свои локоны и в лифт.

Теперь-то Дворец Правосудия не избежать.

Вик , похоже, меня ждал. Он ничуть не удивился, когда яне попросил, а потребовал для изучениядела подсудимых. Мне вручили на несколько часов три тоненьких папки ипрепроводили в особое помещение. Здесь никто не помешает.

Быстренько перелистал дела Леды и Теодоро. Ладно, подробностипотом!

Открываю папку с обвинительными материалами на Дана.Господи! Бог ты мой! Разве так мы должны были встретиться ? Разве я заслужилвсемирного позора?

Чем же, собственно ты отличился? Ну-ка, рассказывай!

Рассматриваю фото Дана. Красивое открытое лицо! Такойчеловек на плохие поступки не способен!

Ага… Вот и видеоматериалы. Посмотрим попозже. Пока естьчто изучать. Например, признание Дана, им самим изложенное и подписанное.Почерк уверенный, прямой, лишь кое-где вылезают из строчек смелые закорючки…

Пишет астроном-шахматист бойко, складно, иной журналистпозавидует. Только о чем он пишет? Оказывается Дан убежденный противник всегобюрократического. Прилетев на Землю и включившись в работу в компьютерномЦентре Астрономии, он увидел, что большинство специалистов, образно говоря,бьет баклуши. Пан директор, услышавкритику, посмеялся – вон заказы, вон расчеты, хочешь, бери домой! Данвозмутился: разве такое учреждение имеет право на существование? Вот и взорвалофис – теперь, други, гуляйте на полную катушку, чего уж скромничать!

То же самое Дан проделал в офисе на проспектеКораблестроителей. Пусть задумаются бездельники над своей социальнойникчемностью!

А вот еще одно признание: « Я вызвал на дуэль господина Галкинаи предложил ему драться на шпагах. В результате моего противника отправили вбольницу с проколотым плечом. Он теперь имеет возможность подумать - по- человечески ли обошелся со своим лучшимдругом, уведя у него горячо любимую женщину Ю…»

Да, откровенно продолжал Дан, я позволил Ю влюбиться всобственную персону. Но я открыто ёрничал, всячески показывал – «я тебепрезираю». Но бесполезно! А разве глупость не должна быть наказана? «Тем болеея эту Ю и пальцем не тронул – объяснил ей на словах…»

Точно также Дан поступил еще с двумя сонными глупымиженщинами. Пусть просыпаются, созревают!

Он утверждает, что его действия глубоко обоснованы ипреследуют благородную цель: не дать заплыть человеку жиром, успокоиться! Мыдолжны помнить о своей великой ответственностью перед грядущими веками! Это не громкие слова, асвятая обязанность каждого жителя Вселенной!

Самому себе, заключил Дан, он изменять не собирается. Ивпредь все лживое, застойное будет высмеивать и громить.

Твердая, без закруглений подпись подтверждала заявлениюрешимость.

Медленно, с тяжелым чувством я закрыл папку.Достаточно! Дан унаследовал от материмятежный, непримиримый нрав. Может само по себе это неплохо, если бы не взрывыи дуэли… Главное – Дан не обещаетостановиться!

Как тут быть? Что делать?

Нужно думать и думать.

Рука опять потянулась к папкам. Более внимательнопросмотрел дела Леды и Теодоро.

- Ваши впечатления? – поинтересовался Вик.

- Ужасное, - вздохнул я. – Хуже не бывает.

-Хорошего действительно мало. Но повода для уныния нет.Ребята слишком молодые, отбудут наказание – и вернуться к нормальной жизни.

Я похолодел.

- Наказание?

- Ну да. Или вы считает, нужно простить?

- Неплохо бы… Если можно.

- Давайте доживем до суда! Суд решит. А ваше дело –рассказать о процессе.

- Нет, не возьмусь, - решительно заявил я. – Не имеюправо.

- Понимаешь, Вик, я хочу выступить на стороне защиты. Ядолжен. Потом ты поймешь.

- Ого! Поворот интересный, - Вик скривился , словноукусил лимон.

Мы вполне дружелюбно распрощались.

По дороге домой, в мотокроте, я позвонил на Телецентр. Главному я сообщил, что не взыщите, срепортажем не получиться. Буду ребят защищать. Парни прекрасные, девушка –особенно…Не, не родственники…Нет, не влюбился… Беспокоюсь за судьбу этихотроков… Побольше снимайте меня, не прогадаете! До встречи.

Мне страшно захотелось увидеть Дана, потолковать с ним сглазу на глаз , смягчить его жесткую, непримиримую позицию. Так ведь нельзя!Бороться нужно, но бороться – с умом, с учетом жизненных реалий.

Хорошо. Предположим, я добьюсь свидания. Но как восприметДан неожиданное появление папаши-бездельника? Как отнесется к его назиданиям? Ивообще – что н обо мне подумает, узнав, что я его отец и у него такой отец? Несоздаст ли это ненужные проблемы…

Моя задача – помочь сыну! А дальше разберемся…

Решено- рисковать не буду. Познакомлюсь с Даном поближе,а там и откроюсь. А пока имя мое – большой секрет. Вильям и Деметра, конечноже, поддержат. С обязательным условием – Вику не слова! Пусть судья действует,как ему подсказывает совесть…

Вои две комнаты на тридцатом этаже немедленно привел вбоевую готовность, окна закрыл наглухо, даже зашторил – солнце и высотные игрыне должны отвлекать стрелу-мысль, когда она летит в цель. Из десятка газет ижурналов вырезал портреты троих карбонариев, приколол где только можно- настенах, дверях, занавесках… Размножил свой последний, десятилетней давностифотоснимок – возле Оперного театра меня заснял на память знакомый писатель НикБонд. Черно-белые отпечатки великолепно дополняли троицу, весь квартет выгляделизумительно гармонично. Жаль только – возраст не совпадал.

Я раскачивался в кресле – любовался четверкой отважных,раздумывал, привыкал…За едой бегать не надо – кухонный комбайн работалбезотказно.

Позвонил Вильям, беспокоится:

- Чувствую, что-то надумал!

Терпеливо разъясняю свою роль в предстоящем суде и прошупомочь. Никто на этом белом свете, и впервую очередь Вик, не должен знать о моей родственной связи с Даном. Возможно,я когда –то что-то Вику рассказывал, но уверен – имени сына не называл.

Всё! С досужими разговорами покончено. Фокусируюсь наожидании, перестраиваю себя на активные действия, мышления своё настраиваю нановый лад, готовлюсь к плюрализму мнений. Держись, лодырь, на тебя смотрит весьмир!

Но весь мир на меня не смотрел. Даже в самый ответственныйдень во Дворце Правосудия. Мир во все глаза смотрел на трех молодых людей,обвиняемых в недостойных поступках.

Троица злоумышленников вела себя так, будто ничего непроисходило. Парни переговаривались, смеялись, молодая женщина держаласьнесколько обособленно, но тоже улыбалась, не обнаруживая даже намека насмятение души. Должен признать – Леда просто прелесть, опубликованные фото лишьчастично передавали живую, особенную красоту. Мой сын все-таки больше похож на Лору оказалсянебольшого роста и худенького телосложения. Зато Теодоро выглядел былиннымбогатырем.

Подсудимые, открытые для обозрения со всех сторон,находились за невидимым силовым барьером, почти в центре зала. Справа – вчерной шелковой мантии судья и присяжные. Слева – обвинение и защита. Молодыеумные лица, уверенные движения – некоторых ребят из судейского состава я знал –познакомился в разное время у Вика.

Мне определили место рядом с группой защиты. Сиди ислушай, когда понадобишься – объявят.

Почему-то начали с Леды. Она, как требовали правила,встала. Обвела зал синими невинными очами. Тысячи людей затаили дыхания.

Обвинение громыхнуло, как из тяжелой пушки: девушкаобвинялась в легкомысленном, безнравственном развратном поведение! Ледавстречалась с молодым человеком . Апотом бегала на свидание к его отцу. И даже, как бы это сказать помягче, завелашашни с его дедом.

Леда ни одного факта не отрицала. Она согласно кивалакрасивой головой и каждый раз повторяла : « Я по-настоящемуполюбила…По-настоящему!»

Сотни глазах в удивлении переглянулись.

Еще вопрос: « У вас были другие любовные связи? Кромеэтих?»

- Любовные связи? Вы так грубо говорите… - Ледапопробовала убедиться, но не смогла. – Разве это связи? Это же радость!Счастье!

По рядам глухо прокатилось: « Радость? Счастье?»

Защита подала веское слово:

- Разве, гражданин судья, не очевидно, что перед намидитя природы, соловей! Когда хочу, тогда и пою. Разве мы соловью запрещаем?

- Речь идет о человеке – хорошо развитом, мыслящемсуществе, - последовал четкий ответ. – Или вы не знаете, что инстинктсуществует только под присмотром разума!

- Вы отказываете девушке в разуме? –не сдается защита. –Разве не разум помог ей отлично учиться и получить красный диплом? Разве неразум помогли заглянуть в дебри сложнейшей музыки и донести до нас потаеннуюмысль композитора? Леда – лауреат самого престижного конкурса исполнителей! Ееигра на скрипке не имеет равных себе!

Обвинение приготовилоответные доводы, но судья, к неудовольствию зрителей, дебаты прекратил и сталвызывать свидетелей. Странно! Ни один из нихне появился. Зал, казалось, тайно торжествовал, не веря обвинителям.Красота Леды брало свое.

Судья долго не раздумывал – назвал следующегоподсудимого.

Теодоро , гордо поднявшись, спокойно выслушал осуждающийречь. Так же спокойно подтвердил. Да, он воровал. Воровал где только можно.Удалось угнать из пригородных хозяйств двадцать четыре лошади!

- Расскажите подробнее.

- Как выслеживал? Да совсем просто. Садился в автолет,изучал округу. Где лошадку примечу, там и остановлюсь. Выберу подходящиймомент. Выберу подходящий момент – и верхом своим ходом домой.

- Был случай, вы увели сразу одиннадцать.

- Да, мне повезло.

Леда засмеялась, простодушно захлопала в ладоши. Публиказаволновалась. Теодоро поклонился молодой женщине.

- А чем кормили? Ворованным сеном?

- В загоне полно травы.

- А потом, когда съедят? Станете чужое прихватывать?

- Ну, корма хватит!

- Зачем вам столько лошадей?

- Вопрос хороший. Каждая лошадь – это особый мир! А всевместе – как произведение искусства. Представьте радугу на зеленом полотне!Рыжая, вороная, гнедая, каурая, чалая…

-Голубой, случайно, нет? – донеслась чья-та насмешка.

- Есть и голубая! – радостно ответил Теодоро. – Дажекрасно-гнедая есть!

Торжественно захлопал Дан. Леда поддержала. Судья сделалстрогое замечание:

- Подсудимые, прошу не мешать!

Новый вопрос обвинения:

- Ну и как? Налюбовались? Золотом на голубом?

- Нет, - откровенно ответил Теодоро. – Наверное, всейжизни не хватит.

* Можно любоваться… и не воровать!

- Да, можно. Только не мне.

- Странная самоуверенность.

-Во мне испанская кровь. А испанцы, к лошадям,неравнодушны.

- Ясно.

Судья попросилпотерпевших подтвердить факты воровства. Владельцы украденных лошадей, один задругим, поднимались на кафедру и однообразно сообщали подробности. Воцариласьскука. Свидетели тоже ничего нового недобавили, и в огромном гулком помещении запорхали приглушенные голоса.Присутствующие опять заинтересовались Ледой!

Судья властнымголосом ( я даже не ожидал, что Вик так умеет) установил тишину и произнес имятретьего подсудимого. Я напрягся : ни одно слово, ни один жест не долженускользнуть!

Обвинение бросилось в атаку. Дана красноречиво укоряли иобличали. На моего парня смотрели как на отъявленного бандита, совершившегонечто такое, что трудно даже представить. Диверсии в учреждениях. Нападение начеловека с колющим оружием. Заведомая ложь с целью унизить женщину. Не слишкомли? Не следует ли остановить зарвавшегося и потерявшего берега юного негодяя,возможно будущего сексуального маньяка?

Дан попросил дать ему слово. Обвинение и защитапосовещались и великодушно разрешили. Дан уверенным звонким голосом заговорил:

- Ваша честь,гражданин судья и вы, достопочтенные жрецы храма Фемиды! Многоуважаемыеграждане города, всей Земли и все здравомыслящие существа части известной Вселенной! То,

что вы сейчас услышали, чистейшая правда! Скажу словамиодного великого поэта,

«Я волком бывыгрызбюрократизм.

К мандатампочтения нету.

К любымчертям с матерямикатисьлюбая бумажка.

Но эту...

По длинному фронтукупеи каютчиновникучтивый движется.»

Но я, взрывамивселял ужас в сердца и мозги ленивыхчиновников, но посягал на жизнь и свободу ни одного человека. Я толькохотел сказать, обратите внимания на себя! Во что вы превращаетесь? В сонным,ленивых лягушек. Вот-вот потянетгнилью, как из застойного болота!

Закончу другой цитатой:

«Разворачивайтесь в марше!

Словесной не место кляузе.

Тише, ораторы!

Вашеслово,товарищ маузер.

Довольно жить законом,данным Адамом и Евой.

Клячу истории загоним.Левой!Левой!Левой!»

- Ты сам болотная лягушка! – кто-то истошнозавопил из зала. И стены Дворца правосудия содрогнулись от хохота. К моему удивлению, Теодоро и Леда тожезасмеялись.

Судья грозно призвал к порядку. Дан продолжил:

- Да, я и самболотная лягушка, если не могу внушить умным дядям и тетям, как пагубнавнутренняя размагниченность. Подумайте!Что вас ожидает, если всех вас свалит сон разума, самый губительный сон насвете? Сон разума порождает чудовищ!

- Кто вас так напугал? – ерничает обвинение. – Мама спапой?

- Отца у меня нет, только мама – самый прекрасный, самыйсправедливый человек на свете!

Я вздрогнул, повторяя про себя: « Отца у меня нет…» Да,сынок, в самом деле у тебя отца нет, онтолько значиться, он только значится, и то в тайных списках.

Защита обрадовалась:

- Видите, гражданин судья, трудный ребенок!

- Неправда! – дерзко возразил Дан. - Я был очень легкий ребенок. Никому недокучал, до всего доходил сам.

- Признайтесь вам хочется кого-нибудь …прикончить ,убить, уничтожить? – хитро выпытывает обвинения.

- На убийство я не способен.

-Ну а як же! А ктопронзил плечо гражданина Галкина. А могли бы ткнуть в сердце или горло. А моетв глаз.

- Это была честная дуэль. Я долго тренировался – чтобы вплечо. Он заслужил! Так порядочные люди не поступают!

- Ваши представления сильно радикальны. Если васпослушать, в этом зале – половина бессовестных!

Дворец правосудия замер.

- Я так не считаю, - недовольно ответил Дан. – Менябеспокоит нашествие беспечности.

Леда, красавица Леда вдруг встрепенулась и закричалаДану:

- А за что вы так поступили с девушкой! Она вас любила, а вы!

Судья внушительно обратился к Леде:

- Без моего разрешения вопросов не задают!

Обвинение и защита высказалась - вопрос девушки по существу, пустьподсудимый ответит.

Дан невозмутимо повернулся к Леде:

- Я же объяснил про сон разума. Нельзя спать! Нельзя!

Леда растерянно пробормотало:

- Не понимаю…

Судья скептически резюмировал:

- Вот и мы не понимаем! Но должны!

Он обратился к залу:

- Граждане! Без вашего мнения объективной оценки не получится.Пожалуйста, скажите хотя бы несколько слов.

Я сидел ни жив, ни мертв, охватило непонятное оцепенение.Один за другим поднимались оскорбленные и любопытствующие – негодовали,порицали, советовали, кто-то требовал сурово наказать, кто-то - вкатить срок условно. Но были м мнения –отпустить , они больше не будут они все поняли! Кажется, меньше всего досталосьЛеде - с нее по-прежнему не сводилиглаз, сетовали на судьбу – злодейку.