Шёпот артефактов

Анна Килессо

Шёпот артефактов

Московский особняк

Иногда в старых стенах прячутся тайны, которые шепчут только в тишине. Сегодня – истории, где тени живут своей жизнью

Глава 1

История моих студенческих лет. Жил я тогда в старом районе, недалеко от Чистых прудов. И был там один дом… Ну, вроде бы и не самый старый на улице, но на него все всегда как-то косо смотрели. Местные его называли «Дом с тенями». Не знаю, почему, такое название прилипло.

Выглядел он… Ну, в общем-то, обычный такой московский особнячок начала века. Лепнина кое-где облупилась, балкончик кованый, но покосившийся. И главное – он всегда был тёмный. Ни в одном окне не было света, понимаешь? Никогда. Хотя по всем признакам там кто-то жил: то штору кто-то поправит, то на подоконнике цветок появится, а на следующий день его нет.

Говорили, что до революции там купец один жил, Сивый, кажется, звали. Дела у него шли отлично, пока партнёр его, самый близкий, всё дело не прокутил и его же не подставил. Сивый с горя, говорят, в своём же кабинете жизнь окончил. И с тех пор его душа покоя не знает.

Но это так, предисловие. А настоящая история произошла с моим однокурсником, Петром. Парень был азартный, любил всякую мистику. Мы ему, конечно, про этот дом наболтали. Он посмеялся, сказал, что мы суеверные бабы, и на спор заявил, что как минимум в подъезд зайдёт.

Пошёл он туда около одиннадцати вечера. Погода была мерзкая – дождь с примесью снега. Дверь парадного входа не была заперта, лишь чуть приоткрыта, скрипучая и тяжёлая. Внутри пахло пылью, старым деревом и чем-то сладковато-горьким, словно увядшими цветами.

В подъезде темно, только свет от фонаря с улицы через витражное окно на лестницу немного падает. Пётр решил подняться на второй этаж,просто, чтобы сказать, что был. И вот он идёт по лестнице, а у неё такие ступени деревянные, старые. И скрипят они не абы как, а с особенным звуком. Как будто не под твоей ногой, а на шаг позади.

Он обернулся – никого. Пошёл дальше. И опять: скрип-скрип. Уже в такт его шагам, но сзади. Он остановился – и скрип тут же прекратился. Включил фонарик, посветил за себя – пусто.

Тут он, по его словам, впервые почувствовал мурашки. Но назад идти – стыдно, насмехаться будем. Решил он до площадки второго этажа дойти, потрогать ручку какой-нибудь квартиры и всё. Поднимается, а на стене висит старое зеркало в потёртой раме. Он мельком в него глянул – и замер.

В отражении, чуть сзади и слева, в глубине тёмного коридора первого этажа, стояла фигура. Высокая, вся тёмная, без лица. Просто силуэт. Пётр резко обернулся – коридор был пуст. Снова смотрит в зеркало – а он есть. Стоит и не двигается.

Он нам потом говорил, что у него тогда волосы на голове зашевелились. Не от страха даже, а от какого-то дикого, ледяного чувства чужого присутствия. Он пялится в это зеркало, а силуэт будто стал чётче. И вдруг Петру почудилось, что это не просто тень. Что оно смотрит прямо на него. И в голове у него пронеслась чужая, холодная мысль:

– Зачем пришёл?

Он больше не помнил, как развернулся и бросился вниз по лестнице. Говорит, скакал через три ступеньки, а этот скрип теперь уже гремел со всех сторон, будто кто-то огромный и невидимый нёсся за ним по пятам. Он вылетел на улицу, не помня себя, и бежал до самого метро.

Наутро он был сам не свой. Мы, конечно, сначала посмеялись над ним, но он был слишком бледный, а его рассказ был очень правдивый. Самое жуткое, что он потом неделю болел: температура, ломота, врачи сказали – что-то вирусное. Но Пётр был уверен, что это не вирус.

Он даже ходил потом в архив, узнавал про того купца. Оказалось, всё правда: и имя Сивого, и история с разорением. Так что он теперь никому не советует туда совать нос. Говорит, некоторые места сами не хотят, чтобы их тревожили. И у них есть свои хранители. Только хранят они не от воров, а от живых.

Глава 2

Сквозь затуманенное окно аудитории МГУ я смотрел, как октябрьский дождь превращал московские улицы в зеркала. Профессор Соколов монотонно читал лекцию о русской литературе Серебряного века, но мои мысли были далеко. Я думал о старом особняке на Чистых прудах, который мне уже несколько дней не даёт покоя.

– Павел Андреевич, – внезапно окликнул меня профессор, – раз уж вы так увлечены видом из окна, может, поделитесь с нами своими мыслями о символизме в произведениях Блока?

Аудитория наполнилась приглушёнными смешками. Я выпрямился, пытаясь собраться с мыслями.

– Простите, профессор. Я размышлял о… городских легендах. О том, как они переплетаются с реальной историей.

Профессор Соколов поправил очки и неожиданно улыбнулся.

– Интересный поворот. Какая же легенда так завладела вашим вниманием?

– Дом с тенями на Чистопрудном бульваре, – ответил я, сам удивляясь своей откровенности.

В аудитории повисла тишина. Профессор медленно опустил мел.

– Любопытно, что вы упомянули именно этот дом, – произнёс он задумчиво.

– Номер Х, если не ошибаюсь? Особняк купца Сивого?

Я кивнул, удивлённый его осведомлённостью.

– После лекции задержитесь, Павел Андреевич. Думаю, у меня есть что рассказать вам об этом месте.

Когда аудитория опустела, профессор достал из потёртого портфеля старую папку с пожелтевшими документами.

– Вы, должно быть, слышали о судьбе Григория Сивого, – начал он, перебирая бумаги.

– Трагическая история. Но то, что рассказывают в районе, – лишь верхушка айсберга.

Он протянул мне выцветшую фотографию. На ней был запечатлён статный мужчина средних лет с окладистой бородой и проницательным взглядом. Рядом с ним стояла изящная молодая женщина, держащая за руку девочку примерно трёх лет.

– Григорий Евдокимович Сивый, его жена Елизавета и дочь Анастасия, 1910 год, – пояснил профессор.

– Я изучаю историю московской архитектуры и её связь с городским фольклором.

– А что случилось с семьёй после… инцидента? – спросил я.

Профессор задумчиво потёр переносицу.

– Официальная версия гласит, что после самоубийства Сивого в 1917 году его жена с дочерью уехали к родственникам в Париж. Но есть и другие свидетельства…

Он протянул мне газетную вырезку за декабрь 1917 года. Заметка сообщала о таинственном исчезновении вдовы и дочери известного купца.

– Их нигде не нашли? – я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Никого, – профессор покачал головой.

– А дом стоял пустым до 1922 года, когда его национализировали и разделили на коммунальные квартиры. Жильцы менялись удивительно часто. Никто не задерживался там надолго.

– А сейчас?

– Сейчас там вроде бы никто не живёт. Формально здание принадлежит какому-то НИИ, но исследований там не ведётся. Охраны нет. Странное место…

Я рассказал профессору о случае с Петром. Он выслушал меня внимательно, не перебивая.

– Ваш друг не первый, кто столкнулся там с чем-то необъяснимым, – заметил он наконец.

– В моей коллекции есть десятки подобных свидетельств, начиная с двадцатых годов. Разные люди, разные эпохи, но описания схожи:

– Шаги, следующие по пятам, тёмная фигура, холод…

– Вы думаете, это действительно… призрак Сивого?

Профессор улыбнулся уголками губ.

– Я учёный, Павел. Я не говорю о призраках. Но в этом доме определённо есть что-то, что не поддаётся рациональному объяснению. И если вы действительно интересуетесь этой историей…

Он написал что-то на листке бумаги и протянул мне.

– Моя знакомая работает в архиве. Скажите, что вы от меня, и она поможет вам найти документы о семье Сивых. Возможно, разгадка кроется в прошлом.

Глава 3

Архив располагался в цокольном этаже старинного здания на Пятницкой. Маленькая комнатка была заставлена металлическими шкафами, между которыми едва можно было протиснуться. За столом сидела пожилая женщина с сединой в тёмных волосах, собранных в тугой пучок.

– Инна Викторовна? – я протянул ей записку профессора.

– Меня зовут Павел. Профессор Соколов сказал, что вы можете помочь…